Удачный бросок

— Вы, получается, подружились? Саня кивнул головой, глядя на сплетенные вместе руки Славы и Алишера, заявившихся таким образом в школу. Несмотря на то, что учились они в разных классах, на переменах, как по команде, шли к друг другу навстречу и вновь брались за руки, причем таким привычным жестом, будто знакомы уже лет десять и делают так каждый день. После нескольких изнурительных уроков они все столкнулись в столовой, при том, что Слава надеялся поскорее уйти из этого злосчастного места. До этого ему никогда не удавалось сесть вдали от людей, но на этот раз они заняли отдельный стол, за которым, очевидно, сидела компания, в которой обычно тусил Моргенштерн. Туда входили Саня, некий Егор, Игорь и когда-то Андрей. — Получается так, — хитро сверкнув глазами, просто ответил Алишер, не заметив подозрительного взгляда со стороны Славы. — Ты ешь-ешь, или на площадку мы не пойдем. И чай пей. Тот вздохнул, вновь берясь за ложку. Есть не хотелось. С другой стороны, когда он делал это в последний раз? Пару дней назад? Чувство голода мастерски удавалось игнорировать. Только вот Алишер внимательно следил за ним, не желая, что бы друг голодал. Такая забота нравилась Славе, но тот факт, что ему придется делать то, чего он не хочет, расстраивал. Но Алишер делал это не со зла, а из светлого чувства, поэтому Слава послушно хлебал суп, запивая приторным напитком. За столом повисло молчаливое одобрение. Похоже, абсолютно каждый был доволен тем, что Слава наконец ел: без слез на него, такого маленького и худенького, не взглянешь. Саня смотрел на этих двоих и ему кусок в горло не лез. В том, как они смотрели друг на друга, как якобы случайно соприкасались кончиками пальцев под столом и мило улыбались, ему виделась странная ностальгия, от которой тянуло болью. Он вспоминал об Андрее. Надо же, обещал себе не вспоминать его, а в итоге каждый раз мысли так или иначе возвращались к этому человеку, когда-то значившему так много. Или до сих пор. — У меня от вас двоих глаза ебутся, — пренебрежительно бросил он, отворачиваясь в сторону. — Больно уж вы сладкие. Услышав эту фразу, Алишер вздохнул. — Жаль, что из всех находящихся здесь, ебутся только твои глаза. Они оба рассмеялись, на что Слава слабо повел плечом, плохо понимая смысл шутки. Он никогда не занимался сексом, не представлял, как это должно работать, да и его половым воспитанием никто не утруждался. Он был чист и невинен, не видел в сексе смысла, как такового. Алишер это прекрасно понимал. Тем не менее, от этого сдерживать свои животные инстинкты было почему-то намного сложнее. Славу хотелось очернить, быть первым, кто покажет суть настоящего удовольствия. Алишер привык переходить к более близкому общению со своими пассиями уже спустя день знакомства, иногда даже в первые минуты. Теперь же приходилось отвлекаться на что-то помимо тянущего чувства внизу живота. Особенно после того, что случилось ночью. После такого ему особенно сложно воспринимать Славу, как раньше.

***

Из крепкого сна его вытолкнула тревога, сжавшая сердце. Алишер громко всхрапнул, прежде чем разлепить глаза и устремить туманный взор на темную комнату. Что-то было не так. Его руки ловили чью-то мелкую дрожь, сжимая что-то теплое и влажное. Нахмурившись, Алишер пригляделся и вместе с тем вспомнил события прошлого дня. Он обнимал Славу, так крепко, будто боялся, что тот исчезнет, и похоже тому это не слишком нравилось. Лоб Марлова покрылся испариной, как и все его тело, блестящий от слез глаз метался с одного места на другое. Он дрожал. Дрожал от страха. Паника накрыла его с головой. Прошло пару минут в таком положении, прежде чем до Алишера дошло, почему Слава так яро упирается руками ему в грудь и пытается отстраниться. — Блять! — хриплым ото сна голосом произнес он, моментально отползая на край кровати. Слава сделал тоже самое, вжавшись спиной в стену. — Прости, я… блин. Прости. Слава всхлипнул. — Все нормально, — соврал он, стирая слезы, брызгающие из глаз. Затем судорожно вздохнул и заговорил сдавленным, разбитым голосом. — Я и сам не ожидал. Думал, все будет в порядке после… после случившегося. От вида того, как Слава плачет, Алишер с трудом подавлял в себе желание вновь сгрести его в объятия, понимая, что сейчас это будет лишним. Поэтому он решил просто уйти, чтобы дать ему успокоиться — близость постороннего человека наверняка будет мешать в этом. Он все еще чувствовал тепло тела Славы, помнил, как идеально оно ощущалось в его руках. И очень хотел бы, чтобы все это вернулось. — Я в туалет, — бросил он перед тем, как выйти из комнаты. Вздохнув, юноша уставился на себя в зеркало. Сонное опухшее лицо, спутанные кудрявые волосы, постоянно попадающие в глаза. Лямка майки постоянно сползала с плеча, оголяя татуировку. Как всегда хорош, но дико устал и разочарован. Алишер быстро умыл горящее лицо рукой, немного просыпаясь, оперся руками о края умывальника и уставился вниз. У него стоял. Железно. На Славу. Из-за обнимашек. Стоял, как ебаная Эйфелева башня. То есть… он, конечно, подросток и неудивительно, что его член так легко встает, но еще ни одна девчонка не могла довести его до такого состояния, и вот это уже тревожило. Тот факт, что мальчики его особо не интересовали до этого. Алишер ведь спортсмен, он часто бывал с остальными парнями в одной раздевалке, но, глядя на них, не испытывал вообще ничего, кроме превосходства — как никак, те были развиты значительно хуже него. Зато от зрелища того, как безразмерная футболка соскальзывает с плеча Славы, его вело совершенно не в ту степь. На слабых ногах Алишер сел на крышку унитаза, лихорадочно пытаясь свыкнуться с той мыслью, что Слава нравился ему даже больше, чем казалось изначально, но он не стал медлить с решением этой проблемы. Да, это неправильно и, возможно, даже аморально, заниматься чем-то подобным, когда тот самый друг сейчас сидит в твоей комнате и плачет, но Алишер в любом случае не мог вернуться обратно со стояком. Он сказал себе, что делает это лишь для того, чтобы не смущать Славу. Кивнув на это откровенно хреновое оправдание, он решительно скользнул рукой под резинку свободных шорт. Обхватил ладонью напряженный член, глухо выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Нужно быть тихим. Не хватало еще, чтобы кто-то услышал. Осторожно, не спеша… вот так. Вспомни о том, как Слава выглядит, когда радуется. Как невинно выглядит при этом, как его пухлые, не тронутые поцелуями, губы изгибаются в улыбке и оголяют кромку ровных белых зубов. Как хорошо эти губы могли бы смотреться вокруг твоего члена, который ты сжимаешь в руке из последних сил. Или твои пальцы во рту Славы, играющиеся с влажным языком. По ним и его подбородку будет течь слюна, взгляд, полный смущения и явного желания, устремлен прямо в твои глаза. А потом эти самые пальцы проникнут внутрь, доводят Славу до потери сознания, вырывают развратные стоны с уст, и заставляют кончить. В первый раз. Именно с тобой. Боже, блять, правый… Вернулся он в комнату спустя десять минут. К тому моменту Слава уже успокоился, но Алишер не мог смотреть ему в глаза после того, что сделал. Он слабо улыбнулся, лег рядом на приемлемом расстоянии и тихо пожелал спокойной ночи, испытывая вину, пока Слава смотрел на него, как на самого лучшего в мире человека — с восхищением и чертовой детской наивностью. Если бы он только знал… но он не знал. И Алишер мог жить спокойно, благодаря этой мысли.

***

В тот день они снова решили сыграть в баскетбол. И если бы Алишер знал, чем все обернется, он бы сделал все возможное, чтобы изменить ход дальнейших событий. — У меня сегодня нет настроения, — отнекивался Саня. К тому моменту уроки закончились, парень выглядел тревожно; взгляд метался туда-сюда, губа прикусана, пальцы сжимали лямку рюкзака до побеления. — Отдохну дома. — Ты серьезно? — с осуждением взглянул на него Алишер, уже успевший представить, как пройдет их игра. Тот факт, что лучший друг все время пытался отстраниться еще дальше, чем есть сейчас, расстраивал и еще больше злил. Потому что такими темпами Саня может пойти по очень скользкой дорожке. Они уже говорили об этом несколько раз, но, кажется, Ермолаев не до конца понимал серьезность ситуации. А может, ему уже просто было нечего терять. — Отдохнешь? Тебе не кажется, что в последнее время ты делаешь это слишком часто? Слава моргнул. Они уже полчаса стояли возле школы и пытались договориться. Становилось холодно. Вечерело. — Часто отдыхает? — он взглянул на друзей с непониманием, поежившись. — Ну… — замялся Алишер, быстро стараясь придумать подходящее оправдание. Втягивать Славу во всю эту историю с наркотиками не хотелось. — У нас матч скоро, не слышал, что ли? Отдыхать нельзя. Это не было полной ложью, потому что матч по баскетболу действительно планировался в конце месяца. Не удивительно, что Слава о нем не слышал. Он вообще мастерски игнорирует то, что на слуху у всех, но даже в этом есть что-то по-своему милое. — Не будь занудой, брат, — хлопнув его по плечу, беспечно заявил Саня. Его уверенная улыбка заставила Алишера против воли, но пойти навстречу и смягчиться. — Все будет в порядке. Мы не проиграем. — Ты действительно веришь в это? Сань… — Алишер тяжело вздохнул. Сколько лет они дружили, сколько тайн друг друга знали? Складывалось такое ощущение, что все те годы были лишь сном, потому что от них не осталось и следа. Ребята становились чужими друг для друга. Если раньше Саня мог бы прислушаться к мнению Алишера, то теперь всегда шел по своему пути. — Пожалуйста. Возьми себя в руки. — Не понимаю, о чем ты, — хмыкнув и вновь сделав вид, что Алишер несет бред, Саня пожал плечами. — У меня все просто заебись. Ну, пока. — Дебил.. — плюнул ему вслед Моргенштерн, чувствуя растущую тревогу в груди. Отпускать Саню не хотелось, но... он ведь достаточно взрослый парень, вряд ли глупостей наделает. Получив в ответ от друга средний палец, он с улыбкой взглянул на Славу. — Окей, вдвоем поиграем. Так даже лучше. Слава задумчиво посмотрел на уходящего Александра, затем встрепенулся и виновато посмотрел на друга в ответ. — Я тоже должен идти домой. — Что?. Черт. Парень вжал голову в плечи, сразу став еще меньше. Он знал, что Алишеру не понравится это заявление. Но с другой стороны не мог не озвучить его. — Меня уже потеряли, — вновь принялся гнуть свою линию Слава. — Я пойду домой прямо сейчас. Не хочу задерживаться допоздна. — Слав... — растерянно взглянув на него, Алишер попытался вразумить парня. — Ты издеваешься? Я не отпущу тебя в то место. Слава нахмурился и обиженно поджал губы. — Это место — мой дом. — Чувствуешь ли ты, что это действительно так? — Моргенштерн пытался звучать твердо, но при этом так, чтобы не напугать Славу резким тоном. Он аккуратно погладил его руку своими пальцами; весь этот день они так и не разомкнули рук. — Где тебе нравится, у меня дома или у себя? — Мне нужна одежда, учебники и другие личные вещи. И... у меня есть кошка, ее нужно покормить, — судорожно вздохнув от приятных прикосновений, Слава прикусил губу, сдерживая порыв плюнуть на все и пойти с Алишером, куда глаза глядят. Но он проигнорировал поставленный вопрос. — Мои родители ведь не выглядят как люди, которые способны приглядеть за кем-то, да? Грустная улыбка тронула губы. А еще родителям было плевать на него, и так рвался домой Слава лишь потому, что не хотел стеснять семью Моргенштернов. Но Алишер верил ему, поэтому все-таки согласился отпустить: — Блять, ладно. Делаю это только ради твоей кошки. Как ее зовут? Слава заметно занервничал. — Йошино, — выпалил он первое пришедшее в голову имя персонажа из какого-то аниме. — Ух ты, — удивленно кивнул Алишер. — Хотя... ничего удивительного. Надеюсь, когда-нибудь я смогу ее погладить. — Обязательно. По своему обыкновению Алишер проводил его до дома и дождался благодарного поцелуя в губы. И еще одного. И еще. До тех пор, пока на улице фонари не выключились. Посмеявшись тому, как быстро пролетело время, они все-таки попрощались друг с другом, но Алишер отходил от дома Славы с очень плохим предчувствием. Черт. Сначала Саня, теперь Слава. Похоже, ему самому следовало отдохнуть; за последние дни он ни разу этим не занимался. Возможно, дело было лишь в этом На небе сгущались тучи. Пойдет дождь. А может, повод для тревоги действительно был. Потому что, едва переступив порог дома, Славу встретили два злых взгляда, и угроза, повисшая в воздухе, не предвещало ничего хорошего. Он успел сотню раз проклянуть себя за то, что не пошел с Алишером. Что этот вечер провел не целуясь и держась за руки с ним, не смеясь над рассказами его матери и попивая приготовленный ею чай.