без дна

Первое, что Ким Намджун увидел в Чон Чонгуке — его большие глаза со взглядом затравленной собаки. Чонгук озлобленно шипел и дёргался от любых прикосновений, плевался последними оскорблениями и даже сумел укусить руку самого Кима, за что тут же поплатился, получив хлёсткий удар по лицу, которое и без того было разбито. Намджун и сам повёл бы себя так, если бы его по-собачьи продали за долги, притащили в забытую богом дыру и заставили отрабатывать крупную сумму денег, за которую даже продажи его внутренних органов было бы мало... В глубине души он всё это прекрасно понимал, но сейчас роли были распределены по-другому, и он не хотел вставать на место этого пленника. — Оставьте нас, — властно произнёс Намджун, и парочка крепких мужиков, не задавая лишних вопросов, тут же вышла из комнаты, попутно громко хлопая дверью. — В курсе, почему ты тут? — Намджун слегка подался вперед и пристально посмотрел в испуганное лицо напротив. — Ты никому не нужен, так уж вышло... ни твоему отцу, ни этому миру в целом. Я вообще не понимаю, почему мои ребята до сих пор оставили тебя в живых, но у них, видимо, был свой интерес, — Ким присел на стул и широко раздвинул ноги, заставляя кожаную ткань своих брюк тут же натянуться на бедрах, подчеркивая каждый изгиб прекрасно длинных ног. — Да пошёл ты, — выплюнул Чонгук, не намереваясь любезничать: в любом случае его положение было безысходным, а смерть — вопросом времени. — Неплохо. Мне нравится, — ростовщик глухо рассмеялся и слегка коснулся парнишки ботинком. — Думаю, тебя можно перепродать в какой-нибудь закрытый клуб. Без этих царапин и синяков у тебя вполне симпатичное лицо, поэтому ты хорошо впишешься в качестве особенного «десерта». Чонгук не отвечал, потому что не видел смысла. Морально он был раздавлен ещё месяц назад, когда его отец сбежал из страны с этими чертовыми деньгами, что занял у этого человека. Сейчас же весь этот ад пугал его лишь отчасти. Физическая боль для него никогда не была сравнима с душевной, труднее всего было пережить предательство близкого человека и многочисленные угрозы его младшему брату. — У тебя ничего не сломано? Неожиданный вопрос Намджуна поставил Чона в тупик. Парень поднял взгляд, чтобы убедиться, что вопрос был адресован именно ему, хотя в этой душной комнате никого кроме них и не было. — Кажется... нет. — Хорошо, — получив ответ, Намджун вальяжно откинулся на спинку стула, принимая более удобное положение. В помещении повисла звенящая тишина. — Но у меня затекли ноги, — немного осмелев, Чонгук решился всё же попросить о помощи. — И что? — Ким хищно улыбнулся, обнажая поистине шикарную улыбку, которая притягивала взгляд. — Я хочу встать, — у Чонгука в самом деле сильно свело ноги от сидения на коленях, поэтому он решил для себя, что умереть будет гораздо проще, чем терпеть эту пытку ещё бог знает сколько. — А когда это я говорил, что твоё мнение будет учитываться в стенах этой комнаты? — Намджун резко встал со стула и подошёл вплотную, настолько близко, что припухшее лицо парня теперь практически упиралось в его ширинку. — Ты слишком многое себе позволяешь... Парень крепко схватил Чонгука за волосы и больно потянул назад, внимательно осматривая открывшиеся лицо и шею. Он достаточно грубо дёрнул его голову в одну сторону, затем в другую, внимательно рассматривая кожные покровы, и только потом, удовлетворив свой интерес, неохотно разжал кулак. Ещё пара резких дёрганных движений, и вот уже грязные верёвки пленника остались в стороне. — Врача тут нет, так что на медицинскую помощь не рассчитывай, — Ким отошёл на пару шагов назад и замер, словно обдумывая свои дальнейшие действия. — Но в тумбочке есть пластырь и какая-то вонючая мазь, — ещё один шаг, и Намджун снова остановился, разворачиваясь к выходу. — Просто мне противно видеть твое изуродованное лицо. Сделай с этим что-нибудь, — уточнил он и тронул дверную ручку. После того, как Намджун покинул комнату, Чонгук обессилено упал на пол, прижимаясь щекой к грязному от следов обуви и крови полу. Чонгук жадно дышал, буквально глотая прокуренный воздух и зажмуривая глаза, которые ужасно болели после грубых ударов и яркого света ламп. Чонгук не был до конца уверен насчет внутренних переломов: его тело во всех местах пронизывала ноющая боль. Даже дышать приходилось с трудом — лёгкие отказывались расправляться в скованных ребрах, низ живота скручивало от острой боли, а на языке перекатывалось ржавое послевкусие собственной крови. Парень лежал в позе эмбриона около часа, а может и больше: счет времени был давно потерян. Затем появилось отчаянное желание смыть с себя всю эту грязь, каждое пятнышко крови и каждое прикосновение чужих рук... и ног, поэтому Чонгук, перевернувшись на живот, медленно начал ползти в сторону ванной комнаты, которая находилась тут же, в номере, очень похожем на гостиничный. По пути попалась та самая тумбочка, упоминаемая ранее, поэтому Чонгук нашел в себе последние силы, чтобы приподняться и заглянуть внутрь ящика. Но, увы, обещанной мази там не было, и даже пластырь пластырем назвать было сложно, поэтому у Чонгука вырвался истеричный смешок, ведь он купился, как дурак, на эту «заботу». Все передвижения по комнате и ванной заняли достаточно много времени, но в конечном счете это того стоило. Холодная вода приятно успокаивала саднящую кожу, даже несмотря на то, что всё тело щипало от многочисленных порезов. Кажется, боль немного притуплялась, или Чонгук просто привыкал к ней, но впервые за последние несколько дней ему удалось немного расслабиться. Но это продолжалось недолго. Громкий хлопок входной двери оповещал о том, что кошмар продолжается и терять бдительность всё же не стоило. — Выходи! Приказной тон ростовщика заставил Чона покрыться мурашками и быстро натянуть на мокрое тело старую грязную одежду, которая так неприятно липла и пахла какой-то мертвечиной. — Не в отель заселился! Начал торопить Намджун, отчего руки Чонгука не слушались еще больше, и в конце концов, парень от нервозности сломал молнию на своей ширинке, поэтому ему пришлось натянуть футболку пониже, чтобы выйти. — Откажешься есть — запихаю в рот сам, — Ким сел обратно, на тот же стул, и достал из кармана пачку сигарет. Чонгук испуганно прижался к двери ванной комнаты, но боковым зрением заметил, что около кровати действительно стоял небольшой поднос с едой, от которой шли непередаваемые ароматы. Но всё это выглядело крайне подозрительно, как недавний вопрос про переломы. Чонгук боялся вновь купиться на эту лжезаботу, но и показывать своей слабости он не хотел. Под струями воды он пришел к осознанию, что ему во что бы то ни стало нужно выжить и выбраться отсюда. Даже не ради самого себя, а ради брата… — С чего мне отказываться? — Чонгук осторожно присел на кровать, около горячей еды, развернувшись спиной к Намджуну, и начал медленно есть. На самом деле кусок в горло совершенно не лез, ведь желудок, кажется, был отбит настолько сильно, что просто отказывался принимать сейчас какую-либо пищу. Но парень ел всё равно, слёзно глотая маленькие кусочки, хотя бы потому, что ему нужны были силы, чтобы восстановиться. Пару минут спустя Намджун присел рядом, пуская едкий дым от сигарет так близко, что Чонгук начал задыхаться, кашляя и давясь едой. — Какой же ты слабый, — Намджун сплюнул в пепельницу и затушил недокуренную сигарету. Чонгук старался закончить ужин без лишних разговоров, поэтому продолжал молчать, не оборачиваясь, чтобы не встречаться взглядом с этим ростовщиком, ведь в нём было что-то пугающе-притягательно, дьявольско-красивое и то же время противно-раздражающее. — Ешь быстрее... — близость Кима и его низкий голос за спиной пробирали до мурашек. — Я собираюсь тебя поцеловать. Чонгук подавился еще раз и принялся глухо кашлять. Он рефлекторно отстранился, но кровать была слишком мала, поэтому бежать получалось не особо. Кровь начала стучать в висках, а страх — скапливаться на кончиках пальцев, отчего руки дрожали и уже не могли держать столовые приборы. — Чего так напрягся? — Намджун заботливо похлопал парня по спине, несмотря на его отчаянные попытки увернуться. — Господи, и сними ты уже эту одежду! — парень брезгливо вытер ладонь о собственную рубашку и оглянулся по сторонам в поисках хоть чего-нибудь. — Раздевайся. Чон на секунду замер и убрал еду в сторону. — Раздевайся, — Ким не поленился повторить это еще раз, только громче и настойчивее. — Или я сделаю это сам. Чонгук обернулся: в его взгляде пылало нескрываемое презрение, поэтому, ни секунды не медля, Намджун быстро схватил парня за ворот его футболки и стянул ее через голову, обнажая алебастрово-бледную кожу с россыпью синяков и кровоподтеков по всему телу. Такая же незавидная участь ждала джинсы Чона и его нижнее бельё. — Отправляйся обратно в душ, — брезгливо выдал Намджун, пиная грязные тряпки в сторону. — После этой одежды надо снова мыться... Чонгук не торопился, выказывая всё свое недовольство, и пытался прикрыть наготу подушкой, поэтому Намджун не выдержал и, резко схватив его за руку, потащил в ванную, где оставил на холодном кафеле, сделав последнее предупреждение. — Сделай всё, как надо, в этот раз, — ростовщик прикрыл за собой дверь и бесшумно удалился из спальни, вновь бросая потерянного, разбитого Чонгука наедине с давящей тишиной и своими мыслями. Страх быть изнасилованным заставил его забиться в угол и сидеть там ровно до того момента, пока Ким не вернулся снова и силой не заставил его лезть под душ. — Завтра я решу, что мне с тобой делать, — проронил Намджун, облокотившись на край раковины и внимательно рассматривая обнаженное тело своего «возвращенного долга». — Надеюсь, ты не будешь делать глупости, — бросил он напоследок и ушёл. Выйдя из ванной, Чонгук увидел на кровати чистую одежду, которая была ему немного не по размеру, но всё же лучше той, что покоилась сейчас в мусорном ведре. Также сверху лежала парочка антисептических средств, болеутоляющее и нормальный пластырь. Закончив все медицинские процедуры, Чон без памяти рухнул на кровать и провалился в глубокий липкий сон, который заставлял метаться по подушке и стряхивать со лба прилипшие пряди темных волос. Ему снились глухие удары ногами, алая кровь, заливающая футболку, и властный голос Намджуна, который звучал оглушающе громко, заставляя зажмуриваться и просить о пощаде. Но вот водоворот сновидений затягивал уже в другое русло, где было спокойно и очень тепло, где Намджун был не грозным тираном, а заботливым парнем с самой милой улыбкой на свете. Во сне Чонгук непроизвольно протянул к нему руку в надежде на помощь. Он хотел спасения, погружаясь всё больше в свои больные фантазии. И когда Намджун наконец-то откликнулся на его зов о помощи, стало происходит нечто странное — его холодные руки стали неприятно лезть под одежду, касаясь чувствительной кожи Чонгука. Было противно, Чон сопротивлялся и продолжал бороться за свой спокойный сон, пока в один момент его сознания не коснулась страшная мысль — происходящее не было сном. Парень резко распахнул глаза. В его комнате действительно кто-то был.