Вино и сигареты — это все, что нам осталось. Душить друг друга в ванной и снимать свою усталость. Мой сон — твои объятья, а мой космос — гематома. Впечатай меня в стену, чтобы я осталась дома. Мой страх — поцелуй, а в груди 12 пуль. Снег вдруг в комнате, босиком на потолке. Ненаглядная моя прелесть… Бей мне по лицу. Я уж точно заслужу. Кровь вкуснее красных вин. Веришь, знаешь, любишь.
Романова не привыкла подпускать к себе людей. Каждый, кто становился ей близок, моментально попадал под прицел. Но разве это проблема для того, кто сам — ходячая опасность? — О, привет, Натусик, можешь говорить? Я тут как раз убегаю от одних ублюдков, которые грохнули других ублюдков, которые… — Харли, я работаю! Быстрее, — выстрел, — говори!***
Это надо было видеть. Хотя, нет, спёртый воздух и пыль, витающая в нём, настигли бы и слепца. Наташа малодушно пожалела, что всё-таки была зрячей. В большую пустую комнату едва проникал свет, потому что все окна (кажется, большие) были закрыты какими-то грязными полотнами полиэтилена. Почему-то нигде не было обоев. От серых бетонных стен веяло беспробудной тоской. Картину довершал стоящий посередине комнаты нераспакованный матрас. Так вот, что Харли подразумевала под «всем нужным для жизни». Квинн бросила пакет с вещами на пол прямо рядом с ним, подняв пыль на воздух. Наташа чихнула. Из пакета выпало чучело бобра в розовой балетной пачке. Романова снова окинула всё взглядом — теперь уже в попытках найти хоть какое-нибудь яркое пятно в этом беспросветном мраке. Оно нашлось быстро. Наташа обогнула матрас и, как кошка на охоте, пробралась к дальней стене. Её украшало кровавое пятно, под которым красовался белый контур трупа. — Огнестрел, — едва слышно заключила Романова. — Круть, да?! — тут же материализовалась рядом Харли.***
Пытаясь отдраить полы, Наташа пыталась вспомнить, когда они с Харли обсуждали то, что собираются жить вместе. Кажется, никогда? Квинн просто поставила перед фактом. Сначала о том, что они переезжают, а потом о том, что — в дом, где недавно убили криминального авторитета.***
Если честно, хотелось спросить Харлин Квинзель: какого хрена? Почему именно этот непропорционально узкий и вытянутый в высоту белый дом? Почему нельзя было посоветоваться или хотя бы предупредить? У себя хотелось спросить: почему я всё ещё тут? Но какая-то хозяйственная часть Наташи (и откуда она у неё?) решила, что сначала уборка, а потом всё остальное. Первым делом Романова сняла этот стрёмный полиэтилен с окон — они оказались панорамными. Наверное, чуть меньше широко распахнувшихся глаз Харли, которая, кажется, и так была довольна их «башенкой», а теперь так вообще. Не то чтобы Наташу её восторг раздражал, но она быстро послала девушку налаживать электрическую вентиляцию. Терять было нечего. Однако вопреки опасениям (или надеждам) вскоре по дому зациркулировал свежий воздух. Звучит так, будто бы дом тут же стал пригодным для жизни — в реальности, это были лишь пара капель в море. Остаток вечера они с Харли приводили в порядок помещение в радиусе нескольких метров от их матраса. Харли что-то щебетала, но почуяв, что Наташа не очень-то расположена к светским беседам, умерила пыл. Относительно, это же Харли.***
Поблагодарив вселенную за то, что в доме всё было в порядке с горячей водой, Романова упала на матрас и накрылась новым одеялом. Мокрые волосы неприятно прилипли к щеке, девушка нервно убрала их. Из душа доносился шум воды. Наташа вздохнула, надеясь, что ничего не отвалится, пока Харли будет там, и натянула одеяло повыше. Хотелось спрятаться от этого дома. Вообще, стоя под струями воды, Наташа решила, что сегодня не будет ни о чём думать. Утро вечера мудренее. Но тревожные мысли сами материализовались из ниоткуда и заполнили всё окружающее пространство, уплотняя воздух. Дом был в ужасном состоянии, предстояло много работы, и не было понятно, ради чего, если можно было найти нормальную квартиру. А Харли смотрела на этот ужас едва ли не такими же влюблёнными глазами, какими смотрела на Наташу. Ласково называла этого белого уродца, стоящего посреди одноэтажных жёлтых коробочек, «башенкой». Конечно, взрослые люди должны решать всё честным и прямым разговором. Наверное, это было бы рационально. Харли легла (по ощущениям запрыгнула) рядом с Наташей и обняла её со спины. Как обычно — намного крепче, чем стоило — стиснула её тело руками, словно бы она была её любимой мягкой игрушкой. В этот момент Наташе подумалось, что им хватало, где вести себя по-взрослому, и вне отношений. Романова по-взрослому была профессиональной шпионкой. Квинн по-взрослому выбиралась из задницы, в которую периодически сама себя и загоняла. А хотелось… Хотелось ещё и вот так, как сейчас. Если Квинн так понравилось здесь, может, стоит помочь ей сделать из этого места дом?..***
Наволочка на подушке Наташи, конечно, была прелестного нежно-голубого цвета, но пистолет под ней никто не отменял. За него шпионка и схватилась, когда её разбудил какой-то непонятный шум. Она резко села на их импровизированной кровати и стала оглядываться в поисках звука. Харли тоже подорвалась. Мозг, так и не ушедший в глубокий сон, быстро включился и проанализировал ситуацию. Топот и скрежет раздавался с чердака. — Ты куда? — На чердак. — Стой-стой-стой! Так всегда в ужастиках! Герой идёт на шум, ты кричишь «не надо!», а он забирается на этот чёртов чердак, и его там сжирает какая-нибудь страшная хрень! Наташа закатила глаза. — Мы не в ужастике. И ухмыльнулась своей мысли. — Сжирает, Наташа, с кишками и костями. Романова пошла в сторону лестницы, краем глаза заметив, что Харли увязалась за ней. Не похоже было, что она сильно боялась. — Может, лучше я пойду? — Харли, тихо. Что-то скользило по полу, будто бы это кто-то тащил. Шпионка никак не могла понять, почему звук похожий на шаги был таким странным. По мере приближения к нему добавилось что-то похожее на сбившееся дыхание, и это была не Харли. Наташа осторожно пнула дверь ступнёй, держа пистолет на вытянутых руках. Чердак встретил абсолютной темнотой. Из неё на Наташу посмотрели два горящих глаза. Зверь, теперь многое встало на свои места, судя по звукам, принюхался и медленно пошёл на них. Наташа слышала, как стучит её сердце. Животное не подавало признаков агрессии, но Романова была готова к этому. Наконец, зверь подошёл достаточно близко, чтобы его можно было разглядеть. Это была гиена. Животное остановилось в паре шагов от людей. Посмотрело на Наташу, затем на Харли и прыгнуло на последнюю. Видит бог, у Наташи чуть не дёрнулся палец на курке. Но Харли звонко засмеялась, когда гиена стала облизывать её лицо. — Сюрпри-и-з! — Сказала она, опустившись вместе с животным на пол, и начала ласково ерошить его шерсть на загривке. — Наташа, знакомься… — Знакомься?! Романова хватала ртом воздух от удивления, возмущения и пережитого шока. — Брюс, знакомься, это Наташа. Не переживай, она мне тоже не сразу понравилась. Наташа бы обиделась и ушла спать на диван, но его не было.***
Утром Харли и гиена держались от рыжей на расстоянии вытянутой руки с пакетом горячей еды из доставки. Голодная Наташа — злая Наташа, а они и так вчера накосячили. После завтрака всё на том же злополучном матрасе Романова принялась что-то заказывать в строительном онлайн-магазине, а Харли пошла убираться в ванной. Нужно было наводить порядок дальше: пыль, кажется, появлялась из воздуха, окна не помешало бы помыть хотя бы изнутри, вынести полиэтиленовые полотна. Под одним из них обнаружился совершенно неприлично роскошный камин. Голая стена позади него прибавляла лепнине ещё десяток очков «оппупенности», как выразилась Харли. На дальней стене всё ещё красовалось кровавое пятно. И это только одна комната. Ладно, вообще, это было что-то вроде студии. Она занимала почти весь второй этаж, кроме неё здесь была только большая ванная комната, которой им уже довелось воспользоваться, и небольшая пустая комната — её можно было бы использовать как гардеробную. На первом этаже Наташа тоже успела осмотреться: там была просторная кухня с неплохим гарнитуром, ещё одна ванная и несколько комнат, с которыми было решено разобраться в последнюю очередь.***
Когда они с Харли таскали пакеты, доставленные из строительного магазина, Наташе подумалось, что быт ещё не был толком налажен, а уже успел съесть добрую часть романтики в их отношениях. Хотя, на самом деле, Романова понимала, что это временные трудности. — Малышка, а зачем это всё нужно? — Для ремонта. — Чудненько. А тебе это всё зачем? — Для ремонта в нашем доме. — Что?! — Надо же как-то закрасить то пятно. — Закрасить?! Или не совсем временные.***
Следующие дни работа шла полным ходом. Харли, стараясь показать своё недовольство, красила стену с максимально недовольной моськой — иначе назвать это лицо было нельзя. Наташа встала на раздобытую где-то стремянку, чтобы пройтись валиком по верху. Конечно же, гиене стало очень любопытно, с чего бы вдруг человек, которому она не очень доверяла, но которым очень интересовалась, стал в несколько раз выше. В споре Наташи и Брюса победила гравитация. Рыжая смачно треснулась об пол (благо потолки были не трёхметровые) и банка с красной краской, которую она держала в руках, полетела следом за ней, заливая всю её грудь, шею и даже немного щёки. Романова зажмурилась от боли, а когда открыла глаза, увидела возвышающуюся над собой Харли. — Ой, крошка, ты вся покраснела! Наташа зло прорычала, резко поднялась на ноги и схватила Квинн за футболку, притягивая к себе. Романова грубо впечаталась в её улыбающиеся губы, стараясь прижаться как можно сильнее и испачкать девушку в краске. А Харли и не была против сначала как следует испачкаться, а потом вместе сходить в душ. У них всё-таки была романтика. Просто особенная.***
От стен теперь не веяло тоской и безысходностью. Правда, красный совершенно не сочетался с камином, так что стена за ним так и осталась голой. Зато на самом камине теперь красовалось фото Харли в рамочке. Фото из уголовного дела, она там стояла с табличкой в руках. Надо бы похвалить Квинн: она тоже начала принимать участие в создании уюта. Притащила бочку с надписями «Осторожно! Токсично!» и сказала, что это их новый столик. А надписи — дизайнерское решение. Правда, когда у обеих начались жуткие головные боли и слуховые галлюцинации, её пришлось выкинуть. Через несколько дней рабочие заносили в дом огромный диван. Наконец-то они будут не на этом неудобном матрасе. Его было решено поставить напротив камина. Когда на следующий день перед диваном появилась медвежья шкура, гиена склонила голову на бок и озадаченно посмотрела на Наташу. — Ещё раз зажуёшь мой костюм, будешь вместо этого мишки Тедди пол греть. Брюс убежал. Видимо, пошёл жаловаться Харли.***
Казалось бы, всё начало налаживаться. Только на это уходило столько физических и моральных сил, сколько не каждая миссия отнимала у Наташи. Фьюри, к слову, уже неделю, как и ожидалось после их последней вылазки, молчал, но вскоре должен был объявиться. Дом приходил в себя, а его жильцы, наоборот, периодически выходили из себя. Сколько бы они ни сделали, всё равно ничего не было готово до конца. У Наташи хотя было желание облагораживать их «гнёздышко», хоть и постепенно угасающее, в то время как у Харли его так и не появилось. Её вполне устраивало состояние лёгкого хаоса. А меловый контур трупа всё ещё оставался предметом их ежедневных споров на тему, что же такое современное искусство. Апогеем стал момент, когда Наташа прибежала с кухни на второй этаж, услышав три выстрела. — Что происходит? — Из-за твоего ремонта у меня стресс. Романова оглядела три следа от пуль на стене и тяжело вздохнула.***
Наташа просыпалась с мыслью о том, как её всё достало, а засыпала… засыпала она обычно с Харли. Она сидела утром на кухне, которую они уже успели привести в относительный порядок. В холодильнике даже появились продукты, на столе чайник, а на полке растворимый кофе. Харли сооружала им какой-то несложный, но очень сытный завтрак. Романова даже на мгновение почувствовала что-то похожее на уют. И вздрогнула. То ли от упавшего в кружку кофе куска штукатурки с потолка, то ли от чего-то ещё. — Боже… Когда это закончится. — Ты о чем, дорогая? — О жизни. Фьюри всё никак не звонил.***
Когда Фьюри объявился, Наташа незамедлительно собрала вещи, поцеловала Харли, строго посмотрела на Брюса и пошла к припаркованной неподалёку машине с тонированными окнами.***
Сначала была миссия где-то в Южной Америке. Потом Наташа позвонила и сказала, что не сможет приехать ещё неделю, потому что их отправляют в Африку. Затем была смс о том, что новую локацию разглашать нельзя и вернётся шпионка нескоро. Харли откинула телефон и рассмеялась. Её смех отразился от стен пустого дома.***
Наташа не знала, почему так рьяно бралась за все поручения Щ.И.Т.а. Или не хотела знать. Работа и постоянные разъезды были ей привычны, были её зоной комфорта, образом жизни последние годы. А дома у неё никогда не было. Сначала она думала, что ей хотелось сбежать от проблем с обустройством дома, но, когда, убивая очередного террориста, она заметила, что мысленно прикидывает, в какой всё-таки цвет выкрасить стену за камином, стало понятно, что что-то идёт не так. Нельзя было привязываться. Нельзя оседать где-то. Нельзя винить себя за то, что Харли осталась одна. А сбегать от любимого человека можно?***
За две недели ремонта Харли Квинн не выбиралась в Готэм. Совсем не дело. Казалось, без Наташи дома делать было нечего, но отчего-то она не спешила из него уходить. Вспомнилось время, когда она уже позволила так с собой обходиться. Мистер Джей никогда не уделял ей особого внимания, а она всё ждала и ждала. Не дождалась. Харли Квинн не должна сидеть дома и киснуть, она должна напоминать городу, ради кого горят его ночные огни.***
Наташа не знала, хотела ли вернуться домой. Наверное, если она мысленно называла то место домом, то хотела. Но что-то внутри останавливало её, поэтому она была рада, когда Фьюри поставил её перед фактом и сказал, что им срочно нужна папка с документами, которые Наташа оставила у себя. Ну, а что? Никто бы не сунулся в их «башенку», а даже если осмелился бы, получил бы пулю в лоб от Харли. Главное, чтобы теперь Наташе хватило смелости вернуться.***
В Харли уже была бутылка пива, и она собиралась дополнить её десятком шотов в баре, когда Наташа вернулась. Объятия были неловкими, а паузы между пустыми фразами были заполнены кучей немых вопросов. Пока Наташа не спросила: — Харли, а где документы, которые лежали в верхнем шкафчике на кухне? Нервная улыбка на лице Квинн не предвещала ничего хорошего. — Харли? — Ну… Они у моего старого друга. — Какого, нахрен, друга, Харли? — Наташа пошла в сторону девушки. — Друзьям надо помогать… — Квинн очень быстро попятилась назад. — Это были государственные документы! — Романова ринулась вперёд, и Харли, взвизгнув, побежала от неё. — Откуда я знала, что там твои правительственные секретики?! — Мать твою, Харли, как ты мы могла отдать мои документы какому-то преступнику?! Романова кинулась вниз по лестнице вслед за стремительно убегающей Квинн. — Так же, как ты смогла свалить из нашего дома на месяц! — Харли выкрикнула, смахнула слезу, и они синхронно остановились. — Месяц? Наташа и не заметила, как он пролетел. За всё это время они с Харли лишь несколько раз созвонились и пару раз обменялись смс — и не потому что Наташа не могла или не хотела… Она просто струсила. Испугалась того, что привязалась и привяжется ещё сильнее, что у неё теперь будет дом, куда она как будто бы обязана будет возвращаться, побоялась впустить в свою жизнь новое. Наташа почувствовала себя идиоткой. Перед ней с видом и взглядом побитого щенка стояла Харли Квинн, королева преступного Готэма. Харли, которую уже бросали вот так. Харли, которая всё это время ждала Наташу в их доме, потому что, если любила человека, то искренне и до конца и ничего не могла поделать с собой. Харли, которую она любила. По-настоящему любила и никогда не захотела бы причинить ей боль, но почему-то близким всегда достаётся от нас больше остальных. — Иди ко мне. Харли подошла и уткнулась лицом в плечо Наташи. Романова обняла её. — У нас там дыра в полу. Хорошо, что ты в неё не упала. — Дыра? — Мне было скучно. — Хорошо, сделаем пожарный шест. — А силуэт трупа оставим? — Обведём краской по контуру, от мела пыльно. Не всем надо говорить «я тебя люблю», чтобы сказать «я тебя люблю».***
Как хорошо, когда дома царят счастье, уют и любовь! Улыбаешься утром лучикам солнца, видишь любимое лицо напротив и улыбаешься ему тоже! На кухне аромат кофе и выпечки, а на сердце радость! Не получается что-то сделать? Близкий человек поможет! А мы поможем ему… Харли бросила в телевизор пультом и тот вырубился. У неё аж сахар на зубах заскрипел от этой паршивой рекламы. На кухню забежала Наташа, которой сегодня пришлось собираться впопыхах, потому что они с Харли сегодня немного проспали. А потом решили, что терять уже нечего и проспали ещё чуть-чуть. Романова подбежала к холодильнику, на котором висела куча стикеров. У них с Харли тут завязалась нешуточная переписка. «Не бери мои сэндвичи!» «Покорми гиену, иначе я разрешаю ей сожрать тебя» «По делам в Готэме, не скучай» «Купи хлеб» «Иди нахер» «Харли!» «Куплю, но предложение всё ещё в силе ;)» «Не пей из бутылки в левом ящике, это кислота» «В левом справа» Романова схватила бутылку с холодной водой, опустошила ей наполовину и побежала на выход. — Харли, кинь мою сумку! Романова поймала рюкзак и закинула его на плечо. Они, кажется, были неплохой командой. Когда рыжая уже была готова открыть дверь, её лицо обожгла горячая фольга, в которую был завернут прилетевший с кухни сэндвич. Может, они всё-таки были некомандными игроками? — Мать твою, Квинн! — прорала Наташа, но успела поймать его у земли. Руки тоже обожгло, и Наташа прошипела, чуть ли не уронив его. — Уронишь моего красавчика — убью! Наташа зло нахмурила брови, но закинула завтрак в рюкзак. Харли вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. — Тебя сегодня ждать? Наташа закатила глаза. Ей будут припоминать это целую вечность. — Я помню про ужин. Романова быстро поцеловала ухмыляющуюся Харли и сделала пометку в мыслях «купить вино».***
Они лежали на медвежьей шкуре, пили вино и болтали обо всяком. В камине потрескивал огонь. Стена за ним так и осталась невыкрашенной, зато Харли сделала на ней несколько симпатичных граффити. Смотрелось нелепо, но такое сочетание несочетаемого было как раз в их стиле. Харли лежала на животе Наташи и была уже порядком пьяна, когда сказала: — Детка, да ты вся горишь! — Ты слишком высокого о себе мнения, — рассмеялась Наташа, но тут же почувствовала запах горящих волос. — Что? Волосы?! Почему ты мне не сказала?! — Я сказала! — крикнула Харли и вылила на Наташу вино из бутылки. Да, хаос определённо был в их стиле.