– Заткнись, ублюдок. Рик? Это кто с тобой? – удивлённо бросил толстяк, замечая новые лица в помещении.
– Подглядывал в окно. У него какие-то способности к сокрытию, заметил мальчишку волей.
– Вот оно как? Как называется твой фрукт? Ты чей будешь?
– Не знаю, как называется, я управляю тенями, – подрагивающим голосом просипела ответ. – Я ничей, свой собственный, голоса услышал и решил посмотреть.
– Не ври. Ты за Фениксом пришёл, так? Значит из белоусых будешь, – переглянувшись с Риком, толстяк повернулся к Марко. – Говори давай или вскрою горлышко твоему накама, жалко будет мальчонку.
– Он мне не накама, – бросил Феникс.
– Да? Ну, тогда нам свидетель не нужен, – металл коротко оцарапал шею, пуская кровь.
– Стой.
– Ну так бы сразу, – здоровяк щербато усмехнулся.
Потемневший взгляд исподлобья должен был пугать, как раньше, до икоты, но он, наоборот, ободрял. Такому прогрессу предпочла бы предыдущую стабильность, только вот выбора никто не давал. Мы оба встряли. Как там, Пушкин дописался, Гагарин долетался, а я, кажись, допизделась. Ситуация – полный мрак.
– Где ваш корабль? Давно пронюхали?
– Недалеко от песчаного берега. С месяц назад получили тревожную весточку, вот и заскочили проверить.
– Если команда здесь, дело плохо, – сплюнул Рик, – их искать будут, да и Белоус за своих порвет.
– Не узнает старик, ничего не будет. К тому же, мы не знаем, может, врёт, паскуда.
– Не врёт, – отрицательно качнул головой мужчина.
– Тогда… – задумчиво произнес толстяк, хмурясь, – привяжите пацана. Ты отправляйся к берегу, посмотри, где они бросили якорь, да поживее. Ты остаешься сторожить, дернутся, пристрели обоих. Остальные идут со мной.
Рик, не отведя нож от горла, перехватил за обе руки и придержал, один из людей с громоздким ружьем, до боли затянул веревку на запястьях за спиной.
– На крюк его? – от подобной перспективы потемнело перед глазами.
– Да какой там, так к столбу примотай.
Не слыша ничего от гула крови в ушах, я даже не обратила внимание, когда в довершение к перетянутым запястьям, получила бечевку поперек туловища и вокруг ног. Очаровательная компания покинула здание и остался только часовой.
Прошло десять минут. Или полчаса. Но вряд ли больше часа. В суставах ломило, конечности онемели, я сидела чуть дыша, не решаясь пошевелиться. Иллюзия держалась крепко, несмотря на весь раздрай в душе. Феникс висел на дыбе, так, кажется, называется это орудие пыток, едва касаясь пальцами пола, на который успела натечь лужа крови. Не было понятно, в сознании ли он, и это ещё больше пугало. Часовой периодически прохаживался туда-сюда, отбивая ритм по прикладу оружия. Очевидно, он скучал и не считал, что хоть что-то может пойти не так, и пленники вдруг освободятся или им кто поможет. Беспечность или расчет? Для понимания глубины того болота, в котором мы оба оказались, критически не хватало данных. Душащая змея страха была в этом плохим помощником.
На улице раздались быстрые шаги. В помещение зашел мужчина, приблизился к нашему охраннику. «Корабль заметили заходящим в бухту. Они всполошились раньше, чем мы думали. Так что босс сказал, сдвигаем план. Оставь этих здесь, всё равно через пару часов рассветет, никуда не денутся.» Новоприбывший гонец едва раскрывал губы, но я прекрасно его слышала, как если бы он говорил это мне на ухо.
Раздумывать над подобной странностью не было времени. Говорившие многозначительно переглянулись и направились на выход. Дверь за ними закрылась со скрипом могильной плиты. Что-то тут не чисто. «Что-то? Да, всё!» – ободрил внутренний комментарий. Иллюзия, маскировавшая меня всё это время, слетела.
– Командир? Командир Марко? – голос звучал так, будто говоривший вот-вот расплачется. – Вы меня слышите? Они ушли. Рядом нет никого. Командир?
– Слышу, – приглушенный свист сквозь сжатые губы. – Можешь освободиться?
– Я… сейчас попробую.
Тугие узлы не поддавались онемевшим пальцам, вязали их явно не бантиком. Извиваясь гусеницей, я только обеспечила себе судорогу и ощущение иголок в ногах.
– Не получается. Не могу, – горло рвали всхлипы, которые я безуспешно пыталась заглушить. – Ребята должны нам помочь. Тони звонила другим командирам. Нас должны искать.
– Они не успеют, – каждое слово – гвоздь в крышку гроба. – Завод заминирован, на рассвете он будет взорван.
– Что? Но… я… слышала, они говорили, что план сдвинут. Они хотят взорвать завод? Половина города построена из дерева! Если огонь перекинется, то
– Всё сгорит. Завод пороховой. Используй свой фрукт.
– Как? Я пыталась, когда следила за теми двумя, и всё испортила. Я ни на что не способна, кроме как прятаться, вы же сами знаете, – слёзы всё-таки хлынули по щекам.
– Лис, соберись. Ты сможешь или мы оба здесь сдохнем. Времени мало.
Ободряющие слова ничуть не пошатнули моё неверие в собственные силы. Всего лишь фарс, весь мой фрукт и я.
«Никчёмная. Жалкая. Трусиха.»
Правда, озвученная внутренним голосом, запустила волну гнева и обиды.
«Злись, давай, найди силы хотя бы в злости, если не можешь в себе самой. Слабачка и нытик. Тряпка. Удивительно, как тебя не вышвырнули ещё с корабля, ты же способна только слёзы лить и себя жалеть.»
«Замолчи. Хватит!»
Жар разошелся от груди вверх, опалил мокрые щёки. Почти обескровленные кисти сжались с усилием.
«Когти. Один раз мне удалось их использовать. Нужно попытаться ещё раз. Давай. Ну же.»
С отчаяньем зажмурилась и принялась, как ногти деформируются, удлиняются, темнеют, становятся острыми, как кинжалы. Разрывающие плоть и пускающие кровь. Часть моего фрукта, моей способности, часть меня.
«Пожалуйста.»
Грудь резко вздымалась от глубоких вдохов. Попробовав шевельнуть пальцами, ойкнула от боли. Когти появились, и вновь оставили кровавые отметки на ладонях. До хруста изогнув правое запястье, зацепилась и потянула ногтем веревку. Сплетенная из множества нитей, она была слишком прочной, чтобы так легко порваться.
– Что там?
– Отрастила когти, но…
– Попробуй поддеть под веревку и пилить.
– Ладно.
Продвигалось медленно. Нити рвались неохотно. Гнев утих и был готов вновь сдаться страху.
Шурх. Веревка лопнула, обрывая узел и освобождая запястья. Не веря в собственное счастье, я дёрнулась и возвратилась с небес на землю. Меня держали ещё две. Растирая руки, шипя от неприятных ощущений, я готовилась покончить с ненавистными обмотками.
– Руки освободила.
– Мгм, – похоже силы на то, чтобы говорить у Феникса всё-таки закончились. Странно, что вообще были. Вид у него был, словно командир уже стоял одной ногой в могиле.
С остальной бечёвкой удалось разобраться не в пример быстрее. Убедившись в том, что не упаду от судорог в ногах, поднялась.
– Командир, что мне делать? – неуверенность вернулась с новой силой.
Суставы выломаны, мышцы и связки скорее всего разорваны, пули или цепь сделаны из кайросеки, плюс он потерял много крови.
– Подойди, – голос едва ли громче свистящего дыхания.
Снять бы его с крюка, но с моей весовой категорией, только хуже сделаю, если попытаюсь. Искать подмогу? Слишком большой шанс, что опоздаю. Что же делать?
– Вытащи пули.
– Что? – он же это не серьёзно?
– Используй свои когти и вытащи пули, они сделаны из кайросеки.
Взглянула на свои руки, на Феникса, ещё раз на руки.
– Я…
– Сделай. Это приказ.
На ватных ногах подошла вплотную. Одна рана в животе, одна в бедре. Шумный выдох мужчины предшествовал моему собственному. Подрагивающей левой зафиксировала колено, ногтями правой рванула уже имеющуюся дыру на штанине, чтобы лучше рассмотреть. Меня сейчас стошнит. Относительно круглое отверстие, края рваные, кровь практически не течет. Но как там искать пулю?
– Феникс, мне кажется…
– Давай уже, не тяни, – сказал, как отрезал.
Прикусив губу, потянулась к ране. От первого же прикосновения, мужчина вздрогнул. Нет, так не пойдёт. Бухнувшись на колени, перехватила ногу и зажала собственными. Когтями одной растянув края раны, второй скользнула внутрь. Марко заскрежетал зубами. Нащупав то, что скорее всего являлось пулей, ухватила кончиками когтей и потянула на себя. Нога Марко дернулась, так, что ногти чуть не соскочили.
– Не двигайся!
Кровь из раны начала течь интенсивней. Под маты, прокручиваемые в голове, пуля всё-таки была вытащена. Бросив её на пол, я поднялась, чтобы заняться следующей. Теперь, чтобы удержать тело Феникса от конвульсий, мешавших вытаскивать кайросеки, пришлось втереться вплотную, практически обнять. Закачаешься романтика! Оторвав полу мужской рубашки, вытерла кровь, и присвистнула. Вторая рана находилась в области ребер и лиловой гематомы на весь бок хватало для предположения, что кости сломаны. Так я рискую вместо пули вытащить осколок. Твою мать.
– Тут возможно рёбра сломаны. И тебя били.
– Одно ребро точно пулей.
– Так, ладно, постарайся не дергаться.
Уверенней, чем в первый раз, я полезла в рану. Как понять, что из этого осколок, а что пуля? По виску сбежала капля пота. «Он исцелится, нужно только вытащить снаряд, и всё.» Ухватившись за что-то круглое, плавно потянула. Удерживаемая кончиками когтей, из раны показалась пуля. Смятое в гармошку металлическое основание и крохотный темный, отличающийся по цвету и структуре наконечник. Камень. Пуля сделана не целиком из кайросеки, а только ее часть. Чтобы убедиться в собственной догадке прислонила конец пули к собственной коже и с удивлением почувствовала волну слабости, от которой подвернулись ноги, а колени встретились с полом.
– Точно, кайросеки. А? – вскинув голову, я увидела, как тело Марко загорелось синим пламенем. Меньше, чем через десять секунд мужчина разорвал цепь и встал на ноги.
– Нет времени на эксперименты. Сейчас ты бежишь со всех ног до девочек и, если наши ещё не собрались там, то связываетесь с Татчем. Он знает, что делать.
– А ты? Нельзя упустить этих отморозков.
– Разберусь со взрывчаткой и займусь ими. Ты уже помогла, а теперь тебе лучше не мешаться под ногами.
– Поняла, – стыд окатил, как ледяной ушат на голову. Действительно, чего это я. Сначала скулила и плакала, а теперь рвусь на передовую? Просто адреналин бьет в голову и только.
– Остались ещё силы использовать невидимость? Дорогу запомнила?
– Немного, но вряд ли долго продержусь. Да, запомнила.
– Тогда беги.
– Как прикажете, командир, – коротко дернула плечом, развернулась на пятках и припустила так, словно за мной гнались все черти ада.
***
Остаток ночи и начало утра смешались в одно сплошное пятно. Как я добежала, свалилась без сил прямо под ноги Татчу, оказавшемуся в нашем с девочками номере злосчастной гостиницы, рассказала о том, что произошло, выблевала остатки ужина – толком и не запомнила, отдельные кадры вспыхивали в голове, как на выцветшей фотопленке из чужого фотоальбома. Отнестись к произошедшему, как к чему-то, что случилось со мной не получалось. Потом может и догонит осознание, понимание, пробьет током по нервам, но не сейчас.
Взрыва не последовало, только город, как гудящий рой, содрогался под давлением невидимой силы. Пираты Белоуса разыскивали причастных к сорвавшейся диверсии на границе территорий Йонко.
Вымотанная морально и физически я отключилась в комнате, не обращая внимание на включенный свет и присутствие знакомых по лицу пиратов из четвертой дивизии, которых Татч оставил нам с медсестрами в качестве охраны. Пока оставалось не ясно, сколько врагов где и как прячется на острове, сопровождать нас на корабль или тем паче оставлять, как есть, было рискованным. Особенно, если учитывать, что хозяин гостиницы сотрудничал с противником.
К собственной радости, никто не просветил меня о подробностях дела, кто стоял за всем этим, по чьей наводке мелкие пешки решились на подобное самоубийство – даже, если бы им удалось задуманное, команда Йонко преследовала бы их до последнего. Мне хватило пережитого на собственном опыте. Раньше я сомневалась, стоит ли остаться или уйти, в конце концов устроилась я удобно – еда и кров, защита и покровительство, практически без обязательств с моей стороны. Только вот, как оказалось, без обязательств – не мой стиль – воспитание ли, суть натуры, шило в заднем месте не позволили остаться в стороне. Кто мог мне дать гарантии, что подобное не повторится? И в тоже время, что-то неуловимо изменилось в моем отношении к ситуации.
– О чём ты думала? – разочарованно мотал готовой Татч.
– О том, что надо было действовать, – я удивлялась вызову в своем голосе. – Не вмешалась бы – исход был бы совсем другим.
– Она права, – холодно произнес Марко. «И ты это знаешь» – осталось висеть в воздухе.
В комнате находились лишь мы втроем. Татч сидел на кровати напротив, Марко стоял у окна. Сыграло ли то, что я фактически спасла ему жизнь, или же его подозрения на мой не оправдались, но параноидальная птица в этот раз была на моей стороне. Это не радовало, не огорчало. Говорить на чистоту – я действовала без приказа, а ответственным за меня был Татч. Каким бы душкой не являлся шатен, он всё ещё оставался командиром, в том числе следящим за дисциплиной на Моби Дике. А то, что устроила я в этот раз, не шло ни в какое сравнение с пьяной вечеринкой в каюте. За такое ставят не в наряд вне очереди.
– Я не раскаиваюсь за то, что сделала. Девочки не хотели меня отпускать, они знали, что что-то происходит. Но это было только моё решение.
– С ними будет говорить Джо. И это не они полезли черт знает куда в одиночку! – рявкнул Тачт. Желваки заходили на его лице.
Таким злым я его ещё не видела и видеть бы не хотела, только не его. От крика вся ссутулилась, вцепившись пальцами в колени без следов царапин.
– Я знаю, что сглупила, облажалась с фруктом, не учла, что меня могут Волей заметить. Но по-твоему я должна была просто дать им уйти? Забить нахер на то, что человека схватили?! Да, блять, это могла быть часть вашего плана, но могла и не быть, и не оказалась ею! – говорила я всё громче, в конце почти перейдя на крик.
– Достаточно, – осадил Феникс нас обоих. – Случилась форс-мажорная ситуация, а Лис, не твоя подчиненная, и тем более никаких приказов о том, чтобы не вмешиваться у нее не было. Но, – сердце ёкнуло, – тебе нужно решить, вступать в команду или нет.
– Марко, – вскинулся Татч, но тот не дал договорить:
– Если нет, то к тебе никаких вопросов. Если да, то тебе нужно научиться защищаться, использовать свой фрукт не только в критических ситуациях, – его взгляд давил, но в нём не чувствовалась потаенная враждебность, как в самом начале нашего знакомства. – Хорошо подумай над своим решением.
Не сказав больше ни слова, Феникс оставил нас с Татчем вдвоем. Я отвернулась к окну. Понятно, почему он разозлился, но… Это было не справедливо и обидно.
– Лис, – уставшим голосом позвал Татч.
– Я понимаю, правда. Но ты же знал, как мы с Марго оказались на Моби Дике. Да, у нас не такие со старпомом отношения, что я за ним и в огонь, и в воду. Но и ты пойми, что я не могу по-другому, – шмыгнув, я посмотрела на мужчину.
– Какой ты ребенок, – со вздохом обнял меня Татч, так что я уткнулась в белый китель носом. – Дурочка. Тебя могли убить и сделать вещи хуже того.
– Знаю.
***
Я задумчиво разглядывала себя в новых вещах в крохотном зеркале ванной. Глаза горели лихорадочным блеском, радужка почти скрылась за чёрным провалом зрачков. Кожа на лице радовала красными пятнами – прогулки под горячим солнцем летнего острова не прошли без следа. Странно, что не тряслись ни пальцы, ни руки, потому что внутри искрило, дымило, горело. В отражении в девушке в брюках и рубашке, с закатанными до локтей манжетами, наверное, в первые за всё время я узнала себя. Чужое тело, чужой мир, а я – это я. Поступающая нелогично, вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения. Настоящая я, которая сначала делает, а потом думает, представляющая собой больше, чем просто телесная оболочка. Я смотрела в зеркало и видела себя.
– Как ты? – Татч оперся руками о борт, протягивая пачку сигарет.
– Странно. Меня будто засосало в вакуум, протащило сквозь чёрную дыру и выплюнуло обратно, – горький дым, терпко осел на языке.
– По частям?
– А?
– Ну выплюнуло как? Целиком или по частям?
– Вроде собрало обратно, правда, сама не понимаю во что.
– Вот вы где! – со спины налетел Харута, хлопнув ладонью по спине. – Чего треплетесь, как старые кумушки? Лис, тебя уже ждут. Я поставил на то, ты будешь скулить, как девчонка.
– Я и есть девчонка, если не заметил.
– Не-е, – протянул рыжий, – ты – свой в доску пацан. А щас ваще нашим станешь. Ну так как, вы идёте?
– Идём мы, идём, божья ты кара, – сварливо отозвался Татч.
В помещении было сухо и тепло, слегка пахло спиртом. Сняв рубашку и оставшись в майке, я расположилась на кушетке и протянула мужчине руку. Старый мастер придирчиво изучил конечность и отвернулся к столу с инструментами.
– Страшно? – с интересом уточнил Харута, болтая ногами в воздухе. Прогнать парня у мастера не вышло, так что тот вольготно расселся на высоком стуле в углу комнаты.
– Мечтай.
Татч, проявив чудеса настойчивости, также остался присутствовать и молчаливо подпирал стену. Как не странно, именно он отговаривал меня от этой идеи. Хотя и Марго, и Тони с Рейрой, и поварята восприняли новость с радостью. Кок же, по одному ему известной причине, считал, что я рублю с горяча, а это было не так. Просто понимание, так долго ускользающее от моего взгляда, пришло, как солнце на рассвете – сначала долго-долго проглядывало кончиками лучей сквозь мглу, а потом мгновенно появилось из-за горизонта.
– Фруктовик? – деловито уточнил мастер.
Получив утвердительный ответ, мужчина завозился среди ящиков, бубня под нос какие-то названия. Через двадцать минут все приготовления были закончены.
– Постарайся не шевелиться и, в особенности, рукой. Если что-то зачешется, захочется чихнуть и так далее, говори.
– Хорошо, – завороженно и с неким внутренним трепетом я смотрела, как к плечу прикасается машинка. Жжение пронеслось по руке. Неприятно, но не так больно, как я успела себе надумать. Мастер, оценив первую реакцию, принялся за работу.
***
В кают-компании сквозило оживление. Знакомые и не очень пираты норовили хлопнуть по спине и всячески выражали одобрение. Непривычное внимание вызывало дискомфорт, но делать было нечего. Заняв стол недалеко от раздаточной, я потянулась к пачке на столе и получила резкий шлепок по пальцам.
– Ай! Командир?! – с негодованием взглянула на Изо, с щелчком сложившим веер.
– Тебе нельзя. Ровно, как и пить, – припечатал комдив.
– Какой ты строгий, – Татч лукаво ухмыльнулся в кружку.
– А ты куда смотришь? Твоё дитё-то.
– Эм, я всё ещё здесь, и я не ребенок, – не то, чтобы теперь я совершенно не боялась шестнадцатого командира, но опасения перед ним в последние дни сильно поубавилось.
Оба мужчины скептически окинули меня взглядом. Хотелось закатить глаза, но я мужественно сдержалась.
– Просто по привычке потянулась, вот и всё, – оправдание прозвучало совсем не по-взрослому.
– Дурная привычка, – поджал накрашенные губы Изо.
– Вот кто бы говорил, – сыронизировал Татч.
– Кто бы говорил, – в тон ему отозвался шестнадцатый комдив.
Детский сад. Нисколько не удивляясь происходящему, подняла глаза к потолку. Даже при подчиненных, при которых оба командира старались поддерживать субординацию, они периодически цапались и переругивались.
– Есть сегодняшняя газета? – при тотальном интеллектуальном голоде, корреспонденция оставалась единственным глотком свежего воздуха.
– Ничего интересного не пишут, так только листовки новые, – Татч вытащил скрученную в трубку бумагу из-за пояса.
Пробежавшись глазами по новостям, мысленно согласилась с мужчиной.
– Как татуировка? – поинтересовался кок.
– Побаливает.
– Ну ничего, скоро пройдёт. На кого так долго смотришь, понравился? – хитро улыбнулся Татч.
– Не в этом дело, – отмахнулась от поддевки и, нахмурившись, всмотрелась в одну из листовок перед собой. – Это странно… но мне кажется этот парень, знакомым что ли, и непонятное ощущение, словно он должен быть здесь, среди нас.
На фотографии был запечатлен молодой парень, совсем юноша, с задорной ухмылкой и в ковбойской шляпе.
– Из Ист Блю? Вряд ли. Совсем не тот океан, что в Новом мире, – отметил Татч.
– Не знаю, просто показалось.
