Снежная Королева

      Северный олень мчался вдоль покрытых снегами равнин, оставляя позади себя вихри пушистых снежинок. Долго бежал он, пока не достиг земель, где сугробы становились глубже, ветры – суровее, а дни – короче.       Перед путниками предстало широкое замёрзшее море, а берег тонкой полоской сиял вдалеке. Низкое солнце покрывало гладкую поверхность золотом.       Олень спустился к застывшей воде и стукнул ногой по льду: тот был ещё достаточно тонким. Джорно тоже понял это, но останавливаться был не намерен: — Придётся рискнуть, нам необходимо перебраться, прошу тебя!       Он был предельно настойчив, а потому парнокопытный, слегка помедлив, оттолкнулся от берега и совершил прыжок на сверкающую морскую гладь.       Лёд тут же стал покрываться огромными трещинами, которые росли и ломали его на кусочки. Они преследовали путников до самого края узорчатой мёрзлой низины, а под конец опасного пути едва не помешали выбраться на берег.       Вновь оказавшись в снежной пустынной степи, Джованна заметил вдалеке сверкающий тёплым светом лучик. То была охотничья юрта, к которой светловолосый и решил держать путь, пробираясь через снежные сугробы, да ледяные ветры.       Когда они оказались на месте, там их встретил сам хозяин тёплого небольшого жилища – охотник, одетый в рыжую лисью шубу. Его светлые живые глаза с интересом рассматривали незваного гостя. От усталости Джорно едва смог связать вместе несколько слов и поверхностно объяснить, куда и зачем направляется. Мужчина настойчиво произнёс: — Заходите, добрые путники, отдохнёте у меня, там всё и расскажете, — он жестом пригласил юношу с оленем в свою юрту.       Оказавшись внутри, Джованна осмотрелся: по центру находился круглый дубовый стол со специальным проёмом для котла, где томилось что-то однородное и густое, рядом с широкой тахтой стояла грубо сколоченная этажерка, на которой можно было заметить различные фигурки животных. Повсюду были выстелены пестрые ковры, горели небольшие, но яркие фонари.       Сняв верхнюю одежду, люди уселись за стол, а олень остался отдыхать у входа, склонив рогатую голову, словно в полудрёме.       Охотник настоял на том, чтобы Джорно сперва отведал прелестного фондю (тем варевом в котле был сыр), а пока тот ел, рассказывал о себе: — Сам я – Формаджо, здешний завсегдатай. Охочусь помаленьку на кого нелёгкая принесёт, да дружу с овцеводом с ближних гор, он мне сыр продаёт. А как заскучаю – леплю вот из глины зверушек разных, уменьшенных, потом огнём обжигаю и на полку ставлю.       Мужчина кивнул в сторону этажерки.       К тому моменту Джорно уже разделался с хрустящим хлебом и тёплой тягучей мешаниной, а потому смог ответить: — Благодарю Вас за кров и угощение, — светловолосый отодвинул пустую тарелку, — меня зовут Джорно Джованна, я ищу своего пропавшего названого брата...       И принялся юноша рассказывать обо всём с ним произошедшем: про луг и речку, коварную волшебницу, украденное время, великодушных обрученных змеев, принца с принцессой и противоречивого разбойника Паннакотту. — ...так, проделав весь этот путь, я узнал, что его похитила Снежная Королева и теперь направляюсь на далёкий север.       Охотник задумчиво начал что-то вспоминать, нахмурив изогнутые брови. Юноша приготовился внимательно слушать. — Давно это было, уж не одна весна расцвела с того момента как проезжала она мимо на своих санях, — сказал он. — Верно помню, был с ней мальчик, от холода весь бледный как полотно.       Джорно слегка проняло дрожью. Он принял факт, что искать могло быть поздно, а потому захотел отправиться в дорогу в тот же час. Юноша понимал, что держать путь ночью весьма опасно, однако реальность оказывалась такова, что медлить было никак нельзя. — Как далеко отсюда находится ещё кто-нибудь? — спросил он. — В нескольких часах на север живёт мой знакомый рыбак, — Формаджо усмехнулся, — хороший парень, радушно приютит у себя. Да только не отпущу я тебя в тёмную ночь скакать, так и знай.       Джорно пришлось принять его решение и остаться на ночлег в уютной охотничьей юрте, пока хозяин всю ночь выводил на бумаге послание для своего знакомого.       В письме рассказал он, кто Джорно такой, куда путь держит и почему, а также не забыл попросить ему помочь.

***

      Наутро Джованна немедля собрался в дорогу, надёжно спрятав письмо в кармане шубы.       Поблагодарив охотника, он дёрнул поводья и помчался через лютую белую степь, поднимая снежные вихри.       Бежали они непрерывно через бескрайние равнины, мимо высоких гор, сквозь зимнюю стужу. Целый день не знали странники отдыха.       Долины, покрытые снегом, что как волны ложился на мёрзлую землю, встречали их колючими ветрами, ледяными заносами. Морозное солнце как будто робко согревало, но то лишь казалось.       К вечеру погода стала свирепствовать пуще прежнего: началась сильная метель, да такая, что Джованна не мог разобрать ничего вокруг себя. Лишь едва замеченный в снежных потоках свет рыбацкой избушки вёл его, а шуба уберегала от верной холодной смерти.       Когда совсем стемнело и вьюга стихла, у путников совершенно не осталось сил.       Практически добравшись до маленького домика, Джорно ощутил, как окончательно ослабевает. Олень также заметно притомился, еле переставляя ноги и удерживая наездника на себе.       Из последних сил юноша вытащил переданное письмо из кармана, спрыгнул со спины животного в высокий сугроб и побрёл к избушке, желая лишь одного: умудриться издать заметный звук.       Последним, что запомнил светловолосый, была тяжёлая дверь, в которую он намеревался постучать, пока его разум не окутала тьма.       Однако юноша достиг цели: хозяин избушки заметил чьё-то присутствие, услышав, как гремят на улице его упавшие снасти, в которых он и увидел Джованну.       Пеши, рыбак-отшельник, живущий вдали от людей, потому что те порой вели себя бессердечно, был добрым человеком, а потому немедленно забрал его в дом, куда пригласил и уставшего оленя.       Приметив знакомую бумагу, которую неожиданный гость крепко сжимал в руке, мужчина взял записку, уложил Джорно на мягкий тюфяк, а после с интересом начал читать. И пока он разбирал мелкий почерк своего приятеля, юноша бормотал во сне: "Спасти... Бруно... Слишком поздно..."       В котелке над очагом кипела наваристая уха, трещали недавно подкинутые дровишки. У широкой стены находился высокий шкаф, доверху забитый мелкими снастями, волшебными амулетами для хорошего клёва, и стеклянными бутыльками с различными снадобьями.       Летними июльскими вечерами, в самый разгар цветения папоротника, ходил Пеши к лесной колдунье за зельями и талисманами, ведь был суеверен. Незваных гостей та обращала в дряхлых стариков, а простодушного рыбака жаловала, как родного внука. Потому рыба и молодость у него были всегда.       Закончив читать письмо, Пеши утёр выступившие от сочувствия слёзы и положил записку на стол. — Слыхал я о ней, Снежной Королеве, — начал он, посерьёзнев. — Как раз в ту зиму, когда пропал мальчишка, разбила она всевидящее зеркало, да разметала осколки его по миру своими ветрами. И стало на свете людей недобрых ещё больше.       Олень, успев осмотреться, произнёс: — Дай Джорно настоя целебного, чтоб силы восстановил, да наверняка до ледяного дворца добрался. — Не нужно ему оно, — бросил рыбак, махнув рукой, — ведь нет ничего сильнее, чем его горячее любящее сердце!       Тем временем Джованна почувствовал вокруг себя тепло, уловил запах варёной рыбы, услышал голоса и очнулся. Поднявшись с тюфяка, он произнёс: — Вы, верно, знакомый Формаджо, о котором он мне рассказывал. Благодарю, что спасли меня, но я должен спешить, ведь и так потерял слишком много времени.       С этими словами Джорно застегнул шубу, забрался на своего верного оленя и повёл того к двери. — Прощайте! — Прощай, молодой юноша, — кивнул отшельник, — но будь осторожен, со Снежной Королевой совладать нелегко. Сумел однажды в её сердце зажечь искру один волшебник, да после этого убила она его, ведь едва не растаяла. Как найдёшь своего любимого, так бегите с ним немедленно из дворца. И да повезёт тебе несказанно, если он захочет уйти.       Светловолосый напряженно выслушал его, молча кивнул, дёрнул вожжи и устремился в ночную мглу, рассекая своим силуэтом падающий хлопьями снег.       Наверху, у самых звёзд, Джорно заметил сказочной красоты северное сияние, играющее голубыми и зелёными красками в тёмном небе. Он невольно задался вопросом: видит ли то же самое сейчас его любимый Бруно? Тому наверняка приглянулись бы блестящие переливы. Ответа Джованна знать не мог. Буран постепенно усиливался.       Спустя немало времени тьма полярной ночи сгустилась над ними, а резкий ветер с новой силой принялся гнать снежинки непрерывными потоками. Парнокопытный союзник склонил голову от усталости, но продолжал нести Джованну вперёд, с трудом противостоя стихии. Он думал о том, как хотел бы вернуться в родное стадо, увидеть первые весенние цветы и вновь почувствовать под ногами летнюю землю. Но он обещал Паннакотте доставить светловолосого юношу во дворец, благодаря чему и оказался на свободе, а после проникся рассказанной историей.       Вьюга крепчала, но отступать путникам было некуда. Белая пелена затопила всё вокруг, накрывая их сплошной стеной изо льда и снежных хлопьев. Юноша даже не видел, куда они идут, но был уверен, что в таких условиях с пути свернуть невозможно.       Вдруг на очередном высоком сугробе олень упал бездыханным.       Джорно свалился в снег вместе с ним, с ужасом догадываясь, в чём дело. — Нельзя тебе умирать, мы должны добраться! — не желая верить в происходящее, юноша приложил дрожащую от холода руку к шее животного.       Не почувствовав никаких ощутимых вибраций пульса, он отнял свою ладонь, поднялся и, не проронив больше ни слова, пошёл сквозь метель один, выставив перед собой руки.       Навстречу юноше нёсся непроглядный снежный поток, колючими порывами хлестая его по щекам и кусая за пальцы. Как будто были вихри морозные не просто ненастной погодой, а настоящим охранным войском, стоящим на границе ледяного царства. Но Джованна смело шёл сквозь пургу, пока не споткнулся. Оказавшись в глубоком сугробе, светловолосый попытался было выбраться из него, но лишь сильнее провалился.       Теряя сознание от холода и усталости, Джорно посмотрел на небо и смог разглядеть в далёкой черноте перламутровые рисунки полярного сияния, а прямо над собой – высокие ледяные стены.