***
Месяц пролетел очень быстро, что означало, что скоро Гермионе Грейнджер придётся лечь в школьный госпиталь для восстановления памяти. Все эти дни её друзья следили за ней, надеясь, что девушке не придёт в голову выпить сладкого алкоголя или закурить сигарету, которую они нашли у неё в кармане джинс. Для мальчиков — некое задание, которое они выполняли с огромным энтузиазмом, а для Гермионы — сущий ад, ведь всё вокруг ей напоминало родителей: кулон, который ей подарила мама на её шестнадцатом дне рождении, фотография в бумажнике, носочки, которые связала ей мама неумелыми руками под руководством дочери, книга, которую ей купил отец, когда они в первый раз отправились в Косой переулок. Кажется, девушка сходила с ума, раз каждую свою вещь в чемодане связывала со своими единственными оставшимисями родственниками, которых она потеряла. Сколько раз она пыталась убежать в Хогсмид за «успокаивающим»? Наверно, раза три или четыре, но её постоянно ловили Гарри и Рон, будто они весь день и всю ночь следили за ней по карте Мародёров, ловя её всё время у ворот Хогвартса или на середине пути, когда Гермиона уже представляла как огневиски обжигает её горло. Девушка не была глупой, она знала, что нельзя употреблять алкогольные и табачные изделия, пока полностью не пройдет лечение, но без них Гермиона будто сходила с ума. Лишь бутылка огневиски или сливочного пива помогали ей забыться, но ничего более крепкого гриффиндорка не употребляла, лишь однажды она выпила медовуху, вспомнив, что сегодня годовщина свадьбы у родителей. Её семья всегда отмечала этот праздник: они не звали гостей, так как не хотели делить это торжество с какой-нибудь троюродной сестрой бабушки папы или неизвестной женщиной, которой по её словам Гермиона была у неё на ручках с самого детства. Нет, это был праздник лишь троих людей: мистер, миссис и мисс Грейнджер. Сколько Гермиона не пыталась полакомиться запрещённым напитком — она всё равно попадалась. Джинни так же отбирала сигареты, которые девушка прятала на дне чемодана, говоря, что если она будет продолжать в том же духе, то и сама вскоре забудет родителей, на что шатенка раздраженно мычала и бросалась на кровать, показывая, что она обиделась. Даже её новое звание — староста, не давало возможности в тихую насладиться запрещённым напитком, так как её напарником был Рон, который сам вызвался на эту должность, чтобы ещё более внимательно следить за его подругой, которая чувствовала себя как ребёнок, за которым слишком сильно опекаются родители, которые, между прочим, были младше её на полтора года. — Гермиона! — послышался голос рыжей «предательницы», что означало, что шатенке нужно идти к мадам Помфри. Глубоко вздохнув, девушка лениво слезла с кровати. Надела привычные кроссовки и, завязав высокий хвост, вышла из комнаты старосты, чтобы обиженно пройти мимо подруги прямиком в госпиталь, где уже была подготовлена для неё кровать.***
Прошёл лишь месяц, когда Малфой приехал в школу, но ему казалось, что все от него что-то скрывают: эти милые хихиканья от Пэнси и Блейза, который то и дело щекотал её и целовал, раздражали блондина. Ещё совсем немного и он точно прикажет кому-нибудь принести ведро, так как его тошнило от через чур милых сцен. Укрепляло его организм лишь то, что учителя слишком много задавали домашней работы для восьмого курса, а ещё ему «посчастливилось» стать старостой факультета, что давало возможность быстро улизнуть к себе в комнату от лижущихся друзей, забывавших постоянно о том, что они не одни. Именно в одном из таких дней, когда Драко влетел в свою комнату, он обнаружил семейного филина Малфоев, что заставило его насторожиться. Родители никогда не писали просто так, они посылали филина лишь в самых чрезвычайных ситуациях, а если было что-то мелочное, то они просто ждали пока начнутся каникулы и он вернётся домой. Дав овсяное печенье питомцу, слизеринец отобрал письмо у птицы, которая тут же недовольно начала махать крыльями за такое жестокое обращение к ней. Пропустив реакцию филина, Малфой распечатал печать и вынул бумагу из конверта. Это письмо написал отец, так как Драко наизусть знал все почерки Нарциссы: когда она спешила, то почерк получался наклонным и мелким, когда же у матери было время, то она выводила каллиграфическим почерком каждую букву. По её почерку можно было даже понять настроение Нарциссы, её выдавала буква «А», которую она выводила по разному. Глубоко вздохнув, Малфой принялся читать письмо отца, надеясь, что там не будет чего-то плохого и ужасного. Вспомнив, что последний раз, когда Люциус ему что-то писал, это было воскрешение Волан-де-Морта, Драко передёрнуло, надеясь, что содержание письма имело совсем другую тему.Драко, я очень в тебе разочарован! Пока ты воротил нос от невест, которых тебе предоставляли чуть ли не на блюдечке, твои друзья уже давно переженились и рожают детей. Даже твои Паркинсон и Забини ждут ребенка, а мы с Нарциссой твою будущую жену даже в глаза не видели! Торопись, а иначе уже чистокровные рода переженятся, а их и так осталось очень мало! У тебя остался очень маленький выбор: твоя двоюродная сестра, что не советую, так как может родиться сквиб, Милисента, от которой ты конечно же откажешься, Гринграссы, но с Асторией уже Нотт и, забытый давний род, Спекио. Сложность заключается в том, что последние представители этого рода скрылись в мире маглов от Тёмного Лорда и никто не знает, какая девушка является представительницей одного из богатейшего рода. Почему богатейшего? Гоблины сказали мне, что сейф Спекио последний раз открывался век назад, он только пополняется, а золото оттуда не берут. Так же у них есть семейная реликвия — что-то по-типу браслета или кулона, сделанного из гоблинского белого золота, камень, к сожалению, неизвестен, но внутри него есть змея, как символизация факультета Слизерин. Скорее всего, как и у остальных волшебных семейств, кулон-браслет дарится на семнадцатилетие. Торопись, Драко!
Люциус
Скомкав письмо, Малфой бросил его уже улетавшей птице, которая хотела побыстрее удалиться от злобного хозяина. Измеряя комнату шагами, Драко никак не мог угомониться. Его раздражало, что отец вновь начал управлять ЕГО жизнью, не давая возможность принимать самостоятельные решения. Перебирая всех знакомых чистокровных кровей, Малфой попытался найти более-менее красивую и богатую, чтобы угодить отцу. Ему вовсе не хотелось искать какую-то мисс Спекио, но эта чеёртова незнакомка перечёркивала его планы, так как никого достойного фамилии Малфой, Драко не нашёл. Дафна Гринграсс, которую предлагал отец, была девушкой сварливого характера — ни одна ссора не проходила без её участия, а если вдруг и попадалась, то она была намного серьёзнее чем, к примеру, надорванная страница в прошлогоднем журнале. Эту девушку двигали только ссоры и деньги, поэтому, с самого первого курса она начала искать правильных друзей, а после и правильных парней на одну ночь. Естественно ТАКУЮ невесту не хотел ни Драко, ни его мать, которая желала сыну только самое лучшее. Оставалось лишь одно: найти эту чертову Спекио, надеясь, что она и красивая, и умная.***
Гостиная Слизерина встретила его вечеринкой, где ребята праздновали победу над Великим и непобедимым Гриффиндором, чей ловец-который-постоянно-ловит-снитч был растерянным и сонным на игре, что дало преимущество вражеской команде. Молодые родители сидели на диване и мирно посапывали, пока их общий друг не сел рядом с ними со стаканом сливочного пива в руках, которое отобрал у какого-то парня из шестого курса. Переключив все внимание на себя, Драко залпом опустошил стакан и облокотился на спинку дивана. Блейз, наблюдавший за этой живописной картиной, лишь ухмыльнулся и не сильно ударил своего друга локтем. — Что-то не так, приятель? — спросил он, укладывая Пэнси к себе на колени, чтобы у неё не затекла шея из-за спинки дивана. Увидев положительный кивок от Драко, Забини добавил — что стряслось? — Да вот, отец прислал письмо, опять жалуются, что у меня нет невесты и он решил поработать свахой! Представляешь, я должен найти того, не зная кого! Некая мисс Спекио ошивается у нас в Хогвартсе под видом полукровки или грязнокровки, а я её должен найти! Приняв это за идиотскую шутку, Блейз рассмеялся и, похлопав по плечу лучшего друга, с шуткой произнёс: — А прикинь, если это Грейнджер! Вот умора будет! Хотя, не такой уж и плохой вариант. Она хотя бы умная и личико вроде милое — но договорить Забини не успел, так как Пэнси не сильно ударила его в живот кулаком. — Вот тебе милое личико! — прошипела Пэнси и, смягчившись, посмотрела на Драко — Грейнджер не самый худший вариант, но не самый лучший, знаешь, она где-то в середине. Так что не слушай его, хотя если это будет она, то действительно это будет смешно — мягко сказала брюнетка и, по-дружески растрепав Малфою волосы, добавила — для меня самое главное, чтобы ты был счастлив! Ты же мне как брат, Драко и ты знаешь, что я всегда буду делать тебе самое лучшее! — Спасибо, Пэнси! — улыбнувшись светлой улыбкой сказал Малфой, а после, добавил — или я могу тебя уже называть сестрёнкой? — Только не на людях! Боже, меня сейчас тошнит от этой нежностей окаммий — наигранно произнесла слизеринка и для пущей убедительности согнулась, схватившись за живот и прикрывая рот ладонью. — Я тебя обожаю! — рассмеявшись сказал блондин и, встав с дивана, отправился на выход.***
Коридоры Хогвартса вечером были почти безлюдны и пусты, а в подземельях и вовсе никого не встретишь, так как все боялись туда спускаться в тёмное время суток. Поднимаясь всё выше по ступеням, Малфой направлялся на Астрономическую башню, чтобы всё хорошо обдумать и начать решать «большие» проблемы его отца. Он уже перешёл на следующую лестницу, чтобы перейти на другой переход, дабы сократить путь, как он услышал приглушённые голоса. Они находились не очень далеко, наверное, рядом с комнатами Гриффиндора, но голоса всё равно были еле слышны, будто они плохо наложили заклятие оглушения. Глубоко вздохнув, Малфой посмотрел на часы и выругался, когда увидел, что время отбоя уже было. «И куда только Грейнджер смотрит» — закатив глаза, подумал Драко и направился в сторону двух фигур, которые всё отчетливее давали ему понять, что это были два парня, на вид, курс пятый или четвертый. — Ну что, ты готов? — весело спросил первый, направляя палочку на своего однокашника*, и, когда тот начал оглядываться по сторонам, рассмеялся, — да расслабься, Майк, Грейнджер как минимум месяц не будет ходить в этом коридоре, она сейчас в Больничном крыле, а с Роном всегда можно договориться за парочку пачек траблс. — Зато могу поймать я! — крикнул Малфой, подходя всё ближе к нарушителям, — минус пять очков Гриффиндору за то, что ученики во время отбоя находятся не в своей общаге и минус десять очков за незаконную дуэль, которую вы хотели провести в стенах этого замка. Тот, что выглядел младше начал сильно беспокоиться и стал дергать первого за рукав тонкой мантии, уговаривая его вернуться в гостиную и продолжить завтра на уроке, где это будет законно, но тот будто не хотел слушать и быстро направил деревце в сторону блондина, смотря на него с отвращением. — Тебе ли говорить о честности и законе, Малфой. Все знают, кто привёл Пожирателей в этот замок, так что заткни свой рот, если чудом смог избежать наказания — выплюнул шатен и, отдернув руку от своего товарища, что-то зло сказал ему, отчего парень съёжился. — Если у тебя плохая память, парень, то напряги зрение и заметь значок старосты, — злобно ответил слизеринец и, повернувшись спиной, стал отходить от гриффиндорцев. Он сам не знал почему, но Драко до сих пор ранило то, что он совершил и мог бы совершить, если бы не Снейп, глубоко вздохнув, Малфой добавил — минус двадцать очков Гриффиндору за то, что они оскорбили и наслали клевету на старосту. Подходя к лестничному проёму, Драко стал подниматься по ступеням, как что-то ударило его в спину и он упал на самую нижнюю ступень, ударившись головой. Его глаза стали темнеть, тело все болело, будто его долго избивали ногами. Последнее, что он слышал, это голос высокомерного пятикурсника: «propivor** никогда не подводит».***
Накрывшись тонким больничным одеялом, Гермиона сняла туго завязанную резинку, давая возможность волосам разлететься по спине в разные стороны, ибо после высокой причёски локоны стали пышнее и ужасно непослушными. На её прикроватной тумбочке хоть и лежала расческа для волос, но девушка решила её не использовать, а наоборот, оставить волосы запутанными. Так она чувствовала себя свободней. В этот месяц посетителей было очень мало, в основном это были игроки в квиддич, которые ещё не приспособились на метле, лежавшей всё лето в школьной кладовке. Гермионе было как никогда скучно. Друзья навещали её три раза в неделю, приносили книги, учебники, домашнее задание и сладости. Но это абсолютно не помогало девушке. Она чувствовала себя очень одиноко, внутри неё будто рождалась депрессия, которая окутывала внутри всё её тело. Грусть, разочарование и переживания смешивались в одно нечто ужасное и проникали буквально в каждую клеточку девушки. Эта депрессия заглатывала её всё сильнее и её было уже довольно сложно сдерживать. Столько накопилось за всё время. Здоровый сон последний раз был недели три назад. Она настолько вымоталась, просто лёжа всё время, что ей казалось порой, будто она онемела. Боль и страдания могли настолько сильно захлестнуть сердце и душу девушки, что она едва сдерживала рвущиеся наружу истерики, которые бы стали регулярными. Стресс сделал своё. Она чувствует себя уничтоженной, но никому не может об этом сказать. Она хранит это в себе. Родители. Это и есть её больное место. Понимание, что она ничего не может сделать с тем, что стёрла им память, каждый раз всё с новой силой причиняет ей боль. Это был её кошмар. Самый страшный кошмар. Почти каждую ночь она просыпается в поту и судорожно глотает воздух, вспоминая глаза родителей, смотрящих на неё. В них было презрение. Они не могли ей простить, что она стерла им память. Она не знает, что лучше: Что родные люди тебя не помнят или вспоминают, но ненавидят? Она не может себе ответить на вопрос и её пугает неизвестность, как поступить. Она буквально также съедает её изнутри. Она настолько хрупкая снаружи и такая сильная внутри? О нет. Она пытается казаться сильной, но внутри она настолько слаба, что порой мысли о самоубийстве кажутся самой заветной мечтой. Гермиону это пугает. Девушка не может поделиться внутренними переживаниями, её просто не поймут, не смогут понять в нужной форме, посочувствуют, а затем пожмут плечами и пойдут дальше. Сегодняшний день не стал исключением её душевных терзаний. Как было сложно выдавливать улыбку для своих друзей, когда внутри всё стремительно рушится. Она обречена на страдания. Ещё раз посмотрев в окно, Гермиона тяжело вздохнула и, еле стоя на ногах, пошла к своей больничной койке. Сегодня её ждет очередной кошмар. Она не хотела засыпать, но усталость быстро взяла своё, погружая девушку в волшебный мир снов.***
На улице прекрасная погода, солнце ещё греет своими лучами, пока не собираясь уходить за облака. Ученики проводят как можно больше времени на улице, ведь скоро они не смогут увидеть солнце очень долго. Золотое трио не стало исключением. Правда, сегодня у команды Гриффиндора тренировка и Гермиона любезно согласилась посидеть на квиддичном поле, читая книгу. Рон уже с удовольствием предвкушал предстоящие ему два часа наблюдений за командой. Ну и Гарри, который в этом году снова был ловцом и ему пришлось идти с остальными игроками на поле. Подходя, они заметили, что у поля остановились игроки в зеленых мантиях, явно намериваясь потренироваться. Оливер Вуд сразу разозлился, мол, как это так? Мерзкие, тщеславные змеи решили играть на поле во время тренировки его команды? Ни за что. Гриффиндорцы подошли к Слизеринской команде и с грозным выражением лица Вуд произнёс: — Сейчас должна тренироваться моя команда, Флинт. — Потише, Вуд, у меня разрешение. Недалеко стоящий Рон тихо произнес: — Кажется, у нас проблемы. Гермиона лишь мысленно согласилась с Роном, а Вуд между тем начал читать разрешение: — Я, профессор Северус Снейп, разрешаю команде Слизерина провести тренировку, чтобы подготовить нового ловца — дочитав разрешение, Вуд удивленно глянул на Флинта и спросил — У вас новый ловец? Кто он? Тут из толпы вышел блондин, держа в руках метлу и злобно ухмыляясь. Гарри, не веря своим глазам, переспросил: — Малфой? Сверкнув глазами, Драко ответил, растягивая губы в презрительной усмешке: — Да, верно и это не последний сюрприз на сегодня. Все гриффиндорцы взглянули на метлы в руках другой команды, и Рон произнес: — Да это же новейшие метлы, Нимбусы-2001. Где вы их достали? — Отец Драко подарил — ответил Маркус, гадко ухмыляясь. — Видишь ли, Уизли — растягивая слова, начал Малфой- В отличие от некоторых, мой отец может позволить себе купить лучшее. Гермиона тут же заступилась за друга и ответила: — Зато никто в Гриффиндоре не покупал себе место в команду. Всех игроков взяли за талант. Ехидная улыбка слетела с лица блондина, и он, подойдя поближе к Грейнджер, с отвращением произнес: — Твоего мнения здесь никто не спрашивал, поганая грязнокровка. Эти слова врезались в сердце девушки, и она поджала губы так, что они побелели, лишь не заплакать при этих мерзких людях, а особенно, при этом поганом Малфое. Впервые Гермиона почувствовала такое отвращение к этому человеку. Хотя нет, его и человеком назвать сложно, но она сдерживалась, в отличие от остальных ребят. Фред и Джордж, кинув на траву свои метлы, ринулись к Слизеринцам, размахивая кулаками, но их остановили девушки, которые, впрочем, всё равно со злобой и ненавистью смотрели на людей, стоящих напротив. А близнецы не скупались на оскорбления в сторону другого факультета: — Да как вы смеете? Вы — скользкие твари. Вы ничего не можете, кроме как оскорблять. Не зря вы на Слизерине. В этом гадюшнике вам самое место! Рон покраснел, как рак, и вытащил свою палочку из кармана и, направляя палочку на Драко, грозно произнёс, едва сдерживая гнев: — Ты заплатишь за это, мерзкий змеёныш! Ешь слизней! Уизли произнёс заклинание, но что-то пошло не так и мальчик отлетел назад, падая на траву. Гриффиндорцы сразу побежали к Рону, который позеленел, и тут его вдруг вырвало слизнем. Ребята поморщились, но помогли ему подняться и, взяв его с двух сторон под руки, отправились в замок, в то время как Слизеринцы громко гоготали и, конечно, громче всех смеялся Малфой, ведь такое зрелище можно не каждый день увидеть. А Гермиона, уходя, ещё раз посмотрела на мальчика и её окатило волной отвращения и ненависти к нему.******
Резко встав с кровати, девушка схватилась за горло в попытках нормализовать дыхание. Ладони сами потянулись к шее, чтобы попытаться оторвать невидимые руки, которые её душили. Карие, словно кофе, глаза покрывались тонкими, но длинными капилярами, а из третьего века**** ручьями вытекали тонкие дорожки слёз. Вдох. Она выдыхает глубоко в себя воздух и ощущает, будто какая-то трубка находится в её горле. Она мешает девушке захватывать кислород, но если Гермиона прекратит это делать, то задохнётся прямо сейчас — в целительном отделе Хогвартса. Выдох. Кажется, что он настолько короткий, что будто и вовсе девушка не выпускала из себя воздух, сосредоточившись на том, что ей нужно больше кислорода. Глаза щипали из-за слёз, но шатенка не может их зажмурить или закрыть, ибо из-за боли их приходится выпячивать настолько сильно, что где-то далеко, в её разуме, гриффиндорка боится, что они вытекут из орбит, смешиваясь с её слезами. Вдох. И она снова может дышать, кажется, эта пытка продолжалась вечно, но после, произошло самое ужасное. Легкие болят, сжимаются с такой силой, что кажется на них направили Круциатус. Кашель. Вроде помогает. Еще один. Сухой, словно лавровый лист, который мама очень часто клала в суп для аромата. Второй. Стенки глотки трутся друг об друга, стараясь найти жидкость, чтобы избавить от неё, но мокроты нет. Третий. Приходит долгожданное тепло, оно идет вверх, наверное, её скоро вырвет, но вместо этого, девушка снова кашляет в ладонь и она становится красной. По подбородку размазаны кровавые пятна, от которых нужно по скорее избавиться, но она не в силах этого сделать. Голова Гермионы откидывается на подушки и девушка начинает плакать — громко и с воплями. Она не хочет этого терпеть, просто не в состоянии. Первый кулак поднимает вверх и так же быстро падает, ударяя тонкую и нежную кожу об металлический скелет кровати, но с рукой ничего не случается, лишь немного отодралась тонкая кожица — прозрачная, почти незаметная. Поэтому вверх уже поднимаются две руки. Шатенка вновь и вновь бьёт руки об кровать, пока не становится больно до такой степени, что девушка уже не в силах замахнуться. Всхлипы становятся всё громче и громче. Гермиона прислоняет ладони к себе, она не сильно повредила кисть, останется лишь несколько синяков, но она всё равно прислоняет их губам, чтобы поцеловать несуществующие раны и проглотить кровь, которая из них появилась. За окном уже царит солнце, которое даёт надежду на жизнь, но Гермиона вовсе не хочет, чтобы этот шанс существовал. Её мысли были мрачными, девушка уже начала косо смотреть на стекло, которое можно легко разбить, а под матрасом и вовсе были тонкие и острые проволоки, которые держали верхнюю часть кровати. Кошмары, воцаряющиеся в жизнь, самое жестокое, что могло произойти с ней за промежуток всей её жизни. Сначала они приносили душевную боль, она видела в них умирающих родителей, которые так и не узнали, что где-то там, в волшебном в мире, в маленькой, как кажется, снаружи палатке, спит их дочь, о которой они не знали, забыли, их воспоминания забрали самое жестокое, что может быть — их ребёнок. Ребёнок, который вырос слишком быстро. Ребёнок, который рано узнал, что такое война. Ребёнок, который был в самых наисложнейших испытаниях в свои юные годы. И ребёнок, которому пришлось защитить своих родителей, взамен отдавая воспоминая лукавому, которые никогда не вернуть, не выдернуть из когтистой лапы дьявола. Её личная победа в войне, стояла её жизни в глазах родителей. Она отдала самое ценное, получая взамен охрану и победу, которая была полностью собрана из трупов людей, не заслуживших такого конца. Память — наисложнейшая вещь, представляющая собой дементора, и, чем больше это существо забирает, тем сложнее это вернуть. Но сейчас, казалось, что может быть хуже психологической трамвы? Гермиона думала, что навряд ли такая операция, как возвращение памяти, может быть настолько болезненной. Эту боль можно было сравнить с заклинанием удушения — темная магия, которой пользовались лишь Пожиратели смерти, пытая маглорождённых заключенных. Мозг кипел от эпизода, который внедрился в её мозг на правильную полку. Ведь легко вставить воспоминание, но его надо ещё и поставить на место, там, где оно должно быть. Рыдания исчезли полностью, как только девушка услышала кого-то, кто находился рядом с её кроватью, видимо, девушка настолько громко издавала звуки, что разбудила парня, который, видимо, поступил этой ночью. Приглянувшись к длинной и тощей фигуре, Гермиона сразу узнала, кто это. Ведь видела его совсем недавно. Это он. Мальчик из воспоминаний. Это Драко Малфой.