***
Когда девушка опаздывает на час, любой мужчина раздражается. Но если она приходит такой невероятно красивой, любое, даже самое сильное раздражение, снимает рукой. Для этого вам нужно быть либо не геем, либо ценителем прекрасного — Люцифер совмещал в себе и то и другое. — Прости, я немного задержалась. Её улыбка убивает наповал. На губах тёмно-вишнёвая помада, и от этого их хочется попробовать на вкус. Ещё никогда Вики не выглядела в его глазах такой аппетитной. Это был аппетит в разном: её хотелось пожирать глазами, так она была красива в этом темно-синем платье, едва доходящем до середины бедра. Стройная, высокая. Точно модель, сошедшая с обложки дорогого журнала. Но было в ней нечто, отличающее её от типичных красоток. Загадка. Её хотелось разгадать, но в то же время не хотелось лишать её этой таинственной завесы, отделяющей её сознание от влияния. Люцифер не знает, кто такая Вики Уокер, но он чувствует, что её душа чиста, как слеза. — Ожидание того стоило. Он пытается казаться равнодушным, но уверен, что будь Вики ангелом или демоном, она бы с лёгкостью прочла его энергию, потому что демон сейчас, находясь во власти восхищения с нотками возбуждения, как физического, так и душевного, перед ней, точно раскрытая книга. Точно младенец, инстинктивно доверяющий матери, он готов отдаться во власть этого чарующего создания. — Что мне нужно делать? — Всё, что было нужно, дорогая, ты уже сделала. Теперь просто располагайся поудобнее. Вики грациозно опустилась на диван, откидываясь на спинку, обтянутую прохладной черной кожей. Девушка поправила укладку, пропустив крупные локоны сквозь пальцы, создавая больший объем и некий привлекательный беспорядок. Закинула ногу на ногу, оголяя бедро, и без того едва прикрытое коротким платьем. Нет, Вики не чувствовала себя смущенной, хотя ситуация была щекотливая. Ей казалось, что помада передает ей уверенность своей владелицы. Глупость, конечно, но если раньше Вики ещё чувствовала рядом с этим мужчиной некое смущение, то сейчас оно, а точнее его остатки, словно растаяли в воздухе. — Не думала, что когда-нибудь увижу тебя в футболке. Твой образ в моей голове всегда ассоциируется с шикарными костюмами. Люцифер оторвался от холста, по которому сделал первый мазок крупной кистью, пробуя оттенок, выбранный для фона. — Мне льстит, что в твоей милой головке задержался мой образ, мисс Уокер. Но поверь, ещё больше мне бы льстило, если бы я в твоей голове был без одежды. Вики всегда поражало то, как Люцифер говорит что-то, в чём точно есть сексуальный подтекст, умудряясь при этом не меняться в лице. Точно он сказал: «Доброе утро». — Не могла бы ты переложить одну прядь на левую сторону? — Эту? Вики поправила локон, но Люцифер, внезапно оказавшийся рядом, дотронулся до её волос, отчего по телу девушки пробежала лёгкая дрожь, а волосы, она могла поклясться, зашевелились не только там, где он коснулся, но и по всей голове. — Теперь просто совершенно. Люцифер прошептал эти слова, которые были чем-то особенным для них обоих: он понял, что все его картины, его коллекция, были лишь фоном для истинного шедевра, который скоро появится в его личной галерее, точно все они создавались для того лишь, чтобы однажды дополнить нечто совершенное; Вики же почувствовала непреодолимый порыв стать ближе к человеку, которому с каждым днём, с каждой секундой начинала верить всё больше. Она повернула голову туда, где запредельно близко было лицо Люцифера, и, прикрыв глаза, подалась вперёд, слегка приоткрывая пухлые губки, густо накрашенные стойкой матовой помадой цвета спелой вишни. Ещё никогда он не чувствовал такого непреодолимого желания поцеловать кого-то. Поцелуй для него — что-то более интимное, чем самый изощрённый и самый откровенный секс. Но это желание граничит с другим, таким же сильным — раскрыть её. — Почему ты остановилась, Вики? Девушка вздрогнула, открывая глаза и смело смотря в красные рубины напротив. Что? Она моргнула, сгоняя морок — красный цвет стал навязчивой идей, пробравшейся так глубоко в её подсознание, что даже угольно чёрные глаза мужчины, на миг показались ей красными. — Остановилась? Люцифер усмехнулся. Он видел. Ему не могло это показаться. Вики абсолютно точно хотела поцеловать его. — Ты не должна бояться своих желаний, Вики. Если ты хочешь чего-то, это нужно делать. Не нужно ждать одобрения, не нужно думать о других. — Тебе не кажется, что не думать о других — эгоизм? — Немного эгоизма ещё никому не навредило. Меня расстраивает, что церковь сделала из искушения что-то запретное, греховное. Если искушение сильно́, то нет ничего правильнее, чем поддаться ему. Вики, как заворожённая смотрела на расширенные, точно от героина, глаза мужчины, который практически шептал ей в губы слова, что были его собственной философией на протяжении многих веков. Вики сглотнула, отчего у Люцифера произошла маленькая остановка сердца, а когда она облизнула губы, ещё и визуальный микрооргазм. Он перевел взгляд на её губы, решая, что если она сейчас, прямо в эту секунду, не решиться, то он сделает это сам. И плевать на все загадки. Желание начинает перевешивать. На губах Вики появляется какая-то загадочная улыбка, которую раньше он не видел. А потом Вики встаёт, этим движением вынуждая Люцифера разорвать и запредельную близость и зрительный контакт. Она поворачивается спиной и перекладывает волосы на одну сторону. — Поможешь? Люцифер, заворожённый её лёгкостью, не сразу понимает, что Вики имеет ввиду молнию на платье, а когда до него доходит, демона накрывает волной недопонимания. — Хочешь меня изнасиловать? Раздеваться не обязательно. — Когда я училась в университете, натурщицы вызывали у меня зависть, я всегда поражалась, как они могут чувствовать себя такими свободными, находясь обнаженными перед толпой незнакомых людей. Мне повезло больше — здесь только один художник. Люцифер коснулся замка, наклоняясь к уху девушки, телом ощущая, что от неё исходит жар. От него, вероятно, тоже. — Так чего же ты хочешь, мисс Уокер? Смелее. Скажи это. — Я хочу позировать обнаженной. Люцифер потянул собачку вниз и тишину, нарушаемую лишь двумя неровными дыханиями, разорвал характерный звук. Молния шла до самого низа спины. Когда Люцифер закончил, Вики ловким движением сбросила платье с плеч, и то с глухим звуком приземлилось на пол, лишая возможности отступить. Люцифер замер, впитывая глазами, точно губками, эстетику немного худоватого женского тела, прежде чем расстегнуть застёжку следующего элемента одежды. Через мгновение маленькое чёрное бра присоединилось к платью. — Ничего не оставишь для моего воображения? Хриплый смех Люцифера прямо над её ухом послужил точкой невозврата — сделав шаг вперёд, чтобы не задеть мужчину, Вики опустила трусики, оставаясь совершенно нагой. — Приступим? Она спросила через плечо, всё же не решаясь обернуться так сразу, пока Люцифер представлял, как она будет смотреться в разных позах. На картине. И на нём. — Да. Люцифер подошёл к мольберту, взял в руку кисть и вернулся к тому, на чем остановился — к фону. А Вики вернулась на диван, принимая практически ту же позу, только вальяжно раскидывая руки на спинку дивана. — Сможешь просидеть так всю ночь? — Ты собираешься рисовать всю ночь? — Просто хочу узнать, насколько ты вынослива. Люцифер выглянул из-за мольберта, хитро приподнимая бровь. — Я искусствовед, а не боец MMA. Люцифер улыбнулся и снова скрылся за мольбертом. Когда прошло больше часа, Вики устала просто сидеть и иногда улыбаться, когда мужчина выглядывал из-за мольберта. — Можно посмотреть? — Нет. — Так категорично? Люцифер, пожалуйста, мне скучно. — Я сначала доведу дело до конца, Вики. Не сомневайся, ты увидишь первая. Вики закатила глаза и сложила руки на груди, насупившись и отвернувшись. — Если тебе скучно, можешь выпить. В баре есть вино, шампанское, или, может, ты предпочитаешь что-то ещё. Бери, что хочешь. Соблазнительно виляя бедрами и искушая, Вики направилась к бару. Пока её не было, Люцифер восстановил сбившееся дыхание. Но её не было слишком долго. — Вики? Девушка не отозвалась, хотя не слышать она просто не могла, значит, она не отвечает специально. Что-то задумала? Люцифер подошёл так тихо, что Вики не услышала, поэтому он мог без стеснения наблюдать, как она раскладывает клубнику по двум бокалам, наполненным шампанским. — Неплохое сочетание. Вики вздрогнула, едва не выронив нож. — Не подкрадывайся так. — Извини. Люцифер взял из руки Вики бокал. Тонкий звук стекла, первый глоток ледяной жидкости обжигает горло. Люцифер ловит зубами ягоду, откусывает, отставляя бокал на барную стойку. — Ловко. Вики улыбается, но улыбка с лица сползает, когда мужчина оказывается слишком близко, протягивая ягоду к её губам. Вики откусывает, чувствуя как шампанское, вперемешку с клубничным соком, срывается с губ, падая на подбородок, а оттуда на грудь, что из-за холодного прикосновения тут же напрягается, а соски наливаются кровью. Люцифер следит за каплей розовой жидкости, что течёт по ложбинке между её грудей, и понимает одно: даже искуситель не способен противостоять искушению. Резко сократив расстояние, он касается языком горячей кожи и скользит по ней вверх, повторяя траекторию капли шампанского, пока не доходит до губ, которые тут же накрывает своими, забирая второй бокал из рук девушки и убирая его к своему. Затем резко подхватывая девушку за талию и усаживая её на стойку, моментально оказываясь между раскинутых ног девушки. Вики вздрогнула от такой резкости, а мужчина смело скользнул в её рот языком, точно делал это всю свою жизнь. Разорвав поцелуй, Люцифер припадает губами к тонкой шее, скользит по ней языком, прежде чем втянуть и прикусить, оставляя багровую отметину, что, в купе с вскриком девушки, отрезвляет — ей было больно. Он сделал ей больно. Если бы не тот факт, что высшие существа — ангелы и демоны — не подвержены заболеваниям, и психическим в том числе, Люцифер мог бы предположить, что у него биполярное расстройство. Вики вызывала слишком противоречивые эмоции, а эта ситуация стала апогеем. Её хотелось взять: грубо, жёстко, не заботясь ни о чём, кроме собственно удовольствия. И ей не хотелось причинить вреда, с ней хотелось быть другим. Её хотелось сберечь. От тьмы, что насквозь пронизывает его черную душу, от мира, что для неё слишком суров. Её хотелось испортить, окунуть с головой в эту тьму, потянуть за собой в самое пекло. Её хотелось разгадать, потому что она не давала покоя. И её не хотелось разгадывать, потому что её энергия, или вернее отсутствие таковой, было её индивидуальностью, тем, что заставляло мысленно возвращаться к ней снова и снова. Она так и замерла, рвано ловя губами воздух и глядя в глаза. А через них в самую глубину души. Нет, ей не страшно. Она искренне желает коснуться этой тьмы, вот только она не знает, какие черти там её поджидают. — Почему ты остановился? — Я не хочу трахаться с тобой, Вики… — Чем я хуже тех девиц, что постоянно здесь крутятся? Перебивает. Характерная девушка. Вот только глупая. — Приравниваешь себя к другим? Ты должна отвыкнуть от этого, мисс Уокер. Люцифер погладил девушку пальцем по губам, после чего оставил на них короткий поцелуй и снял её с барной стойки. — Тебе пора, Вики, на сегодня достаточно. — Достаточно рисовать? Или… — Достаточно искушений. Люцифер вышел. Оставляя Вики наедине с собственными мыслями. Когда она, одевшись, подошла к двери, то не смогла просто так уйти. Она обернулась. Люцифер вытирал кисти, видимо, тоже глубоко погрузившись в размышления. — Когда мы продолжим?.. Картину. Люцифер ухмыльнулся, взглянув на Вики исподлобья. — Ты можешь прийти, когда захочешь, Вики. Помнишь, что я говорил? — Не бояться своих желаний? Люцифер улыбнулся, а Вики, развернувшись, бросила ему через плечо. — А сам-то ты следуешь своим советам, босс?***
Ости поднялась с постели, окинув Дино на прощание грустным взглядом. Хренов Господь Бог. Ости всегда поражалась тому, как в ангеле может быть то, что присуще не каждому опытному демону-искусителю. Природная притягательность и дьявольская красота. Нет, ангельская красота — это не про этого блондина, на котором весь её белый свет сошёлся клином ещё очень давно. Ангельская красота — это смазливое личико, невинные овечьи глазки и бесконечная тошнотворно-сахарная нежность. Дино был другим. Ещё на небесах она заметила его: волевой подбородок, вечно собранные в идиотский пучок волосы, увидеть которые распущенными стало идеей фикс, голубые глаза и эта охренительная энергия с запахом грозы. Когда он был слишком близко, Ости знала, что искушение есть даже для искусителя. Дино — сын учителя Фенцио, грёбаный ангел, пример для подражания, упрямый и невыносимо правильный — её искушение. Она усмехнулась, накидывая кожаную куртку и снова сосредоточила свой взгляд на парне. Светлые, слегка волнистые от пресловутого пучка волосы сейчас были хаотично разбросаны по серой подушке. На идеальной груди и прессе красовались засосы, следы от помады и ногтей. Демоны склонны к разрушению, а Ости всегда мечтала разрушить нечто прекрасное, например, произведение искусства, каким несомненно считала Дино. Больше всего ей хотелось, чтобы регенерация шла как можно дольше, чтобы он помнил, кто оставил на нём свои следы. Что это была та, кого он отвергал так долго. Ости вышла, тихо прикрывая дверь. Теперь у неё была другая мечта. А почувствовав на губах вкус победы, она уже не собиралась отступать. У лифта она вновь столкнулась с Вики. — Знала, что тебе пойдёт этот цвет. Вики улыбнулась, втягивая воздух, потому что последние несколько мгновений в номере Люцифера она не дышала. Знакомый запах уколол острым неприятным чувством — ревность. Вики знала, кому принадлежит этот парфюм. И сейчас, поняв, что эта незнакомка ночью была у Дино, Вики наконец осознала, что их больше ничего связывает. У них больше нет шанса. Сердце тут же забилось быстрее, потому что, почувствовав себя свободнее, Вики поняла, что Люцифер ей действительно нравится. — Спасибо. Незнакомка продолжала разглядывать её с интересом. — Что-то не так? — Нет, всё отлично. Подскажи, есть в этом отеле бар?***
— Держи, это поможет продержаться ещё пару часов. Ади протянул Сэми, сидящему у барной стойки, рюмку, наполненную почти до краёв каким-то непонятным содержимым. — Что это? — Пей и не спрашивай. — А вдруг ты хочешь отравить меня. Сэми поймал Ади за руку, когда тот убрал её с рюмки и положил на барную стойку. Рыжий, быстро осмотревшись, потянул Сэми на себя, а сам опёрся на бар локтями, чтобы не кричать, пытаясь заглушить музыку, а сказать брюнету на ухо: — Не забывай, что я могу придушить тебя, пока ты спишь. Ади быстро прикусил мочку уха Сэми и отстранился, ухмыляясь тому, как шея парня покрылась мурашками, а худые щеки налились краской. Он слишком мило выглядел в такие моменты, поэтому Ади никогда не упускал возможности застать Сэми врасплох: на пару секунд прижать к стене в номере, куда они принесли чемоданы, и поцеловать, пока постоялец не вошёл; выйти голым из душа, пока Сэми читает какую-нибудь занудную книгу; взлохматить идеально уложенные волосы прямо перед выходом; завалиться рядом на кровать, выдернув перед этим у соседа подушку из-под головы. Но, стоит отдать Сэми должное, он тоже мог поставить в ступор или заставить краснеть. При чём от совершенно невинных вещей: он мог просто подойти и поправить Ади воротник на форме портье, специально задевая кожу ледяными пальцами; мог вырвать сигарету и затушить её, когда Ади закуривал по привычке в комнате. А ещё Ади бесило, и одновременно с этим нравилось, когда Сэми специально орал какие-то идиотские песни в душе по утрам, не давая ему спать. Сэми всегда включал мамочку и читал нотации за то, что Ади не завтракает, предпочитая провести эти десять минут в лапах Морфея. Один раз Ади перекрыл воду, и Сэми пришлось выйти из душа с пеной на голове. Правда, смеялся Ади недолго, потому что уже через пару секунд сам был в этой пене. Их милые переглядки прервала Ости, присевшая рядом с Сэми. — Бурбон. Ади поставил рюмку перед девушкой, ухмыляясь тому, как Сэми сощурился, залпом опустошив содержимое своего стакана. Ости, будучи от природы наблюдательной, заметила это и улыбнулась, но улыбка быстро сменилась интересом, когда она узнала мощную энергию, вызванную положительными эмоциями, ту самую, что исходила от крови, принесённой ангелом. Кажется, теперь у неё появилась ещё одна причина остаться в отеле — не часто встретишь человека с энергией равной катализатору, а пропустить тот самый взрыв, который он рано или поздно вызовет, дьяволица не хотела. А ещё её мучил вопрос — какое отношение Дино имеет к этому парню. Внезапно на её плечо легла рука, а по телу прокатилось чувство липкого страха, несвойственного девушке. — Знал, что в итоге ты передумаешь. Голос, которым мужчина шепчет прямо ей в ухо, пробирает до мурашек, но Ости привыкла быть сильной и не показывать эмоций. — Ну, здравствуй. Она развернулась и встала со стула, удаляясь от бара. Мужчина пошел за ней следом, пока за ними не закрывалась дверь, ведущая на балкон. — Ты принесла мне вести, милая? Учти, от того, понравятся они мне или нет, зависит, как ты проведешь ближайшие пару столетий. Ости отбросила руку, крепко держащую её за подбородок. — Я уже говорила, что мне плевать, что за козни ты строишь. Не все демоны рвутся к власти. — Не власть меня волнует. Так зачем же ты пришла? — У меня здесь свои интересы. Тебя это не касается. Глаза собеседника блеснули, точно лёд, на который попал прямой солнечный луч, но холода, привычно от него исходящего, она не почувствовала. — Чьей энергией ты питаешься? Уже влюбил в себя какую-то дурочку? Секунда, и на шее девушки сжалась железная хватка, лишающая кислорода. — Прикуси свой ядовитый язык. Говори, что происходит в Аду, или я тебе шею сверну. Ости захрипела и вцепилась обеими руками в руку демона, стараясь оторвать её от своей шеи. А когда уже почувствовала, как перед глазами всё начинает плыть, хватка ослабла, и она рухнула на пол, не в силах удержаться на ногах. Дьяволица потёрла горло, закашлявшись, ударная доза кислорода вернула ей силы, и она, опираясь на перила, встала на ноги. — Твоя «избирательная компания» трещит по швам. Большинство демонов считают, что Адом может править только истинный наследник, а демократию предпочитают оставить смертным. Как ты собираешься создавать своё ополчение, если кроме имени твоего, о тебе не знают ровным счётом ничего, Аластор?