***
Он не помнил, сколько лет не брал в руки кисти. Не помнил, когда в последний раз был в художественной лавке. Сегодня он целый день убил на разъезды по подобным лавкам и магазинчикам: выбирал подходящие материалы, не мог определиться со стилем, поэтому скупил столько всего, что в итоге пришлось оформлять доставку, потому что пассажирское сидение ретро кабриолета не могло вместить и малой части того, что было куплено. Всё это влетело в такую кругленькую сумму, что ему, впервые ради интереса заглянувшему в чек, стало ясно, почему каждый второй художник беден — таланта большинства просто недостаточно, чтобы продажей картин покрыть расходы за материал. Встретив на улице одного из недооценённых гениев, что обрёк себя на рисование портретов туристов, он выкупил у бродяги акварель невероятного зеленого цвета, которого не мог найти в магазине, потому что по сути, такого оттенка и нет, уличный художник создал его случайно. Такой цвет Люцифер видел только в его палитре. И в глазах Вики. Вики Уокер. Всё в ней кричит: «Разгадай меня». А он не может. Впервые не может. А ведь это всегда было его особенным талантом. Он с лёгкостью различал энергию людей. Смертных, несмотря на то, что их энергия слаба, читать проще, потому что они не защищают её, попросту не зная, что она им присуща, что каждому человеку от рождения даётся индивидуальный код. Нет, не только ДНК. Ангелы и демоны, по подобию коих созданы людишки, тысячелетиями изучали этот вопрос — что же представляет из себя энергия. И все их попытки найти этому хоть какое-то обоснование рушились с треском. Энергия — есть нечто, неподдающееся пониманию. Энергия, точно воздух, пронизывает этот мир насквозь. Никто не может отобрать у человека его энергию. Он не может её изменить. Но есть способы её спрятать — Люцифер читал об этом. Можно, точно мантию, накинуть на себя чужую энергию. Но для этого нужна мощная сила и сильная эмоциональная привязанность… Вряд ли простая смертная девушка об этом знает, а не то что может перекрыть свою энергию чужой. Нет, дело не в этом. Вики, как чистый лист. У неё точно не существует энергии вовсе. Почему? Как такое возможно? Люцифер, даже учитывая то, что его собственные способности и навыки слабели из-за пребывания на земле, с лёгкостью прочёл, а теперь за версту мог прочесть каждого обитателя отеля «Tempter». Но не Вики. Их разговоры об искусстве, истории, вселенском равновесии, окрасе бабочек, о том, зачем котам подушечки на лапках стали ежедневной традицией. Теперь у него каждый день убирает только Вики. А он специально остаётся в это время в номере, с неприкрытым интересом наблюдая за девушкой, пытаясь вывести её разговорами на разные эмоции, надеется, что сможет прощупать её энергию хотя бы на секунду. Но этого не происходит. И с каждым днём интерес его лишь разгорается, а искренняя симпатия к этой девушке, светлой и верящей в то, что мир не обречён, растёт в геометрической прогрессии. Смех её с каждым днём звучит всё чаще и громче — она перестаёт стесняться. Вчера она даже кинула в него подушкой, за то что хозяин отеля отпустил неприличную шуточку. «Что она себе позволяет?!» — спросил бы любой благоразумный человек. Горничная! А чувствует себя равной хозяину, человеку, по чьей воле она может лишиться работы быстрее, чем ветер ворвётся в раскрытую форточку… Люцифер уже не раз ловил себя на мысли, что думает о ней слишком часто и слишком много. Он ждёт, что Вики придёт. Он не хочет, чтобы она уходила. А она, кажется, специально растягивает до невозможности процесс уборки, чтобы как можно дольше дискуссировать с мужчиной. Он понимает, интерес его связан не только с тайной пропажей энергии Вики. Она интересна во Всех смыслах: невероятно умна и начитана, что редко присуще молодым девушкам, приехавшим в Лос-Анджелес; красива, точно самое чистое ангельское создание, каких демон так любил совращать, но её чистоту жаль трогать; сексуальна, как самые искусные обольстительницы, что могут рождаться только в одном месте — в Аду, что обучаются у лучших и могут свести с ума даже самого архангела. Наконец, добравшись до отеля, Люцифер направляется к стойке регистрации, улыбается девушке, что сегодня заступила в ночную смену. Настроение у него сегодня прекрасное, поэтому он даже удостаивает ту вежливого обращения, для чего бросает короткий взгляд на бейдж. — Миа, не могли бы вы сказать мисс Уокер, чтобы она зашла ко мне. — Конечно, я позвоню и скажу, чтобы она пришла прямо сейчас. Люцифер никак не мог привыкнуть, что на него смотрят, как на чёртового Господа Бога. Что деньги сделали с людьми. Они — худший демон, самое сильное искушение. И они, в отличии от всех грехов, даже самых страшных, были придуманы людьми. А потом немощные вопят, что их «какой-то чёрт» сподвиг на злодеяния. Глупцы. Судьба каждого жалкого смертного, как правило, никому кроме него самого не интересна. Нет у них на плече демона, а за спиной ангела-хранителя… — Зачем тебе Вики? Люцифер с широкой улыбкой развернулся на источник звука. Так много веков этот голос вызывал у него раздражение. Сейчас — смех. — Мисс Уокер — горничная, мой дорогой друг, в моих покоях беспорядок. — Беспорядок в твоей тёмной душе, если она не запрятана где-нибудь в темницах твоего папаши… Дино осёкся, заметив, как на него смотрит испуганная повышенным тоном в адрес хозяина хостес. Блондин, подхватив Люцифера под локоть, оттащил его от ресепшена, по-доброму улыбаясь испуганной, но до жути заинтригованной Мие, которая, наверняка, как только они уйдут, кинется строчить другим хостес и горничным о сцене, которую ей довелось увидеть. — В чём дело, ангелок? — Не называй меня так. — Ах да, твои шрамы ещё кровоточат, Дино? Дино проигнорировал вопрос Люцифера. Ему сейчас было плевать на то, что демон пытается его задеть, что всегда было его излюбленным занятием. Было важно только одно. — Если ты обидишь Вики, я… — Что ты мне сделаешь, Дино? Положишь мне в кофе соли? Или может яд? Бессмертного может убить только равный. Свой единственный шанс стать равным мне ты отрезал, ангелок. Как тебе, кстати, роль человека? — Скажи, Люци, а как обстоят дела с твоими силами? Демоны не должны находиться на земле так долго. Всё ещё чувствуешь себя центром вселенной? Или, отрезав себя от влиятельного папаши, жить стало не так просто? Люцифер схватил Дино за ворот клетчатой рубашки, глаза его сверкнули, точно кровавые рубины — такое случалось с ним всё реже. Не будь Дино прав, Люцифер бы не придал этому значения. Но он и сам знал, что силы постепенно в нём умирают, с каждым днём на земле, среди людей, он всё более им уподобляется. — Знаешь, почему ты всё ещё находишься здесь, Дино? Почему я не выкинул тебя на улицу в первый же день? Ты напоминаешь мне о том, кем я был. И о том, кем я стремлюсь стать. Люцифер отпустил ворот Дино, заботливо и с насмешкой его расправил. — Почему тебя так волнует маленькая мисс Уокер? Что, избавившись от пушистого белого благочестия за спиной, ты перестал быть импотентом? — Я никогда не был… Дино брезгливо скривился, останавливаясь. Меньшее, о чём он хотел говорить с Люцифером, его половая жизнь. Демон рассмеялся. — Тебя легче прочесть, чем ребёнка, Дино. — Не думай, что если я больше не ангел, я не смогу уничтожить тебя. Только попробуй причинить ей боль. Она не одна из тех шлюх, что каждый день бывают в твоей спальне. — Ну что ты, Дино. Каждый день у меня бывает только Вики. Демон с вызовом посмотрел на голубоглазого, у которого кулаки так и чесались раскрасить лицо собеседнику, задевавшему его за самое больное. — Я сказал всё, что хотел. Дино. Его энергия была похожа на грозу. Его гнев — раскаты грома. Его спокойствие — запах после дождя. Сейчас он был подобен ливню, от которого вокруг была непроглядная темнота, разрушаемая лишь редкими, яркими вспышками молнии. Люцифер, ухмыльнувшись, направился в сторону лифта. Вики, Вики. Что же в тебе такого есть, раз ты смогла довести до такого состояния самого главного святошу всея Небес? Маленькая зеленоглазая искусительница. Когда Люцифер поднялся на последний этаж, его, выходящего из открывшегося лифта, встретил очаровательный звонкий, но в то же время такой мелодичный и чувственный голос. — Миа сказала, что ты срочно меня вызывал. Каждый раз, когда ей нужно было к нему обратиться, она запиналась на слове «ты». Так Люцифер просил к нему обращаться, но девушке, воспитанной в строгих правилах, было сложно так обращаться к начальнику, даже несмотря на то, что за последнее время, он стал чем-то большим. Другом? Приятелем? Прекрасным собеседником? Вики почему-то очень не хотелось вешать ярлыки на их отношения. Взаимоотношения. Именно так. Вики чувствовала, что Люциферу было приятно её общество. Со временем она перестала его бояться. Чувство экзистенциальной тревоги появлялось всё реже, а чувство, что её почему-то тянет к этому загадочному человеку, которого все либо боялись, либо боготворили, либо и то и то одновременно, смущало. Вики всё ещё помнила, как Люцифер поступил с Мими. Но она больше не могла его осуждать. Подруге это пошло на пользу. Она переосмыслила свою жизненную позицию. Вот только бросаться на мужчин, как с обрыва в пропасть, не перестала, учитывая, что сейчас все её разговоры только об этом таинственном Аласторе, с которым она проводит всё свободное время. Первое время Вики переживала, что Мими придумала себе этого «охренительного, невероятного, не такого, как все, сексуального, умного, интересного, одним словом — не мужчину, а мечту», даже влезла в базу на ресепшене, чтобы убедиться, что подруга на фоне одиночества не придумала его себе. Успокоившись, что с эмоциональным состоянием Мими всё в порядке, Вики успокоилась. Но теперь её мучил вопрос — что, если Люцифер вовсе не так плох? Что, если Мими просто не была ему… интересна? По-настоящему интересна. Вики никогда не страдала от гордыни, как и от завышенной самооценки, но… Отрицать, что в ней было что-то, что заставляло Люцифера день ото дня беседовать с ней, а не с кем-то другим, с ней, простой горничной… Не трахаться, как он это делает со всеми девицами, которых видят выходящими из его апартаментов. Вряд ли он ведёт с каждой их них светские беседы целыми ночами, правда? А тот факт, что она ни разу не застала этих дам у него, хотя приходит до обеда, почему-то поднимала в душе странное чувство, похожее на… Чёрт, она не могла понять, что это за чувство. Но, каждый раз думая о том, что она придёт к Люциферу и застанет там кого-то, Вики чувствовала, как неприятно скребутся кошки внутри. У неё не было никаких прав ревновать, упаси боже. У неё не было видов на хозяина отеля. Она, хоть и наивна, но не дурочка — в сказки о «Золушке» Вики не верит. Да и сам Люцифер не проявлял к ней романтического интереса. Вики была уверена, что все, кого он хотел, оказывались в его постели уже после десяти минут знакомства. Мужчина был красив. Нет, он не был идеалом Вики. Это место уже было занято одним визуальным доказательством совершенства, разбившим ей сердце. Красота Люцифера была совершенно другой. Несовершенной в каком-то плане, но исключительной. — Миа преувеличивает, Вики. Никакой срочности нет. Но я рад, что ты так быстро пришла. Поможешь мне разобрать это безобразие? Люцифер кивнул на гору пакетов, стоящих в углу. — Надеюсь, ты простишь мне моё любопытство. Ничего не могла с собой поделать и заглянула туда. Люцифер усмехнулся. Это ему тоже нравилось в Вики. Эта девчонка была ненормально живой: ей было интересно абсолютно всё, она вечно совала свой вздёрнутый носик не в свои дела, попадала в неприятности и нелепые истории. Люцифер знал это из её рассказов, но был уверен, что так оно и есть. В маленькой хрупкой девушке кипело столько жизни, сколько он не чувствовал за несколько веков. — Такой красивой девушке можно простить что угодно, Вики. Вики уже привыкла, что Люцифер неустанно отвешивает ей комплименты. Она не принимала их близко к сердцу, предполагая, что это просто часть манеры общения Люцифера. Вики ошибалась. В отличие от неё, в Люцифере было достаточно гордыни и самолюбия, поэтому он редко считал кого-то, кроме себя самого, совершенством. А если быть точнее, он таких ещё не встречал. Но каждый день миниатюрная, вмещающая в себя столько всего, мисс Виктория Хлоя Уокер делала маленький шажок в этом направлении. — Зачем всё это? Там столько всего, что можно открыть собственный магазин. Отель уже не приносит доходов? Вики улыбнулась, повернувшись к мужчине, который доставал из коробки холсты. — Не мог определиться, что подойдёт для тебя лучше всего. — Для меня? Я… Я не рисую. — Я рисую. И сегодня я буду рисовать тебя. Сказать, что Вики была удивлена — не сказать ничего. Её челюсть оказалась на полу и продолжала валяться в ногах, пока Люцифер, напевая что-то себе под нос, с совершенно беззаботным видом продолжал копаться в пакетах, доставая оттуда то масло, то акрил, то пастель. Даже сангину прихватил, окунувшись в воспоминания, как брал уроки у Рафаэля во время очередной вылазки на землю. — Что, прости? Ты рисуешь? Мы обсудили о художниках и искусстве всё, что только можно было, но ты даже не заикнулся, что рисуешь сам? Серьёзно? Люцифер рассмеялся, внезапно поймав себя на мысли, что в его смехе слишком много теплоты, тогда, как обычно, смех его холодный и саркастичный. Нет, сейчас он был бархатистым, мягким и именно тёплым. Потому что адресован он был ей. Она каким-то невероятным образом умудрилась зацепить в его душе такие струны, о существовании которых Люцифер и не догадывался раньше. — Я говорил, милая, ты просто невнимательно слушала. — Ты не говорил! — Ладно-ладно, не говорил. Намекал. Что, если все эти картины мои? Теперь рассмеялась Вики, вызывая у Люцифера взгляд «ну я же говорил». — Это невозможно… — Да-да. Совершенно разные стили, соответствующие разным эпохам. Та, что над камином, вероятно, создана в эпоху позднего Ренессанса, хотя тебя очень удивляет, что она сохранилась так хорошо, так что скорее всего она создана под влиянием эпохи, но немного позже. Та, что между окнами — в эпоху неоимпрессионизма, и бла-бла-бла. — Удивительная память, Люцифер. Но ты забыл одну фразу. — Я не забыл, Вики, ты сказала, что художник бессмертен, если все эти картины его. Почему ты не можешь предположить, что я, допустим, вампир? — Эдвард? Или, может, сам граф Дракула? — А может, я тысячелетний демон? — Это уже интереснее. Такой фильм я бы посмотрела. — Думаю, в разделе порно такой точно есть. Вики закатила глаза. Она всегда поражалась тому, с какой невинностью Люцифер говорил пошлости. — Почему ты решил нарисовать именно меня? Вики сама не поняла, как этот вопрос сорвался у неё с языка, даже не успев задержаться в голове. Люцифер отложил кисти на новый журнальный столик, идентичный прошлому, и подошёл к девушке так близко, что она могла чувствовать запах его парфюма. В меру резкий, не слишком мягкий, с едва ощутимыми свежими нотками мяты. — На это есть несколько причин, Вики. Голос Люцифера был таким глубоким, что Вики невольно задержала дыхание. — Каких? Когда он услышал, как тихо она задала вопрос, на лице у мужчины появилась загадочная улыбка, выраженная в приподнятом уголке губ с одной стороны и прищуре. — Первая. У тебя очень красивые глаза. Необычный оттенок. Люцифер поймал взгляд Вики, не позволяя ей отвернуться и разорвать зрительный контакт, он придержал её подбородок пальцами, стараясь не сделать ей больно. — Вторая. Я давно мечтал пополнить эту коллекцию. А ещё взглянуть на тебя через, как ты выразилась, призму красного света. Он убрал выбившийся из пучка локон, аккуратно заправив его ей за ухо. Проводя напоследок по скуле. — И третья. Искусство должно запечатлевать прекрасное. Я повидал немало красоты, Вики. Но такой, как ты, не встречал. Вики прикусила губу, чтобы не улыбаться, как умалишенной, потому что она почувствовала, что сейчас комплимент Люцифера имеет вес, а его голос был настолько проникновенным, что по телу девушки пробежали мурашки. Уловив этот момент, Люцифер ещё сильнее сократил между ними расстояние, наклоняясь к Вики, чтобы их лица были на одном уровне. — Ты исключительно прекрасна, милая. Веришь мне? И она верила. Впервые в жизни Вики верила, что она не самая обычная девушка, что есть в ней это неуловимое нечто, делающее её исключительной. Но она ничего не ответила, потому что чувствовала горячее дыхание мужчины на своих губах. — Что это будет за стиль? Вики была готова дать себе подзатыльник. Испортить такой момент ещё нужно постараться. Что было бы, не полезь она со своими глупыми, на самом деле даже не волнующими её, вопросами? Неужели, он хотел поцеловать её? А она? Хотела этого? — Не хочу портить тебя… Изощрёнными стилями. Реализм. Только он. Люцифер отстранился, зачем-то принимаясь раздеваться. Сначала пиджак, потом галстук, когда он расстегнул на глазах у девушки уже третью пуговицу, Вики, приложив невероятные усилия, смогла оторвать свой взгляд от мужчины, краснея. — Что ты делаешь? — Я не рисую в костюме, Вики. Во-первых, не так удобно, во-вторых, этот костюм мне слишком нравится, чтобы делать из него палитру для красок. — Я могу привести себя в порядок? — Ты выглядишь замечательно. Это ни к чему. — Пожалуйста, Люцифер, я вернусь через двадцать минут. Максимум полчаса. Мужчина, уже расстегнувший рубашку, под которой скрывалось идеальное, точно высеченное из камня тело, подошёл к ней вплотную. Вики отметила, что Люцифер — сам по себе произведение искусства. — Хорошо, Вики. Только при одном условии. Вики чувствовала, как от близости мужчины у нее ноги наливаются свинцом, практически подкашиваются. — Что за услов… Она говорила это так тихо, что, если бы Люцифер стоял чуть дальше, никакого острого демонического слуха было бы недостаточно, чтобы её расслышать. Люцифер не дал ей договорить, положив палец на губы девушки, слегка провел по ним, нажимая на нижнюю, заставляя Вики приоткрыть ротик, откуда тут же вырвался тихий вздох, больше похожий на стон. — Твои губы. Пусть будут красными. Любой оттенок. Вики коротко кивнула, развернулась на каблуках и быстрым шагом направилась к лифту. Как только тот закрылся за ней, девушка расплылась в счастливой улыбке, прикладывая пальцы к губам. Когда двери открылись, Вики влетела в высокую брюнетку. — Куда ты прёшь, идиотка?! — Простите, мне очень жаль. Брюнетка хмыкнула, поймав Вики за руку, заглянула ей в глаза. По телу Вики прошёл неприятный озноб из-за взгляда эффектной незнакомки, словно пытающейся влезть ей в душу. Зрительный контакт затянулся. Вики чувствовала себя крайне неловко, поэтому сказала первое, что пришло ей на ум: — Красивая у вас помада. Незнакомка снова ухмыльнулась, после чего засунула руку в карман кожаной куртки и вынула оттуда помаду. — Дарю. — Что вы. Это… — Я была слишком резка. Ты не виновата. Я сама не посмотрела, выходит ли кто-то из лифта. Спелая вишня. Тебе пойдёт. Брюнетка зашла в лифт, явно о чем-то задумавшись. Вики, сжимая в руке так вовремя подаренную помаду, поспешила в свою комнату.***
Сегодня была смена Ади, поэтому Дино, отвыкший рано ложиться спать, листал очередную статью о пророках в интернете, надеясь среди всех этих людских бредней наткнуться на что-то дельное. Ведь даже самый ненормальный бред не берется из ниоткуда. Внезапно раздавшийся стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он встал и пошёл открывать. — Как ты… — Не рад меня видеть, сладкий? — Не называй меня так, Ости. — Не будь грубияном, Дино. Я ради твоей пернатой попки между прочим рисковала. Девушка достала из кармана маленький предмет, напоминающий что-то среднее между ракушкой и трубой граммофона, покрутила его в руке. — Спасибо. Дино протянул руку, но Ости улыбнулась, убирая переводчик обратно в карман. Ну, конечно. О чём он думал, связываясь с демоном перекрёстка. — За всякую услугу нужно платить, Дино. — И чего ты хочешь, Ости? Мою душу? Не слишком ли большая плата за такую маленькую услугу? — Маленькую? Влезать в кабинеты учителей, а в особенности твоего любимого папочки, не так-то просто, сладкий. Ости прошла в комнату, сняла куртку и легла на кровать, элегантно закинув ногу на ногу. — Кто эта девушка? — Какая девушка? — Не пытайся обмануть меня, сладкий. Шатенка, зелёные глаза, милая улыбка. Она точно искупалась в твоей энергии. Её на ней так много, что не чувствуется её собственной. — Неважно. Дино опёрся спиной о дверь. — Она никого тебе не напоминает, Дино? — Нет. Девушка рассмеялась, обнажая ряд белоснежных зубов. — Правда? А я точно в зеркало взглянула. Жаль, меня не было рядом, когда ты лишился своих крылышек, Дино. Может, тогда я была бы той, кому удастся затащить тебя в постель. — Ости… Дино потёр виски. — Что есть в ней, чего нет во мне? Ты ведь больше не ангел, Дино. Брюнетка встала с постели, расстёгивая молнию на боку платье, которое уже через несколько секунд лежало в ногах девушки. Одним ловким движением, словно пантера, она переступила через него, приближаясь к Дино. — Оставь свою испорченную душу себе, Дино. Она принялась расстёгивать его рубашку. Когда с пуговицами было покончено, девушка провела по его груди и торсу острыми длинными ногтями, оставляя красные полосы, до преграды в виде ремня на джинсах. — Твоего тела в качестве платы будет достаточно.