Сил на то, чтобы вдохнуть, категорически не хватает. Получается только хлопать ртом, как рыба, хрипеть под натиском новых, невиданных ранее эмоций, да кусать губы, припухшие и покрасневшие от поцелуев, с уголка которых то и дело стекала слюна. И стереть самому её нельзя, руки налились свинцовой тяжестью, как и всё тело в принципе. Алишер видит, как ему тяжело, поэтому сам наклоняется и, не отвлекаясь от дела, слизывает с подбородка прозрачную жидкость, чтобы затем примкнуть ко рту и мокро поцеловать.
Слава знал, что по итогу они с Алишером просто так спать не лягут. Однако, надеялся, что до такого они не дойдут.
Когда один из вас в одном лишь нижнем белье, другой совершенно голый, а по итогу, вы два подростка, которые чёрт знает сколько не занимались сексом, в принципе, довольно сложно думать о чем-то другом. Хотя, сначала они правда просто лежали, глядя друг на друга, словно в первый раз, и улыбались глупыми счастливыми улыбками, палку никак не перегибая. Как никак, только встретились, после стольких дней разлуки. Максимум — переплели руки, но тесно не прижимались. У Алишера одежда вся промокла, Славина ему не подошла бы. За окном всё ещё гудела гроза. Только вот что-то пошло не так, какой-то чёрт дёрнул Алишера потянуться за поцелуем, а Слава зачем-то ответил и даже не воспротивился особо, когда в рот скользнул горячий язык. Только простонал в поцелуй, вцепился в чужие плечи и задрожал от новых ощущений. Просто потому что они давно этого не делали, друг друга не касались. И сейчас это словно вдох свежего воздуха после нескольких месяцев, проведённых в аду. Хотя, в комнате даже намного жарче, несмотря на холод, царящий во всём доме. Поцелуй очень скоро стал слишком откровенным, руки Алишера начали жить отдельной жизнью, легли на напряжённый живот и скользнули выше, к груди. Он просто гладил, трогал и сжимал. Потому что соскучился. Потому что уже несколько месяцев ни к кому так близко не находился, а Слава сейчас так пленительно близко, такой отзывчивый и так же изголодавшийся по прикосновениям, что вседозволенность сразу же затуманила рассудок.
В глубине души Алишер прекрасно понимал, что сейчас Слава ему не откажет. Не оттолкнёт, не испугается.
И в итоге Алишер трогает его член, с неебически возбуждённым выражением лица смотря на то, как Слава извивается в кровати, то вскидывая бёдра навстречу, то смущаясь внезапных порывов, сводя ноги вместе, а затем снова разводя их как можно шире, чтобы получить больше. Подумать только, а ведь когда-то этот «скромник» боялся банально за ручку с ним держаться, а теперь Алишер так беззастенчиво надрачивал ему.
Ещё несколько движений, Слава почувствовал, как член запульсировал, и со скулежом излился себе на живот, зажмурившись до боли. Он был в шоке. Это совсем не то, когда кто-то другой трогает твой член, это что-то в сотню раз приятнее, ярче. Мелкая дрожь колотила всё тело, лёгкие горели. Найдя в себе силы, Слава открыл глаза, сразу же встретившись со взглядом Алишера.
Оргазм прошёл и его место заняло смущение. Поняв, в каком он виде и в какой позе находится, юноша быстро сел в кровати, прикрывшись уголком одеяла. Алишер насмешливо улыбнулся.
— Я только что видел тебя в самом развратном виде из возможных, и ты серьёзно стесняешься меня?
Слава проигнорировал столь издевательский тон, вместо этого опустил взгляд на пах Алишера.
— Я должен что-то сделать с этим, — проронил он свою мысль вслух. Алишер довольно кивнул.
— Обязательно сделаешь, но как-нибудь в другой раз.
— Почему? — нахмурился Слава, чувствуя некую обиду из-за того, что не может сделать Алишеру приятно именно сейчас.
— Ты уже отдохнул? — получив в ответ заторможенный кивок, Моргенштерн надавил ладонью на его грудь, мягко опрокидывая на кровать и нависая сверху. Он улыбнулся. — Потому что сегодня я буду доставлять тебе удовольствие. Сколько всего ты пропустил, пока строил из себя неженку?
Слава мог только растерянно пронаблюдать за тем, как медленно Алишер исчез из поля зрения, тихо ойкнуть, когда тот настойчиво развёл его колени в стороны, а затем вновь забыться в океане страсти, стоило только горячим губам сомкнуться на полувставшем члене. Хорошо, всё-таки, быть подростком…
За эту долгую ночь он кончил больше, чем за всю свою жизнь, и каждый раз совершенно не был похож на предыдущий. К утру Слава совсем разомлел, превратился в один сплошной нерв: куда не тронь — везде приятно. Алишер успел потрогать его везде, узнать, где находится каждая эрогенная зона и как следует надавить на них. Оказавшись довольным своей проделанной работой, Моргенштерн нежно чмокнул юношу во взмокший висок и как бы невзначай поинтересовался:
— Где у вас тут ванная?
Слава открыл один глаз, с подозрением оглядел его улыбающееся лицо и тут же же потерял остатки сонливости; внутри вновь начал разгораться пожар.
— Ты никуда не пойдёшь, — заявил он, отчаянно краснея. — Я не сахарный, я могу… мы можем зайти дальше.
Алишер снисходительно улыбнулся.
— Я же сказал, что в другой раз.
Слава почему-то уверен, что этот другой раз вообще никогда не настанет, и либо они сделают это сейчас, либо никогда. Он обиженно поджал губы, часто заморгал.
— Ты не хочешь меня?
Беспроигрышная тактика.
— Не-не-не, конечно хочу, очень сильно, — запричитал Алишер, взяв Славу за плечи и уже готовясь к тому, что тот заплачет. Ну надо же, столько споров только из-за того, что ему не дают потрогать пипирку. — Дело не в этом, просто…
Возможно, Алишер совсем немного боялся. Он чувствовал себя так, будто оскверняет ангела, что-то такое невинное и светлое. И если раньше думал, что с удовольствием «испачкает» Славу, то теперь находился в растерянности. Хочет ли этого Слава на самом деле? А может, думает, что хочет, потому что Алишер запудрил ему мозги? Правильно ли это? Может, лучше подождать какое-то время, прежде чем переходить к такому?
— Мне кажется, нам нужно подождать.
Слава нахмурился.
— Тебе кажется или ты хочешь?
— Так надо, Слав, — предпринял очередную попытку Алишер, но проблема заключалась в том, что Слава вырос. Он больше не тот глупенький мальчик, каким был раньше. У него появился интернет, в конце концов. А ещё большое упрямство.
— Так надо, — эхом повторил он. — Но ты не хочешь.
— Хочу… не хо… — Алишер завис. — А мы о чём?
Слава, если честно, тоже ничего не понял. На самом деле, случись это немного раньше, он бы не стал спорить с Алишером и докапываться до правды. Лишь согласился бы с его словами, затаил обиду и попытался не заплакать. Но сейчас что-то не давало ему покоя.
— Что не так? — он поддался вперёд, выставив руки поперёк тела Алишера. Тот занервничал, чуть отстранился.
— Я думаю, что ты не готов, — всё-таки сформулировал Моргенштерн одну из причин. — Типа, ты уверен, что?..
— Я не готов? — юноша вскинул брови. — Я сижу перед тобой голый, совершенно не сопротивляющийся, всё что тебе нужно — просто взять меня, а ты говоришь, что
я не готов. Так может это
ты не готов?
Слава неожиданно взорвался, а Алишер не нашёлся, что сказать, да и не успел даже подумать об оправдании, потому что Марлов вдруг резко толкнул его в грудь и за считанные секунды устроился на его бёдрах, глядя сверху вниз. Это было так же неожиданно, как снег посреди лета. Алишер мог только ошарашенно наблюдать за своим парнем, который никогда ещё не вёл себя так решительно. Будто его подменили. А может, Слава просто устал от такого отношения к себе.
— Тебе нужно понять, что я не ребёнок. Что я могу понять, чего хочу, а чего нет, — раздражённо, даже как-то зло выпалил он. Ему надоело то, что Алишер относится к нему, как к ангелу. Иногда это мило и очень льстит, но сейчас Слава не намерен терпеть. Чёрт, Алишер пудрил ему мозги и не рассказывал, для чего на самом деле нужны презервативы, да даже, что такое наркотики! — И я хочу тебя, а вот ты, похоже, меня не хочешь.
Он вильнул бёдрами, потираясь о член, так идеально ткнувшийся в ложбинку меж ягодиц; Алишер удивлённо выдохнул. Слава усмехнулся и
боже, эта самодовольная улыбка так хорошо смотрелась на его лице. Алишер залип.
— Или всё-таки хочешь? — спросил юноша невинным тоном, вновь сделав движение. Он опёрся ладонями о торс Алишера, сильнее выпятил зад, прикусил губу и закрыл глаза. Глубоко вздохнул, прежде чем слегка привстать и завести руку за спину, чтобы обхватить член Алишера ладонью. Скользкий и тёплый. Со стороны послышался сдавленный стон. Слава уже понял, как это приятно, когда кто-то трогает твой член, но также он предполагал, что когда он входит куда-то, то это ещё приятнее. Поэтому он постарался расслабиться, направив член к своему анусу; до этого Алишер уже растягивал его, но лишь для того, чтобы довести до оргазма, а не подготавливая к самому важному процессу. Слава тут же потерял весь свой запал. — Будет больно?
Да, за эту ночь ребята уже поняли, что Марлов является исключительной неженкой и плохо переносил боль, но лучше пройти через неё сейчас, чем мучиться потом. Алишер неопределенно пожал плечами, привстав на локтях.
— Я достаточно хорошо поработал, — многозначительно улыбнулся он, однако почти сразу вернул себе серьёзность. — Если ты боишься или не хочешь, мы…
Договорить он не смог: Слава резко насадился на всю длину, тем самым заставив с губ сорваться лишь стон. Очень узко и горячо.
— Слав-Слав-Слав, подожди, надо было… — но Марлов будто не слушал его, приподнялся и опустился. Алишер рухнул обратно на кровать. — Ох, блять.
Он уже и забыл, какого это, находиться внутри кого-то,
трахаться. Перестал заниматься сексом, как только со Славой познакомился. И с того момента только о нём и мечтал, а теперь вот, получил. Правда, немного не так, как это было в фантазиях и мокрых снах, струсил немного. Но это стоило того. Решительный Слава, наглый, дерзкий — это такой пиздец, такой сюрреализм. Даже в снах такого не приснится. Параллельная вселенная. И Алишер даже такого его любил, потому что на дне карих глаз всё равно затесалось смущение, а руки то и дело дрожали. Слава всё равно оставался самим собой.
Несмотря на то, что боль жгла поясницу, Слава не собирался останавливаться или давать себе время на передышку. Он хотел доказать Алишеру, что может быть другим, и именно поэтому продолжал двигаться. Правда, совсем скоро, спустя несколько рваных толчков, Алишер грубо сжал его бёдра и сам начал направлять. Его горячие руки просто идеально легли на них, контраст смуглой и бледно-розовой кожи поражал. Слава попытался абстрагироваться от неприятных ощущений, сосредоточиться именно на Алишере. Он слушал, как часто тот дышит, стонет и ругается сквозь зубы, чувствовал, как всё его тело напряженно. Слава подался вперёд, накрыл руками его грудь, намеренно задел торчащие соски, ведь Алишер делал так же с ним и это должно быть приятно. Затем… затем случилось что-то. Слава уже чувствовал это, когда Алишер методично трахал его пальцами: головка члена задела какую-то точку внутри, перед глазами взорвались фейерверки, сладкая волна удовольствия прошлась по телу. Слава протяжно застонал, замедлившись от неожиданности, и тогда Алишер сгрёб его в охапку, подмял под себя и уже сам продолжил вдалбливаться в податливое тело, каждый раз выбивая из него дух.
— В следующей раз, — заявил он спустя час, когда они закончили этот марафон, а Слава сопел в обе дырки у него на груди, уставший и затраханный до ужаса. Наступило позднее утро, гроза закончилась, но дождь всё ещё барабанил по окнам и крыше, а в помещении пахло сыростью. — Я хочу сделать тебе римминг.
Его голос был сонным, уставшим. Слава почувствовал что-то неладное, приподнялся и взглянул на него с подозрением.
— Что такое римминг?
Алишер открыл один глаз, посмотрел на него. Взъерошенного, со следом от подушки на лице, с кучей засосов, что начинались на шее и переходили ниже, где прятались под одеялом. Затем усмехнулся. Многообещающе так, загадочно.
— Тебе понравится.
Слава пожал плечами и лёг обратно, умиротворённо слушая биение чужого сердца. Ну и ладно, он потом в интернете прочитает, что это. Может, даже первым Алишеру сделает, что бы это ни было.
***
Спустя пару часов Алишер задумчиво грыз хлеб, сидя на кухне в одних трусах. Его одежда успела высохнуть за ночь, но, как оказалось, была вся в грязи, поэтому Слава вызвался нормально её простирать. Сейчас же он стоял у плиты в милом бабушкином фартуке, помешивая кашу в кастрюле и делая вид, будто не замечает влюбленного взгляда Алишера.
Моргенштерн вздохнул. Подумать только, и это сокровище принадлежит ему. Он точно не спит?
Чайник так же кипятился на плите, по помещению разнёсся приятный запах, живот с предвкушением урчал. Алишер почесал его, взгрустнул и посмотрел в окно; во дворе мирно бегали куры. Дождь прошёл, тучи ушли, вновь стояла жара. Наверное, мама уже беспокоилась за него. Следовательно, долго у Славы просидеть не получится и придётся вернуться домой. Только вот так? Как после прошедшей ночи найти в себе силы уйти? Сердце стянуло болью, когда он перевёл взгляд на Марлова, такого крошечного и домашнего. Со вздохом Алишер встал из-за стола, подошёл к нему и обнял со спины, носом уткнувшись в пушистую макушку. Затем устроил на ней подбородок, с интересом глядя на белую кашу внутри кастрюли.
— Это гречка? — спросил он.
Если бы Слава мог, то посмотрел бы на него, как на идиота.
— Это манка, — но смог только дёрнуть головой и посмотреть на Моргенштерна снизу вверх, сморщившись. Алишер громко рассмеялся и чмокнул его в нос.
— Конечно я знаю, что это за каша, не дурак. Перловка же совсем не похожа на гречку… — не отстраняясь, он усмехнулся и снова откусил кусочек хлеба.
Слава закивал. Действительно, разница между этими кашами на лицо. Только вот причём тут перловка, он не понимал.
За вчерашнее было немного стыдно. Слава до сих пор не мог поверить, что именно сделал. Он вёл себя так непривычно, на эмоциях. С другой стороны, Алишер сам виноват — будет знать теперь, как решать что-то за Славу...
Но вдруг их утреннюю идиллию прервал скрип открывающейся двери. Секунда, вторая — и на пороге дома появились баба Люда и мама Алишера. Слава впал в ступор, Алишер застыл с хлебом во рту.
— Э-э, — Алишер виновато оглядел свой внешний вид, затем приветливо махнул рукой. — Здрасьте. Вы, как я понял, бабушка Славы?
Бабушка Славы не знала, что сказать.
— Сына, оденься, — Марина явно не удивилась внешнему виду сына, но ради приличия пристыдила его. — Не пугай людей.
— В смысле пугать? Слав, тебе страшно? — парень взглянул на бледного, как смерть, Марлова.
— Очень, — признался тот.
Алишер обиделся, но всё-таки оделся. Спустя час все сидели за столом, воцарилось напряженное молчание. Слава быстро налил чаю и достал сладостей, но затем ушёл в другую комнату вместе с бабушкой.
— А я думала, ты пошёл бухать и трахаться, — улыбаясь, прошептала мама Алишера.
Алишер ухмыльнулся.
— Ну, со вторым проблем не возникло, а первое ещё можно наверстать, — на что получил подзатыльник от женщины. Безболезненный такой, с любовью. Алишер решился спросить:
— А ты что тут делаешь? — так же шёпотом.
— Понимаешь… — Марина сначала замялась, затем радостно улыбнулась. — Мы поговорили с бабушкой Славы и я договорилась о его усыновлении.
Алишер широко распахнул глаза и чуть не упал со стула на радостях.
— Погоди, чё? Это значит, что он будет жить с нами? — спросил он с надеждой.
— Угадал, — откусив пряник, проворковала женщина. — Люда как раз разговаривает со Славой. Прощание — это всегда тяжело.
— Я нихуя не понимаю, — вдруг нахмурился Алишер. — Как ты смогла договориться?
— На самом деле, после того как ты ушёл… мы сразу поняли, что ты к Славе побежал. И Люда ещё сказала, что ты сильно дорожишь им, — она посмотрела на сына, добавив снисходительно: — А сегодня ещё и убедилась в этом.
Алишер виновато почесал затылок.
— Вы со Славой долго знакомы, видно, что вам тяжело друг без друга. Она мне рассказала, что Слава грустный всё время ходит, радуется, только когда в интернете сидит, — Марина хмыкнула. — Вот и решила, что пусть он будет жить с нами, чем так часто получать излучение от техники. Ну, ты понял.
Алишер посмотрел на дверной проем, в котором скрылись Слава с бабушкой. Задумался. А захочет ли Слава оставлять её тут одну? Как отнесётся к таким новостям? Согласится ли?
— Бабуль… — мягко позвал Слава, смотря в пол и нервно заламывая пальцы рук. Он глубоко вздохнул. Не хотел начинать этот разговор, но, похоже, пора. — Я люблю Алишера. Очень. Со стороны это может показаться странным, но именно с ним я узнал, что значит быть счастливым. Любимым. И…
Он задрожал, но старался говорить всё так же решительно.
— Если ты любишь меня, то должна принять и его, потому что… если бы не он… без него я жить не смогу.
Он произнёс эти слова вслух и понял, что говорит чистую правду. Без Алишера ему жизнь не мила, ведь именно он и открыл ему глаза на многие вещи. Смотреть на бабушку было страшно, скорее всего, в её глазах он увидит осуждение, как и в глазах родителей. Но… Слава вдруг почувствовал прикосновение к своей руке, открыл глаза и увидел, как бабушка накрыла его ладонь своей, сжимая в знак поддержки. Он поднял голову и увидел лишь добрую улыбку. Немного грустную, но нежную. И тогда Слава облегчённо выдохнул. Его приняли.
— Коли всё так серьёзно, внучек, я могу вам только счастья пожелать. У тебя глаза так же горят, как у мамы твоей, когда она твоего отца встретила. Только ты, в отличие от неё, верный выбор сделал, — бабуля взяла обе его руки. — Алишер очень хороший мальчик. Волнуется за тебя, любит. Я знаю, я вижу.
Слава смотрел на неё блестящими от слёз глазами, с огромной любовью, и молча слушал. Ему казалось, будто вот-вот произойдёт что-то важное.
— Я вижу, как ты вздыхаешь, жить без него не можешь. Не могу смотреть, как ты страдаешь. Если можно умереть от любви, то я не хочу этого видеть, — она закрыла глаза, шмыгнув носом. — Скажи, ты хочешь жить вместе с Алишером и Мариной? Хочешь стать частью их семьи?
Слава потерял дар речи. Слёзы брызнули из глаз.
— Бабуль… — дрожащим голосом произнёс он, а после не выдержал, и обнял бабушку. — Хочу, очень хочу, но…
— Тогда собирай вещи, милый, — отняв его в ответ, Люда зарылась рукой в волосы, успокаивающе поглаживая. Она так же не сдерживала слёз. Слава жил у неё всего пару месяцев, но знала она его с детства. И будет очень сильно скучать. Но что может быть хуже, чем держать его у себя и видеть, как он угасает с каждым днём? — Не плачь и собирай вещи…
— А как же ты?
— А что я? Я ещё не такая старая, чтобы без тебя не справиться.
— Я буду тебя навещать.
— Конечно, будешь…
***
— Слушай, думаю, к бабке своей ты будешь один приезжать, — задумчиво бросил Алишер, глядя в окно, на оранжевый закат и бескрайнее поле. По спине прошлись мурашки. — Меня она не очень рада видеть будет.
— Почему? — Слава нахмурился и сильнее сжал его руку, голова покоилась на плече Алишера. Мирный гул в пустом автобусе наводил сонливость. — Она сказала, что ты хороший.
— Если бы я очень любил своего внука-гея, я бы тоже так сказал, — невесело хмыкнул Алишер. — Даже если бы выбор его мне совсем не нравился. Отвечаю, она сейчас наверное с мамкой моей ругается, пока рабочие вещи твои собирают.
Слава резко открыл глаза, пропустив вторую половину его слов мимо ушей. Он с интересом взглянул на Алишера.
— У нас будут внуки?
Тот вытянулся по струнке, вспотел.
— Эм, — и начал шариться в карманах. Достал наушники, сунул один Славе в ухо. — Давай потом об этом подумаем, вот, давно хотел тебе эту песню показать…
Разумеется, песню эту Слава слышал сотню раз, когда Моргенштерн включал её в комнате на всю громкость. Но до чего же тот выглядит забавно, когда Слава говорит что-то такое странное. Коротко посмеявшись, Марлов уложил голову обратно на его плечо и кинул взгляд в окно. Мысленно он вспоминал то, через что прошёл, каждый день своей жизни после знакомства с Алишером. После того, как тот зарядил мячом ему по носу, а Слава так и не вернул ту злосчастную майку. Знакомство с Сашей и Андреем, прогулки до дома, переплетённые руки и первые поцелуи.
Почему-то Славе казалось, что он бы с Алишером в любом случае познакомился. Пусть не из-за мяча, а из-за чего-то другого. Но их встреча — именно та вещь, которую называют судьбой. Ведь если бы не Алишер, если бы не все его друзья, где он был сейчас? прикрыв глаза, юноша любовно потерся щекой о чужую куртку.
— Я спал в той майке, которую ты отдал мне при первой нашей встрече, — на мгновение стало стыдно, затем очень-очень весело. — А потом мама пустила её на тряпки. Извини.
— Эй, — Алишер чмокнул его в макушку. — Всё нормально. Забей на мою майку, на свою маму. У тебя теперь другая появилась.
Оба улыбнулись. Похоже, они теперь братья.
— Ты прав, — счастливо ответил Слава. — Ты прав.
Теперь его жизнь действительно начиналась с чистого листа.
