Масяшки в карантине

В гримёрку стучится режиссёр. Ну хоть один человек стучится к девочкам прежде чем войти: - Да! Да! – Громко отвечает Наоми. Он заходи и оценивающе окидывает нас взглядом: - Наоми, Юлька, на выход, - коротко сообщает он и вновь оставляет нас наедине. А я боюсь с ней оставаться, дико хочу этого, не знаю как вести себя с ней наедине. Ах, если бы она попыталась взять меня силой, не было бы этого мучительно выбора между насилием и изменой. Не было бы дилеммы. Всё решилось бы само собой, и я бы, конечно, строила из себя жертву. А так я и сама преступница. Я сообщница, а это паскудно. Съёмка начинается с бассейна и тут у меня возникают проблемы, потому как я реально не умею плавать. Я с трудом держусь на воде, что откровенно смешит не только Наоми, но всю съёмочную бригаду. Уже и речи быть не может о том, что я красиво нырнула, красиво вошла в воду, а после вынырнула, и волосы при этом легли бы идеально, как в рекламе. Но снимать, как я собачьим кролем подплываю к Наоми и судорожно хватаюсь за бортик, дрожа от ужаса, никто не хочет. - Вам смешно, а ей может быть страшно, - вступается за меня Наоми, чем заставляет всех заткнуться. - Нет, - качает головой режиссёр, - так мы точно ничего не снимем. - А может в детском бассейне снимать? Я там достаю до дна, - сюсюкаясь, предлагаю я, чем ещё сильнее веселю собравшихся. - Решено, - выдаёт режиссёр. – Юлька будет сидеть на бортике. Наоми, ты же умеешь плавать? – Вопросительно смотрит он на неё. - Да, - сексуально изогнувшись, отвечает она. Она реально всем глазки строит, или это мне кажется? Потому как я, походу, на неё уже запала. Мне стелют резиновый коврик, и я сажусь на твёрдый бортик бассейна. Наоми поднимается на вышку для прыжков в воду, там метра полтора не меньше, улыбается мне, и идеально заходи в воду, как будто занималась этим раньше на профессиональном уровне. - Вау! – вырывается не только у меня, но и у остальных, настолько эффектно она это делает. Прямо дух захватывает. «И как после такого в неё не влюбиться». Просыпается мой внутренний голос. Наоми проплывает пол бассейна под водой и выныривает у моих ног, а оператор в деталях снимает капли воды на её губах. Она берёт меня за ножку, мнёт её в руках и нежно обхватывает губами большой пальчик моей лапки. Этого не было в сценарии, но это так эротично, что никто не может сказать ей стоп. Оператор снимает, а режиссёр молчит и смотрит. Молчу и я. Обожаю, когда ласкают мои ножки. Это Иришка меня приучила получать кайф от футфетиша. Но Наоми не останавливается, она мнёт мою стопу и ласкает её язычком и губами, оставляя следы помады на щиколотках, целует каждый пальчик. - Стоп, - наконец произносит режиссёр, и визажистка обновляет водостойкую помаду на её губах. Обожаю этот ролик с Порнохаба, где девушки рисуют друг другу помадой сердечки на тех местах, в которые собираются поцеловать. Это была первая порнуха про лесбиянок которую я в своей жизни видела. Помню, какое она тогда произвела на меня впечатление. Я заснуть не могла всё думала и думала про то, что оказывается, девочки могут целовать друг дружку в писю. Тогда я и не подозревала, что в постели предпочитаю девушек. - Мотор, - говорит режиссёр, и мы возвращаемся к взаимным ласкам. Поцелуи стоп, щиколоток, коленок, под коленками. Она поднимается выше и покрывает поцелуями мои бёдра. Мы смотрим друг другу в глаза и тянемся друг к дружке губами. Несколько секунд жадно сосёмся, её язык при этом находится у меня во рту. А мой язык она затягивает в свой ротик. Наконец, её глаза упираются в мой лобочек. Она нежно убирает в сторону трусики и вожделенно смотрит на мою чувственную киску. - Мне кажется, ты так накрутила себя, что ещё чуть-чуть и станешь лесбиянкой, - томно вздыхая, бормочу я. - А почему бы и нет, - произносит она и её губы впиваются в моё бедро, рядом с трусиками. Она даже прикусывает от возбуждения мою кожу. А мне приятно почти так, как если бы она поцеловала в киску. Я на волосок от измены. - Отлично. Снимаем дальше, - произносит режиссёр. И целую минуту оператор снимает её губы в опасной близости от моих половых губ, как они едва не касаются их. – Когда приглашали открытую лесбиянку, думали, что эту роль исполнит она. Но Наоми справилась, - продолжает комментировать он. Я жду окончания съёмок. Мне нужно домой и как можно быстрее. Как бы чего не вышло, как бы это не завело нас слишком далеко. Уже одевшись, я встречаю в коридоре Игорька. - Ты где был всё это время? – Спрашиваю я его. - Да так, тусовался, со всеми тут перезнакомился. - Я домой, - говорю ему. - Мы же хотели посидеть где-нибудь, пообщаться, - протестует он. - Сори, не сегодня. Мне срочно надо домой, - говорю я ему. «И как можно быстрее», - добавляю про себя. - Ну окей, я провожу тебя, - как-то неохотно соглашается он. Я прощаюсь с Ти-Лайтом и с режиссёром, чмокаю в щёчку Наоми. - Я тебе позвоню, - говорит она. – Когда клип выйдет. - Или если понадобятся пересъёмки, - отвечаю я. Хоть лучше бы они не понадобились. Во мне по прежнему борется две половинки, одна мечтает о продолжения, а другая – поскорее отсюда смыться, сбежать домой и спрятаться под одеялом, ждать там, когда Иришка придёт. Эта половинка меня – трусишка. - Думаю, не понадобятся, - качает головой режиссёр. - Я всегда всё делаю идеально с первого раза, - бахвалится перед всеми Ти-Лайт. - Пока бро, - прощается с ним Игорёк. Он подмигивает Наоми, и мы выходим из душного помещения бассейна. - Да-а-а, - говорю. – Больше никогда не буду ходить в бассейн летом. - А мне понравилось, - комментирует Игорёк. – Особенно то, как ты плаваешь, что это за стиль, научишь меня так? – Смеётся он. - Дурак блин. – Обижаюсь я. – Что я прямо так плохо плаваю? - Вообще никак. Всё, всё, больше не буду смеяться. Блин, это было так смешно, ты бы видела, - продолжает хихикать он. «Ладно, пусть ржёт, мне сейчас не об этом думать надо, а о том, что же я скажу Иришке, когда вернусь». Уставшая я подхожу к уже успевшему стать таким родным Иришкиному дому и с опаской смотрю на окно. Неужели я реально опасаюсь того, что она сейчас дома, неужели я боюсь, что мне сейчас ой как влетит за всё то, что я вытворяла на съёмках. И хоть я понимаю, что Иришка н о чём не знает и знать не может. Но от неё ничего не скроет даже такая врушка как я. Захожу я в лифт и вижу соседку. - Здравствуйте, - говорю я ей. - Привет Юлечка, - отвечает мне старушка – божий одуванчик. Откуда она знает моё имя. Ведь я же не знаю, как её зовут. И мне вдвойне от этого стыдно. Ведь это я должна была назвать её по имени отчеству. И правда, откуда она знает моё имя? С другой стороны эти старушки лучше всякого КГБ следят за соседями. Видать были осведомителями ещё с тех самых времён. Ой, что-то я не о том думаю. Лифт останавливается и я, тяжко вздохнув, выхожу на лестничную площадку. На ватных ногах дохожу до Иришкиной двери и стою, не решаюсь на звонок нажать. А может мне домой поехать и не ночевать сегодня у Иришки. Но тогда она точно что-то заподозрит. Блин, как же мне тяжко сделать этот выбор. Тянусь к дверному звонку, но тут дверь открывается и на пороге мне ждёт Иришка. - Привет, - пугаюсь я, как только её вижу. - Чего стоишь, заходи, - произносит она, и я захожу в квартиру. А она предусмотрительно закрывает дверь за моей спиной на все замки. Наверное, чтобы я не убежала. Глупышка, куда же я от неё убегу. - Как тренировка? – Зачем-то спрашиваю я. - Молчи, - грубо отвечает мне она. – Я же не спрашиваю тебя, как съёмка. А я стою не знаю что ответить. Я вообще не знаю, что отвечать на такую явную грубость с её стороны. - Ириш, что-то случилось? – Пытаюсь я её разговорить. - А ты не знаешь? – смотрит она мне прямо в глаза, и я вижу огоньки в её идеальных зрачках, которые меня пугают до жути. - Прости, не надо было соглашаться на эти съёмки, - пытаюсь я замять конфликт. - Просто не надо было врать! – Она грубо хватает меня за волосы. - Пусти Ириш, мне больно! - Пытаюсь я вырваться из её хвата, или хотя бы его ослабить. - А мне по-твоему как? – Хрипит она. - Прости. - Этого недостаточно, - толкает она меня, и я падаю на пол и забиваюсь в угол. Мне больно и обидно. Я валяюсь на полу в её ногах, испуганно смотрю на неё снизу вверх. Тянусь к её ногам, пытаюсь вымолить у неё прощения, но она грубо меня отталкивает. Я после хватает за шиворот и тащит в комнату. Не дав мне раздеться, швыряет меня на кровать. Я сижу испуганная, и мне кажется у, что меня носом кровь пошла. Меня уже давно никто не бил. По сути меня по-настоящему никогда не били. Видимо мне это было нужно, чтобы в чувства прийти. Я всё понимаю, но мне всё равно страшно. - Значит так! – Говорит она. – С этого дня ты наказана! Из дома будешь выходить, когда я разрешу. Домой будешь приходить вовремя. Ещё раз услышу про какую-то Наоми или другую потаскуху. – Она замахивается на меня рукой, и я от страха вся съёживаюсь и закрываю глаза. Иришка смотрит на то, как она меня запугала, садится рядом, обхватив руками голову: - Господи, что я творю, что творю. Всё ты виноват, и это проклятая ревность! – Она косится в мою сторону, и мне кажется, я замечаю, как в её газах блеснули слёзы. - Иришенька, прости, - тянусь я к ней, но она опять меня отталкивает. – И зачем я вообще с тобой связалась. Зачем ты мне нужна. Почему я без тебя жить не могу? Ты слишком хороша для меня, слишком красива, и только сказке мы можем быть вместе. Мы из разных миров, ты вся такая изящная, такая воздушная, ты должна сверкать в свете софитов, тебя должны окружать красотки топмодели. А я должна бухать за гаражами с гопниками и бегать им за пивом. Теперь она плачет, плачет по-настоящему, плачет из-за меня. И мне её нестерпимо жаль. Я заключаю её в свои объятия и не выпускаю, хотя откуда у меня силы её держать, она меня в два счёта скрутит. - Не надо меня жалеть! – всхлипывает Иришка. – Зачем ты это делаешь? Зачем рвёшь мне душу. Уж бросила бы меня, и мне бы было проще. Может быть, я вскрыла бы себе вены, и всё не было бы меня. А ты бы спокойно гуляла со своей Наоми. Может когда-нибудь всего на секунду обо мне вспомнила, а после отмахнулась от этого воспоминания как от назойливой мухи. Теперь уже плачу и я, и ещё сильнее к ней прижимаюсь. - Почему? Ну почему ты это со мной делаешь? - Сквозь слёзы бормочет Иришка. - Потому что я люблю тебя, - лезу я к ней целоваться, и наши губы сливаются в поцелуе, а руки избавляюсь наши юные тела от одежды. Мои пальчики обхватывают её торчащие сосочки, а лапки нежно трутся о её загорелые ножки. Заливая слезами, покрываю её сосочки и грудь поцелуями. А после, не дожидаясь отдельного приглашения, стягиваю с неё трусики и припадаю губами к её взмокшей кисульке. Она лобок побрила и теперь он такой гладенький, так приятно к нему прикасаться губами, ласкать его язычком. Иришка откидывает голову и изо всех сил прижимает меня губами к своему паху. А после не выдерживает и сама набрасывается на моё хрупкое тело, на мои крошечные груди и торчащие от возбуждения сосочки, на мой плоский мягенький животик. Как голодная хищница добирается она до моей киски, стягивает с меня трусики и нежно впивается в мою щёлочку. Ласкает её губами и водит по ней язычком. От кайфа у меня даже ушки закладывает и слёзки катятся, хотя они и не прекращали катиться. - Меня там никто никогда не касался, кроме тебя, - мурлычу я. – Всё, что у меня в трусиках – твой и только твоё. Мы ложимся в позицию 69 Иришка сверху. Я обнимаю её подкачанные булочки и нежно ласкаю язычком её щёлочку. А она трогает меня пальчиками и кончиком языка, водит по моему клитору и половым губам. Я готова разрешить ей сейчас себя страпоном в попку трахнуть, но она ни о чём таком не просит. И мы лежим в обнимку, целуемся, сосёмся, ласкаем и гладим друг дружку, а после она поднимается и включает свой ноут. - Ты хочешь выйти в онлайн? Сейчас?! – Удивляюсь я. - Нет, я хочу записать вместе с тобой небольшой видосик. Для нашей домашней видеотеки, так сказать, - впервые за сегодня улыбается Иришка. - Я так люблю, как ты улыбаешься, - мурлычу я. – Ненавижу себя за то, что заставила тебя плакать. - Я тоже тебя за это ненавижу, но люблю в тысячу раз сильнее. - И я тебя, - не успевая сказать, как наши губы опять сливаются в поцелуе, а её язык проникает ко мне в ротик. Иришка настраивает камеру и включает запись, а сама ложится на спину, широко расставив ножки. Так что я не сразу могу понять, как мне лечь, но она объясняет: - Ложись сверху, в позицию 69, но в камеру будет видно лишь твоё лицо и мои ноги. Так чтобы казалось, что ты вся изогнулась и сама себе куни делаешь. - А-а-а, я видела такое на Порнхабе, - радуюсь я. – Сначала не поняла как это, и только потом догнала. - Точно, - и мы ложимся так, как хочет Иришка. Камера уже работает, и я вижу на экране, что она снимает. Позирую, строю сама себе глазки. Целую Иришкину щёлочку, играюсь язычком с её клитором и лепесточками. А она от кайфа сжимает пальчики на ножках. И мне реально кажется, что я у самой себя отлизываю.