***
За неделю до рождества (понедельник)
— Доброе утро класс, — захожу в кабинет. — Здравствуйте, сенсей! — встали дети с мест и поздоровались. — Староста, ты напомнила всем о контрольных тестах? — задаю вопрос девушке. — Конечно, учитель, — кивает она. — Отлично. Раздай, пожалуйста, бланки, — вручаю ей пачку бумаг. — А я тем временем отдохну, — усаживаюсь за свой стол и кладу голову на собранную стопку тетрадей с домашним заданием. — Услышу хоть малейший шум — отправлю на тренировку к классу 2-А. — Мы вас не потревожим, — нервно сглотнули ребята. — Не зря говорят, что муж и жена — одна сатана. — Вы точно в порядке, Аизава-сенсей? — обеспокоенно смотрит на меня староста. — Вы неважно себя чувствуете? Последнее время часто спать стали. — Всё в порядке, Сэчико, — приоткрываю один глаз. — Просто работы сейчас много. У вас же каникулы скоро, а мне нужно привести все документы в порядок к их началу. Высыпаться стала плохо. Не беспокойся. — Ладно. Мы обещаем не шуметь, — грозно посмотрела она на класс. — Одна мысль о демонах из класса 2-А в дрожь бросает. — Не такие они и страшные, — ворчу, постепенно проваливаясь в сон. — На самом деле они — милейшие ребята. — Ага, особенно Бакуго, — отозвался чей-то голос.На следующий день
— А-а-а-а, проспала-а-а! — вбегаю на кухню учительского общежития. — Шота, засранец, почему ты меня не разбудил? — рычу на него. — Ты так сладко спала, что у меня рука не поднялась, — ехидно скалится он. — Это месть за прошлую неделю? — надменно подымаю бровь. — Но у тебя ведь окно было, а у меня через десять минут классный час. — Именно, — не менее надменно подымает он свою. — Но я всё равно проспал. — Это уже не мои проблемы, — показываю ему язык. — Доброе утро, соня, — улыбается Ямада, ставя на стол тарелку с бутербродами и кофе на троих. — Съешь хоть один перед тем, как убежать. — Угу, — хватаю один и кладу в рот, но тут же лицо искажается в гримасе отвращения. — А с чем они, Хизаши? — Со сливочным сыром, авокадо и красной рыбой, — не понимает он моего негодования. — Тебе же всегда нравилось. — Наверное не сегодня, — морщусь, через силу проглатывая пищу. — Простите, мне надо бежать! Приятного аппетита! — Аккуратней на поворотах! — кричит мне вслед Аизава. — Не упади! — Странно, — пожимает плечами блондин, поднеся тарелку к носу. — Всё свежее. Что ей не понравилось? — Да и на вкус нормальные, — добавил брюнет, забрасывая в рот очередной кусок.Среда
— Ты не голодная, сестрица? — удивляется Тошинори, наблюдая, как я неохотно ковыряю ложкой завтрак. — Овсянка странно пахнет, — морщу нос. — Мам, вкусно ведь, — отвечает Эри, доедая свою порцию. — Дядя Тоши много ягод положил, чтобы слаще было. — Ага, — отставляю тарелку. — Я чайком обойдусь, — делаю глоток из чашки. — Да что ж такое? — прикрываю рот рукой и несусь в сторону уборной. — Что-то с ней не так, — потер затылок брат. — Мари, привет, — в обед заходит ко мне в медпункт Шота. — Ты в порядке? — Да, — киваю. — С чего ты взял, что со мной что-то не так? — Тошинори рассказал, что с утра ты не поела, — обнимает он меня, подойдя ближе. — Я принес булочки с якисобой. Будешь? — Какой ты у меня заботливый, — разворачиваюсь к нему лицом. — Можно и перекусить. Аизава поставил бумажный пакет на стол и отправился набирать воду в чайник. Я тем временем нагнулась над презентом, чтобы насладиться ароматом любимой еды, но накативший приступ тошноты не дал мне этого сделать. — С тобой точно всё хорошо? — уже вернулся обратно брюнет. — Ты неважно выглядишь. — Ведро, — шепчу еле слышно. — Что? — не расслышал он. — Мне нужно ведро, — говорю громче и хватаю за края тару, стоящую около стола. — Прости, — добавляю и возвращаю те ложки овсянки, которые я смогла впихнуть в себя после чая.Четверг
— Мари, осмотрите, пожалуйста, руку, — подбегает ко мне Киришима, когда я наблюдала за их тренировкой в зале Гамма. — Кислота Ашидо попала на локоть. — Конечно, — встаю с места. — Хм, даже твое отвердение не справляется с подобного рода причудами. Будь осторожней в следующий раз, — провожу светящимися пальцами по ожогу, от чего он в миг исчезает. — Готово. — Спасибо, — улыбаясь, говорит он и убегает. — Эй, девка, иди сюда! — кричит мне вдалеке Бакуго. — Сейчас разбужу вашего учителя, если продолжишь хамить! — киваю в сторону желтого спального мешка под стенкой. — Мари, подойди! — повторяет он, исправившись и корча недовольную рожу. — Пожалуйста! — Так-то лучше, — скалюсь и иду к нему, но вдруг ноги подкашиваются и я падаю в обморок. — Боже, Мари, — подбегает ко мне Урарака. — Вроде не ушиблась. Нужно разбудить Аизаву-сенсея. — Не нужно, — резко открываю глаза. — Не говорите ему о том, что я упала. — Вы уверены? — подошел Мидория и помог мне встать. — Более чем, — виновато тру затылок.Пятница
— Доброе утро, — вхожу в кабинет класса 2-А. — О боги, да ты ведь почти зеленого цвета, — смотрит на меня с ужасом Шота. — Спасибо за комплимент, — возмущаюсь. — Где ученики? — Ушли переодеваться, — объяснил он. — Что стряслось? Ты опять не поела? Может, ты всё-таки отравилась? — Не совсем, — мотаю головой. — Поедешь со мной к врачу? — Зачем? — не понимает брюнет. — Надо кое в чем убедиться, — вздыхаю. — Я уже отпросила нас у Незу. Тоши присмотрит за твоим, а Ямада за моим классом. — Конечно, — обнимает он меня. — Ты меня пугаешь. — Ну что ж, ребята. Поздравляю вас, — улыбается Мэй, откладывая датчик УЗИ. — Девять недель. Оттого и состояние такое. — Что «девять недель»? — растерялся Аизава. — Беременности, — добавляет она. — Ты чем слушал про сердцебиение, ножки, ручки? Мари, не реви. Это ведь хорошая новость, — обращается ко мне главврач. — Это от счастья, — всхлипываю, вытирая живот от геля полотенцем. — Новость превосходная. Ты ведь рад, Шота? — смотрю на оторопевшего мужа. Он ничего не ответил, только вскочил с места и страстно впился в мои губы своими. — По всей видимости, очень, — хлопает меня по руке Кавамура.Через месяц
— А вдруг двойня? — кручусь у зеркала, разговаривая сама с собой и поглаживая рукой всё ещё не растущий живот. — Боже, аж не верится, — прикладываю ладони к щекам, покрасневшим от умиления представленными малышами. Сажусь на кровать и, заметив одну из подушек, в голову приходит идея. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, запихиваю её себе под футболку, изображая беременное пузо. Радостно подбегаю обратно к зеркалу и застываю от увиденного в восторге. — Кто это тут у нас такой красивый? — с довольным видом говорит вышедший из душа Шота. — Э-э-э-эм, — только и выдаю в ответ. — Божечки, стыдоба какая, — закрываю покрасневшее лицо руками. — А по-моему, очень даже красиво, — наблюдает он с ехидной ухмылкой за тем, как я пытаюсь незаметно вытянуть и отшвырнуть подушку в сторону. — Я тут просто, — пытаюсь оправдать собственную глупость, стуча указательными пальцами друг о друга. — Я тебя обожаю, — резким движением шагнул ко мне Аизава и крепко обнял, стоя позади, схватив мои руки и положив их вместе со своими на мой живот. — Кто бы там ни был, я жду его с нетерпением. Ведь это частичка меня и тебя. — Да, — сжимаю крепко его ладонь, смотря на наше отражение в зеркале.Август
На семейном совете было решено следующее — дом семьи Яги брат отдает нам с Шотой, а взамен забирает его квартиру. Он ничего и слышать не хотел, когда мы начали сопротивляться, ссылаясь на то, что наша семья скоро пополнится, а ему одному слишком много места в таком доме. Деньги, которые я усердно собирала все эти годы, пошли на капитальный ремонт нашего нового жилья. Но так как это процесс не из легких и не из быстрых, мы всё ещё продолжали жить в общежитии. — Ох, что-то живот тянет, — кладу руку на него, проснувшись посреди ночи. — Схватки, поди, начались. Нужно папе твоему звонить, — говорю малышу. — Алло, — слышу в трубке родной голос. На фоне сильно шумели, что дало понять — идет драка. — Дорогой, я тут… — начала было я, но меня перебили. — Мари, прости, я немного занят, — послышался звук удара по лицу. — Перезвоню сразу же, как освобожусь, — сказал мой благоверный и завершил звонок. — Ах ты ж зараза, — недовольно смотрю на телефон. — Покойся с миром, Аизава, — снова хватаюсь за живот, так как нахлынула очередная схватка. — Выхода нет. Для начала принимаю душ. Затем оставляю Тошинори записку с предупреждением о случившемся и просьбой присмотреть ближайшие дни за Эри. Следом стучусь в соседнюю дверь. — Крошка? Что случилось? — сонно потирает глаза Ямада.От лица Хизаши
— Началось, — говорит мне Мари, как-то криво улыбаясь. — Что началось? — оторопел я. — Я рожаю, Хизаши. Ты ведь ходил со мной на половину занятий вместо Шоты. Справишься. Вот тут я обалдел. Мы с Аизавой по очереди ходили с крошкой на уроки для молодых родителей в силу загруженности его на работе. Но я и понятия не имел, что мне придется заниматься чем-то подобным в действительности. Сколько не готовься, какие курсы не посещай, а при слове «началось», мягко скажем, я испугался. И вот стоит она передо мной — вымытая и надушенная (судя по паре мокрых прядей и легкому запаху её духов), ещё и спокойная, как удав, а я перед ней — бледный и задыхающийся — сползаю по стенке. — Очнись, Ямада! — хлопает она меня по щеке. — Это я тут рожаю. Но я уже перехватил пальму первенства и возвращать её не намерен. — Рожаешь? — мотаю головой в недоумении, ибо всё, к чему меня готовили, всё, о чем со мной сотню раз говорили, стёрто начисто, и я насмерть оглушен неимоверным известием. — Как рожаешь? Почему? Где твой муж? — Да потому что у меня схва-а-атки! — стонет Мари и для убедительности одну из них демонстрирует, хватая меня за руку и искажая лицо гримасой боли… Моё лицо искажая! Поскольку под её хваткой мои пальцы хрустят и крошатся, как картофельные чипсы. — Этот негодник очень занят на патруле. Я уже ему звонила. — А-а-а-ай! — извиваюсь. Затем схватка и её рука ослабевают. — У тебя точно не остались силы Берсерка? — задаю риторический вопрос. — Скорее, поехали! Выбегаю на улицу и в ужасе понимаю, что машину я-то на ремонт отдал на прошлой неделе. — Где ключи? Где сумка? Где документы? — возвращаюсь обратно и мечусь по холлу общежития. — Спокойно, Хизаши, — неимоверно умиротворенно говорит Мари, подавая ключи, сумку и документы. — Спокойно. Шота хотя бы это предусмотрел и оставил тут свою машину. — Это ты спокойно! — воплю. — Не смей паниковать! Тебе нельзя! Всё будет хорошо! А паникую в итоге тут только я. Лечу к машине Аизавы, стоящей на парковке, роняя по пути ключи, сумку и документы. Останавливаюсь, чтобы поднять всё это. Снова лечу, зашвыриваю всё, что было в руках, в багажник, где уже с неделю лежали подготовленные для роддома вещи, и захлопываю его. — Там же ключи! — под стон подруги снова извиваюсь ужом, потому что её настигла очередная схватка, а мои пальцы вновь хрустят и крошатся. Прильнув лицом к стеклу автомобиля какое-то время скребусь в него, словно кот. Затем с безумным видом начинаю метаться по двору в поиске камня, не слушая, что кричит мне жена друга, и найдя, заношу каменюгу над стеклом. — У меня вторые! Вот, возьми мои! — вырывает у меня крошка орудие за секунду до удара и тычет в мое лицо запасными ключами, которые я беру и мы, наконец едем… Но от чего-то задом, круша мусорные баки и ограждение стоянки. — Клянусь, я включил первую передачу! — пытаюсь оправдаться. — Поехали, Хизаши, — закусив губу и впившись в подлокотник, шипит мне она. — Потерпи, крошка, уже близко, — смотрю на неё, проскакивая светофоры, пересекая линии и минуя перекрестки. Попутно набираю знакомый номер. — Алло, — раздается флегматичный голос в трубке. — Что случилось, Ямада? — Ты Мари перезвонил? — сразу задаю вопрос. — Нет, забыл. Она спит, наверное, — всё так же умиротворенно продолжает он. — А вот и не спит. Ты даже на секунду не задумался, что она не просто так в три часа ночи звонит? Девушка на девятом месяце беременности может, конечно, позвонить и просто так, но не она! — начинаю беситься. — Не подумал. Что происходит? — наконец-то насторожился Аизава. — Почему твое «не подумал» постоянно вылазит боком мне? — рычу. — Мы рожаем Шота! Езжай в больницу! — Твою мать, — только и выдал он, после чего раздались гудки. Когда мы доезжаем до роддома, у Мари отходят воды. — ВОды! — кричу. — ВОды! — и с бледным лицом несусь по приемному покою за каталкой, где меня подхватывают чьи-то руки, усаживают и подают мне, отбивающемуся, воды. — Да не водЫ, а вОды! — тычу пальцем в сторону подруги, но меня уже везут, потому что с таким лицом, говорить со мной не о чем. Когда ситуация, в конце концов, проясняется и я, сорвав с лица кислородную маску, вбегаю в родильное отделение, где над Мари уже во всю мерцают огни, гудят мониторы, копошащийся в ней врач, объявляет мне из-под зеленой маски: — Шесть пальцев! — Шесть пальцев? — шарахаюсь, так как представить шестипалого ребенка не могу. — Как шесть пальцев? Почему шесть пальцев? Аизава убьет меня! Меня усаживают возле Мари, а она снова хватает меня за руку и я мгновенно забываю про шесть, и начинаю думать о своих пяти. Точнее уже о четырех… нет, о трех… о дву-у-ух! Потому что схватка бесконечно длииинннаааяяя!!! И это изящное создание голосом ожившего демона шепчет в моё ухо на латыни: — Эпидураль! И мне делают эпидураль. Ну, то есть, как делают — одного взгляда на иглу достаточно, чтобы она насквозь пронзила мой спинной мозг, дотянулась до мозжечка, выключила в нём свет и я нашел себя лежащим на кушетке с нашатырем и расквашенным носом. Мгновенно встаю на ноги, потому что негоже себя так вести в присутствии слабой женщины. — Вот и головка, — говорит врач, приглашая меня заглянуть. И я заглядываю, черти пойми зачем, ведь по дороге сюда обговорили, что не надо этого делать. А там не головка. Я даже не знаю, как теперь это называть, потому что этот предмет вижу впервые, и от увиденного у меня глаза на лоб вылазят. — Что это-о-о? — тяну ватку с нашатырем к разбитому носу, а Мари в ужасе тянет меня за грудки к себе. — Что там? Что там такое? — хрипит она, но вдруг внезапно она ловит очередную потугу, выдавливающую ребенка. — Ы-ы-ы-ы! — давится она. — И-и-и-и, — удавливаюсь я, поскольку моя футболка, намотанная на белый кулак роженицы, пережимает мне трахею. И через пару таких «И-и-и-и!» у меня наступает колоссальная нехватка воздуха. — Тихо, Мари, не давите! — слышу голос врача, но уже туманно и расплывчато, клюя мокрым носом во влажную грудь.От лица Мари
Когда Хизаши снова потерял сознание, его переложили обратно на кушетку. Следом за этим в родзал влетел ошарашенный и вспотевший Шота. — Мужчина, вы наверное дверью ошиблись, — пытается выдворить его акушерка. — Это мой муж, — устало отвечаю, так как всё уже кончилось. — Тогда кто это? — указывает она на кушетку. — Друг семьи, — объясняю, улыбаясь. — Тогда поздравляю вас, папаша, — хлопает по плечу брюнета доктор. — Принимайте, — передает он в руки ему кричащий сверток. Сначала он ничего не понял. Но потом по щекам его потекли слезы, когда он взглянул на затихшую мордашку. От его вида я и сама расплакалась. Все вокруг начали улыбаться, проникнувшись моментом. — Прости, что опоздал, — кладет он мне малыша на грудь и упирается своим лбом в мой. — Ничего, — улыбаюсь, целуя его в губы. — Роды были стремительными. А извиняться будешь перед ним, — поворачиваю голову в сторону очнувшегося блондина. — Фигушки я хоть раз теперь на роды пойду, — ворчит он, подходя к нам, слегка пошатываясь. — Пять! У него пять пальцев! — радостно кричит он, взглянув на ребенка. — У неё, — говорю ему. — Дочка, — улыбаясь, шепчет Шота, палец которого схватила малышка. — Поздравляю, — хлопает его по спине друг. — И тебя, крошка, — целует меня в лоб Ямада, вытирая слезящиеся глаза ваткой. — А-а-ай! — запрыгал он на месте, приложив руки к лицу. — Что с ним? — удивляется Аизава. — Ватка с нашатырным спиртом была, — смеется врач, отводя парня к умывальнику. — Дурачок, — заливаюсь уже и я. — Спасибо тебе, Мари, — с серьезным видом смотрит на меня Шота. — За всё спасибо. Я люблю тебя. — Тебе тоже спасибо, дорогой, — расплываюсь в улыбке. — Я тоже тебя люблю.Спустя пять лет
— Привет, ребята, — входит в наш дом Ямада, здороваясь за руку с читающим на диване книгу Аизавой. — Эй, близнецы! Я вас сейчас догоню и дам ремня! — гоняю по залу кухонным полотенцем детвору. — Вам по три с половиной года, а время на часах говорит, что уже давно пора спать. Старшие сестры уже давно в своих кроватях! — Мы сейчас сотрем твое гнев, мама! — заявляют они одновременно и вздыбливают шоколадные волосы, заставив глаза покраснеть. — Вы не папа! Вам до него ещё далеко! — машу на парней пальцем. — И прекратите говорить хором! Шота-а-а-а! Помогай! — хнычу. — Хватит донимать маму! — от одного вида активировавшейся причуды отца и его испепеляющего взгляда, малышня из дьяволят превратилась в ангелочков. Нимба только не хватало, ей-богу. Спустя секунду они убежали спать в свою комнату, предварительно поцеловав меня в обе щеки. — Здравствуй, Хизаши, — наконец-то здороваюсь с нашим частым гостем. — Как твои дела? Рэн ещё не вернулась? — Привет, крошка, — обнимает он меня устало. — Всё хорошо. Только вот с радиостудии ускакал. Рэн обещалась быть ещё на прошлой неделе. Но ты ведь её сама знаешь. Как Эри и Рико? — Знаю, — сочувственно вздыхаю. — Девчонки спят уже. Они весь день над причудами работали. Тут с Тору и Хиро война извечная. Неугомонные дети. Сейчас Тоши придет, тогда и сядем за стол, ладно? — Из девочек выйдут прекрасные доктора, как их мама, а вот из парней — не пойми что, — ехидно взглянул он на брюнета. — Конечно, подождем его, — улыбнулся мне. — Подарки на место ставить? — Да, — киваю. — Тебе помочь, Мари? — спускается по лестнице Шота, убедившись, что дети спят. — Весь день на кухне простояла. — А ты с детьми весь день провозился. Наверняка, тоже устал, — улыбаюсь, поправляя игрушки на елке. — Рождество ведь на носу. — Ребятки, могу я хоть один бутерброд утянуть? — заходит на кухню блондин. — Когда это тебе разрешение надо было? — крикнул ему Аизава, подходя ко мне. — Ты самая лучшая жена на свете, — обнимает он меня. — Спасибо, — обнимаю его в ответ и прижимаюсь к его груди. — Как же я тебя люблю.