***
Запах алкоголя и табака, кисло-сладкое послевкусие, оседающее на языке при каждом вдохе. Громкая ругань, доходящая до слуха даже с первого этажа. Звон разбивающихся бутылок, обвинительный голос матери, злой тон отца. Слава ненавидел все это. Он вжался спиной в дверь своей комнаты, закрыл уши руками в надежде не слышать ничего, но тогда уже собственные мысли причиняли боль. Прикусив губу до крови, юноша ждал того момента, когда все это закончится. Обычно, после громких застольев родители сразу ложились спать. Если… если отцу в голову не ударяет что-то. Слава резко распахнул глаза и по инерции подался вперед, когда почувствовал толчок по ту сторону двери. Он замер от испуга, сквозь шум в ушах услышал разъяренный голос отца. С прошлого утра, когда он сбежал отсюда с Алишером, дверь оказалась сломана, поэтому ему приходилось всегда удерживать ее, дабы никто не зашел внутрь. Но сейчас он не мог противиться силе отца, пусть и пьяного, но все равно значительно превосходящего сына. — Открывай, мелкий ублюдок! Слезы брызнули из глаз, Слава замычал от ужаса и плохого предчувствия. Он знал, что пойдет за этим, но до самого конца не отходил от двери, из последних сил вжимаясь в нее спиной. Однако, уже спустя пару ударов он повалился вперед. Дверь распахнулась, в проходе появилось до боли знакомое лицо. В одной руке отец сжимал бутылку, на дне которой еще был алкоголь. Слава развернулся к нему лицом и принялся отползать подальше. Он мог спокойно обойти его и выбежать через распахнутую дверь, но праведный страх перед отцом не позволил ему сделать что-то против, поэтому Слава лишь ждал своей участи, пока слезы закрывали ему взор на все происходящее. — Пап, пожалуйста… — промолвил он, прежде чем закрыть лицо руками при звуке того, как бутылка разбивается о стену. — Закрой свой рот, — рыкнул мужчина, схватив его за волосы и потянув вверх. Слава вскрикнул, но слабый шлепок чужой ладони по щеке помог ему справиться и проглотить крики боли. — Что, смелым больно стал? Смелым?! Он ударил сильнее, на этот раз по другой щеке. На коже остался ярко-красный след, по которому сразу скользнула слеза. Слава дрожал, всхлипывал, но старался делать это тише, чтобы не получить еще больше. Он во все глаза смотрел на лицо человека, который был его родителем — тем, кто должен любить и защищать, и просто принимал на себя все удары, потому что… — Ты, сука, такой проблемный. Одни от тебя проблемы, — каждое слово сопровождалось очередным ударом. Несколько жестких пощечин по лицу, затем Славу отшвырнули к стене и начали колотить по местам, где синяки были бы не заметны; руки, спина, живот, ноги. Отец бил его не глядя и не рассчитывая силу, всего лишь вымещал злость на весь мир вокруг. Хуевая работа, пилящая жена, собственная беспомощность и многое-многое другое — все это сыграло роль в том, что он избил своего родного сына. Делал это раз за разом и не исключено, что будет делать дальше. — Почему ты не мог сдохнуть в день своего рождения? Меньше было бы проблем. Проблемы, проблемы. Ты проблемный, Слава. Ты не нужен никому. Ни родителям, ни друзьям, ни Алишеру. Последнее задело особенно сильно. Слава согнулся в три погибели, обнимая свои коленки и пряча в них лицо, пока удары продолжали терзать его вместе с унизительными словами, но он уже не слушал, полностью уйдя в свои мысли, где повторялось лишь одно чертово слово, разрушившее всю его жизнь. Проблемный. Это слово повторяли его родители из раза в раз в самых различных ситуациях, и оно настолько сильно отпечаталось в мозгу юноши, что никак по-другому воспринимать себя он не мог. И все эти удары, унижения — это то, чего он действительно заслуживал, ведь так? Он лишь обуза для своих родителей, он не должен винить их за то, как они обращаются к нему. Слава прекрасно понимает это в будние дни, когда его не трогают, но в те моменты, когда родители вновь начинают издеваться над ним, единственное, что он испытывает, это ненависть, но к кому именно — непонятно. К себе, за то, что терпит это? За то, что виноват во всем? Или к родителям? Кого ненавидеть будет правильно в этой ситуации? В какой-то момент Слава чувствует: что-то не так. Он снова слышит звон бутылки, осторожно отнимает руку от лица и видит, как отец сжимает в руке осколок разбитой бутылки. К горлу подкатывает тишина, из последних сил юноша шепчет: — П-пап, что ты делаешь? Ответом ему служит невнятный бубнеж, полный злобы, и в следующее мгновение рука взмывает в воздух, стремительно бросаясь в сторону Славы, но тот успевает вовремя отскочить. Несмотря на то, как сильно болит тело после полученных увечий, он все еще оставался довольно юрким. Прошипев, парень резко взглянул на отца, который ударил бутылкой воздух и почти сразу повернулся в сторону ускользнувшего сына. Это не то, к чему Слава был готов. Чувство самосохранения взыграло вверх и он, кое-как встав, перед этим поскользнувшись на полу, выбежал из комнаты. Перед глазами плыло, слезы мешали смутным силуэтам складываться в полноценную картину. Сердце ушло в пятки. Слава бежал в ту сторону, где предположительно находилась лестница. Там его окликнула мать, но он проигнорировал этот звук, уперся плечом в дверь, слепо открыл все замки и выбежал на улицу, лихорадочно хватая воздух ртом, будто рыба, выбравшаяся на сушу. Вдохнуть нормально не удавалось, паника накрыла с головой. Холод улицы мгновенно пробежался по телу табуном мурашек, Слава какое-то время не мог прийти в себя, ошарашенный слишком резкой сменой окружения. Он наспех стер слезы с лица, посмотрел на входную дверь, из которой выглядывали лица родителей. Перекошенные, злые. И не смог остановить себя от того, чтобы побежать в противоположную от дома сторону. Он был в панике. Маленький напуганный мальчик, который испугался за свою жизнь. И спустя какое-то время бесконечного бега, когда он осознал, что находится в безопасности, он сел, прислонившись спиной к коре дерева, и даже не понимал, где именно находится. Вокруг было темно, ночь окутала город. Парень поежился от холода, вновь заплакал, чувствуя себя самым ненужным в мире человеком. Ему некуда было идти. Кто бы что ни говорил, но это так. Слава — одна сплошная проблема, он не может разобраться с своими чувствами, со своими проблемами. Он не хочет стеснять ими Алишера или Андрея, но он знает, что хотя бы один человек в это самое мгновение может выслушать его. Человек, чье имя он не знал, но которому доверял даже больше, чем себе. В кармане куртки лежал телефон, который в последние дни Слава редко выпускал из рук, потому что знал, что ему может написать Алишер. Аноним в последнее время не вылезал слишком часто, да и Слава ему не писал, потому что на пару дней в его жизни все стало, как надо. Боже… он был действительно счастлив. Губы дрожали, побледнели от холода. Несколько капель слез скатились по ним, оседая на языке. Кое-как, но он разблокировал телефон и набрал пальцами несколько сообщений, которые в этот момент лились из него рекой. Он был открыт, описывал все свои мысли и переживания, и его не волновало то, что аноним все не читал и не читал. Его не было в сети. «Ненавижу отца» «Боже, я так его ненавижу» «И маму тоже. Я не понимаю, почему они так ненавидят меня, но я ненавижу их тоже» «Я не знаю, что делать» «Я такой проблемный» «Никто не может мне помочь» «Не хочу доставлять никому проблем» «Я один» «Я никому не нужен» Это лишь малая часть написанного, что он помнил. Выложив все свои эмоции, Слава ткнулся лицом в ладони и проплакал еще какое-то время, дрожа от холода. Идти ему некуда. «Никому не нужен»***
Алишер проснулся с хорошим настроением, но оно испарилось ровно в тот момент, как только он взял в руки телефон. Тогда он даже с кровати не встал, но ведь привычка проверять социальные сети с утра есть у всех подростков, верно? На кухне свистел чайник, шаги матери по коридору разбавляли ленивую утреннюю тишину. Зевнув, Алишер долго вдуплял в телефон. Он увидел два сообщения: от Сани и от анонима в чате. Черт… они не общались довольно давно, но Алишер надеялся, что у его старого друга все в порядке. В конце концов уже бывало так, что аноним игнорировал его в течение нескольких месяцев, а потом возвращался с полными силами — все с ним было нормально, даже отлично, поэтому надобности в Алишере не требовалось. Но, увидев сообщения, он напрягся. «Что случилось?» «Ты в порядке?» «Ответь, блять» Но аноним молчал. Его не было в сети со вчерашней ночи. — Блять, — а самое ужасное в том, что Алишер не знал, что делать. Он не мог никак помочь, не мог узнать, в порядке ли аноним. И в тоже время, Алишер не мог оставить это так просто. Что, если у анонима что-то случилось? У него были плохие отношения с родителями, это все, что Алишер знал и, если честно, уже сейчас он был готов разбить ебало этим недо-родителям. Сразу вспоминался Слава. Тогда злость и тревога окатила его с новой силой. — Сука! Не сдержавшись, он с размаху ударил кулаком стену. — Шерчик, ты что там делаешь?! — возмутилась мама. — Ничего, мамуль! Я не буду завтракать, — крикнул Моргенштерн, поморщившись от этого ласкового прозвища. Ну это же мама. Как можно сказать ей не называть его так? Главное, чтоб из друзей никто не услышал; тогда ж точно засмеют… Алишер собирался в школу, как в тумане. Сейчас он беспокоился за трех самых важных людей в своей жизни, но Саня лишь скинул ему какой-то всратый мем, поэтому можно смело предположить, что у него все в норме. Но в школе Алишер до него все равно доебется. Они с анонимом знакомы уже несколько лет и Алишер не видит себя без него. Они знали о всех проблемах друг друга, пусть и не очень четко, чтобы не разрушать тайну личности, но достаточно, чтобы сильно привязаться. Аноним жаловался ему на неудачные оценки, на всякие глупости по типу потерянного носка, на не взаимную любовь. Конечно, в последнее время они отдалились друг от друга, но если с анонимом что-то случится… Алишер ценил его больше кого бы то ни было, это он мог сказать с уверенностью. Он отправил еще несколько обеспокоенных сообщений, проверял телефон каждые две минуты в надежде, что аноним объявится и скажет, что все в порядке, но тот все не заходил в сеть. — Пиздец. Лучший день в жизни, нахуй, — невесело заключил он, уже стоя в школьном коридоре и ища знакомые лица в толпе людей. Он бы даже Андрею обрадовался, как никак, вместе ширялись. Но его хвостика среди школьников не наблюдалось. Алишер со вздохом захлопнул шкафчик. В баскетбол бы… только не с кем. Андрюха игнорит, Саня «отдыхает», а Слава… — Оп-па! Резко повернув голову, он заметил Марлова. — Славик! — радостно крикнул Моргенштерн на весь коридор. — Слава, блять! Услышав его, Слава напрягся, открыл рот, чтобы сказать что-то, затем отвел взгляд в сторону и тут же исчез в толпе снующих туда-сюда людей, оставляя Алишера в полнейшем непонимании. Что? Слава его, типа, нахуй послал?