5:43

Несильный дождь отбивал хаотичный ритм о бетонные стенки балкона, а большие капли скатывались с навеса прямо вовнутрь. Во время непогоды от незастеклённого балкона нет толка, но курить очень хотелось, а в квартире нельзя. Сынмин сгорбившись занял единственный деревянный стул, что вынесли сюда за ненадобностью внутри, и утопая в собственных проблемах и переживаниях делал очередную затяжку. Горький едкий дым смешивался с запахом мокрого асфальта, из-за чего создавалось ощущение какой-то теплоты и защищённости. Что-то вроде свежести и как будто всё хорошо, хотя, на самом деле ничего не изменилось. Издав характерный хлюп, пластиковая дверь приоткрылась, а на балкон вышел высокий парень в чёрной битловке и в тон ей облегающих джинсах. – Можешь стрельнуть? – уже оперевшись на перила попросил старший. Мин неохотно разогнулся, доставая из нагрудного кармана голубой рубашки синюю пачку, и ловко открывает большим пальцем. Протягивает гостю. – Спасибо, – Хван благодарно кивает, выцепив длинными пальцами сигарету, сразу же прикурив. Затяжка. Через нос выходит клуб дыма, а парень заметно расслабляется, уставившись вдаль. Пепел горящими метеоритами падает вниз, успевая разлететься, не коснувшись земли. Сынмин каждый раз думает, что нужно купить пепельницу, ведь обещания о том, что он собирается бросить курить, сдерживать уже не намерен. И все это прекрасно понимают. Не поднимаясь, Ким тянется к парапету и тушит сигарету. В голове ожесточённая борьба за то, стоит ли закурить вторую, или нет. Пока что с большим отрывом лидирует первый вариант, поэтому шатен выдыхает и опять достаёт пачку. – Всё так плохо? – не отрываясь от вида, что открывается с десятого этажа, интересуется Хёнджин. Голос не холодный, но достаточно грубый. Заставляет вздрогнуть. – Достаточно, – закуривает, – хотят выгнать из школы из-за большого количества прогулов и не сданных работ. – Разве тебе не должны выписывать справки о том, что отсутствует по уважительной причине, – выкидывает окурок старший и поворачивается к другу. За такую маленькую проделку Сынмину после влетит от консьержки, что знает каждого в этом доме с пугающей точностью. – Школьникам нельзя работать без разрешения администрации школы, – потом Хёнджин отхватит уже от самого Кима, ибо гость гостем, но правила нужно соблюдать, – если скажу, что только устроился – скажут бросать и заняться учёбой. А если узнают, что и до этого работал, будет скандал. – И какие у них планы на тебя? – осознавать, что у такого, казалось ещё маленького мальчика уже столько проблем и сломанная жизнь больно. Особенно Хвану, который сам проходил через это всё. В один день просто понимаешь, что счастливых нет. И из всех семи миллиардов с "обычной" жизнью не найти. Нельзя сказать "а, у этого всё по пизде пошло, но зато взгляни на эти тысячи, у которых всё хорошо", ведь у них тоже всё очень не гладко. А у некоторых наждачная бумага, вместо атласной ленты жизни. – Выгнать, – усмехается тот, – в вечерку придётся переходить. Или куда-то на дистанционку, но я не потяну. Там нехило дерут. Второй окурок тлел у перил, а ощущения лёгкости, хоть какого-то спокойствия практически не прибавилось, всё же мысли и сложности тяжелее, и камнем давят на грудь. – А ты то как? Родители всё ещё не разговаривают с тобой? – откинувшись на спинку, так, что спина громко хрустнула, Мин взял инициативу разговора на себя. – Да, – кивнул тот и закусил нижнюю губу, – они всё ещё не принимают Рюджин, и... То что мы... Я... сделал. Парень возвращает взгляд на крыши монотонных многоэтажек. Руки слегка подрагивают – на улице зябко, совсем не лето. Он понимал, что в их ситуации радужных и весёлых тем для разговора совсем нет. Да и говорить на них было бы так же глупо, как сейчас рассказывать, что всё у них будет хорошо. Не будет. И они оба это знают. Как бы ни хотелось, но им приходиться принимать факт того, что жизнь не будет такой, как они вместе выдумывали, сидя на перемене в столовой, допивая очередной невкусный компот. Не будет большого загородного дома, шумных вечеринок и свободного времени для видеоигр. Тогда у них было время, сейчас у них есть дела, которые этим мечтам уже никогда не дадут осуществиться. – Какой уже месяц? – Ким буравит взглядом спину старшего, разглядывая рельеф выступающих лопаток. – Пятый. Пока что всё хорошо. Пока что она просто смотрит какие-то тренинги и лазит по различным форумам, но мы уже подбираем курсы и занятия, – у того уголки губ приподнимаются, а сам он зарывается правой рукой в отросшую чёлку. – Мы пока не можем их себе позволить, – больше себе поясняет Хван и громко сглатывает, – но я уже нашёл вторую работу. Мне не дают академ... И такими темпами меня скоро вытурят оттуда... Обидно будет, три года отучиться, чтобы после отчислили чуть ли не перед выпуском. Повисает тишина. Напряжение разбавляется шумом дождя, но к сожалению, саму ситуацию не меняет. – Я даже не начал писать диплом, агхр, – выдыхает куда-то в ладони, куда Хван спрятал своё лицо. – Ну может тебе уже и не надо будет, – ехидничает Сынмин, после расплываясь в своей самой светлой улыбке. Хёнджин всегда поражался и умилялся ей. После неё всегда хотелось затискать младшего, потрепать за щёчки, взъерошить волосы. Раньше он сразу накидывался на приятеля с крепкими объятиями. Хван резко поворачивается к подростку, что озорно уставился на него. – Иди сюда, маленький негодник, – уже громче и с такой же яркой улыбкой позвал черноволосый, медленно подходя к стулу. Ким попытался встать, но крепкие руки тут же схватили того за талию, усаживаясь обратно, а тонкими пальцами, начиная щекотать. Мин заливался громким смехом, что тихим эхом разносился среди пустующих улиц. Дети, что тогда в столовой мечтали о светлом будущем не умерли. Они просто спрятались внутри парней, испугавшись ответственности, и только в такие моменты, понимая, что могут доверять и, не боясь раскрыть себя, выбирались, хоть и не надолго.