Треугольник

      — Так что в итоге ты решила?       Фильм уже подходит к концу, когда Люцифер нарушает царившую тишину.       — В плане?       Пригревшись у него на груди, Вики так погружена в разворачивающиеся события на экране, что не совсем понимает, что он имеет виду. Поднимает глаза, упершись в его подбородок, и улыбается, когда его щетина щекочет ей лоб.       — Насчет этой твоей Хлои.       Ангел даже не сразу соображает, о ком говорит Люцифер, но когда вспоминает свой идиотский план, ей становится до странного стыдно. И теперь вовсе не хочется мстить и портить репутацию этой, в общем-то, не причинившей ей никакого вреда, девушке. От души, до глупости — отлегло, когда она подменила её эссе, и теперь было стыдно и страшно за свой необдуманный поступок, который мог обернуться большими неприятностями для всех.       — Так что?       Замявшись, Вики отстраняется, отставляет пустую чашку на стол и садится по-турецки напротив мужчины. Увлечённо разглядывает свои руки и понимает, что не хочет ему признаваться, что почти оставила эту дурацкую идею. Потому что, если скажет, объективных причин чаще видеться теперь не будет.       И осознание этой мысли угнетало.       — Я… Не знаю, — только и может выдавить из себя Вики, смущённо краснея под его пристальным взглядом.       — Ты мне скажи — да или нет? — он отчего-то настойчив, и девушка недоуменно поднимает взгляд голубых глаз.       — Почему это тебя это так волнует?       — Так да или нет?       — Не знаю.       — Уокер, — предупреждающе грозится демон, понижая голос так, что мурашки вмиг проносятся табуном по коже.       Вики молчит ещё пару минут, не поднимая головы и не желая встречаться с его кровавым равнодушием, плещущимся в алых радужках. Но всё равно не выдерживает и тихо, почти неслышно, признаётся:       — Я не хочу, — надеется, что он не услышал такой отчётливой грусти в этой фразе. Потому что это означает конец, не так ли? И Люцифер точно не будет искать с ней встречи, а в учебное время они почти никогда не пересекались, разве что на больших собраниях или на очередной вечеринке. Тоска сжимает сердце, когда Вики представляет, как последний раз окинет взглядом этот чудесный дом и его парадоксально притягательного хозяина. Вернётся в свою бездушную комнату и, лежа в холодной постели, будет вспоминать тепло его тела. Представляет, как жизнь снова войдёт в своё привычное русло, где не будет Люцифера и его вечных насмешек, а будут только бесконечные задания, учеба и одиночество. И от этого настроение падает ниже плинтуса, а в носу начинает щипать.       — Ладно, — кивает он, снова привлекая Вики, укладывая как маленького ребенка себе на грудь и негромко добавляет. — Тогда придумаю другую причину видеться.       Она поворачивается, всё же решаясь посмотреть в его глаза, и не видит там привычной издевки или сарказма. Мышцы лица расслаблены, и демон предельно невозмутим, абсолютно спокойно признаваясь ей в своей слабости. Так, будто делает это каждый божий день.       — Я всё ещё не могу понять, зачем тебе это? — раз уж они решили говорить начистоту, то Вики вновь предпримет попытку узнать, что им движет. Что она теряет, в конце концов?       — А ты сама как думаешь? — он закатывает глаза и начинает сосредоточенно смотреть в тёмный экран на уже заканчивающиеся титры. — Я не привык врать сам себе. А ты, смотрю, этим очень увлекаешься.       — Неправда. С чего ты взял? — она возмущена и растеряна.       — Потому что ты с «того самого» инцидента настойчиво пытаешься отрицать, что между нами что-то происходит, — он крепче сжимает её плечо, когда она пытается отодвинуться. — Но это есть, Уокер, и всегда было. Иначе ты не сидела бы сейчас здесь со мной и не смотрела этот грёбаный фильм, и не заводилась вчера от невинных касаний. Скажи, я не прав?       Он был прав, и Вики это понимала. Как понимала и то, что с каждым днём зависимость от Дьявола растёт в ней в геометрической прогрессии, и остановить это никак не представляется возможным. Нет ни сил, ни желания бороться с собой, а есть только зверское влечение обладать этим невероятным мужчиной и быть всегда рядом. Но реальность каждый раз бьёт по воздушным розовым замкам, что Вики строит в своей голове осознанием того, что этот союз заведомо обречён.       И Вики хочет высказать Люциферу всё, что накипело. Всю свою боль и терзания души от двойственности её натуры и запретных желаний, которые не покидают ни на минуту. Вики хочется признаться, что она до смерти устала воевать с самой собой и всем миром.       — Да, я отрицаю это, — она всё же приподнимается, чтобы быть с ним на одном уровне и видеть его реакцию на её слова. — Я отрицаю, потому что, разве ты не видишь сам, всё это, — неопределённо разводит руки в стороны, беспомощно оглядываясь по сторонам, — Просто бессмысленно. И в любом случае закончится, потому что такое партнерство…       — Ты хочешь, чтобы это заканчивалось? — перебивает её мужчина, кладя ладонь на её коленку, и чуть наклоняется вперёд. — Хочешь?       Вики замирает и, кажется, даже перестаёт дышать от его вопроса, понимая, что её ответ сейчас решит судьбу их дальнейшего общения. Медлит, потому что понимает, что не может от него отказаться и что никогда себе не простит, если отступится, пусть даже все это для демона лишь игра. Вики хочет снова чувствовать себя живой и желанной, пусть даже недолго и так запретно, зная, что в итоге их пути разойдутся. Знает, что в конце будет сидеть у разбитого корыта, зализывая раны и утопать в жалости к самой себе, безуспешно пытаясь склеить в который раз разбитое сердце.       Она всё прекрасно понимает, но сердце — глупое, так быстро стучащее сердце — не хочет этого понимать. Оно хочет плюнуть на все запреты и поддаться чувствам, упиваясь блаженной близостью с Дьяволом, растворяясь в заповедной страсти.       — А ты? — тихий вздох слетает с губ и это очередная попытка уйти от ответственности, сложив всё на чужие широкие плечи.       — Нет.       Одно слово разбивает вдребезги все тщательно выстроенные, но такие хлипкие стены её последнего оплота сопротивления. Вики поднимает глаза, и вдруг отчетливое осознание того, что всё это правильно и это должно было произойти окутывает плотным коконом мечущуюся душу, успокаивая и расслабляя.       Будь — что будет, решает ангел. Но отказываться от того, что больше всего хочет в угоду каким-то детским правилам, установленным непонятно кем, она больше не намерена.       Вики молча прижимается к демону, пряча лицо у него на груди и обнимая крепкую грудь руками. Надеется, что он поймёт без слов её состояние и решение. И молится всем богам, которые существуют во всех измерениях, чтобы всё это было по-настоящему и взаправду.

***

      Стоя на пороге отцовских покоев, Люцифер в который раз замечает, что у того всё же явно есть какие-то комплексы. Непомерно огромная дверь в его кабинет была больше похожа на гигантские ворота в каком-нибудь феодальном особняке, выстроенном ещё в прошлом тысячелетии. Резные узоры и самое дорогое (естественное, как иначе) дерево навевали мысль о том, что у обладателя этого кабинета большие амбиции и завышенное самомнение. Что, в общем-то, так и было.       Протяжный скрип, и Люцифер проходит в мрачную темноту кабинета Властителя.       — Ты звал меня, отец?       Сатана поворачивается на стуле, сжав губы в тонкую полоску и свысока глядя на сына:       — Есть для тебя задание, — достает какие-то бумаги из ящика и кидает на блестящую поверхность древка стола.       — Это касается твоей любимой Кэрол, — продолжает он, ядовито улыбаясь и следя за реакцией Люцифера. — Она спуталась с человеком. Ты должен её убрать. Таких тварей в своём царстве я не потерплю.       Люцифер думает, что отец не зря решил доверить именно ему это дело, ведь он прекрасно осведомлен об их связи и о том, что Кэрол ему по-своему, но дорога. А значит, снова хочет причинить боль сыну своим приказом собственноручно убить не последнего для него демона. Их связывал только дружеский секс, но Дьявол был всё же привязан к ней и к их дурацким разговорам по ночам после. Была в этом своя прелесть и чувство того, что ты не один.       Он рассматривает папку с фото и морщится от осознания того, что ему придется её безжалостно убить, но больше радуется, потому что снова удалось обвести папашу вокруг пальца. Да, Кэрол была ему не безразлична, но информация о любовных предпочтениях сына у отца явно устарели и это, несомненно, не могло не забавлять.       Вот только радость от того, что он снова оказался на два шага впереди папаши, омрачалась осознанием того, что информация в любой момент могла обновиться, и тогда Уокер уже не была в безопасности. И весь его план благополучно полетит в тартарары.       — Я сделаю, — отрывисто бросает Люцифер, захлопывая папку. — Это всё?       Свирепо смотрит в такие же красные глаза, стараясь вызвать в себе ложные эмоции сожаления и печали от того, что ему предстоит сделать, чтобы отец в который раз поверил и удовлетворил своё эго. Люцифер силится скрыть истинные чувства и не показать почти что равнодушие к его приказу и страх за абсолютно другую девушку.       — Всё.       Глухой голос отскакивает от душных стен, отпуская Дьявола, и тот не мешкая покидает кабинет Властителя.       Направляется в свои покои, пытаясь сосредоточиться и привести чувства в порядок. Ничего нового в том, что отец решил поскакать на его нервах — не в первый раз ему приходится хладнокровно избавляться от тех, кто был ему дорог, как считал Сатана. Люцифер всегда был палачом тому, кто не вызывал у него ни толики чувств, но кому каким-то образом удалось сделать вид перед отцом, что он в нём заинтересован.       Со временем Дьявол умело вертелся в высших кругах, намеренно делая вид, что тот или иной демон ему по душе, тогда как чувств к нему не испытывал никаких — тот был просто пушечным мясом. А истинных своих привязанностей не показывал никому, попросту опасаясь за их жизнь.       И сейчас Люцифер не столько боялся за жизнь Уокер, сколько за то, что если она умрёт — план провалится. А искать другого такого же противоречивого ангела, на удачу влюбившегося в него, он будет ещё следующую тысячу лет, и тогда душа Лилит точно сгниет в проклятом Чистилище.       Он решил — чем быстрее он пропустит это через себя, тем лучше. Играть в героя-любовника приходится не первый раз, а все женщины одинаковые — покупаются на обещания вечной любви, идиотской заботы и красивое мужское тело. И Уокер не была исключением.       Люцифер старается убедить себя, что он просто зациклен на ней из-за того, что она должна исполнить свою роль, и когда всё это закончится, она станет для него не важна. В груди перестанет шевелиться что-то густое и чёрное, когда он видит её с другим, когда чувствует биение её сердца, когда ощущает её тепло каждой клеточкой своего тела. Он убеждает себя — чем быстрее он привяжет её, тем быстрее ему наскучит собачья преданность и любовь в её глазах, и станет попросту неинтересно.       Ведь он всегда её замечал. И это чертовски действовало на нервы, когда ты сам не можешь понять, что с тобой происходит, и почему становится так жарко в груди, когда она рядом — засыпает на тебе после просмотра кино, улыбаясь во сне и сжав края рубашки в свой маленький кулачок.       Захлопывая и поворачивая ключ в двери комнаты, Люцифер подходит к большому письменному столу и достает небольшой сверток. Аккуратно разворачивает ткань и любуется острым лезвием серебряного клинка, бросающим блики от солнечного света. Берёт за рукоять и рассматривает загадочные слова, написанные на древней латыни. И понимает, что с каждым днем его задумка всё ближе к своей логической концовке.       Чувство предвкушения от долгожданного финала скапливается слюной на языке, и Люцифер убирает клинок обратно, надёжно заперев в ящике стола. И пусть все повернутся к нему спиной, а сердцу будет больно так, что впору будет удавиться — больше он никогда не предаст единственную душу, которая всегда любила его и пожертвовала собой ради него.       Достав небольшой пузырек, Люцифер откупоривает его, чуть принюхивается и морщит нос от ядовитого запаха гнили. Не хотелось в этот раз марать руки — Кэрол была достойна умереть красиво, без лужи омерзительной крови и застывшего ужаса в глазах. Конечно, это не лучший вариант, но придумывать другие просто не было времени и сил.       Люцифер тяжело вздыхает, достаёт бутылку виски, пряча яд в кармане пиджака, и идет исполнять отцовский приказ, в глубине души надеясь, что Кэрол как-то узнала о планах отца и сбежала из Ада.       Его надежды разбиваются о беспощадную действительность, а на душе становится вдвойне противно, когда он стучит в дверь и слышит знакомый голос, приглашающий собственную смерть:       — Войдите.