Там, где Дом

      День выдался на редкость солнечным, последнюю неделю погода не радовала, чередуя дожди со слабыми штормами. Коротая обеденный перерыв в компании Марго, я слушала её рассказ об устройстве медотсека на Моби Дике.       В истерики при виде пиратов подруга больше не впадала, но то, что с ней случилось наложило свой отпечаток – мужчин она сторонилась и потому лазарет покидала крайне редко, и только в присутствии кого-нибудь из девочек. Вынужденное затворничество закончилось тем, что она стала понемногу помогать сестричкам и те приняли её в свой женский коллектив. У меня же более-менее отношения сложились лишь с Тони и Рейрой, на встрече с ними я как-то пошутила о том, что не прошла дресс-код в медсанбат по росту. Но как говорится, в каждой шутке есть доля истины. Марго искренне не понимала, как общество пиратов оказалось мне больше по вкусу и, кажется, немного обижалась на это, хотя я ума не могла приложить, почему.       Завершить свой перерыв, я решила дозой никотина. На палубе обнаружила Татча с Изо. Последний не вызывал желания находиться рядом, так что я собиралась проигнорировать обоих мужчин, но кок, заметив меня, призывно помахал рукой. Напряжённая неловкость сквозила в воздухе между мной и шестнадцатым, вызывая желание передёрнуть плечами. По этой причине предпочла сосредоточить внимание на пейзаже, красиво переливающимся в лучах солнца. Корабль как раз проходил мимо дикого архипелага, скалистой грядой, возвышающейся над поверхностью. Каменные утёсы поблескивали охровым и оранжевым светом от влаги, сверху их зелеными кружевами прикрывали лианы. Заметив какую-то тень движения за ближайшим из островов периферийным зрением, я повернула голову.       – Эй, мне кажется, или там что-то есть? – неуверенно протянула. Командиры синхронно посмотрели в указанную сторону. Оба странно переглянулись, после чего Изо отловил матроса неподалёку и быстро ему что-то сказал, а сам он направился в сторону рубки. – Татч?       – Мгм? – мужчина сосредоточенно вглядывался в скалы.       – Что происходит?       – Надеюсь, ничего. Лис, шла бы ты отсюда.       – Куда? – вопрос вылетел раньше, чем я успела его обдумать.       – Посиди с… – договорить шатен не успел.       Высокий писк разрезал воздух, следом громыхнуло. Татч схватил меня за руку и дёрнул вниз. Корабль пошатнулся, натужно заскрипел такелаж, раздались крики: «Свистать всех наверх».       О нет, пусть это будет не то, о чём я подумала.       На палубе поднялся гвалт, пираты выбегали с нижних палуб с оружием в руках. Ружья. Пистолеты. Мечи. Перед глазами потемнело. Рывок вверх, и я понимаю, что Татч тянет меня в сторону носовой пристройки, говоря что-то на ходу. В голове вакуум и в животе крутит, сжимает диафрагму. Свист в воздухе то и дело сменяется грохотом, как от салюта. Палуба вздымается, колышется под ногами.       Коридор перед кают-компанией оживлен, как никогда. По лестнице, ведущей на нижние ярусы: в медотсек, батарейные и жилые палубы, носятся матросы.       – К медичкам, живо, – прокричал на ухо комдив, подталкивая в сторону лазарета, исчезая в толпе.       Поток людей рвет и бросает на деревянные балки перил. За стенкой звуки смешиваются в какофонию, из которой выделяется звук выстрелов.       Бам.       Резкий толчок корабля выбивает пол из-под подошв. Подбородок и щеку жжет от соприкосновения со стеной. Мушки скачут перед глазами, превращая мир вокруг в отвратительный калейдоскоп. Моргнула, зрение выровнялось.       Надо что-то сделать. Где Татч? Я должна его найти. Мысли скачут, не давая сосредоточиться на происходящем. Бегу, не разбирая направления. Дёргаю дверь на себя, вываливаясь на палубу.       Черт.       Дьявол морской.       Ад разверзнул свои объятия, окрашивая еще недавно чистые доски алым. Повсюду сражаются не на жизнь, а на смерть. Зачем? Для чего они это делают? Океан несет погибель. Крики и стоны, звон и грохот. Тела валятся безжизненными куклами, которым отрезали ниточки.       Прямо мне под ноги падает знакомый на лицо матрос, чье имя я так и не узнала, закрывает рану на шее руками. Кровь хлещет между сомкнутыми пальцами, разливается лужей вокруг его головы. Почти труп. Я знаю. Я уже такой видела, своими собственными руками отправила на тот свет. Кадры тогда-сейчас отходят на задний план перед оскалившимся пиратом, возвышающимся над поверженным, и переводящим свой взгляд на замершую меня. Дёргаюсь обратно в пристройку. Крупная ладонь хватает за волосы, рывок, спиной приземляюсь на палубу, затылок прошивает болью. Пират с ухмылкой от уха до уха, приближается и наводит пистолет. Прежде, чем осознаю, тянусь к силе фрукта. Ослепни. Перекатываюсь на бок, встаю на карачки. Выстрел. Выстрел.       – Стой, сука!       Плечо дёргается, рука подворачивается, целуюсь с палубой носом. Выстрел. Грохот. Перебирая руками и ногами, отползаю. Я невидимка. Не существую. Вы меня не видите. Другой мужчина спотыкается о меня, падает кувырком. Пират в смятении крутит головой из стороны в сторону, перехватывает саблю и размахивает ей. Чудом уворачиваюсь, пытаюсь встать на ноги, получаю удар его сапогом в поддых. Хрип вырывается из горла. Иллюзия исчезает, оголяя перед противником.       – Ослепни, – не узнаю собственный рык.       – Мои глаза!       Отпрыгиваю в сторону и пробегаю мимо двух пар дерущихся, накидывая невидимость. Надо отсюда убираться. Но как? Теперь я отрезана от пристройки полем боя. В следующее мгновение оказываюсь в зоне отчуждения вокруг шестнадцатого комдива, образованную лежащими телами. Смазанной тенью Изо крутится, поражает врагов из пистолета и добивает мечом.       – Мать твою какого дьявола! – сквозь пекло, я почти слышу сдавленное шипение из его уст, когда понимаю, что он смотрит ровно в то место, где я стою. Смотрит прямо на меня. Взводит оружие, выстрел. Оглядываюсь назад. Огромный мужчина, замахнувшийся для удара, обрушивается всем весом на палубу, едва не придавливая своей тушей. – Ты что здесь забыла?       – Я случайно, – оно само. Подлетаю к мужчине и отменяю действие фрукта. Он смотрит пристально, в глазах черти и пламя.       – Когда успела? Не важно. За спину! – не сразу понимаю о чём идёт речь, когда комдив хватает за руку и дёргает, заставляя встать за его плечами.       Как привязанная двигаюсь в странном танце за мужчиной. Спина в спине, его шаг в сторону, мой следом, поворот. Адская пляска продолжается и продолжается, все меньше тех, кто стоит, палуба скользкая от крови. Ноги дрожат, зубы стиснуты до боли в лицевых мышцах.       – Эй, – меня трясут за плечо, с трудом фокусируюсь на говорящем. Губы у Изо сжаты в тонкую линию, брови сдвинуты. Слова доносятся эхом вдали. – Ты… слышишь… Лис.       Щеку обжигает боль. Из глаз брызжут слёзы, смазывая и так не чёткую картину в неразличимое пятно. Меня подхватывают на руки. Запах пороха и металла щекочет ноздри.       «Какого?!» «Нет… Держи её» Жгучая боль охватывает левое плечо, расходится кругами от ключицы. Кто-то кричит громко и пронзительно.       Снова запах пороха, меня несут, освещение меняется.       Оглянувшись по сторонам, понимаю, что сижу в кают-компании, прислонившись к шестнадцатому комдиву.       – Очнулась, – в голосе слышится смертельная усталость.       – Что произошло? – приподнимаюсь и вскрикиваю от боли. Ключица, грудь и часть плеча с левой стороны перебинтованы.       – Не дёргайся. Тебя подстрелили. Лазарет сейчас переполнен, а у тебя не смертельное пулевое, поэтому по-быстрому перевязали, чтоб от потери крови не окочурилась.       – Я этого не помню, – в голове сплошная каша.       – На палубе ты ко мне вылетела с уже пробитым плечом. Пуля прошла филигранно под ключицей, крупные сосуды, лёгкие или сердце не задеты. Легко отделалась.       Вспомнились кадры из мясорубки, произошедшей на борту. Кровь, тела, усеивающие палубу, раненные и убитые. К горлу подступил комок, перевалилась через лавку. Кто-то предусмотрительно оставил таз на полу. Спазмы в желудке не спадали, даже когда в нём не осталось ничего кроме желчи.       – На-ка, глотни, – в руку дали бутылку, похлопывая по здоровому плечу, – давай, девочка, выпей – полегчает.       Не глядя, присасываюсь к стеклянному горлышку. Ром обжигает рот, смывая мерзотный привкус, спускается по пищеводу и согревает желудок. На глазах снова слёзы, но уже от резкости алкоголя. Татч смотрит ласково, треплет по волосам на голове.       – Спасибо.       – Зачем ты пошла на палубу? Лис, я же просил тебя остаться с сестричками.       – Я не собиралась, ик, это, ик, само случилось, я, ик, – задержала дыхание в надежде избавиться от икоты, – запаниковала и случайно на неё выбежала, а вернуться, не смогла.       – Она выбежала на меня, прикрытая силой фрукта, всё лицо в крови, рубашка вся красная, глаза шальные, – сдал меня Изо. – Только вот Волей, чтоб ты знала, тебя видно, а среди наших врагов большинство ей обладают. Повезло, что никто не прибил, ни свои, ни чужие.       А ведь, действительно, могли. Белоусы просто бы не узнали или по случайности, или рикошет, да что угодно! Меня затрясло, рука потянулась к бутылке. Я прошлась по краю бездны. Если бы не комдив… Проклятая икота вернулась с новой силой.       – Бесстрашная потеряшка! – заорал Харута от самого входа в кают-компанию, следом за ним появился Джоз и Марко. Парень подскочил и, едва не тыкая пальцами в повязку, продолжил, – я всё видел! Ты чего не рассказала, что фруктовик!       От такого напора, дёрнулась и вдавилась в шестнадцатого. Мужчина попытался отсесть подальше, но я вцепилась клещом, так что ему пришлось смириться. Быть в центре внимания мне хотелось в последнюю очередь. Хочу к себе в каморку. Ничего лучше, чем залить свои нервы еще одной порцией рома, я не придумала.       – Куда? – вскинулся Татч, – отдай, плохо же будет. – Хотелось поспорить, что хуже, чем сейчас, уже не будет. Сжала бутылку сильней, давая понять, что отнять её у меня можно будет только вместе с рукой.       Кажется, остальные оценили мою решимость вступить в братство алкоголиков и громогласно заржали всем помещением – за попытками Татча мне воспрепятствовать следила вся кают-компания.       – Да оставь ты её, Татч, видишь же, человек в шоке, – заметил Феникс. Вот уж в чьём лице не ждала поддержки. Как неожиданно и приятно, однако. Удивило, что Харута то ли действительно не знал о моём фрукте, то ли правдоподобно прикидывался. По реакции Джоза было в целом не понятно, но и участия особого он не проявлял.       Вот ведь сказка, сижу в окружении пиратов, всех замаравшихся в крови по локоть, а ни отчуждения, ни страха не чувствую. Может я совсем по-настоящему чокнулась? Ещё одна теория, стоящая рассмотрения. Или более пластичная физиологически психика (тело то из местных) уже адаптировалась к творящемуся лютому пиздецу, особенно в свете того, что я и сама в крови замаралась. Опять же Марго убила и ни капельки не раскаивалась, но считать её хладнокровным мясником не получалось. Так где эта грань? В количестве убитых, в качестве, в том, насколько ты этим наслаждаешься?       – Во даёт! Пол бутылки в одно горло! Лис, куды в тебя столько влезает?       – Крик подобен грому:       Дайте людям рому!       – Всё, с тебя хватит, – не оценил творчество Татч и вырвал счастье дней моих на этом корабле из рук. – Идём, душенька, к сестричкам, тебя вылечат…       – И меня вылечат, и тебя вылечат.       – Да ладно, смотри какая она смешная, а у девочек всё равно сейчас аврал, – вклинился младший комдив.       – У ребенка пулевое, а ему всё хихоньки да хахоньки. Идём, идём, – под белы рученьки попытался тащить меня комдив.       – Не хочу к медичкам. Меня там не любят. Мне и так хорошо, – упёрлась пятками в пол. Рывок под колени, и я сижу у кока на руках. Бу на них. Высоко сижу, далеко гляжу, да, зато голову задирать почти не надо.       – Не волнуйся, меня там тоже не жалуют, – наглое враньё. Просто некоторых оборзевших без портков не раз ловили с сестричками на их рабочем месте и выталкивали взашей, потому как девочки друг о друге не знали, а потом устраивали баталии.       – Поставь меня на ноги, бородатая рожа, – возмутилась наглому произволу. – Свободу ПА-ПУ-ГА-ЯМ!       Очередная волна свиста и хохота прокатилась по помещению. Народ громко радовался устроенному представлению и просил выйти на бис. Вот ведь дурачьё, я же серьёзно, а они!       – Поговори мне ещё. На Моби для тебя отдельно теперь сухой закон будет действовать.       Печали моей не было предела. Последнюю радость забрал, ирод. Вот сейчас приняла на грудь и даже боли в руке не чувствую. Я к нему со всей душой, а он не оценил порыва. Пусть и не заикается ни о какой справедливости, ибо нет её в этом мире.       Лазарет встретил холодной собранностью, медсёстры быстро переходили от одного пациента к другому. Оные к слову веселились так, будто бы и не были ранены. Татч получив инструкции, посадил меня на койку, отошёл и вернулся через минуту с мокрой тряпкой.       – Всё лицо в кровище, дай утру, – мужчина присел на корточки и начал аккуратно обтирать кожу.       – Лис! – напуганный голос Марго отвлёк от действий комдива. – Как ты?       – Она жива, а вот мне нужна помощь, щас помру. Сестрица, смилуйся, – произнёс один из раненых пиратов под улюлюканье.       – Бог смилуется на том свете, – отрезала подруга, сузив глаза.       Не обращая больше внимания на шутки болезных⃰, девушка подошла ко мне, тщательно осматривая на предмет травм. Задержавшись взглядом на бинтах вокруг плеча, разом поникла.       – Больно?       – Неа, – ответила чистую правду.       – Она высушила пол бутылки рома, – пояснил кок.       – Ну и кто до этого додумался, помпадур⃰? – тембр Роз было ни с кем не спутать. – Рана может воспалиться, и как ты мне предлагаешь колоть ей антибиотики?!       – Не надо ничего колоть, я прекрасно себя чувствую.       – Тебя спросить забыла, – рявкнула медсестра. – Командир, иди-ка ты на камбуз и командуй своими охламонами, а к моим пациентам не лезь.       – Рози, ты разбиваешь мне сердце.       – Вон, – прорычала блондинка.       Прогнав Татча с насиженного места, обратилась к Марго, застывшей изваянием:       – Поможешь мне с инструментами, процедурная сейчас свободна.       На фоне не стихающего гомона палаты, процедурная почти оглушала тишиной. Шорох снимаемых бинтов почти убаюкал меня, когда Роз сдавленно выругалась, как только повязка была окончательно снята.       – Что такое? – вскинулась Марго.       – Что у тебя за фрукт?       – Без понятия, а что?       – Что там, ну? Рози?       – Рана твоя выглядит так, будто бы ей неделя, – взгляд медсестры резал не хуже скальпеля. – Я такую регенерацию видела только у зоанов и узкоспециализированных парамеций, последнее – явно не твой тип.       – Но я точно не зоан, они меняют свою форму, у меня другие возможности, я, – осеклась, разом трезвея и вспоминая, что превращение тела у меня уже случалось.       – Значит, ты мифический зоан. Поздравляю.       А я вот не была уверена в том, что с этим можно поздравить.