***
Я выставила все свои козыри. Оставалось дождаться, когда ставки сыграют. Пока меня не было, Марко обсудил с Белоусом складывающуюся картину, так что следующим вечером я стояла у развернутой карты Маринфорда и смотрела на расположение сил. Поднимающаяся стена оставалась самой большой помехой. – Стена остановилась, когда Орз… чёрт он слишком большой и неповоротливый, а зона поражения того же Дофламинго… я… – Ты не спасешь всех. – Это жизни, много жизней, а мы как на шахматном поле… – другого лучшего варианта не было. – Как ты с этим живешь? – Я выбрал ходить под флагом Отца, отвечать за своих братьев и сестер, делать то, что нужно для их защиты. – Тебя когда-нибудь мучают кошмары? – сигарета истлела в пальцах до фильтра, но я не могла отвести взгляд от лица мужчины. – Только те, в которых мне не удается спасти мою семью. От дыма слезились глаза. Сморгнув несколько раз, я уставилась на лампу. – Меня они почти никогда не покидают. – Ты перестала пить таблетки. – Лучше вздрагивать посреди ночи и работать до упаду. К чёрту, забудь. Давай продолжим обсуждать план. Феникс прекрасно умел многозначительно смотреть, но сегодня этот трюк со мной не работал.***
Дни сменялись, и я чувствовала, что всё больше задыхаюсь от этого затишья перед бурей. Синяки от тренировок не успевали сходить с моего тела, как на их месте появлялись новые. На руках мозоли от револьверов и ножа перестали лопаться и загрубели. Фрукт я тренировала сама по себе; всё время, что мы проводили с Марко, посвящалось бесконечному проговариванию деталей битвы. Скоро должна была состояться встреча с союзниками в Новом мире. Новость об аресте Портгаса потрясла всю команду. Дарованный Тичу титул Шичибукай привел людей в тихую ярость. Командиры дивизионов стали зорко следить за дисциплиной и увеличили количество тренировок и построений. Я же ощущала себя внутри ока бури. Волна покоя и смирения настолько поглотила меня, что я не заметила чужого присутствия, пока мне не протянули зажигалку. – Обычно, чтобы закурить люди используют огонь, – я наклонилась к любезно предоставленному пламени. – Задумалась, – Изо хмыкнул. – Ты кажешься спокойней. – Всё пошло по худшему раскладу, как-то больше не боязно. – Как ты и говорила, – с неясной интонацией произнёс мужчина. – Это подозрение в предательстве? – нездорово развеселившись, я закашлялась дымом. – Об этом ты бы узнала при других обстоятельствах. – Лестно. Итак, этот разговор к чему? – Останься с девочками. Схватившись за живот, я расхохоталась и почти повалилась на палубу от подкосившихся ног. В уголках глаз собрались слезы. – Знаешь, а у судьбы интересное чувство юмора. Перед тем, как мы разругались с Марго, я попросила её переждать где-нибудь подальше. Почему ты сейчас об этом говоришь? – Тем более должна понимать, почему. Между тем, чтобы участвовать в разведке и саботаже, и тем, что будет, существует огромная разница. – На счету будет каждый человек, тем более фруктовик. Этот вопрос поднимался на собрании командиров? Почему мне это говоришь ты? – Нет. Марко сказал, что не будет решать за тебя. Я хмыкнула. Умная птица. – За совет спасибо. Но я могу сыграть слишком большую роль, чтобы смалодушничать. – Это не будет похоже на ту потасовку на палубе. Ни я и никто из командиров не сможет отвлекаться, чтобы прикрыть тебя. Памятное первое ранение случилось так давно, когда последним местом, где я хотела бы быть, казался Моби Дик. Как всё поменялось. Если я и должна была уйти, то тогда. Теперь же я собиралась вместе со всей командой радостно убиться о камни Маринфорда. – Обо мне нужно волноваться всяко меньше, чем о других. Поверь, представление о том, что произойдёт, у меня более, чем ясное. – Представлять и пережить – разные вещи. Облокотившись на перила, я вглядывалась в горизонт. – Знаю. Спасибо за заботу, – искренне поблагодарила командира.***
Сколько бы ни проходило обсуждений в каюте Феникса, на собрании комдивов, призрачная иллюзия контроля над ситуацией истончилась до нити. Я держалась за теперь напускное спокойствие, как за маску. Груз ожиданий и ответственности на плечах заземлял. Если остальные, не имея моего предзнания, но собственный богатый опыт, не бегали, как курица с отрубленной головой, то какое у меня было право превращаться в лужицу? Даже если иногда, казалось, не было никаких сил подняться с кровати, только инертное «должна». Марго со мной не разговаривала. Точнее не пыталась встретиться, потому что сама я в лазарет больше не приходила. Даже если и волновалась о будущем девочек. С высокой вероятностью на территории Белоуса начнутся нападения, и какая-то их часть пострадает в первую очередь – это тоже пришлось отдать на откуп Марко: решать, где высадят медсанбат. Не то, чтобы я в действительности могла на это повлиять, когда не имела ни достаточных знаний, ни предзнаний о будущей геополитике. В какой-то момент я поняла, что теперь вообще ничего не могу контролировать. Совсем. Ничего. Эта мысль потрясла меня. Эта до невозможности очевидная вещь почти перевернула всё в моей черепушке с ног на голову. Я ни за кого, кроме себя, ничего не решала, не делала, не строила планы. И именно в момент, когда осталась наедине с собой и проблемами, оказалась в ужасе. Когда нас с Марго унесло в лодке – я боролась, затем держалась ради нас обеих среди чужаков, потом… что было потом? Череда событий, в которых я выступала то ироничным комментатором, то слепым, на ощупь движущимся во тьме, то отчаянным спасителем, пронеслась перед глазами. Во всём, что я делала, было так много желания схватить и удержать контроль, и теперь, когда его не осталось, была лишь я, море и лодка, в которой течь. Половицы тихо проскрипели, прежде чем раздался стук. Дверь отворилась, и Татч удивлённо посмотрел на меня. – Если ты ещё готов предложить свою дружескую помощь и плечо в качестве жилетки, то я бы воспользовалась этой услугой.