Больше не люблю

Шла вторая неделя комы. Николай не находил себе места, он не спал ночами, сидел возле постели своей возлюбленной. Ему было тяжело… Он хотел посмотреть в её прекрасные глаза, хотел увидеть её улыбку, хотел поцеловать её сладкие губы, но девушка уже вторую неделю не могла очнуться… Не могла? Или всё же не хотела? POV Алевтина Здесь так хорошо… Тихо и спокойно… Я что, умерла? Идя по светлому, длинному тоннелю, я видела под ногами чёрный, как плодородный чернозём, ад… Да, это был ад… Я видела, как кричали, согрешившие в нашем людском мире люди, видела, но не слышала… А передо мной были врата рая, или всё же я ошибаюсь? Но тут так светло и красиво. Я хотела пройти чуть глубже, но не смогла это сделать. Я поняла, что не могу выйти из этого тоннеля, могу идти лишь вперёд. Он был настолько длинный, что мне даже показалось, что я никогда не смогу пройти его весь… — А тебе и не надо, — вдруг послышался чей-то голос, я обернулась и увидела прекрасную девушка, но не смогла разглядеть её лица, уж настолько был ярким свет, разделявший нас. Неужели она прочитала мои мысли? — Вы кто? — робко спросила я. — Это неважно, важно то, что ты ещё не дожила свой век в мире людей, ты не готова попасть в мир иной. Знаю, тебе тяжело, ты не смогла спасти девочек и теперь винишь в этом себя. Но ты должна вернуться… — Но зачем? Я не хочу, мне здесь очень нравится… Я хочу умереть. — Ты носишь невинную душу, милая, — ласково сказала незнакомка, — каждому отмерен свой век, ты свой ещё не прожила, возвращайся… Буквально в это же мгновение прекрасная мадемуазель исчезла, меня взяла за руку красивая брюнетка и потянула концу тоннеля, который приведёт меня в этот ужасный людской мир! Конец POV Алевтина Николай продолжал держать Алевтину и Веронику за руки. Он очень сильно и искренне переживал за Веронику, ведь по сути Аля и Коля для Ники никто, но эта бесстрашная девушка взялась помочь Николаю и постараться вытащить Алевтину из комы. Вдруг хрупкая рука майора Борзовой стала подниматься, попытавшись докоснуться до головы, которая у девушки раскалывалась на части, женская ручка попала в крепкие мужские руки. — Аля, Алечка, девочка моя, ты слышишь меня, милая? — целуя руку возлюбленной, с волнением говорил капитан Горохов. — Да, да, — еле-еле отвечала Алевтина, уж очень плохо она себя чувствовала. В то время как капитан Горохов проверял на целость и невредимость его невесту, доктор приводил и без того уставшую Веронику в чувство. Оставив Алю немножко отдохнуть, Коля побежал обзванивать всех, чтобы сообщить радостную новость. Алевтина видела счастливого Николая, он был рядом, он готов был прямо сейчас бросить весь мир к её ногам, но что-то гложило Алевтину… Кажется, она больше к нему ничего не чувствует… Неужели весь год их отношений был ошибкой? Она вообще ни к кому ничего не чувствует. Аля чувствует лишь одно, она одна в этом большом и ужасном мире. Она вспоминает весь её коллектив, и они кажутся ей настолько чужими. Неожиданно для собой себя, она понимает, что кажется Тимофей был прав, и все эти люди… Действительно для неё никто… Но больше всего, Алю гложет осознание того, что она кажется беременна…

***

Спустя неделю после выхода из комы Аля до сих пор валялась в больнице. О её желании вернуться в Москву уже было известно всем. Правда никто не понимал, почему девушка приняла такая решение. Беременность Алевтины подтвердилась, она сделала тест, он показал две полоски, девушка была в отчаянии, но про ребёнка никому ничего не сказала. — Пап? А, пап? А почему Аля уезжает? — находясь дома вместе с отцом, спросил Егор. — Не знаю, сын, но наверное, раз она приняла такое решение, ей так будет лучше, — со вздохом ответил Горохов. Николай не показывал всей той боли, которую он терпел эти страшные две недели. Он боялся её потерять, боялся, что больше не увидит её прекрасного лика, её милой улыбки, а что она? А она ему вонзила нож в спину. Ранила в самое сердце, не думая о последствиях. Она уезжает, уезжает его любовь, его последняя надежда на тихое семейное счастье. Он мечтал о том, что уже через года два его с работы будет ждать любящая жена, по дому будет разноситься счастливый детский смех их милых маленьких детишек, и он ведь не сомневался в этом. Он не ожидал, что она сможет так поступить. Вот так, ни о чём не подозревая, Алевтина вонзила нож в спину своему бывшему жениху, ударив по самому больному, по его безмерной любви к ней самой. Тот же вопрос, что и Егор, задавали Николая его коллеги по работе, даже Иван Силантьевич интересовался этим. Но Николай не знал, он не понимал, за что эта девушка так поступает с ним. Он ведь её любил, и она его любила… Или всё же не любила? Видя страдания своего друга, Максим, кстати тоже недавно побывавший в коме, только в искусственной, решил поговорить с начальницей. Алевтина лежала в Нижегородской больнице, после выхода из комы её перевезли сюда. Уже спустя час Максим был в больнице, купив немного свежих фруктов, он отправился в палату Алевтины. Застал он девушку, читающей какую-ту видимо очень интересную книгу, ведь она даже не заметила приход друга. — Алевтина, — негромко позвал девушку майор. — Господи! Максим, что же ты так пугаешь? Привет. — Ты как? Как себя чувствуешь? — Уже лучше, вот жду, когда меня из больницы выпишут, не могу тут больше сидеть, ещё немного и сбегу, — с улыбкой ответила Аля. — Ну хорошо. Вот, решил я зайти тебя проведать и заодно поговорить кое о чём. Видя не совсем весёлое лицо Макса, Алевтина поняла, какой разговор её ожидает. — Если ты о моём решение вернуться в Москву, то можешь даже не начинать. — Алевтина, из-за этих твоих выходок я не могу даже посмотреть на Николая, ходит весь как в воду опущенный. — Что значит из-за моих выходок?! — Алевтина завелась и вскочила с постели, — если я так решила, значит так нужно! — Борзова, он же тебя любит! И ты его любишь! Так зачем собираешься сбежать? — Макс тоже не смог терпеть и стал переходить на крик. — Неважно! — крикнула Алевтина со слезами на глазах, — тебе не понять! — Что мне не понять?! — Максим уже хотел продолжить кричать на девушку, как вдруг Алевтина прижала ладонью рот и выбежала из палаты. Девушку рвало, очень сильно, так плохо Аля ещё никогда себя не чувствовала. «Аля, Аля, что же ты вытворяешь? У тебя ребёнок от него будет, ну вот зачем ты уезжаешь, тебе делать нечего?! Дура, дура, дура Ну вот почему ты не можешь остаться?» — мысли в голове у девушки перемешались, она плакала, она не хотела от него уезжать, но также не могла и оставаться вместе с ним. Она не понимала, что с ней происходит. Она ни к кому ничего не чувствует. Это её и пугает. Она не знает, что ей делать… — Что с тобой? — спросил Максим, как только девушка вошла в палату. — Ничего, просто нехорошо стало. — Точно ничего страшного? — Да-да, не волнуйся. — Ты мне что скажешь по поводу Москвы? Неужели ты всё-таки уедешь? — с ноткой надежды в голосе спросил Максим, он и сам к ней привык, полюбил как подругу, он надеялся, что она не уедет. — Да, уеду, моё решение окончательное. После этой фразы Решетников резко развернувшись, пошёл к выходу. Сказав около двери коронное мужское «Дура», хлопнул дверью, и Аля осталась одна среди белых больничных стен. Этой ночью никто не мог уснуть. Аля лежала с зарёванными глазами, шёл второй час ночи, а девушка всё плакала и плакала. Ей тоже было больно. Она не понимала сама себя, она хотела забыть этот страшный город, забыть всех и всё, что связано с Нижним, но она не сможет… Даже если постарается, её маленький ребёночек всегда будет напоминать ей об этих ребятах и о своём Николае. Капитан Горохов тоже уснуть не мог, он вспоминал все моменты, связанные с ней, вспоминал её глаза, губы, нежное девичье тело, каждый сантиметр её волос, всё это навсегда останется в его памяти. К сожалению, только в воспоминаниях. Максим лежал и смотрел в потолок, вспоминал, как они вместе с ней всей компанией веселились на берегу Волги, как Коля закопал её в песок, а она потом визжала, потому что увидела майского жука. Всё это он не забудет, она стала для него не просто начальницей, а настоящей боевой подругой. Антом с Тарасом тоже не могли заснуть, были опечалены скорым отъездом девушки из Нижнего Новгорода. Всё таки и для них она была больше, чем просто начальницы. Они к ней привыкли, относились с уважением, в конце концов они понимали, что это будущая жена их друга, а значит девушка ещё более тесно вписывается в их коллектив. Никто не хотел её отпускать. Но держать на привези тоже было невозможно, надо было смириться…

***

После выписки из больницы Алевтина сразу же пошла в управление, заранее написав заявление об уходе, а также договорившись с генералом Гришиным о возвращении в Москву. — Алевтина! Наконец-то выздоровела! Живая? — спросил Алю знакомый из отдела по борьбе с коррупцией. — Да вроде живая. А вы тут как? — Ой, да без тебя совсем грустно, — улыбнувшись, сказал Александр, — Аль, мы слышали, ты уезжаешь, это правда? — Господи, а вы то откуда узнали? Да, правда. — Ну почему?! — резко отстранившись от девушки, прикрикнул Саша. — Да почему вы все на меня кричите то, а? — разрыдавшись на ровном месте, воскликнула Аля и ушла быстром шагом. Паренёк продолжил смотреть ей вслед, так и не поняв, что он такого сказал, что сама Алевтина со своим железным характером, смогла расплакаться. Алевтина тоже не могла понять, что с ней происходит. «Это наверное беременность на меня так влияет», — пронеслось у неё в голове. — Да-да, войдите, — сказал Пыров, когда услышал, как кто-то постучал. — Здравствуйте, — поздоровавшись, Аля присела за стол. — А, Алевтина… Ты с заявлением? Всё таки уезжаешь? — с долей грусти сказал Иван Силантьевич. — Да, подпишите пожалуйста, — Аля протянула лист. Пыров не стал противиться, и заявление было подписано. После девушка поехала домой собираться вещи. Там её ждала Полина Ермолаевна. Немножко поговорив и попрощавшись с соседкой, Аля поехала на вокзал. За машиной она решила вернуться потом. Уже на платформе, когда Аля хотела сесть в электричку, её окликнул знакомый мужской голос: — Алечка! Аля медленно повернулась. Её окликнул Николай. Конечно, кто же ещё? — Аля, не уезжай, прошу! Я не смогу без тебя, я очень тебя люблю! — сказал Николай и заключил девушку в свои объятия. Так, обнимая друг друга, они простояли минут пять. Каждый думал о своём. Его «своё» — Аля, её «своё» — Коля. — Коль, я не могу. Я должна уехать. — Почему? Скажи мне, почему мы не можем жить как раньше? Будем любить друг друга, поженимся, Аля. — Коля! — Борзова начала переходить на крик, она снова заплакала (Какой раз уже за этот день?), — пойми, пора забыть. Забыть всё, что нас связывает. Я не хочу любить, пойми… Сказав последние слова, Аля села в электричку. В электричку… Которая разделяет навсегда родных людей. Ну как родных. Для девушки уже давно все стали чужими. Все и всё. Она перестала жить, она стала существовать. А это две разные вещи…

***

Я не могу оставаться рядом, Я не хочу думать о тебе, Прочь-прочь, прочь-прочь, Просто пора забыть, я не хочу любить! Пойми, я не могу оставаться рядом, Я не хочу думать о тебе, Прочь-прочь, прочь-прочь, Просто открой глаза, Нам не вернуть назад эту любовь!

***

Девушка сидела на месте возле окна. Она плакала. Нет, не плакала, она рыдала. По щекам стекали горькие слёзы, ей было больно. Она смотрела на удаляющееся окрестности Нижнего и не понимала. Как она сможет забыть всё, что с ней здесь происходило? Как она сможет забыть любимого человека, ставшего для неё чужим? Как бы она не старалась, она не сможет это сделать. Её маленький будущий ребёнок всегда будет напоминать ей о жизни в Нижнем. Девушке казалось, что если бы не ребёнок, она бы наглоталась таблеток и с удовольствием умерла. — Девушка, девушка! — пыталась докричаться до Али бортпроводница. — А, да, что такое? — Вы в порядке? — Да, в полном, — выдавив из себя улыбку, ответила Борзова. — Чай, кофе будете? — Нет, спасибо. Алевтина повернулась обратно ко окну. Она снова начала реветь, как только вспомнила лицо Николая. Как только вспомнила все моменты с ним. С такими депрессивными мыслями девушка ехала всю дорогу, ехала туда, где не знает, как будет жить.

***

Спустя час Алевтина была в Москве. Прямо с вокзала, она решила сначала поехать к себе на квартиру. Спустя пятнадцать минут она зашла в квартиру, в которой не была полтора года. Отметив, что тут довольно грязно и пыльно, и надо бы прибраться, Аля бросила вещи и поехала к генералу. Ох, как же она отвыкла от Московского метро. Спустя двадцать минут она прибыла в управление МУРа*. Постучавшись в кабинет генерала и получив дежурное «Войдите», она открыла дверь кабинета. — Алевтина! Ну здравствуй, — генерал подошёл и обнял девушку. — наслышан я о твоих геройствах. Аля присела за стол вместе с Гришиным. — Ну рассказывай, почему решила вернуться? Я слышал, ты там замуж выходить собиралась. — Собиралась… Но вот не получилось… — Так почему решила вернуться? — Товарищ генерал, простите меня, но Вы не поймётё. — Да… Вижу тяжело тебе, девочка. Ну не переживай, заявление я твоё подписал, так что с завтрашнего дня можешь начинать работать. — Спасибо Вам большое… — Аль? Аля… Ну я же вижу, что ты что-то скрываешь. Не хочешь рассказать? — Товарищ генерал, я, я… Я беременна. Беременна от своего жениха из Нижнего. — Беременна?! Так ладно, в душу лезть не буду, не буду… Ну ничего, Аль! Поработаешь, потом уйдёшь в декрет, а потом вновь вернёшься на работу. — Да?! То есть это не помеха? — с радостью воскликнула Алька. — Нет, конечно! Так, Аля, вижу настрой у тебя боевой, поэтому давай, дуй домой отдыхать, за ребёнком следи, к врачу ходи, с друзьями своими завтра поговоришь, сейчас они все работают, давай, Алевтина, иди. — Хорошо, ещё раз Вам огромное спасибо! Выйдя из кабинета своего начальника, завернув за угол, Аля столкнулась с одним интересным полковником. — Бакланов? — немного в шоке от такой неожиданной встречи произнесла Алевтина. — Привет! Ты что вернулась? — удивлённо спросил Алю бывший. — Как видишь. Ни у Али, ни у Бакланова не было желания разговаривать друг с другом. Заранее удостоверившись, что кроме работы их ничего не связывает, и их романтические отношения забыты, договорившись о том, что больше вспоминать они об это не будут, бывшая пара разошлась. Бакланов пошёл туда, куда шёл, а Аля поехала домой.

***

Заехав в магазин за продуктами, в 18:30 Алевтина была дома. Быстренько приготовила ужин, включила какой-то сериал по первому каналу и плюхнулась на диван. На очередной рекламе, жуе съев всё, что приготовила, Аля вспомнила слова генерала: «Вижу настрой у тебя боевой», она тихо усмехнулась и вновь разрыдалась. «Боевой? Да какой же он боевой. Растоптали, вывернули, поставили на колени», — Аля вспомнила слова из какой-то песни. Психологически она была сломлена. Маньяк добился своего. Он её сломал…

***

Меня не понимают, Живу в своём я мире, Я буду одиноко Сидеть в своей квартире. Закрою на замок я, И дверь свою, и душу, Скрывая боль за маской, Весёлой, добродушной. Все в мире будут думать, Что я всегда такая, Но реальность опрометчива, Ведь я совсем другая.