*Запись от 10 апреля 2017 года*
10:00 «Привет, я Ким Тэхён, мне семнадцать лет, и я ненавижу этот мир». Первая запись в дневнике Ким Тэхёна была сделана, когда он прочитал, что это может помочь выйти из депрессии. Советы от Гугла всегда в его сердце, он часто к нему обращался, вместо личного психолога, на которого не было денег. «Это фуфло не работает!» — откидывая блокнот, ругается двадцатилетний парень и переворачивается на спину. Пора собираться в институт. Серое небо, серые дома и улицы. Вечно злые люди, которые торопятся на работу, чтобы прожить немного дольше. А в чём смысл, если конец неизбежен? Тэхён задавал себе этот вопрос слишком часто. Наркоманы, алкоголики, проституция и уличные банды. Грабежи и насилие. Клубы с танцующими людьми, которые считают этот момент самым счастливым. Строящие из себя высокое общество, покупая дорогие шмотки и выставляя новые селфи в Инстаграм. В реалии же — просто куски мяса, живущие, чтобы заслужить одобрение от общества и утолить свои первобытные прихоти. Тэхёну казалось, что только он замечает истинную суть вещей. Он всегда мыслил глубже, чем сверстники, видел все пороки человека, так сказать… Сегодняшний день не отличался от предыдущих. Скучные пары, от которых никакого толку: это не сможет помочь стать успешным, помогут лишь деньги и связи. Вот две составляющих успеха в этом городе. Всем плевать на тебя и твою личность, если ты не можешь предложить что-то ценное взамен. Дома его всё также ждала мать, которая в действительности просто разрешает ночевать взамен на льготы из-за потери отца. Было бы терпимо, если бы не её алкоголизм и страсть к больным ублюдкам. По крайней мере раз в неделю на теле Тэ появлялись синяки и ожоги от сигарет, и это в лучшем случае. Верит ли он, что завтра станет лучше? Нет. Сидя на холодной плитке, прижимаясь спиной к ржавой ванне, Тэхён делал то, что обычно делал после очень уж плохого дня. Держа в руках металлическое лезвие, он проводил полосы по своим запястьям, оставляя багровые линии. Недостаточно сильно, чтобы умереть, но так, чтобы физическая боль затмила душевную. Это чувство, когда хочется рыдать, но слёз уже нет, больше ничего не остаётся. Порезы награждают чувством расслабления на какое-то время, и это уже стало зависимостью для Кима.21:00 Запись в дневнике от 11 сентября 2020 года.
«Сегодня последняя капля моего терпения испарилась. Эта женщина стала размахивать ножом, не говоря уже о гематоме на моих рёбрах. Сегодня это опять случилось. Снова паническая атака, я не мог дышать, перед моими глазами был мрак и ничего больше. Я хочу, чтобы это стало реальностью, эта темнота вокруг. Сегодня последний день этого жалкого существования. Я жалею лишь о том, что не сделал этого раньше. Надеюсь, больше не увидимся». Это была последняя запись в дневнике за эти три года. И сейчас Ким отправился шататься по улицам, нарываясь на каждую буйную компанию, в надежде получить столько боли, что душевной вовсе не останется. Душа покинет его тело. Раз и навсегда. А не как при самостоятельном кровопускании: оно давало понять, что он всё еще жив, но, к сожалению, не было достаточно сильным, чтобы прекратить жизнь навсегда. В это время где-то в соседнем районе, молодой парень торопился на встречу к своему другу. Имя этого парня Чон Чонгук, в свои двадцать два года был выгнан из института за плохую успеваемость и прогулы почти ста процентов занятий. Многим был известен в городе как «Бешеный пёс» за его ярость и жестокость во время драк. В настоящее время он занимался продажей наркотиков и их потреблением. Этих парней соединяла ненависть к этому грешному городу. Отличие лишь в том, что Чон не собирался сдаваться так просто, а Тэхён решил пойти самым лёгким путём. Никто не знает, встретились бы они в тот вечер, если б не попытка Тэ убить себя или же внезапный звонок друга Чонгука — Хосока. Однако, этой встрече суждено было случиться. Получая удар за ударом и уже начиная выплёвывать собственную кровь, Тэ казалось, что он уже на пороге иной жизни. Наконец-то долгожданное освобождение. Он закрывает глаза и падает во тьму. «Как же мне везёт», — с сарказмом слышится откуда-то из вне, пока разум полностью не отключается. Прохожий, что оказался в этом переулке как раз вовремя, закатывает рукава кожанки и вырубает одним чётким ударом первого мудака, которому ничего не стоило убить этого худого парня, что уже и так валялся без сознания.***
Около часа ночи Тэ открывает глаза и чувствует жуткую боль во всём теле. «Опять боль, опять страдания, значит, я всё ещё жив», — садясь, простонал он про себя. — Эй! Если очнулся, то вали! — сказал незнакомец, поднимая пострадавшего парня под руку с дивана. Ким осмотрелся по сторонам, пытаясь осознать, где это он. Тэ ожидал оказаться в раю или в аду, неважно, ведь даже в преисподней было бы не так херово, как здесь — в этом мире. Это был старый фургончик, переделанный под дом на колёсах, площадью два на два метра. С холодильником, парой шкафчиков и кроватью под крышей. Здесь и жил Чонгук: на заброшенной парковке, где единственным соседом был только лес, что распростёрся на несколько километров вокруг. Не успел Ким опомниться и прийти в себя окончательно, как Чон уже вышвырнул его и закрыл дверь. «Из-за него я пиздецки опаздываю», — думал Чонгук, пока закидывал в свою кожаную сумку какие-то вещи. Он берёт ключи от чёрной гоночной машины и открывает дверь. — Какого хрена ты тут расселся, тебе мало досталось? Мне добавить? — рычал Чон, увидев всё того же парня, сидящего на ступеньках и крутящего рукава серой запачканной толстовки. — Добавь. Мне плевать, — огрызается тот. Чон замолк, не ожидая такого ответа: он думал, что спас какого-то хлюпика и одну жалкую жизнь от хулиганов, что станет плюсиком к его не самой лучшей карме, но тот, оказывается, ещё и недоволен. — Зачем ты спас меня? — поворачивается лицом к темноволосому парню Ким, взглядом испепеляя того. — Ты чуть не умер! — Я не хотел жить… — отворачивается шатен с разбитой губой и опухшей скулой, которая становится всё фиолетовее. Тэ был невероятно зол, что шанс покончить со всем, забрали. Он не мог сам сделать это — просто не выходило. Возможно, он был труслив, чтобы сделать этот шаг самостоятельно, но у него даже от чужих рук умереть не вышло. Чонгук, находясь в небольшом шоке, произнёс: — В любом случае, я могу отвезти тебя на то же место: может, повезёт, и кто-то добьёт тебя, — грубил парень в кожанке. — На бульвар Вест Гранд, будь так добр, — едко отвечает Тэхён и следует за Чоном к машине. Пока они ехали, прозвучало всего две реплики: — И зачем же ты решил так сделать? — поинтересовался Гук, смотря боковым зрением на парня, сидящего на пассажирском сидении. — Что, если единственный способ перестать чувствовать себя плохо — это перестать чувствовать что-либо вообще? — ответил вопросом на вопрос Ким. На этом их разговор закончился. Тэ вышел недалеко от своей работы. (Да, ему приходилось ещё на еду себе зарабатывать). Хотя он надеялся больше никогда не возвращаться туда. Если бы он умер, его бы вряд ли отругали и взяли штраф за отлынивание от обязанностей. — Пока, надеюсь, мы больше не встретимся, — бросает Чон, отъезжая. — Взаимно, — отвечает Ким и заворачивает во двор, заходя в казино. Повязав красный фартук на бёдрах, он принялся к своей работе официанта. В казино это не казалось сложным. Ходи и разноси виски богатым мужикам, да шампанское расточительным женщинам… Однако, нужно было выслушивать сотни оскорблений каждый день и пытаться избежать похотливых рук пьяных мужиков, которых не волновал пол: наличие дырки вполне достаточно.***
По пути к Хосоку, Чон не мог выбросить ту фразу из головы: она, как пластинка, проигрывалась на повторе, снова и снова заставляя думать о нём. Да, жизнь — говно, не поспоришь, но сколько должно быть боли в одном человеке, чтобы он сознательно причинял себе её и его заветным желанием была смерть? Чонгук не мог понять, как мыслит этот больной на голову парень, на вид слишком несчастный для своих лет.***
Тэхён относит поднос с пустыми бокалами к бармену, уже не замечая, как некоторые проходящие женщины и мужчины поглядывают на его бёдра или «случайно» щипают за ягодицы. Киму плевать, он уже привык. Грязный город — распутные люди. Бороться бессмысленно, ведь одному не изменить ничего. В рот ещё ничего не пихают, пока он стоит на коленях, — уже неплохо. Ким вытирает пот со лба и отправляется в туалет, чтобы немного умыться и перевести дух. Народу много, как обычно. Казалось бы, ещё пару часов назад он пытался покончить с собой, а сейчас уже работает, как будто ничего не было. Вот это преданность делу! Видимо, судьба решила, что он ещё недостаточно пострадал. Так что с него ещё и штраф взяли за неподобающий вид, указывая на избитое лицо, что не привлекало посетителей, поэтому пришлось нехило так консилером поработать. Тэ выдыхает: он просто проживёт ещё один такой день, как и всегда.***
— Хо, я отойду, ты пока развлекайся, — сказал Гук, направляясь в уборную и покидая друга-партнёра по бизнесу. Он приехал в клуб-казино расслабиться после тяжелого дня и отметить заключение довольно прибыльного контракта с «Чёрными змеями» — западной группировкой города. Закончив свои естественные дела и собираясь помыть руки, Гук услышал всхлипы из одной кабинки и писк. Жалобный такой, будто котёнок какой-то. Он бы прошёл мимо, ведь это норма для клубов и казино. Но этот писк оказался ему знаком. Он открыл дверь и увидел, как повстречавшегося ранее парня уже наклонил раком какой-то мужик и пытается стащить с того штаны, мерзко лапая, где вздумается, не давая Киму возможности хотя бы нормально вздохнуть. Стало понятно, почему он не мог дождаться свободного официанта в игровом зале. Но Чона больше всего напугало выражение лица Кима. Он не просил о помощи, не сопротивлялся, только горячие слёзы очерчивали его щёки, а мокрые ресницы сгоняли их одна за другой. Писк, видимо, случайно вырвался, когда этот маньяк слишком сильно сжал тому горло. И именно это заставило Чонгука действовать. Его затошнило от увиденного. Он сорвался. Откинув бухого мужика на красную исписанную номерами разных шлюх плитку, он схватил Тэхёна за руку, буквально волоча за собой, кинул того к себе в машину и, не останавливаясь на светофорах, помчался, матерясь на парня. Ким находился в шоке. Он испугался такого Гука больше, чем когда-либо боялся кого-то вообще. Скорость подходила к 200 км/ч, Тэхёна вжало в сиденье. Спустя пару минут они подъехали к самому высокому зданию в городе. Чонгук сжал кисть Тэ до такой степени, что чуть не перекрыл кровоток, а затем притащил за собой на самый верх. Они подходят к краю крыши, и Чон толкает Кима в пропасть, держа того лишь за воротник рубашки и смотря на него глазами полными ярости: — Если хочешь умереть, то это твой шанс! Скажи, и я отпущу руку, если же тебе просто нравится боль, я предоставлю её тебе! Хватит быть настолько жалким! Ты пробовал изменить хоть что-нибудь? Не думаю… Ты просто сдался, даже не попытавшись стать счастливее! — у Чонгука знатно накипело от этого мальца. Глаза Кима округлились, а дорожки слёз превратились в кипящие реки. Холодный ветер продувал насквозь душу. Чон откинул его обратно. Садясь сверху и принимаясь избивать его. Он не контролировал себя — бешеный пёс в деле. Чона бесили мудаки, которые бродят по улицам в поисках жертвы, но ещё больше его бесили такие, как Тэ — слабаки, которые не способны постоять за себя, которые сравнимы с пустым местом. Выпустив пыл спустя десять минут, Чон успокаивается и садится рядом с Тэ, опираясь на трансформаторную будку. Они смотрели в небо. Ким, просто приводя чувства в порядок и пытаясь увидеть хоть что-нибудь, что отвлечёт его от кричащего от боли тела. Чонгук же, словно выискивая какие-то ответы, словно космос пошлёт ему сигналы, как следует поступить с новообретённым котёнком, которого тот умудрился спасти дважды за день. Луна просвечивала сквозь тёмные тучи, кое-где поблескивали звёзды прошлого. Все же знают, что свет, который мы видим, тот, что излучают звёзды, доходит до нас за миллионы световых лет, и в настоящее время, звезда, на которую вы смотрите, давно уже не существует — она мертва. Чон достаёт небольшой пакетик с белыми таблетками из кармана. Одну он кладёт себе под язык, а вторую засовывает Тэ таким же образом. Тот бы и рад сопротивляться, но он не употреблял лишь потому, что приобретя эту зависимость, у него не будет денег на подобное. Плевать ему на своё здоровье, если это хоть как-то способно порадовать уже давно переставшую ощущать эту эмоцию душу, да ещё и бесплатно, то почему бы и нет? — Ты уже принимал когда-нибудь наркотики? — спрашивает внезапно Гук. — Нет, никогда, — спокойно отвечает Тэ. Несмотря на произошедшее, оба почувствовали облегчение. Чон выпустил гнев, а Тэ словно встряхнули мозг, дав понять, что суицид — это не единственный выход, а жалкая попытка бегства. — Почему ты хотел этого? — спрашивает Чон, подразумевая суицид. — Всё просто. Мать-алкоголичка избивает меня, в универе я изгой и предмет издевательств, на работе — никто, лишь кукла, которой домогаются, ну ты и сам видел. У меня нет друзей. У меня нет ничего. Просто в жизни нет счастья, в этом городе, понимаешь? — начиная расслабляться, отвечает Ким. — Понимаю, я тоже так считаю, но иногда всё же есть радостные моменты. — Не в моей жизни… В последней ссоре, мать порезала меня ножом, — Тэ загнул рукав серой рубашки, что носил, как униформу в казино, и показал букет шрамов, красовавшихся на его руке. Зажившие, со швами, совсем свежие и покрывшиеся корочкой засохшей крови. — Если хочешь, можешь пожить у меня, — спокойный голосом говорит Чон, закрывая глаза и отводя взгляд от искалеченной руки Кима. Кажется, он действительно успокоился и стал более снисходительным к парню, предлагая такое, — если поможешь мне с продажей этих таблеток, — уточняет он. Те, в свою очередь, уже теряли свой, расслабляющий мозг, эффект. Никаких галлюцинаций или приступов бешенства, просто немного нелегальное успокоительное, разрушающее нервные клетки, что работают активнее всего. Десятиминутное действие — лёгкий наркотик. — Спасибо, но я дальше как-нибудь сам. Ты же говорил, что нужно хотя бы попробовать что-то изменить, думаю, ты прав, — Тэ собрался уходить, но голос со спины заставил его остановиться. — Эй, если мы больше не встретимся, я скажу то, что сказал мне однажды мой друг, — Тэ развернулся. — Видишь луну? Хоть всё небо окрасилось в чёрный и тучи заполонили этот мир, её свет всё ещё виден, свет всё ещё есть, даже в самую мрачную и тёмную ночь… Ким запомнил эти слова. Он не до конца понял их смысл, но вернувшись домой, он записал их в свой дневник, хотя не планировал открывать его снова хоть когда-нибудь:*12 сентября 5:00*
«Я жив. Сегодня я встретил одного мудрого и чертовски сильного парня. Он спас меня дважды и поговорил со мной, как с обычным человеком, так вот каково это? Может, он прав, и я просто не способен видеть свет. Мне нужно открыть глаза пошире?» Этой ночью Ким долго пытался заснуть: боль не давала шевелиться, но, кажется, в душе зародилось что-то тёплое, то, что люди называют надеждой…***
Ким проснулся, но боль разливалась по телу с каждым вздохом всё сильнее. Если вчера она казалась невыносимо сильной, то он ошибался, сейчас намного хуже. Видимо, благодаря той таблетке, что дал Чонгук, она притупилась, и он всё-таки уснул. Но сейчас от неё нет и следа. Наоборот, кажется, Тэ стал чувствовать всё ещё в 2 раза ярче. Пора в универ. Ким натянул серый капюшон толстовки на голову и протолкнул ноги в чёрные кеды. Кажется, у него в гардеробе и не было других цветов. Чёрный да серый, как и город, в котором он живёт. Где всё либо «плохо», либо «очень плохо». Закинув старый чёрный рюкзак за спину и рукой зачесав непослушные тёмные волосы, он вышел из квартиры, напоследок, как обычно, услышав пару матов в свой адрес и получив бутылкой по спине, пошёл на остановку. Ближайшая в паре километров, но он привык ходить так каждое чёртово утро. Дойдя до неё и вспоминая бомжа, которого встретил по дороге, он улыбнулся. Тот пьяный мужик хотел встать, но запнулся об свою ногу и упал. Смешно то, что он сразу заснул, как только оказался на земле. Приезжает ненавистный 3-й автобус, в городе всего маршрутов шесть или семь, не больше, и то, только для бедных. У остальных есть хотя бы велосипед. На автобусе ехать около пары часов. Первые две пары уже пропущены. Плевать. Как и на остальные, впрочем. Это просто шанс не быть с матерью наедине, свалить в универ, чтобы терпеть издевательства там. Ну, в любом случае, он хоть может не бояться, что в универе его зарежут, если он уснёт, хотя это не точно… Приехал Ким к паре по истории. Прошлое, ушедшее навсегда. Тэхён не интересовался этим, и профессор, бегающий перед интерактивной доской, раздражал глаза. Внезапно Тэ чувствует толчок в спину. Хотя и к этому он давно привык. Просто сегодня это особенно раздражало, тело просто пыталось излечить синяки и раны, и каждый толчок, — словно подножка для полуживого зверя, который всеми силами борется за жизнь. За что Кима так? За то, что не такой, как все. Записка на спине с надписью «Сдохни урод!» тому подтверждение. «Как мило», — подумал Тэ, снимая её с себя. — «Я бы с радостью, но у меня не вышло». Его ненавидели просто за то, что он небогат, за его одежду, за то, что он не заботится о том, как выглядит в глазах одногруппников. За то, что ему не нравилось обсуждать других людей, не поддерживал злые сексистские, расистские или гомофобные шутки. Он даже не знал, в чём причина такой ненависти к незнакомым людям, которые просто любят кого-то, кто не соответствует стандартам этих австралопитеков. Он даже не знал, к кому относится, не знал, кто ему нравится, мальчики или девочки. Казалось, — никто. Он не был непорочен; конечно, он наяривал в туалете, как и любой пацан в подростковом возрасте, когда гормоны требуют своего, но в эти моменты он никогда не представлял кого-то. Просто механические безэмоциональные движения и быстрая разрядка. Он был словно из другого мира. Его звали психом за спиной и в лицо. Возможно, в этом была доля правды. Он медленно сходил с ума из-за собственных мыслей. Но было в его жизни всего одно утешение, что дарило удовлетворение хоть ненадолго — это рисование. Он никогда не был профессиональным художником и не учился этому на уроках в ютубе, но получалось довольно хорошо. Будь это цветы, предметы или люди. Но всё было в чёрном цвете. Потому что таким он видел мир. Иногда он рисовал на работе, когда загруженность была низкой. Сидя за барной стойкой и штрихуя лицо какого-нибудь красивого посетителя на листе. Однажды у него даже выкупили один рисунок. Правда, всего за два доллара, но уже лучше, чем ничего. Самое классное в жизни — это получать деньги за то, что тебе нравится.***
Во время перемены Тэ пошёл в столовую. Аппетита особого никогда не было, но сегодня он зверски желал съесть хоть что-нибудь. Видимо, голод после наркотиков описывают верно. Взяв суп и макароны с сыром, он пошёл за дальний пустой столик, подальше от людей. Но не успел. Проходящий мимо парень выбил поднос из рук, так, что всё содержимое оказалось на одежде Кима. «Ну, что ж, ожидаемо», — подумал Ким и сделал похуистическое выражение лица. Этим придуркам только в радость смотреть, как кто-то плачет или ноет «За что?», поэтому Тэ не предоставит им такого удовольствия, не в этот раз. — Хаха, проваливай отсюда, псих! — сказал парень с дорогими часами на руке. — Таким, как ты, не место в этом универе. Твоё место на свалке, ты же просто мусор! — толкая Кима на пол и пиная его, проговаривает он. — Отвали, Джехёк, — перетерпев боль, отвечает Тэ — Что ты там вякнул? — парень замахнулся на Кима, но видя и так побитое лицо, отступил. — Об тебя даже руки пачкать жалко, проваливай с дороги. Дело в том, что Ким не выбирал универ, просто другого нет. Этот единственный в доступности, даже бюджетные места для малообеспеченных выделяет. Хоть мать Тэхёна была против его учёбы, утверждая, что тот должен устроиться на две работы и приносить больше денег в дом. Хорошо, что Тэ не послушал её; наваляла она тогда ему знатно, а он не мог ответить, не мог поднять руку на женщину, даже такую отвратительную, как она. Высшее образование давало хоть какой-то минимальный шанс, что Тэ сможет выучиться и уехать отсюда, подрабатывая где-нибудь механиком в автомастерской. В машинах он не особо разбирался, но выбора для поступления не было, бесплатные места только по этому направлению. Джехёк со своей «элитой» в это время прошли к раздаче. Тэ просто отряхнулся и направился домой. Ужасный день. Привычный ужасный день.***
Тэ заходит домой около пяти вечера и направляется в ванную к единственному способу немного расслабиться. Вы о нём уже знаете, и это не мастурбация. Однако дверь ванны открывается и оттуда выходит грозный мужик, весь в татуировках, ростом под два метра и в ширину такой же. Мать опять какого-то***
Заходя всё в то же казино, Чонгуку сразу же прилетает вопрос: — Чон, куда ты сорвался в прошлый раз и что за парень был с тобой? — поинтересовался Хосок. — Нужно было мозги вправить и приютить котёнка, зато я нашёл нам нового сбытчика. — Отлично, как раз дела идут в гору. А для нас есть чё? — играя бровями, поинтересовался друг. Чон кинул в стаканы с мартини шипучую таблетку. — Теперь приход в 2 раза быстрее, попробуй, — заверил Чон. Парни залпом выпивают содержимое и направляются в танцевальную зону. Десятки пьяных людей двигаются под громкий бит. Наркотик уже в крови, прожигает вены насквозь и, доходя до сердца, увеличивает пульс. Волна наслаждения, чувство свободы и эйфория, вот, что это. Так и жил Чонгук. Находя всё новые способы удовольствия. Всё новые зависимости для себя. Ни в чём не отказывая. Живя одним днём. В четыре утра, беспробудно пьяный он вваливается в фургон, при этом будя Тэ: — Эй, ты кто такой? УБИРАЙСЯ из моего дома! — начал кричать Гук и, схватив Тэ за шиворот, выпихнул за дверь. Он думал, что сбежал от этого, но нет. Он не успел опомниться, как дверь вновь открылась и шатен затолкал его обратно, видимо, вспомнив, что за человек у него в гостях: — Прости, я забыл. Тэхён, Я ДОМА! — орал в ухо Чон пьяным голосом. — С возвращением, — выдавливает из себя парень и отталкивает от давящего на него телом Чона. — Может, поиграем? — спрашивает тот, хватая Кима за самое сокровенное и смеясь. — Ты пьян, пожалуйста, успокойся! — молит Тэ, отходя к дивану спиной. — Да, я в говно! — заявляет хозяин дома и падает на диванчик, моментально отрубаясь. Тэ глубоко вздыхает и поднимается на место Чона, сегодня придётся спать там. Кажется, попытка бегства из дома не удалась. Нет чувства, что что-то изменилось… К одиннадцати утра Тэ открывает глаза и видит перед собой лицо Гука. «Почему он тут?», — удивляется парень, ведь уснул он на ярус ниже. Он пытается встать, но Гук рукой прижимает его обратно к кровати и закидывает ногу: — Лежи так, сейчас мне одиноко, — полусонно бормочет Чон и вновь засыпает. «И что мне делать?», — думает Ким, пока перегар Чонгука с каждым выдохом въедается в нос Тэ всё глубже и глубже. Лишь лежать и думать о грядущей жизни. Попробуйте представить, насколько плохо живётся человеку, что он решается переехать к малознакомому наркоману и наркоторговцу? Именно, так и есть. Зато больше не надо волноваться об учёбе, работе или матери. Всё, что сейчас есть в его мире — это Чонгук, посапывающий у него на плече, время от времени жмурясь и прижимаясь ближе. Тэхён не был против: ему было без разницы, не бьют же. Но Тэхён совершенно не мог представить, как он будет работать. Что-то типа: «Эй, псс, парень, наркоты н-нада?». От этого становилось даже смешно. Меж тем, Чонгук во сне стянул с себя футболку, скидывая её куда-то вниз и поворачиваясь к Киму спиной, благодаря чему Тэ открывается вид не только на широкую накачанную спину, но и на татуировку с чёрными воронами. Набито очень красиво: чёткие линии, даже перья словно настоящие. Как человеку, с сердцем художника, Тэхёнова рука сама легла на первую птицу, что была почти у шеи, затем он повёл всё ниже, считая, сколько пернатых на этой татуировке. А чем ещё заняться, если шевелиться ему запретили? Доходя до поясницы, Тэхён шёпотом, проговаривает: «Тринадцать», — собираясь уже оторвать руку; он не успевает опомниться, как Чон хватает его за запястье, больно сжимая и смотря свирепым взглядом. — Какого хрена ты делаешь? — спрашивает шатен, кажется, закипая. — Я п-просто… Твоя татуировка очень красивая… Почему, почему тут тринадцать птиц? — Тэ интересовало именно это. Не почему именно вороны или больно ли набивать тату, а именно про число. — Не спрашивай меня больше об этом и не домогайся без разрешения, — откидывает руку Кима и слазит. — Хорошо, но, вообще-то, это ты вчера пришёл пьяный и облапал меня за всё, что можно, —нахмурился Тэ. — Ну, вот видишь, можно же, — отвечает с видом победителя Чон и, накинув полотенце на плечо, выходит из фургончика. Тэ замолкает. Его явно уделали в этом мини-споре. «Блядская игра слов», — ворчит про себя Тэ и следует за Чоном, чтобы тоже умыться и готовиться к первому рабочему дню…