Там, где Дом

      Расстояние до медотсека казалось, растянулось в километры. Дверь, отделявшая меня от Марго, под непосильной тяжестью страхов, вины и сомнений преграждала путь. Татч любезно избавил меня от необходимости жаться на пороге, подтолкнув внутрь. Первое, что всегда замечаешь в больницах – это запах чистящих средств и стерильность помещений, этот раз не был исключением. Палата Марго не была отдельной, но кроме нее других больных здесь не обиталось. Подруга лежала на кушетке, рядом с ней я с удивлением обнаружила уже знакомую по прошлому кораблю медсестру – Роз. Заметив наше появление, девушки прекратили тихо переговариваться и повернулись в нашу сторону.       – Лис, ты пришла, – почти шёпот сквозь бледные губы, – ты пришла.       Не сбежала. Не бросила. Вернулась. Спасла. Что вообще говорят в таких ситуациях? Меня охватила лёгкая дрожь, я сделала неуверенный шаг к подруге, затем ещё один. «Я не могла не прийти»? Чушь. Всё о чём я тогда думала, как спасти собственную шкуру, мне хотелось сбежать, бросить вся и всех, исчезнуть. Я была буквально в шаге, в крохотной песчинке, от того, чтобы так и сделать. Но почему-то так не поступила. Этот выбор спас жизнь Марго.       Татч и Роз деликатно, насколько это было возможно, отошли к столу с медикаментами и мимикрировали под обстановку. Отбросив мысли о посторонних, я преодолела оставшиеся метры и присела с краю койки. Мою руку тут же сжали холодные пальцы Марго, впившиеся с неожиданной силой.       – Пришла, ты пришла за мной, – еле слышно она повторяла, как заведённая. Сердце сжалось, к горлу подкатил ком. С усилием сглотнув, я ответила.       – Я рада, что ты жива, – слова не давались, приходилось с силой выдавливать их из себя по слогам. У Марго и раньше был зачастую на редкость тяжёлый, пронзительный взгляд, резко контрастирующей с юной и нежной внешностью, сейчас синие глаза напротив, глубокого тёмного оттенка, смотрели будто в самую душу, читая все потаённые мысли и секреты.       – Я так виновата, всё это случилось из-за меня. Я пошла на нижний рынок, хотела купить свежей рыбы. Я случайно столкнулась с Коулом буквально лицом к лицу. Пикнуть не успела, как меня вырубили. Очнулась, – её передёрнуло, – уже на «Выдре». – Судорожно вздохнув несколько раз, она продолжила, – Даже не помню в какой момент там я отключилась… д…думала, ты н…не придёшь, – её начали сотрясать рыдания, а лицо стало бледнее мела. Меня охватил всепоглощающий коктейль беспомощности и вины. Я не знала, что мне сказать, как помочь и успокоить.       – Эй, шшш, – неловким движением я начала гладить девушку по плечу. Дёрнувшись, она схватила меня в объятия.       – Я…я…они…– речь из бессвязного лепета превратилась в крик, – нет! Уйди! Прочь! Убирайся! – Наставив палец на комдива, замершего у стола, заверещала Марго, словно только сейчас заметила его в комнате.       – Татч, вон! У неё шок, – с другой стороны койки резко подбежала Роз и, с трудом прижав подругу к кровати, навалившись всем телом, вколола шприц. Движения Марго стали замедляться, а дыхание выравниваться. Припухшие от пожелтевших гематом веки прикрылись, и она уснула.       Я сидела, замерев, и не могла пошевелиться. То, что я сейчас увидела отражало лишь малую часть той боли, что пережила подруга. Оцепенение, как при падении в ледяную воду, сковало по рукам и ногам. Она думала, что я не приду. Знала это, но всё равно надеялась. Теперь моё собственное дыхание участилось, грудная клетка резко вздымалась при каждом вдохе.       – Не смей! Не вздумай лить слёзы и давить жалость, когда человек жив, – строгий голос медсестры подействовал как ушат воды на голову. Схватив меня за плечо так, что острые наманикюренные ногти впились в кожу, она заставила посмотреть на себя. – Она боролась со смертью и победила. И ты ей нужна. Понятия не имею, что между вами произошло до, но сейчас ей требуется твоя поддержка как никогда. Первый командир уже услышал её версию событий и препятствовать твоему присутствию в лазарете не будет. Мне похуям, по какой причине Марко вообще решил лично узнать, что у вас там было, и, что он решит дальше. Она мой пациент и ей нужна помощь. Собери свои слюни в кулак, она, а не ты сейчас прикована к кровати, так что будь добра, приходить сюда и поддерживать её. – Каждое слово попадало в свою цель и больно жгло раскалённой спицей. Меня отчитывали, как пятилетку, и я не могла ничего сказать в ответ. – Я дам тебе успокоительное, если нужно, принимай по таблетке за каждым приёмом пищи, – отпустив меня, Роз подошла к шкафам рядом со столом.       – Поняла, – хрипло пробормотала.       – Она проснётся к вечеру. Приходи после заката, – выдав мне в руки блистер, девушка выгнала меня из палаты.       Татч ждал меня на верхней палубе, ну или ему просто захотелось продлить перерыв на ещё несколько минут. Уровень понимания – телепатия – сигарету мне протянули без слов. После произошедшего меня немного потряхивало, но желания поплакаться кому бы то ни было отбило на корню. Если у Белоуса все медсёстры такие, неудивительно, что их побаиваются и уважают.       – Она справится, вы обе, – похлопал меня по плечу комдив.       – Спасибо, – еле слышно просипела, – очень на это надеюсь.       Обратив взгляд к облакам, я мысленно повторяла свою личную, идущую от самого сердца, молитву, сложенную больше из желаний нежели слов: «Пожалуйста, пусть всё будет хорошо».       – Что же, камбуз ждёт! Идём, идём, – спустя какое-то время продекламировал Татч.

***

      В кают-компанию мы спустились аккурат после того, как все отобедали. В помещении оставалось ещё примерно человек тридцать, сгруппировавшихся небольшими компаниями. Мне вручили тряпки, веник, щётку и ведро и отправили драить все поверхности. Такая работа была мне вполне по вкусу - монотонный труд располагал к тому, чтобы погрузиться в собственные мысли или наоборот, уйти в подобие медитации. На окружающих я не обращала внимания, ровно, как и они на меня. Ещё в прошлой жизни, думать так было несколько проще, чем считать затянувшимся сном, я часто забывалась таким образом, мечтала и улетала в собственных грёзах куда-то далеко. Так странно работала, уж не знаю, только ли моя память, но многие события откладывались в копилку ума именно как свершившийся факт, о подробностях которого стирались все сопутствующие детали. Я знала, что росла в обычной семье, что ходила в школу, с кем-то дружила, что-то любила, но в этом теле самих воспоминаний ярких и красочных обо всём этом почти не было, только разрозненные части мозаики. Маленькие кусочки паззлов, подёрнутые лёгкой дымкой, я перебирала всё реже и реже с тех пор, как пришлось покинуть Янтарный остров. Слишком глубокая пропасть простиралась между той девушкой, что хранилась в этих осколках памяти, и той, кто показала свою решимость на Выдре. Первая любила долгое ленивое утро с кофе и вкусными завтраками, готовила по настроению, подпевала песням, играющим в наушниках, не боялась гулять с друзьями по ночам, готовилась к экзаменам в последний момент, фотографировала закаты и читала много приключенческих книг. Вторая больше напоминала монстра Франкенштейна, собранная из лоскутов, потерянная, без мечты и цели. Я думала и поступала в соответствии с убеждениями и понятиями, которые были будто прописаны как рабочий код программы – они действовали, но описать точно и словами, что они из себя представляют, я не могла. «Наверное, - думала я, с усилием оттирая жирное пятно со столешницы, - так и в обычной жизни, даже без всяких замутов с больной головой, ты живешь и живешь, что-то делаешь, как-то поступаешь, но объяснить причины и смыслы многих решений не можешь, словно ведомый системой готовых установок биоробот. Плывёшь по течению. А иногда, абсолютно уверен в том, что сделаешь в какой-то ситуации, она случается, но ты поступаешь противоположно тому, что думал ранее».       С философских дум меня выдернула мелькнувшая мысль. Я же не жаловалась и не просила успокоительное у девочек, как узнали? Тут же едва не хлопнула себя по лбу. Мои регулярные крики от кошмаров вряд ли сдерживали стены, похоже комдивам надоело вскакивать по ночам каждые пару часов. Поклонниками кругов под глазами являлись только я, да Марко, но у меня по крайней мере была понятная причина, а почему пугающий птиц зачастую выглядит, как восставший из мёртвых, меня не интересовало.       Закончив со столами, я приступила к полам, которые так же были не бог весть какие чистые.       – Главное – не забывай, что драить надо вдоль досок! – высунулся из раздаточной Татч. В помещении грянул хохот. И уже совершенно другим тоном кок вдруг бросил, – без вариантов, командир! Раньше надо было приходить, нехой спать до полудня!       Я вместе со всеми присутствующими обернулась к вошедшему. Рыжий парень, которого я видела вчера за офицерским столом. Как же его звать-то?       – Да будет тебе, не жмотись! – плаксиво протянул гость. – О, а ты та потеряшка!       Я подняла брови, с вопросом в глазах указывая пальцем на себя.       – Да-да, ты! – парень подошёл ближе и закинул руку мне на плечо. – Вот тебя тут кормят? Кормят. А меня, гляди-ка, отказывается! И не стыдно тебе как коку морить растущий организм голодом?!       – Не прибедняйся мне тут, – Татч замахнулся тряпкой, которой я протирала столы, – и не лезь к человеку, – теперь указали на меня, – видишь, работает.       – Ну, Татчи-и, – Харута, вспомнила я имя, отпустил меня и направился к четвёртому комдиву, – тебе для меня жалко шо-ль?       Я предпочла вернуться к собственным обязанностям, хотя наблюдать за взаимодействием некоторых членов экипажа было довольно занимательно. За всё время моего нахождения среди пиратов Белоуса, я уже успела убедиться в некотором отличии их от тех морских волков, которых наблюдала Лис. Чистота, дисциплина и какая-то собственная довольно дружелюбная атмосфера. На корабле следили не только за чистотой палубы, которую ежедневно драили, но и за порядком в целом. Даже вчера пираты вели себя не слишком уж и буйно, да и к гостям на корабле относились спокойно. Ну, то есть, если не обращать внимания на их род деятельности, то это были обычные моряки, может чуточку фриканутые, но у кого нет эпатажных знакомых, предпочитающих странный стиль одежды… и ростом выше Скалы Дуэйна. Хотя в общем на моё здравое опасение и предубеждение такие короткие наблюдения никак не влияли. Ищите другую дуру.       – Бери и шуруй отседова, – донеслось с камбуза.       – Ладно, ладно, чего ты взъелся, – звонко ответил Харута, возвращаясь в кают-компанию и удерживая в руках тарелку и две кружки. – Эй, потеряшка! Иди сюда, тебе одобрили перерыв.       Приставив щётко-швабру к столу, я села напротив парня, с энтузиазмом поглощающего наваристую похлёбку, чем-то похожую на перловку. Порывистым движением, так что часть чуть не расплескалась на только что вымытую поверхность, Харута двинул ко мне одну из кружек. Напиток еле уловимо пах травами и специями и сильно отдавал алкогольными парами.       – Что это? – скепсис отразился на моём лице.       – Эмфо хромфх, – промычал в ответ комдив с забитым ртом.       – Грог, – прилетело пояснение со стороны кухни. Вслед за голосом появился и его обладатель. Дёрнув к себе стул и развернув его, мужчина уселся верхом и протянул руку в сторону Харуты, ловко выхватывая у того из-под носа кружку. Парень возмущённо замычал и попытался ударить кока по руке ложкой, но промазал и только забрызгал столешницу.       – Алкоголь? – выпивать в середине дня – это было что-то новенькое.       – Так, одно название, его там чуть-чуть и для согреву. Мы входим в зимнюю зону, – мужчина сделал глоток. – Ты пей, пей. И вон что, у тебя одежды толком нет, а погода в этом районе злючая, так что надо тебя одеть. С приборкой позже закончишь, а сейчас с Харутой пройдётесь до сестричек, они что-нибудь подберут.       С этими словами Татч в пару глотков осушил половину кружки и хлопнув товарища по плечу скрылся за дверью камбуза.       Поведя носом над своей тарой, рискнула отпить. Грог оказался по вкусу похож на напитки, продаваемые на новогодних ярмарках в палатках. Перед глазами предстала картинка полная шума, толпящихся людей, детского смеха, чуть впереди находился каток, из колонок, установленных под фонарями лилась музыка, повсюду горели фонарики и гирлянды, привлекая людей, точно бабочек на свет. Моргнула. Видение растаяло туманной дымкой. В кружке поблёскивало, на языке чувствовалась горечь, а к глазам подступили слёзы. Резко выдохнув, сделала ещё несколько глотков. Стало легче. К слову, алкоголя в гроге действительно было не много, большая часть рома, если я верно помню рецепт, выпаривалась, оставляя вкус.       – То, что надо, а? Татчи знает толк в готовке! – сыто улыбаясь, сказал Харута, утирая рот рукавом.       – Мгм. Идём?       Пока я занималась физической работой мне было даже жарковато, но сейчас, сидя на одном месте, я почувствовала, что температура в помещении действительно упала на несколько градусов. И если это в кают-компании, получающей тепло ещё и с кухни, то страшно подумать, каково сейчас на открытых палубах. Брр. Когда нас выловили, я была в лёгкой блузке и юбке. Ходить в одном и том же было бы смущающе: стирать своё, а ночь проводить голышом… так что спасибо медсёстрам хотя бы за сменный верх, но на более суровую погоду такая одежда не годится. Надо попробовать ещё и бельём разжиться – наглеть, так до конца, а стыд запихнуть куда подальше.       Вроде бы только недавно заглядывала во врачебную обитель, а казалось, прошла вечность. Роз, хмуро сидела над бумажками, несколько платиновых прядей выпали из идеально зачёсанного пучка и смягчали острые скулы и узкий подбородок.       – По какому поводу? – не отрываясь от своих дел поинтересовалась медсестра.       – Входим в зимнюю зону, а нашей потеряшке нечего надеть, – не дав мне раскрыть рта выдал парень.       – Одну минуту, позову Джо, – взгляд блондинки весьма красноречиво отражал степень её энтузиазма.       – Как она? – я кивнула в сторону койки Марго, отгороженной ширмой.       – Пока не просыпалась.       Оставив замену на посту, Роз повела нас к каютам сестричек.       – А ты, командир, чего следом увязался? Тоже одёжки поджимают?       – Моральная поддержка! – бодро отозвался Харута.       Кажется, Роз собиралась сказать что-то ещё обворожительно приятное, но, кинув взгляд в мою сторону, осеклась и промолчала. При мне не хотят шатать авторитет начальства? Мило. Достаточно прозрачный намёк, что внутренние подначки чужим не показывают. Такое не удивляло, особенно от стервозной медсестры, но ощущалось неприятно. Те же коки может и не обсуждали при мне тайны, но вели себя довольно открыто.       Каюта была рассчитана на двоих, но вторая часть комнаты пустовала – за исключением тумбочки, кровати и шкафа, без каких-либо намёков на то, что живёт тут не только Роз. Девушка жестом велела оставаться у дверей. Немного помедлив, она извлекла из шкафа, где все вещи были аккуратно сложены по стопочкам или висели на плечиках, свитер и штаны.       – Вот эти должны быть в пору, – с сомнением протянула девушка. – Харута, на выход. А ты примерь.       Уверенности в том, что вещи подойдут, у меня было не больше, чем у медсестры. Я уступала ей в росте на добрых десять сантиметров, даже без учёта убийственных каблуков на её ногах. Почему на этом корабле все такие огромные?! А главное, где они сцуко берут свои стероиды? Ладно, верх, что сидеть на мне будет, как на пугале огородном, мне индифферентно. Было б перед кем красоваться. Но штаны… весьма ожидаемо мне оказались велики по длине, и не очень ожидаемо, но логично, по талии. С таким же результатом я могла одолжить у Татча. Окей, подверну, пояс утяну, и сходство со школьником, донашивающим за сыном брата племянника маминой подруги, будет стопроцентным. Видимо Роз пришла к такому же выводу.       – Командир, а может лучше у тебя чего поищете или среди юнг? Верх ей ещё нормально, но…       – Может у кого из девочек что найдётся?       Штаны мне всё-таки нашли, и даже не сильно подворачивать пришлось, а пояс сел почти как влитой. Параметры у той медсестры просто модельные. Нашлись и ботинки, и даже, кхм, трусы… новые, что особенно порадовало. Правда, обойти пришлось чуть ли не весь медсанбат и провозиться более получаса.       Харута, счастливый не то просто так, не то по причине движа среди сестричек, которые явно проявляли много большую симпатию к молодому командиру, чем Роз, на радостях умудрялся у той за спиной пощипать девочек и не особо получить по рукам. Но каждый раз стоило суровой блондинке повернуться в его сторону принимал истинно ангельский вид и едва не посвистывал.       У кают-компании шебутной парень меня оставил с пожеланием удачного завершения дел и унесся на палубу. Я, уже переодетая по погоде, сгрузила вещи в шкаф в углу камбуза и продолжила драить полы.       Утирая пот со лба, я прислонилась поясницей к столу. Кают-компания понемногу набивалась народом, так что закончила с приборкой я весьма кстати. Подхватив свои орудия труда, ретировалась в подсобку камбуза. На кухне коки и поварята заняты были ровно настолько, чтобы работать и травить байки. В моём присутствии они несколько сдерживались и старались окультурить и сократить количество матерщины, но спустя пятнадцать минут забывали о всяком стеснении и всё возвращалось на круги своя. Ник и Тим в обсуждении особо не участвовали, зато с энтузиазмом слушали. Фудо с меткостью снайпера иногда вставлял комментарии. Но именно для четвёртого комдива кухня была сценой, а он сам главным актёром, которому иногда подыгрывал Батч. Удивляло только то, что за все время, которое я провела на камбузе, истории ни разу не повторились, а трепались языками мужчины почти не переставая. Вот что значит богатый жизненный опыт!       Во время ужина, проходящего для работников корабельной кухни раньше, чем для остального экипажа, забежал знакомый на лицо матрос, сообщить, что синий птиц «счастья» ждет меня на беседу. Дожевывая уже на ходу, я прикидывала, чем может обернуться разговор. То, что я свободна, как сопля в полёте, мне могли и на словах передать, напрашивающийся вывод не вдохновлял. Марш-броски через всю палубу, тянущуюся целую вечность, начинали утомлять. За дверью, в которую я вчера едва не вломилась, простирался длинный коридор. Коротко постучав в одну из дверей и получив разрешение войти, матрос передал меня «с рук на руки» и был таков.       В довольно большой каюте меня ожидал не только первый комдив, но и Изо, который очевидно никуда не собирался уходить, то есть присутствовал не по случайности. Мужчины расположились у стола, как и во сне, заваленном картами, книгами и бумагами. Неожиданное дежавю отозвалось неприятным ёканьем внутри. Изо с магнетической грацией в каждом движении забивал табаком тонкую трубку, Марко развалился в кресле, закинув ногу на ногу.       – С твоей подругой я поговорил. Она подтверждает твою историю, однако, – выдержав издевательскую паузу, блондин продолжил, пристально вглядываясь в моё лицо, – меня кое-что беспокоит. Каким образом тебе удалось её вытащить?       – Я же уже говорила, что…       В голове вдарил колокол, вышибая искры перед глазами. Изо коротко хмыкнул.       – Как ты её вытащила? Отвечай.       Знает. Или подозревает о фрукте. Виски пульсировали, во рту появился привкус кислого. Марго бы не сказала. Да чтоб твою пернатую задницу перехерачило через весь Гранд Лайн и на Святую Землю выплюнуло. Вчерашняя прогулка не осталась не замеченной.       – Фрукт…Я фруктовик.       Мужчины переглянулись. Потолок давил на плечи непосильной ношей, стены стискивали рёбра до судорожных вздохов.       Блять.       Я всё испортила.       Я всегда всё порчу.       Сквозь сжатые зубы вырвался тихий всхлип.       – Какие способности? – не о какой ленности в движениях больше не было и речи. Феникс был как сжатая пружина. Господи. Ему же даже ничего не потребуется, чтобы свернуть мне шею.       – Могу накидывать иллюзии. Скрываться в тенях. Наводить слеп…поту. И… и… материализовывать когти. Один раз получилось.       – Показывай.       Фрукт отозвался прохладной волной, тени выросли из углов, пряча от тяжёлых взглядов. Воля мешала концентрироваться, выбивая пол под ногами. Иллюзия лопнула как мыльный шар. Оба мужчины застыли рядом внимательно наблюдая. Попыталась трансформировать когти, но ничего не произошло. Пальцы заканчивались обломанными ногтями с заусенцами и только.       – Я не могу. Когти не получаются. Я не знаю, как ими управлять.       – Покажи слепоту, – выдохнул Изо. Я растерянно переводила взгляд между командирами, не смея попробовать. Колени подрагивали, не желая держать на ногах.       – Примени на мне, – приказал Марко, – только без глупостей.       Какие глупости. Самую большую свою дурость я уже совершила. Дьявол. Как я могла быть так неосмотрительна?       Потянувшись к силе внутри, я представила, как образуется темнота перед глазами первого комдива.       – Хватит.       Я отозвала иллюзию и замерла. Что будет со мной? А с Марго? Боже. Что я натворила.