Небесный суд 2

Ксафан закончил отдавать распоряжения своему помощнику в коридоре театра и повернулся к Данталиану. — Может есть какие-то комментарии по поводу меню? Караэль же любит стейки, правильно помню? — Да, он их обожает. Поэтому по поводу меню есть только один комментарий: мне кажется, что лучше разных пирожных к кофе подать вместо целого торта. Так Караэлю с Анаэлем будет удобнее нас с тобой кормить. Ксафан хмыкнул на такой весомый аргумент и приказал помощнику раздобыть много маленьких пирожных. Только он хотел было отпустить низшего демона выполнять поручение, как его за локоть схватил Данталиан. — Слушай, у меня есть личная просьба к твоему помощнику, если у него останется время сбегать ко мне в комнату, пока мы спектакль смотрим. — А вот с этого места поподробнее, — хитро прищурился Ксафан. — За чем таким должен сбегать мой помощник к тебе в комнату? — За подарком для тебя и Анаэля, — усмехнулся Данталиан, замечая, как радостно блеснули глаза начальника костров, котлов и пыток. — Так можно или нет? — Конечно, я все сделаю! — встрепенулся низший демон, не дожидаясь разрешения своего начальника, и заулыбался. — Это же для вас! — Тогда слушай, что тебе надо сделать, — Данталиан нагнулся к самому уху помощника и быстро зашептал, поглядывая на Ксафана, чтобы тот не подслушивал. Ксафан, хоть и сгорал от любопытства, но старался делать вид, что ему не настолько интересно, и он может потерпеть до ужина. Удостоверившись, что низший демон понял его правильно, Данталиан отпустил того и повернулся к Ксафану. — Ну что, теперь погнали в столовку за виноградом? Думаю, что он еще должен стоять на столах. — Пффф… Зачем так далеко бежать, если банкетный зал на первом этаже? — фыркнул Ксафан и подмигнул ему. — Возьмём оттуда. — А нам за такое не прилетит? — скептически посмотрел на него Данталиан. — Для банкета же… — Что-то ты совсем там правильным за отпуск стал, — хихикнул Ксафан, увлекая Данталиана за собой. — Сам подумай: кто посмеет остановить двух высших демонов — красу и гордость преисподней? — Точно, — заулыбался Данталиан и пошагал за другом. Они прошли коридор и начали спускаться по лестнице. — Как тебе вечер в целом? — вкрадчиво поинтересовался Данталиан у Ксафана. — Волшебно! — искренне признался тот, благодарно улыбаясь Данталиану. — Я прям не нарадуюсь, честное слово: Анаэль вылез из своего кабинета, пришел сюда, хотя Ад на дух не переносит, мы смотрим такой замечательный спектакль в обнимку, да еще и с моими друзьями. Я уже молчу про предстоящий ужин… — Я бы на твоём месте уговорил бы его остаться на ночь, — подмигнул Данталиан. — Просто поспать, ничего больше. Уверен, Анаэль согласится. — Думаешь? — задумчиво переспросил Ксафан, спускаясь по лестнице и поворачивая за угол к банкетном к залу. — Думаю, да. Особенно после нашего с Караэлем сюрприза, который принесет твой помощник. Надо проявлять инициативу в романтике помнишь? — Точно! Так и сделаю! — довольно оскалился Ксафан, зашел в зал и решительно направился к фруктам. Никому, действительно, даже в голову не пришло останавливать двух высших демонов, которые заявились в антракте за виноградом, хотя до банкета было целых полтора часа. Данталиан и Ксафан взяли по увесистой грозди каждый и невозмутимо пошагали назад, по пути подкалывая друг друга и обсуждая, как грамотнее уломать небесных прокуроров на совместную ночевку. Когда они оба ввалились в ложу с виноградом, Караэль и Анаэль обсуждали постановку и фикрайтерш. Ксафан и Данталиан улыбнулись друг другу и гордо расселись каждый рядом со своим ангелом. Анаэль улыбнулся Ксафану и поделился, что подчинённый ему вкратце рассказал сюжет оригинального романа, и теперь он может сравнить обе версии. — И как тебе демонская интерпретация после того, как ты узнал, что было в изначальной версии произведения? — поинтересовался Ксафан, отрывая виноградину от веточки. — Скажи: «Ам». Анаэль мгновенно смутился, что его собрались кормить виноградом при свидетелях, и покраснел. Ксафан натянуто отшутился, завистливо поглядывая на уже жующего Караэля, и оторвал кисточку для своего Солнышка, который его глухо поблагодарил и начал есть сам. Данталиан и Караэль просто пожали плечами и сделали вид, что все в порядке: кто как хочет, так и ест. — Если честно, мне очень нравится! — признался Анаэль, прожевав виноград и все-таки улыбнувшись Ксафану. Затем он повернулся к Караэлю и благодарно посмотрел на него. — Спасибо, что настоял на совместной инспекции сегодня: давно я так не смеялся. — Не поверишь, но я тоже, — признался Караэль, легонько отбиваясь от Данталиана, который непременно хотел заткнуть его виноградом именно в этот момент. — Здорово, что демоны переиначили роман по-своему, и тот стал таким задорно-нелепым, а то бы я стопроцентно уснул, если бы Раскольников несколько часов убивался из-за вечных вопросов бытия. Да и развитие событий с публичным домом мне нравится: вижу что фикрайтерши приложили руку к постановке. — Да, они старались вместе с воспитанниками Мариванны, — заулыбался Ксафан, ловко впихивая ягоды в свой рот и продолжая при этом говорить: — Насколько я знаю, у некоторых дамочек с демонами прям любовь-любовь началась. — У всех, что ли? — удивился Анаэль, задумчиво жуя и посматривая в зал, который ещё пустовал. — Неужели этот их слеш настолько сближает и заставляет влюбляться в демонов? — Может, просто фикрайтершам нравится, что избранники ничего не имеют против их увлечения писать о любви сладких мальчиков? — хихикнул Данталиан и пожал плечами под задумчивым взглядом Анаэля. — Все мы хотим, чтобы наши любимые понимали и принимали наши увлечения и хобби, не так ли? — То есть, ты считаешь, что им банально не хватило понимающих парней при жизни? — поинтересовался у Данталиана Анаэль. — И этого тоже. Может, они хотели равноправных отношений, хотели не просто парня, но и друга, и потому об этом писали? — озадаченно предположил тот и почесал нос. — Кто ж их — этих смертных разберет-то. — Однако в одном ты прав: все мы хотим найти тех, кто видит в нас нас, а не пытается впихнуть в рамки стереотипов, и быть с такими людьми, кхм, демонами как можно дольше… — отрешённо произнес Анаэль, явно размышляя о чем-то своем. Караэль откашлялся и глянул на Данталиана. — Ди, у Анаэля возникла идея поприсутствовать при суде над фикрайтершами, так сказать — принять участие в процессе. Ты же не против? — улыбнулся он и снова сделал страшные глаза, дескать, «соглашайся или нам крышка»! — Конечно не против, — лучезарно улыбнулся Данталиан, приобнимая Караэля и посматривая на его начальника. — Надеюсь, ты готов, что там будет куча демонов и Амалиэль со своими приспешниками. Пафоса и драматизма будет больше, чем в этом спектакле… — После такого заявления я еще сильнее хочу поприсутствовать, — хихикнул Анаэль, теребя в руках гроздь винограда. — Мне иногда так не хватает шума и гама, вы бы знали… — Ты же тишину очень любишь… — удивленно уставился на него Ксафан. — Люблю, но только тогда, когда мне надо сосредоточиться, — согласился Анаэль, оторвал пару виноградин и красиво положил их себе в рот. — Вот так вот выбираться куда-то, где жизнь кипит — это здорово. Особенно на работе, на которой я провожу большую часть своего времени… — Согласен, — тут же хитро поддакнул Данталиан, почувствовав, что вот он — нужный момент чтобы подбросить идею начальнику Караэля. — Нам надо будет как-то собраться и подумать, как мы могли бы чаще в отпуски выбираться… Анаэль прожевал виноград и нахмурил брови, глядя на Данталиана. Тот поспешил спрятаться за Караэля: типа, ну сказал и сказал, только не бейте сильно. Караэль скосил глаза на замершего за его спиной демона, взял того за руку и повернулся к начальнику. — Поддерживаю идею своего помощника, — решительно выдал он и постарался улыбнуться как можно обезоруживающе. — Мне двух недель ну вот вообще не хватило, чтобы почувствовать вкус отпуска, а ещё эта операция с младенцами… — Анаэль, я тоже присоединяюсь к жалобам на жизнь и предложению подумать, — подал голос Ксафан, приобнимая свое Солнышко. — Раз в год на пару недель — этого чертовски мало. Я, конечно, и такой малости благодарен, но ломает в остальное время аж жуть… — Блин, и вы туда же… — тяжело вздохнул Анаэль и все замерли, ожидая отповеди, но он лишь улыбнулся и неожиданно признался: — Мне самому постоянно в голову лезут совсем не ангельские мысли, что отпуск на Земле слишком короткий… Нельзя же так, да ещё и хором! Я же не имею права роптать на порядки небесной канцелярии! — Не имеешь. Но разве это не простая констатация, что тебе самому было мало двух недель? — осторожно высказался  Данталиан, переставая прятаться за обожаемым созданием божьим и заинтересованно глядя на Анаэля. Тот согласно кивнул и развел руками, дескать, попал в точку. — Поэтому я и предложил всем вместе подумать: две головы — хорошо, а четыре — лучше! — Поддерживаю! — синхронно высказались Ксафан с Караэлем и Анаэль хихикнул. — Репетировали, что ли? — Конечно же нет, — хмыкнул Ксафан, засовывая очередную порцию винограда себе в рот. — Просто мы все испытываем одно и то же. Их разговор прервал погасший свет и открывшийся занавес: последняя часть истории мытарств рогатого Раскольникова начиналась. На сцене возникла комната борделя с разодетыми, вернее больше раздетыми, чем одетыми, фикрайтершами и Раскольниковым в одних прозрачных шароварах, стоящим на пуфике и драматично вещающим о «тварях дрожащих» и «право имеющих». Проститутки, затаив дыхание, смотрели на рогатого оратора во все глаза и с восхищением слушали пламенную речь, приоткрыв рты. Раскольников призывал проституток «избавиться от гнета «право имеющих», «отомстить проклятым супостатам» при помощи главного оружия — своих тел. — Это он так их подбивает проституток всех клиентов заразить сифилисом и не говорить об этом? — тихо поинтересовался Анаэль у Караэля. — Похоже на то, — хмыкнул тот. — Поистине гениальный план, если не принимать во внимание его моральную сторону. Раскольников на сцене разошелся ни на шутку: соскочил с пуфика и забегал вокруг фикрайтерш, размахивая руками и брызгая слюной. Девушки согласно кивали, аплодировали отдельным его высказываниям, которые особенно им нравились, а когда у рогатого оратора кончился запал, и он налил себе воды в стакан из хрустального графина, поинтересовались, как они могут превратить свои тела в оружие и «отомстить проклятым супостатам». — Вам всем надо переспать со мной! — объявил Раскольников опешившим путанам. — Бесплатно? — вытаращились те. — Это ради благого дела! — потряс кулаком над своей головой предводитель проститутского восстания против «право имеющих». — Или вы готовы вечно за деньги быть «тварями дрожащими» и позволять пользоваться собой, как «проклятым супостатам» заблагорассудится? — Я готова ради благого дела! — вскочила со своего места девушка непримечательной наружности. — Вы покорили мое сердце! Я уже люблю вас! Раскольников подскочил к проститутке, любящей его всем сердцем, взял за руку и укоризненно посмотрел на остальных. — Берите пример с вашей коллеги! Как зовут тебя, о прекрасное создание? — Сонечка Мармеладова… — пролепетала та, смотря на рогатого Раскольникова глазами полного немого обожания. — Да я за вами хоть в огонь, хоть в воду… — Ага, хоть в медные трубы, — съязвила та фикрайтерша, что в первом акте играла Авдотью Романовну. — Ишь, малахольная, даёт! Рогатый Раскольников приобнял за плечи Сонечку Мармеладову, обозвав ее прогрессивно мыслящей особой, которой небезразлично освобождение всех угнетенных «тварей дрожащих» и насколько той воздастся за такое самопожертвование. Укоризненно посмотрел на остальных проституток, обозвал их «испуганным стадом, которое трясется только за свою шкуру, поэтому никогда не стряхнет со своих плеч ига «права имеющих» и будет прозябать на задворках общества, влача жалкое существование», и повел Сонечку Мармеладову прочь из комнаты. Оставшиеся проститутки проводили их недоуменными взглядами, переглянулись и принялись жарко обсуждать произошедшее между собой: стоит ли бесплатно спать с невзрачным Раскольниковым — ни внешности, ни фигуры, только язык хорошо подвешен, ради титула «прогрессивно мыслящих особ, которым небезразлично освобождение всех угнетенных «тварей дрожащих»? — Скажу вам, бабоньки, что не нравится мне эта идея… — задумчиво резюмировала бывшая Авдотья Романовна. — Подвох чую. Пусть Мармеладова с ним спит, а мы посмотрим к чему приведет их «постельная революция». Занавес закрылся, и за кадром прозвучал голос, сообщивший, что прошло две недели. В следующей сцене зрителям предстали Раскольников и Сонечка, мечущиеся по комнате и собирающие вещи. В дверь громко стучали и истеричные женские голоса требовали открыть, а то хуже будет! Сонечка кинула платье в чемодан и заломила руки, глядя на Раскольникова: — А может вам, мой дорогой, сознаться в преступлении, чтобы вас отправили в Сибирь? Так хоть не убьют, что вы тут всех сифилисом позаражали? А я поеду с вами, все равно мне света белого не видать — я же тоже их одарила! Раскольников выронил брюки из рук от такого предложения и серьезно задумался под звуки угроз оторвать им обоим их поганые достоинства, коими они стольких знатных людей наградили «венерическими подарками». — Душа моя, а ведь это мысль! — пафосно вскричал Раскольников, схватил с тумбочки прикроватную лампу и ринулся к дверям. Как только он повернул ключ в дверном замке, дверь почти слетела с петель под весом тел знатных дам, заскочивших и кинувшихся на Раскольникова и Сонечку. Две женщины принялись тягать главного героя за рога, называя разносчиком заразы и жалуясь, что у них в причинных местах теперь все непередаваемо чешется, ещё две начали стаскивать с него одежду, чтобы кастрировать прямо на месте прихваченным ножом. Зал взорвался хохотом и принялся подбадривать дамочек, предвкушая кровавую баню. Ещё две знатные особы не обошли вниманием Сонечку Мармеладову: одна вцепилась ей в волосы, а вторая начала драть на ней платье, обзывая шалавой, которая заразила их мужей и теперь те вынуждены по ночам бегать к докторам: втихаря лечиться от постыдной болячки, дабы не уронить честь и гордость мундиров. Одним словом, потасовка на сцене развернулась нешуточная: как ни странно мужей этих знатных особ, которые наградили их сифилисом почему-то не было, наверное, сидели у врача и блюли честь мундира. Зато их взбесившиеся жены решили раз и навсегда разобраться с мстителями «право имеющим». Раскольников, когда с него содрали пиджак, жилет и рубашку, понял, что ведь реально могут кастрировать, и возопил, что он убийца, его суд должен судить, а не проклятые знатные особы — «твари дрожащие» и «право не имеющие»! Его вопль не особо впечатлил дамочек, которые продолжили сдирать с брыкающегося «разносчика заразы» одежду, пока тот не остался совершенно голым. Внезапно все стихло: знатные дамы заткнулись и молча уставились на вздыбленный внушительный член рогатого Раскольникова. Сонечка, в разодранном платье и всклоченными волосами покраснела, ахнула и кинулась прикрывать собой достоинство возлюбленного от похотливых взглядов знатных дам. — Оргию! — в унисон завопил зрители: раз не будет кровавой бани, так пусть хоть секс покажут. — Всем оставаться на своих местах и сохранять спокойствие! — послышался прокуренный бас из коридора, и в комнату ввалился круглый, как колобок, полицейский в фуражке, а позади него зашли два помощника. Страж порядка быстро огляделся и оценил ситуацию. Приказал отодрать Сонечку от обвиняемого в двойном убийстве, а знатным дамам сделать три шага назад. Раскольников, в чем мать родила, кинулся на шею «колобку» прося забрать его и Сонечку отсюда — он виноват, но жить ему с «достоинством» хочется! Полицейский скомандовал помощникам надеть на Раскольникова штаны и наручники. Под возмущенный ор светских дам первым из комнаты выкатился «Колобок», за ним вышли оба помощника с арестованным Раскольниковым, а следом, в разодранном платье, выскочила Сонечка. Занавес закрылся и голос за кадром сообщил, что Раскольников предстал перед судом, получил пожизненное заключение и был сослан в Сибирь на каторгу — как был «тварью дрожащей», так ею и остался, но с «достоинством». Сонечка поехала вслед за любимым, она же за ним «в огонь, и воду и медные трубы», и, наверное, они жили долго и счастливо… Зажёгся свет и публика повскакивала с мест. Демоны кричали «браво», свистели и улюлюкали. Мариванне громко выражалась признательность за воспитанников и такой потрясающий спектакль с моралью. Караэль улыбнулся Данталиану и посмотрел на Анаэля. — Останемся на банкет или пойдем ужинать? — Второе, если никто не против, — улыбнулся Анаэль, глядя на Ксафана и пряча веточку от винограда в карман. — Я только «за»! — заулыбался тот. — Давайте, нам надо шевелиться, если не хотим столкнуться в коридорах с кучей демонов! Небесные прокуроры первыми повскакивали со своих мест и быстро вышли из ложи. У входа всех четверых уже поджидал помощник Ксафана, который попросил следовать за ним — он выведет их через черный ход. — Сейчас мяса наедимся, — подмигнул Ксафан Анаэлю. Тот невольно сглотнул слюну и посмотрел на Караэля. — Только не говори, что стейки… — заулыбался Караэль. — Ну, а то! — расплылся в улыбке начальник костров котлов и пыток. — Все для обожаемых созданий божьих! Данталиан хихикнул, когда оба небесных прокурора переглянулись и немного покраснели от такого заявления, и втолкнул обоих в дверь черного входа со словами: — Не задерживаемся, шагаем вперёд, а то стейки стынут!