Долго неслась карета мимо бескрайних степей и равнин, гор и ущелий, пока не въехала в дремучий тёмный лес.
К тому моменту солнце уже село, а Джорно успел съесть все апельсины. И не знал он о том, что в густой чаще его поджидают разбойники. Карета словно горела огнём, сверкая золотом и драгоценными камнями даже во мраке ночи.
Воры с криками набросились прямо на неё со всех сторон, разрубили на мелкие кусочки кучера, который вновь обратился в фрукты, да разворотили всю повозку в пух и прах, не оставив на своём месте ни кусочка золота.
Один из них, наверняка самый главный, схватил Джованну за руку и выволок наружу. Глаза его сверкали алчностью, а на шее висел грязный осколок зеркала.
— Какой славный юноша! Прямо ночной мотылёк, ты гляди, какие меха, — с этими словами разбойник стащил с Джованны тёплую шубу, — да какие рукавички...
Вдруг из-за спины его выпрыгнул ловкий юноша, одетый в странные изодранные лохмотья, в которых словно сам проделал многочисленные дыры, и дёрнул бандита за нос, после чего оттолкнул назад. Тот остолбенел от неожиданности и выпустил Джорно, отступая.
— Гадёныш, на родного дядьку кидается! — прикрикнул мужчина.
— Заткнись! — огрызнулся незнакомец и пригрозил разбойнику острой вилкой. — А не то без глаз останешься! Отдавай шубу и рукавички!
Бандит с явным недовольством кинул одежду в его сторону. Поймав меха, тот грубо схватил Джованну за запястье и решительно заявил:
— Этот мальчишка – мой и пусть только попробует кто-нибудь из вас посягнуть на него!
Юноша окинул каждого бандита злобным взглядом и провёл вдоль толпы столовым прибором, а затем сделал жест, будто пересекает себе горло — никак показывал, что будет с тем, кто рискнет.
После этого он дёрнул светловолосого за руку и куда-то повёл за собой, а разбойники принялись дальше растаскивать награбленное.
Молодые люди сели в побитую карету и поехали мимо высоких бурьянов в чащу леса.
Всё происходило так стремительно, что Джорно потерял дар речи, а пришёл в себя только после того, как незнакомец заговорил с ним:
— Они не убьют тебя, пока я не выйду из себя по какой-то причине, поэтому думай, прежде чем что-то сказать или сделать, — пригрозил он. — Ты, верно, принц?
— Нет, — тот отрицательно покачал головой, — меня зовут Джорно Джованна, я ищу своего пропавшего возлюбленного.
Агрессивный племянник задумался. Глаза его, когда-то полные странной злобы, на мгновение приняли печальное выражение.
— А меня кличут Паннакоттой, — сказал юноша и бегло пожал хрупкую руку Джорно. — Теперь они не убьют тебя, даже если ты меня рассердишь. Я сделаю это сам.
Вот повозка остановилась; они въехали во двор разбойничьего замка. Был он старый и будто заброшенный, повсюду висели полу разбитые украденные зеркала, а каждый тенистый угол охватывали сети дикого винограда. Мимо высокой изгороди, напоминающей скорее древние руины, пробежали крысы.
Оказавшись в огромной зале, стены которой, казалось, вот-вот упадут, Джорно оглядел всё вокруг и заметил несколько чёрных от сажи котлов, где что-то активно булькало.
Спустившись по крутой каменной лестнице, они попали в просторные катакомбы, где находилось множество плененных животных.
На сыром полу стояли клетки с голубями, к стене была прикована цепью бесноватая лисица, а в большом тазу с грязной водой Джованна заметил несколько жаб. На стенах висело два смоляных фонаря, которые изредка трещали.
— Будешь жить тут, рядом с моим зверинцем, — сказал Паннакотта, жестом указывая на груду соломы в углу. Заметив смятение плененного юноши, он откинул на сено вещи и вдруг оживился.
— Гляди, какие они у меня, — парень выхватил из таза лягушку и сунул Джорно в руки, — хочешь, поцелуй её, авось принцессой обернётся.
— Бедная, ты её замучил, — посетовал светловолосый, погладив вялое земноводное по пестрой спинке.
Молодой человек рисковал навлечь на себя беду, явно не собираясь обдумывать прежде то, что собирался сказать.
— Сама виновата, что попалась, — огрызнулся разбойничий племянник.
Потом он нахмурился, забрал лягушку обратно и кинул в мутную воду. Та прощально квакнула, шумно пустив пузыри.
— Зачем ты всех тут держишь, они же страдают, — продолжил Джорно, не желая закрывать эту тему ради собственного благополучия.
Он не мог смириться с тем, что видел вокруг себя, тем более после всего, что случилось.
— Я смотрю ты дерзить начал, — Паннакотта сделал резкий выпад в сторону юноши и больно прислонил вилку к его шее. — Помнишь, что я тебе говорил?!
— Ты всегда носишь с собой оружие? — невозмутимо спросил Джованна, обескуражив напавшего своей наглостью. Однако тот отступил и дал свой ответ:
— Постоянно. Никогда не знаешь, что может произойти, необходимо быть настороже, — он потупил взгляд, не понимая, что вообще побудило его остановиться и отчего кипящий гнев вдруг будто исчез. — Чтобы больше лишнего не болтал, ясно? Расскажи мне лучше о том, что с тобой приключилось.
Он забрался на солому и хлопнул рукой рядом с собой.
Джорно молча сел около него и принялся пересказывать свою долгую историю, не забывая упомянуть ни единой важной детали. Он поведал о том, как сильно любил Бруно, годами вспоминал его и хотел отправиться на поиски, как на протяжении всего пути к нему были добры встречные люди и животные.
И чем больше Паннакотта слушал, тем сильнее чувствовал, как испаряется его пустая злоба на юношу и превращается в нечто иное, ему не знакомое.
***
Когда Джорно замолчал, из одной деревянной клетки на полу вдруг послышалось голубиное курлыканье:
— Бруно? Мы знаем, где Бруно, мы видели его!
Светловолосый ахнул.
— Видели?
— Да, да, видели! Бруно Буччеллати, так ты говорил? Конечно, видели! — перебивая друг друга и стуча крыльями по прутьям, верещали птицы, не давая точно разобрать собственную речь.
— А ну умолкните! — Паннакотта вскочил и направился в их сторону. Голуби забились и заголосили лишь сильнее.
Он рывком поднял клетку и прошипел:
— Пускай говорит кто-то один!
Джованна замер в ожидании, с трепетом глядя на пернатых существ. Те постепенно утихомирились.
— Несколько лет назад его похитила Снежная Королева, увезла в своё ледяное царство, — промолвила самая пушистая старая птица.
Джорно буквально побелел от настигшего его изумления.
— Неужели она самая? — спросил его суровый юноша. — Владычица северных земель?
— Именно, — проронил светловолосый, собираясь с мыслями и переводя дух.
Отныне он знал, где находится его возлюбленный, но не имел представления о том, что случится с ним самим.
— Спасибо вам, добрые птицы.
Те курлыкнули в ответ, а озлобленный на весь мир племянник поставил клетку на землю. Он выглядел так, будто колеблется перед тем, чтобы что-то сделать, но вскоре сомнения его исчезли.
— Бери свою шубу, Джорно, пора идти, — мрачно настоял он и не дожидаясь вопросов, схватил юношу за руку, после чего потащил наверх за собой. Тот едва успел исполнить им сказанное.
Звери и птицы, понимая, что добрый гость покидает их, принялись шуметь и рваться вслед за ними, но то было тщетно.
— Куда ты ведёшь меня?
— На конюшню, — серьёзно ответил Паннакотта, — там находится моя гордость, северный олень, который попался в начале прошлого лета. Он может доставить тебя в те земли.
Все разбойники отдыхали после пирушки в честь богатой добычи, а потому никто не помешал им попасть туда. Джованна был так удивлён чужой добротой, что не мог подобрать правильных слов благодарности, хотя чувствовал невероятный радостный трепет.
Олень держался гордо, даже находясь на привязи рядом с облезлой стеной, подернутой сетчатыми трещинами. Увидев знакомого юношу, он было попятился назад, но был схвачен им за поводья.
— Сегодня твой счастливый день, старина, — промолвил тот, лихо пересекая вилкой тугую верёвку. — Теперь ты свободен, но взамен отвезёшь мальчишку на север, к Снежной Королеве. Поможешь ему отыскать любимого.
— Благодарю, Паннакотта, — олень медленно кивнул головой, — я знал, что на самом деле ты добрый человек.
— Захлопни пасть, травоядное! — прикрикнул на него парень и пригрозил острой вилкой. — Не то передумаю – оба у меня в плену останетесь!
Джорно надел шубу и забрался на оленя верхом, успокаивающе поглаживая его шею.
— Ты не представляешь, как я благодарен, — начал было светловолосый, но оказался прерван.
— Ничего не говори, проваливай к своему Буччеллати! — не глядя в его сторону, раздражённо выплюнул хмурый отрок.
Джованна мягко улыбнулся, дёрнул вожжи и почти проследовал мимо него, как вдруг остановил скакуна, нагнулся к самому лицу бывшего похитителя и поцеловал того в щеку.
—
Прощай, Паннакотта.
После этого Джорно резко рванул верёвку и пронёсся прочь от разбойничьего замка, навстречу первым лучам солнца, ослепляющим его.
***
Оставшись наедине с собой в пустой конюшне, разбойничий отпрыск в недоумении приложил ладонь к лицу, словно желая сохранить хрупкое касание, которым его одарили.
С ним никто никогда не был ласков, а потому такая мимолетная нежная благодарность вселяла в него смятение и ощущение горькой пустоты в сердце, которое не умело любить.
Он вернулся в катакомбы, лёг на солому и неожиданно для себя ощутил на собственных щеках слёзы. Юноше стало не по себе и потому он злостно смахнул их, отрицая собственные чувства.
Жабы ворочались в тазу, изредка ударяя о стенки маленькими лапками, голуби издавали какие-то шорохи, а лисица тихо скулила, признав собственную участь. Смоляные фонари потрескивали.
Молодой человек понял, что больше не в силах был это выносить и вскочил.
— Надоели! Все надоели! — он по очереди распахнул каждую птичью клетку. — Убирайтесь сейчас же! Вон! — после этого юноша подтащил к себе мелкую хищницу и разрезал её ошейник. — Пошла отсюда! Живо выметайтесь, достали! — импульсивным рывком он опрокинул таз с лягушками.
Закончив переживать перелом собственного сознания, Паннакотта забился в угол и прижал к груди напряжённые руки. Он закрыл глаза, пытаясь прогнать из памяти образ доброго светловолосого юноши и позабыть о том, что впервые смог почувствовать достаточно ощутимо что-то, кроме злости.
