полчаса на любовь

13:13 Тонкое полотно обволакивает нежную кожу тела, а светлые пряди едва поблескивают в лучах утреннего солнца. Чужое горячее дыхание на шее еще сильнее развивает в ней желание тонуть во снах, грезить в теплых объятиях. Ощущение легкого вкуса сладкого на губах, словно след от недавнего поцелуя, скользящий жаркий язык вдоль щеки, хриплый неразборчивый шепот и учащенное сердцебиение. Она жмурится, когда различить обрывки снов становится труднее и реальность резко приходит на смену мечтам, болью отдаваясь в голове. В комнате вовсе не тепло, осенний холод из настежь открытых окон пробегает по спине, оставляя после себя стаю мурашек; девушка дергается, приподнимаясь и замечая около себя храпящего Саймона. Вонь сигарет вперемешку с перегаром заставляет её скривиться, а заметив на диванах и полу раскинутых пьяных подростков, она нервно сглатывает и исчезает окончательно. На лету подхватывая свои вещи, наконец добирается до выхода и касается дверной ручки, но вдруг бросает взгляд на лестницу.       — Гейдж… — шепчет светловолосая, — где же он? Медленно выдохнув, она рвется обратно, вверх, бежит по ступенькам и молит, чтобы тот её простил за вчерашнее, летит по коридору и находит дверь в его спальню. А что, если… он там не один? Если он с девушкой? Он мог меня предать?.. Одно резкое движение и порывистый ветер, бьющий в лицо, ослепляет на мгновение, сдувает листы со стола, колышет шторы и пронизывает до костей. Ева открывает глаза: в комнате никого. Даже как-то необычайно пусто; дверцы шкафов открыты и задвижки комодов выдвинуты. Девушка хмурится и не понимает вовсе, когда подходит ближе и замечает отсутствие каких-либо вещей — лишь голая мебель, заправленная кровать, выстроенные в ряд растения, разве что плакаты на стенах остались неизменны. Здесь нет его одежды, а сквозняк так вообще вывел аромат его парфюма, не оставив и следа от его существования.       — Нет… — сквозь выдох слышен обреченный голос, — нет… Пожалуйста… — Ева бегает глазами по комнате, вытягивая из кармана телефон и без задержки набирает номер Гейджа. Секунда, две. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».       — Черт, — судорожно барабанит по клавиатуре, набирая ему сообщения во всех социальных сетях. Пять минут, десять. Толку никакого, его нет в сети уже несколько дней. Ева прикрывает лицо ладонью и не верит собственным глазам. Почему же он…       — Ева? — до боли знакомый и такой родной голос заставляет расплакаться от счастья и прильнуть в объятия к Гейджу. Горячие слезы по щекам и клятвы быть вместе навсегда. Или… это иллюзия?       — Ева, мать твою! — грубый голос Саймона и его холодное касание. Ей просто показалось. Она не в себе.       — Да? — она дрожит: то ли от холода, то ли от страха.       — Ты глухая что ли?! Ты че тут делаешь?       — Прости меня, я случайно здесь оказалась, — девушка кусает губы и пытается протиснуться к выходу.       — Куда так спешишь? — он удивленно выгибает бровь, хватая её за руку.       — Мне нужно домой, — отворачиваясь, произносит Ева и, наконец, выбегает к лестнице. Брюнет ухмыляется, скрестив руки и глазами проводя снизу-вверх по девушке. Приподнимает подбородок, а затем не сдерживается и заливается смехом. Светловолосая непонимающе округляет глаза и глядит в пол, остолбенев.       — Слушай, а ты ведь… — Саймон потирает глаза, выравнивая дыхание, — ты и вправду неплохо играла всё это время. О чем это он?       — Ну и чего ты молчишь? — громкие шаги позади медленно приближаются и Ева оглядывается.       — Я не понимаю.       — Давай так. — резко перебивает тот, — по десятибалльной шкале… Насколько хорошо он трахается? Резкая боль в животе. Кажется, что сердце бьется со скоростью света, а холодный пот обливает спину густой липкой струей.       — О чем ты говоришь? — она повышает голос, пытаясь ухватить уверенность из ниоткуда, но та ускользает быстро и невидимо, — о ком…       — Сучка! — пальцы Саймона внезапно хватают девушку за подбородок. Взгляд парня немыслимо звереет, его нос морщится, и зубы крепко стиснуты. Ева зажмуривается, дрожа губами и мороз проносится по её коже, пробираясь к костям, — а я ведь тебе доверял… Колени предательски затряслись и хрупкая слеза со звоном упала на пол. Брюнет прищурился, а затем отстранился, склонив голову.       — Неужели он всерьез лучше меня в постели? — тихо спрашивает тот, — быть того не может. Значит, дело в деньгах. Ну и сколько он тебе выплачивает за одну ночь? Вероятно, огромные баблища… Ну конечно, его батя содержит целую компанию ведь, тут и сомневаться незачем.       — Что… — она не понимала, что за бред несет Саймон, хотя лучше бы молчала… — ты ведь говорил, что отец вас бросил и…       — Блять, да не наш отец, а Дрейка, — он мгновенно замирает, приоткрыв рот, — ты хочешь сказать… что спала с моим братом?! — парень в ту же секунду хватает Еву за воротник и прижимается своим лбом к её. Пугающая неизвестность. Неизвестность будущего. Сколько это может продолжаться и что с ней будет дальше. В груди всё сводит до жути, до тошноты, до тягучей боли. Она устала. За окном начал барабанить дождь, побуждая в девушке желание раствориться в этой воде, исчезнуть и больше никогда не возвращаться. Отчаянный вой в горле не пробирается наружу, а лишь стоит в горле комом. Неприятное, колкое чувство, подобное току, пробирается вдоль по венам к костям и пронизывает раскаленным остриём внутренности. Где сейчас Гейдж? С ним всё хорошо? А он… вернётся за мной? Заберёт меня с собой? Легкий ветер от размаха ладони и резкий удар по щеке. Обжигающая хлесткая пощечина окрашивает часть её лица ярким румянцем, и все мысли в миг разбегаются, оставляя после себя лишь мертвый взгляд.       — Скажи, что это ошибка, — его бычьи глаза, налитые кровью, смотрят в упор, — неужели… Ты и Гейдж… Прямо в соседней комнате…       — Если ты всё время знал о моей измене, то чего раньше не врезал? — спокойно спрашивает Ева, касаясь пальцами горящей щеки.       — Я узнал только вчера. — Саймон с силой кидает рюкзак девушке, — от Джули. Только нахрена она соврала, что ты спишь с Дрейком? Чтобы защитить зад Гейджа? И снова чувство бессилия. Её близкая подруга, которой она так доверяла. Но… за что? Зачем рушить чужие жизни, разбивать вдребезги, обходиться так жестоко?       — А теперь проваливай. — брюнет хватает светловолосую за локоть и ведет вниз по лестнице, а та даже не сопротивляется. Толкнув девушку к выходу, он бросает последние слова, — как жаль, что вашей сказочной любви пришел конец. Он уехал сегодня утром в Лос-Анджелес и, на вряд ли, когда-нибудь вернется. Громкий хлопок двери и Ева оказывается на улице. Она глядит на свои руки, на свои ботинки, на эти глубокие лужи, всё равно что вязкое болото, которое затопило её с головой; снаружи колотит, бьет дрожью, и горячие слезы теперь вперемешку с холодным ливнем. Ева не уверена, может ли быть больнее, может ли быть еще хуже, чем сейчас.        я сама виновата. Проходит несколько часов, но дождь лишь усиливается. Обхватывая себя руками, скулит и задыхается от слез. Её морозит, её безудержно тянет на дно, ей хочется кричать до надорванных связок. С трудом добравшись до дома, она шагает в ванную комнату, оставляя за собой следы в виде капель. Она прислоняется спиной к влажной плитке на стене душевой, прикрывает глаза и глубоко дышит. Горло сдавливает спазмом, а в легких словно черная жижа. Слишком больно.        я сама виновата. Еву трясёт, как не трясло никогда. Ей больше никто не поможет. Каждую последующую ночь она будет сожалеть, мучаясь от бессонницы. Тихо плакать и вечно повторять вслух единственную фразу:        я сама виновата.