Я переверну этот мир

      В комнате царила напряжённая тишина. Нарушал её лишь треск дров в камине. Кажется, поленья были подброшены туда совсем недавно и ещё не успели сгореть, только покрылись копотью и пеплом, лежащими большой кучей.       Чуть выше висела до жути странная картина: её поверхность была чёрной и абсолютно пустой. Настолько, что даже отражала часть комнаты. Будто откладывая у себя в недрах памяти каждую деталь, каждое слово, запоминая все происходящее, чтобы потом напомнить об этом через десятки лет.       В этом мире любая вещь имеет свою душу, память. Каждая деталь может подслушивать, запоминать. То же зеркало в углу комнаты — стоит, кажется, совсем не к месту. Хозяину этой комнаты ведь совсем не нужны такие безделушки. Однако стоит овладеть лишь малой частицей часовой магии, и зеркало сразу откроет тебе путь к любому уголку этого огромного замка.       Грозно сверкали глаза малышек-фей, стоящих ровным рядом на полке камина. Каждая стояла в горьком поклоне, выражая свою покорность и мнимую верность хозяину этого дома. А взгляд словно живой. Будто десяток настоящих фей поставили в ряд и одним взмахом часовой стрелы обратили каждую в фарфоровую статую. Но сейчас все, что находилось в этой комнате, словно повернулась к её середине, чтобы разглядеть неожиданную гостью господина. Женщина, гордо выпрямившись, восседала на стуле. В глубине ее практически пустого взгляда тихонько затаилась злость, ожидая своего часа. — Нелли, — наконец, произнёс величественный, но какой-то сухой и безжизненный голос. — Ты ведь понимаешь, что всё можно решить мирным путем. Тебе же самой эта война не нужна.       Скрежет старческого голоса, казалось, обволакивал каждую частичку комнаты. Глаза фей ещё больше помрачнели, огонь в камине потускнел на секунду, но тут же снова отправил язычки пламени в пляс. Стены словно содрогнулись, затрещало стекло в зеркальной раме и где-то на улице раздался свирепый вой ветра. Даже длинные острые пики на вершине кресла, скорее напоминающего трон, будто вытянулись ещё сильнее.       Взгляд зелёных очей, наконец, упал на её собеседника. Из-под капюшона на неё глядели два тёмных глаза под тяжёлыми веками. Некогда они казались женщине синими и очень глубокими, словно море. Наверное, именно поэтому она всегда почитала своего учителя, считая его взгляд очень мудрым и проницательным. Однако сейчас почти чёрные глаза старика выглядели лишь пустыми и бездушными. Тёмный плащ свисал до пола, словно прикрывая его худое, щуплое тело. За прошедшие годы Астрагор сильно постарел, стал немощным стариком, влияние которого стало настолько малым, что Нелли уже могла уверенно вступать с ним в войну. Хотя бы потому, что преимущество у неё всё же было. — Нелли, не глупи, — вновь заскрежетал старческий голос. — Отдай свою дочь, и всё будет как раньше.       Дух Осталы беззвучно вышел из-за кресла с высокой узорной спинкой, что разветвлялась под конец в несколько острых шпилей, и изучающе осмотрел давнюю знакомую. Внешне, пожалуй, ничего не изменилось, но характер… Он словно не верил в то, что сейчас перед ним действительно Нелли. Она — та девушка, что никогда в своей жизни не ставила ничего важнее своих интересов и выгоды. Она — та, кто всегда доверял и верил своему учителю больше всех остальных. — Астрагор, я знаю тебя достаточно, чтобы… — такой же властный голос женщины прозвучал как-то презрительно и издевательски. — Скажи, кого ты пытаешься обмануть? Самого себя? — Нелли усмехнулась. — Как раньше уже никогда не будет. И ты это прекрасно знаешь.       Она высокомерно смотрела прямо в глаза собеседника, всем видом выражая свое нежелание продолжать разговор. Мирного решения им уж точно не достичь. Только если один из них отступит, но этого никогда не произойдет. — Опомнись! — Великий Дух всё не прекращал попытки уговорить свою ученицу. — Это же просто маленький ребёнок. Ты, сильная и умная часовщица, собираешься… — Плевать на ту, кого ты знаешь! — женщина сорвалась на крик, перебивая старшего Драгоция. — Сейчас, в первую очередь, я — мать, и ребёнка тебе не отдам. Я не собираюсь повторять ошибку Огневых, знай. — Помни, это твой выбор, — Астрагор резво направил часовую стрелу в своей руке на женщину. Ткань плаща скользнула вниз, ближе к плечу, открывая тощую кисть Духа. — Боль!       Яркая вспышка на стреле, лежащей в руке учителя, привлекла внимание, и Нелли отскочила в сторону, отбивая удар. Золотая стрелка так же умело скользнула вниз, сжимаясь между пальцев тёплой руки. И вспыхнула таким же ярким пламенем, направляя удар в сторону соперника. — Вред!       Дух увернулся. Стена позади треснула и развалилась на сотни обломков. Но Астрагор отошёл в сторону и уже был готов нанести новый удар. Однако часовщица, как бы уворачиваясь в сторону, резко крутанулась на месте и пропала в сизом дымке. — Это ещё не конец! — старик, грозно вглядываясь в пустоту, раздосадовано зашипел сквозь зубы. — Я получу её любой ценой.

***

      На стойках немного боязливо стоят ученики. Одна и та же мелодия уже в пятый раз слетает с их губ. Многие уже готовы свалиться на пол от усталости. Но Раиса Михайловна — женщина крайне сложного характера — вряд ли отпустит кого-либо, пока не будет уверена, что на сегодня хватит. — Эмоции! Мне нужны эмоции на ваших лицах! — сильный голос учительницы раздался, казалось, на весь зал. — Сколько раз нужно повторять? Это нежная, мягкая песня о любви. Почему по вашим лицам можно подумать, что мы поем про пытки?       Учительница всегда нервничала даже из-за маленькой ошибки её хора. И этот раз стал не исключением. Грозно жестикулируя руками, она кричала на собравшихся учеников. В очередной раз задерживая их уже минут на тридцать. — Ладно. Последний раз прогоним программу и по домам, — после этих слов ребята расслабленно выдохнули, уже предвкушая конец занятия. — В этот раз с солистом.       Среброволосая девушка вышла вперёд, осторожно обходя людей на станках. На каблуках она была ещё выше, из-за чего казалось, что ей вовсе не пятнадцать лет. Аккуратное личико и острые скулы привлекали внимание к её персоне, пожалуй, даже больше, чем необычного цвета волосы. Часто ее знакомые думали, что она их просто покрасила, но это было, конечно, не так. — Начали!       Громко заиграл рояль. Нота за нотой: четверти, восьмые и шестнадцатые складывались в красивую мелодию, отсчитывая секунды до начала первого куплета. Вдруг, музыка остановилась — полная тишина. Всё будто замерло, ожидая начала.       Тонкий, нежный голосок, словно весенняя капель, начал тихо напевать мелодию. Будто откуда-то издалека доносилось прекрасное пение девушки. Вскоре, звук начал увеличиваться. С лица солистки не сходила безмятежная улыбка, дарящая всем ласку и тепло. Через некоторое время песню подхватили и остальные. Мелодия была всё такой же нежной, но уже более величественной, громкой. В конце всё снова стихло.       Девушка замолкла, некоторое время ещё стояла полностью неподвижно, пытаясь успокоить бешенное сердцебиение. Сердце словно продолжало петь, выбивая плавный, но оттого не менее чёткий ритм музыки. В голове звенела песня, слова, ранее точно не существовавшие в ней, додумывались сами. Песня продолжалась. Не здесь, а где-то внутри неё. Там, где слышала только сама Луна, её сердце и душа. Все свои партии, будь они высокими сопрано или низкими альтами, она никогда не пела. Она жила ими. Пропускала музыку через тело и продолжала её, вкладывая частичку себя.       Через какое-то время в фойе школы стало очень шумно. Все спешили рассказать родителям, что было на репетиции. Уставшие, голодные дети очень хотели поскорее очутиться дома. — Ну, кому домой, а кому ещё на тренировку надо.       Луна недовольно скривилась, в тот же момент натягивая обувь. Согласитесь, довольно странное имя. Необычное скорее, но она не жалуется. — Ничего, мы морально поддерживаем тебя, — подруга девушки рассмеялась. Но уже очень скоро она поняла, что лучше было помолчать. Солистка взъерошила и без того спутавшиеся волосы Сони, показывая той язык. — Луна!       Девушка испуганно вздрогнула, наконец, обращая внимание на отца. Но, обернувшись, встретилась взглядом с парой незнакомых глаз. — У меня не очень хорошее предчувствие, если честно, — шёпот подруги позади на секунду отвлек девушку от разглядывания мужчины, стоящего рядом с её отцом. — У тебя оно всегда плохое, — среброволосая ответила так же тихо, чтобы родитель ничего не услышал.       По сравнению с Александром мужчина рядом с ним выглядел очень высоким. А строгий костюм лишь ещё больше возвышал пепельноволосого. Добавляла ему роста и длинная лакированная трость, что он держал в руках. Хотя этот предмет, казалось, уже устарел, вышел из моды и совсем растерял свой смысл.       Луна вопросительно посмотрела на отца. Наверняка, он не просто так притащил этого до жути странного мужчину, который сейчас ещё и начал поглядывать на карманные часы, висевшие у него на цепочке. Создавалось такое ощущение, будто он прибыл сюда прямиком из прошлого столетия. Уж очень его наряд был старомодным. — Всё потом. Пошли в машину.       Девушка пожала плечами и, схватив свою сумку, пошла за отцом. — Пока!       Отворачиваясь, девушка невзначай заметила, как машет ей вслед подруга, снова задирая свой нос так высоко, как только могла. Эта привычка всегда казалась Луне очень странной, но в то же время, определённо, милой. Хотя сейчас это, наверняка, совсем не важно.