Малышка

      В общем-то, умерла она действительно по глупому стечению обстоятельств. Не завелась машина, сломался каблук, неприятная встреча с бывшим парнем на станции метро, итогом которой стал толчок в спину прямо под прибывающий поезд. Цзы Лун даже не была уверена, от чего именно умерла: то ли от падения, то ли…       За последний месяц, преодолев первоначальную панику, Цзы Лун думала о многом. Большого выбора у неё не было. Когда взрослое сознание оказывается в теле новорождённого, размышлять о причинах было единственным занятием, не связанным с кормлением, сном и бесконечным сюсюканьем женщины, ставшей ей матерью в этом… Мире? Или времени? Потому что, если судить по красивым традиционным одеждам, это явно Древний Китай, однако некоторые разговоры, которые Цзы Лун довелось услышать, были на редкость странными. Как и режущие глаза бело-красные одежды, в которые одеты многие приходящие «зрители», которым, видимо, было очень интересно посмотреть на младенца.       Что именно в этом было интересного, она не понимала. Лично ей хотелось сквозь землю от стыда провалиться, когда было нужно менять пелёнки.       Спустя некоторое время, сопоставив все факты, Цзы Лун, которую теперь звали И Сяо, поняла, что люди вокруг, одетые в откуда-то знакомые белые одежды с красными всполохами на рукавах, были совершенствующимися. От этого знания на секунду стало смешно. Этого вполне хватило, чтобы матушка радостно заохала и послала служанку за кем-то. Странная женщина. И Сяо практически сразу перестала улыбаться, а она всё радуется.       Хотя более странным был мужчина, который вошёл в покои. Один взгляд, которым он окинул маленькое тельце И Сяо, склонившись над люлькой, заставил всколыхнуться воспоминания о вечере, проведённым за просмотром нового дуньхуа с соседкой по комнате.       Цзы Лун не была против стать И Сяо. Судя по комнате, в которой она жила, семья была достаточно богата, а значит, ей не придётся перебиваться с риса на воду, как в пору начала её студенчества. Матушка была ласковой, прикосновения нежными, а голос, которым она тихо пела колыбельные, полон любви и счастья. И Сяо готовила себя к беззаботной жизни, хотя где-то в глубине сознания что-то во всём этом вызывало беспокойство, напрасно списанное на волнение из-за перерождения.       В перерождении со взрослым сознанием было множество плюсов. Однако все они превратились в пыль, когда пришло осознание, что ты являешься дочерью жестокого тирана с пунктиком на всеобщее господство и сестрой двух психованных ублюдков.       Тирана, который внезапно широко улыбнулся и легонько ущипнул И Сяо за пока пухленькие щёчки.       «Какого чёрта из всех возможных и невозможных персонажей я стала дочерью Вэнь Жоханя?!»       Одно только осмысление этого заставило её прорыдать всю следующую ночь, поставив на уши и замечательную матушку, и Главного Ублюдка Ордена Цишань Вэнь.       − Возможно ты слишком резко подошёл, − укачивая дочь, матушка попыталась успокоить расстроенного супруга.       Вэнь Жохань стоял в стороне, неловко подняв руки и выглядя совершенно растерянным. Если бы И Сяо не была поглощена нарастающей паникой, она бы нашла это крайне комичным. А сейчас она могла только плакать и кричать так, что даже у неё самой заложило уши.       После фееричной истерики, которая заставила чуть ли не плакать даже матушку, И Сяо просто отключилась. А проснувшись и хорошенько поев, начала последними словами проклинать и соседку по комнате с её чёртовым «супер-интересным» дуньхуа, и новеллу, которую Цзы Лун мельком прочитала, чтобы та только от неё отвязалась (жанр не был её любимым, да и некоторые моменты откровенно ставили в тупик), и Судьбу, что так жестоко над ней пошутила. Было непонятно, что за двадцать семь лет своей размеренной жизни она сделала плохого, что её занесло в дочери к главе клана, который сначала устроит геноцид, а потом на него же напорется. Подруга так долго распалялась о последствиях военной кампании против Цишань Вэнь − Аннигиляция Солнца, кажется, − и о том, как несправедливо обошлись с последними выжившими, которых спас главный герой, что И Сяо не составило труда представить это во всех красках.       Сбежать. Вырасти, стать сильнее, скопить деньги на побег и некоторое время безбедной жизни, а потом сбежать и забыть фамилию Вэнь как страшный сон. В её плане вполне было место и для матушки; кстати её, как ни старалась, И Сяо вспомнить так и не смогла. В дуньхуа её точно не было, а насчёт новеллы она не была так уверена, хотя и читала флешбеки с достаточным вниманием. Собственно, она и о «себе» ничего не помнила.       Размышления о будущем побеге навели её на вопрос, который И Сяо по счёту ребёнок. Если она старшая, или хотя бы вторая, то у неё будет достаточно времени. Ответ пришёл неожиданно, после сладкого послеобеденного сна, когда прямо над её ухом раздался нетерпеливый писклявый голос.       − Когда она проснётся? Ну когда, когда?.. − голос заставил И Сяо мгновенно распахнуть глаза, что привело паршивца, чуть ли не залезшего в люльку, в полный восторг. Он даже подпрыгивать начал, из-за чего кроватка стала опасно шататься. − Дагэ, смотри! Смотри!       По другую сторону показалось лицо другого ребёнка. Он был несколько старше первого и, в отличие от гиперактивного крикуна, смотрел на малышку со спокойным и ласковым любопытством.       − Будь тише, диди, и не прыгай. Вдруг напугаешь! − заругал он, когда младший снова подпрыгнул, затем опасливо посмотрел на младенца.       И Сяо подумала, что он, вероятно, тоже прекрасно слышал её недавние крики. Как-то стыдно… Только стыд смахнуло понимание, кто сейчас перед ней. Тут же захотелось снова зарыдать, однако испуганное лицо старшего ребёнка − Вэнь Сюя, − и его попытки напеть что-то отдалённо похожее на колыбельную и резковатые покачивания люльки заставили передумать. А вид испуганно замершего и захлопнувшего рот обеими ладошками Вэнь Чао даже показался забавным.       «Какие милые детки. Только голову одного в будущем насадят на саблю, а второго до смерти замучает главный герой»       И она их младшая сестра. Как несправедлива, однако, к ней Судьба. Слёзы таки брызнули из глаз.       − Мэймэй, малышка Сяо-Сяо, − запаниковал Вэнь Сюй; Вэнь Чао попытался состроить смешные рожицы, однако вкупе с широко распахнутыми глазами выходило из рук вон плохо. − Не плачь, Сяо-Сяо!.. Если ты заплачешь, А-Нян проснётся и расстроится… Не плачь, мэймэй…       − Почему она плачет? − не понимал Вэнь Чао. − Дагэ, мы такие страшные? Она испугалась? Но всё же было хорошо! Я обещал, что не буду кричать − и я не кричал! Честно!       И Сяо даже перестала хныкать.       «А что же ты тогда делаешь сейчас, крикливый ребёнок?!»       Выражение лица Вэнь Сюя говорило о том, что они с И Сяо думали одинаково. Но сказать что-либо он не успел, так как послышались торопливые шаги и в комнату вбежала успевшая запыхаться матушка.       − А-Сюй, А-Чао! − от строгого тона оба мальчика втянули головы в плечи. Женщина прошла внутрь комнаты и с волнением осмотрела утихомирившуюся дочку. − Я же говорила, что вы можете прийти только со мной или с вашим отцом! А-Сяо слишком маленькая, чтобы играть с ней!       − Мы только посмотреть… − пристыженно произнёс Вэнь Сюй. Его брат виновато теребил края рукавов, отказываясь поднимать взгляд на матушку. − Мы хотели…       − Мы хотели, чтобы А-Сяо увидела нас и сразу полюбила! − выкрикнул Вэнь Чао, перебивая.       Вэнь Сюй тут же густо покраснел и пнул младшего брата в голень. Младший Вэнь весь вскинулся и начал громко жаловаться. Матушка несколько раз моргнула и расхохоталась. Отсмеявшись, она ласково провела по волосам раскрасневшихся от смущения сыновей.       «Мамочка такая замечательная! Эй вы, маленькие мерзавцы, как вы умудрились вырасти такими уродами с такой хорошей и доброй матерью?! Просто неслыханно!»       Немного подумав, И Сяо заключила, что вина за это целиком и полностью лежит на Главном Ублюдке. Ещё одна причина сбежать, прихватив с собой матушку. И деньги.       Женщина с улыбкой обошла сыновей и, изредка фыркая, вспоминая заявление младшего, взяла И Сяо на руки.       Первое время И Сяо испытывала сильный дискомфорт, когда её брали на руки. Это было странно, помнить, что в прошлом она имела неплохую спортивную комплекцию и её уж точно никогда не носили на руках. Да что там! Даже на спине никто не катал с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать! Было странно и неприятно, особенно когда на руки её брала та сварливая тётка, которая смотрела на маленького ребёнка будто на какой-то мусор, пока госпожа Вэнь не видит. Хотя довольно скоро И Сяо поняла всю прелесть таких путешествий. Это отличное избавление от скуки! Благодаря этому она смогла рассмотреть комнату поподробнее и изучить некоторые предметы. Особенно ей понравился гобелен с изображением феникса и девушки, играющей на эрху.       Плюсы на этом заканчивались; оставалось только дожидаться того момента, когда она сможет хотя бы ползать. Учитывая, что И Сяо даже не уверена, сколько времени прошло с её рождения, ожидание было поистине мучительным.       Госпожа Вэнь присела на стоявший неподалёку от люльки пуф и подозвала мальчиков поближе. С разрешения матушки, дети с восторгом щупали маленькую сестрёнку за щёчки, осторожно брали за ручки и гладили по голове. И Сяо с радостью бы раскапризничалась, требуя прекратить это безобразие, однако мальчишки выглядели такими счастливыми, что она решила немного потерпеть.       Вэнь Сюй с таким благоговением улыбался, когда И Сяо соизволила сжать его указательный палец в своём маленьком кулачке, что даже ей это показалось милым. Вэнь Чао завистливо попытался всунуть палец в другую её руку, однако малышка не планировала поощрять действия этого шумного ребёнка. Да и забавно было наблюдать, как он обиженно насупился и, прижавшись к матушкиному боку, начал жаловаться, что маленькая сестра его совсем не любит. Выслушав такое количество жалоб, девочка даже пожалела об этом и решила в следующий раз схватить его за палец. Если это его обрадует и заставит заткнуться, она будет только рада.       К сожалению, это его только раззадорило. Ребёнок с двойным усердием начал комментировать каждое движение своей маленькой сестрёнки, будь то нахмуренные брови («Дагэ, она хмурится! Разве младенцы умеют хмуриться? Почему она хмурится?») или слишком сильно стиснутый в кулачке палец («Дагэ! А-Нян! Она меня любит сильнее! Только посмотрите! Я буду её самым любимым братом!»). Это утомляло и раздражало. И Сяо уже думала о том, чтобы захныкать, однако старший из братьев её опередил. Вэнь Сюй не обладал большим запасом терпения, в отличие от своей матушки, а потому стукнул младшего братца по голове, велев перестать болтать.       «Если кто и будет моим любимым братом, так это он! Ты слишком шумный, негодяй!»       А потом она напомнила себе сюжет и решила повременить с раздачей мест сестринской любви.       Матушка и мальчишки о чём-то разговаривали, но И Сяо предпочла игнорировать их, решив отдаться рассмотрению резных узоров на потолке. Это занятие, однако, ей быстро наскучило, а детская усталость начала брать верх, так что девочка начала дремать. Разговор стал тише. Даже болтливый Вэнь Чао говорил шёпотом. Громким, но всё-таки шёпотом.       − А почему это меня не позвали? − глубокий мужской голос с обиженными нотками заставил И Сяо в ту же секунду разлепить глаза. От неожиданности она даже икнула, глядя на жестокого тирана-садиста, который, почему-то смотрел на собравшуюся семью с долей веселья в глазах и полуулыбкой на жёстком лице. − Какие вы хитрые! Убежали втихаря, играетесь с А-Сяо, а про собственного отца и думать забыли! Какие негодники!       «Это правда Вэнь Жохань? − малышка вперила хмурый взгляд в отца. − Нет, это правда он? Может, меня перенесло в какую-то вселенную, где этот мужик вовсе не бессердечный садист, а добренький папаша?»       Если это так, это можно было считать удачей. К сожалению, И Сяо в удачу не верила, а потому пыталась понять, как этот мужчина, который с любовью во взгляде подошёл к жене, слегка приобнял сыновей и присел на корточки, чтобы быть примерно на уровне держащих малышку рук, стал тем, кто раздавал приказы об убийствах направо и налево.       Вэнь Жохань протянул руку и ласково погладил лицо дочери, почти ожидая, что та снова заплачет, однако кроха смотрела на него со всем вниманием, на которое была способна и не отводила взгляд.       − Ну разве она не прелесть? − произнёс он, поднимая взгляд на жену.       Госпожа Вэнь хихикнула, окинув взглядом обступивших её мужчин, самых любимых и дорогих в её жизни. Они давно мечтали о рождении дочери, но после рождения А-Чао лекари предупредили, что следующий ребёнок у четы Вэнь вряд ли появится. Она тогда еле удержала мужа от того, чтобы тот не спустил лекаря с главной лестницы Безночного города. Когда их младшему сыну исполнилось два года, они решили попытать удачу и, хотя у них долго не получалось, их маленькое солнышко сейчас спокойно лежит в её объятиях. Даже если она родилась слегка раньше срока, госпожа Вэнь была уверена, что их малышка в будущем станет самой настоящей красавицей.       Её супруг так обрадовался рождению дочери, что с тренировочных площадок с того момента почти не слышалась ругань и крики. А её любимые мальчики, узнав о сестрёнке, клятвенно пообещали всеми силами её защищать.       Она была счастлива. Ей хотелось поделиться своим счастьем со всем миром, но она, поудобнее перехватив дочь, погладила мужа по щеке и уверенно прошептала:       − Я самая счастливая женщина на свете.       И Сяо, видя на лице матери улыбку, полную любви и счастья, решила сегодня не капризничать. Она даже позволила Вэнь Жоханю потрепать себя по щекам и схватила мужчину за палец, удивляясь, как этой семейке мало нужно для счастья.