без дна

У Чонгука вдруг резко пропал голос, когда он всё-таки понял, что в комнате кроме него находился еще один человек. Чон с ужасом осознал, что не может пошевелиться, страх парализовал, застыв в глазах… Парень ясно ощущал на себе те самые неприятные прикосновения чужих рук. — Ты не в том положении, чтобы кричать и звать на помощь... Глубокий низкий шепот проникал в голову Чонгука, и тот зажмурился, пытаясь собраться с мыслями и оттолкнуть от себя «ночного гостя», с которым, в принципе, справиться было возможно — габаритами насильник был не больше его самого. Секундное замешательство, и вот уже в тишине раздался звонкий удар пощечины, а затем — нервный смешок со стороны незнакомца: — Ударчик-то у тебя слабоват. За пощечиной последовал ответный удар, только в разы сильнее, больнее и унизительнее. Чон тут же почувствовал легкое головокружение и металлический привкус крови на языке. Кажется, он недооценил физические возможности этого человека. Старые раны нещадно заныли, сил сопротивляться не оставалось, и Чонгук почти сдался, когда в глаза вдруг резко ударил яркий белый свет дневных ламп. Парень прищурился и долго не мог понять, что же такое с ним произошло. На задворках сознания мелькнула мысль о мгновенной смерти, но чьи-то грубые руки тут же привели в чувство и вернули в реальность. — Ублюдок, — Намджун силой оттащил незнакомого Чонгуку парня с кровати и с долей брезгливости небрежно бросил его на пол. — Когда заходят в гости — первым делом здороваются с хозяином, — ростовщик тенью нависал сверху, не позволяя тому парню подняться. Привыкнув к свету и немного успокоив заведенное сердце, Чонгук отметил про себя, что на ростовщике была уже совсем другая одежда — не та черная рубашка с кожаными брюками, что он видел ранее, а помятая растянутая футболка и широкие спортивные штаны. Значит, Намджун тоже спал, но каким-то образом узнал о происходящем в этой комнате и вмешался. — Не хотел беспокоить, а ребята сказали, что у тебя есть кое-что интересное, — тот парень говорил без капли смущения, стыда или страха перед Кимом. Они пару секунд пристально смотрели друг другу в глаза, а после гость поднялся с пола и, как ни в чем не бывало, уселся в кресло, расслабленно откинувшись на его спинку. — Вот именно, «у меня», — Намджун поднял с пола смятое покрывало и укрыл им шокированного Чонгука. — Значит, и развлекаться с ним буду тоже я. Убирайся. — Какой ты сегодня... жадный, — нарочито сладко произнес парень, подчеркивая свою близость с ростовщиком. — Тэхён, мне не до шуток. Я сказал тебе убираться, — холодно произнес Намджун, продолжая сверлить взглядом, как оказалось, своего старого знакомого. Чон вообще не понимал, что происходит, он был похоронен под покрывалом и не смел оттуда высовываться от греха подальше. И всё это можно было бы списать на странный сон, но, увы, голоса в его комнате были более чем реальны. Также он отчетливо ощущал, что Намджун сел на кровать, очень близко, создавая некую стену между ним и этим Тэхёном. — Может, тебе напомнить о том, что моя семья сделала для тебя в свое время? — гость тоже слегка повысил голос и резко встал со своего места, разворачиваясь к окну. — О, Боже, пожалуйста, не устраивай здесь концертов и просто уходи... — устало выдал Намджун, тяжело вздыхая. — Как минимум, в другую свободную комнату. Как максимум, убирайся из города вообще. Юнги-хён ищет тебя вот уже вторую неделю, а проблемы с этим человеком мне не нужны, поэтому к утру чтобы тебя здесь не было. — С Мином я разберусь как-нибудь сам, — в голосе Тэхёна сквозила обида. — Я благодарен твоему отцу, и я вполне искупил свой долг перед ним, поэтому не смей больше упоминать это, тем более как угрозу. Это мой дом, и я устанавливаю здесь правила. А что бывает с теми, кто не следует им, ты сам знаешь не понаслышке. Тэхён фыркнул и рефлекторно коснулся уродливого шрама поперек ладони. Он медлил, потому что не хотел казаться слабым, не хотел уступать Намджуну и петь под его дудку. Присутствие свидетеля его тоже раздражало — парнишка не должен был слушать сейчас всё это. Чонгуку очень не нравилось, что эти двое знакомы и что Намджун разрешил этому человеку остаться здесь на ночь. Сознание предательски подсказывало парню, что так просто этот Тэхён его не оставит, и, что, возможно, смягчившись, Ким и сам даст согласие на подобного рода игры с его «вещицей». — Ты. Вставай! Чон вздрогнул от громкого приказа и прижался к спинке кровати сильнее, но Намджун резко дернул на себя край покрывала и повторил снова: — Вставай. Ты идешь со мной. Ростовщик говорил настойчиво, властно, без шансов на отказ. Он пытал своим глубоким взглядом и заставлял всё тело подчиняться, поэтому Чонгук не решился спорить и быстро встал с кровати, обжигая подошвы босых ног о холодный пол. Всё-таки перспектива провести ночь в компании Намджуна внушала больше доверия, чем возможность оказаться еще раз с Тэхёном, от которого исходила аура сумасшествия и вседозволенности. — Ты оглох? — ростовщик щелкнул пальцами перед лицом Чонгука, привлекая его внимание. — За мной, — он указал рукой на выход. — А ты, — процедил он сквозь зубы, обращаясь к Тэхёну, — чтобы и шагу не сделал из этой комнаты, иначе я собственноручно сдам тебя Юнги-хёну со всеми потрохами. — Тоже мне друг, — прошипел парень, поворачиваясь к нему спиной. — Я тебе не друг, — Ким замер на пороге, а затем мягко толкнул замешкавшегося Чона в спину. — Но ты мне не враг, поэтому я разрешаю тебе здесь сегодня остаться. Ростовщик хлопнул дверью и начал быстро удаляться куда-то по коридору, заставляя Чонгука семенить за ним следом. Сердце Чона не сбавляло свой бешеный ритм ни на минуту с того самого момента, как ночной кошмар стал явью, поэтому и сейчас, упираясь взглядом в широкую спину Намджуна, парень продолжал чувствовать необъятное волнение и страх, подступающие к горлу. Но нужно было признать, где-то внутри теплилось крохотное чувство спокойствия. Этому не было объяснения, Чонгук просто так чувствовал. Он был уверен, что именно сейчас Ким не причинит ему зла, а это означало, что хотя бы на секунду можно было расслабиться, залечить старые ноющие раны и набраться сил для противостояния, ведь долговые деньги уже вряд ли можно было вернуть, поэтому судьба Чонгука сейчас целиком и полностью зависела от этого человека. — Помнишь, я говорил, что собираюсь тебя поцеловать? — Намджун вдруг резко остановился посреди коридора и развернулся к парню. — Так вот знай, что я никогда не отказываюсь от своих желаний. И пока воспаленный мозг Чонгука переваривал этот вопрос, большие холодные ладони ростовщика уже обхватили его лицо и быстро приподняли вверх для поцелуя. Губы тут же накрыли чужие — мягкие, но требовательные. Намджун целовал жадно, грубо, притягивая с каждой секундой к себе все ближе, без возможности вырваться или сбежать. Он игнорировал сопротивление Чонгука, игнорировал его болезненные ощущения в теле, когда грубо притягивал к себе, дышал сбивчиво, захватывая воздух в коротеньких перерывах, которые позволял делать только он. И Чонгук, к своему ужасу, подчинился, замер в этом тёмном коридоре и остановил сам для себя время. Его руки обессилено сжались в кулаки, ведь парень чисто физически не мог ударить Намджуна даже в живот, или оттолкнуть, или накричать... Чонгук сдался почти без боя и разрешил этот поцелуй. Но мысли старался держать ясными, не позволяя себе испытывать хоть малейшее удовольствие от процесса. — Мы не будем спать вместе, не надейся, — быстро начав, Ким так же быстро закончил и отстранил парня от себя. Он схватил его за руку и вновь потащил вглубь коридора. — Это твоя новая комната. Разрешаю закрыться изнутри, ключ у меня есть, если что. И надеюсь, мне не придется вставать среди ночи еще раз, чтобы спасти твою симпатичную шкурку, — пара оборотов ключа в замочной скважине, и вот уже в лицо ударила волна спертого воздуха. — Не питайся иллюзиями. Я по-прежнему не знаю, что мне с тобой делать, — Намджун буквально затолкал Чонгука внутрь и захлопнул за ним дверь. Сердце Чона продолжало неистово стучать внутри, мешая сосредоточиться хоть на чем-то. Ноги подкашивались, поэтому парень сполз вдоль стены на пол и закрыл горящее от стыда лицо руками. Чонгук никогда не целовался с парнем. Чонгук вообще никогда раньше не целовался.