Твоя боль — мои шрамы

      От нервов подрагивали руки. Анкель то поправлял и так идеально уложенные волосы, то одёргивал повязку. Он мог её снять. Вот только, как он уже сам понял, в повозке не было окон. Юноша не мог видеть, где они едут, а только чувствовать дорогу и слышать шум улицы. Да и сомневался, что трясущимися руками смог бы сызнова красиво завязать повязку. Пусть так.       В ладони он держал песочные часы. Мари сказала, что песка в них ровно на минуту. План был такой: как только Анкель садится в повозку, то достаёт их и начинает слушать. Наполнением служил явно не песок, а что-то вроде металлической крошки или стекла, из-за чего можно было услышать, как пошутил Анкель, шорох текущего времени. Как только он стихал — минута прошла, и всё начиналось снова.       Напряжение было болезненно-фиолетовым, ярким, а страх имел цвет человеческой кости. Ужасно. Последний раз он так волновался перед своим первым клиентом. Опыт, к слову сказать, вышел совершенно отвратительным. Это был владелец таверны, удушающе пахнущий луком и топлёным жиром, который отвратительно себя вел, хамил, громко смеялся и даже не потрудился помыться перед началом, хотя такое в услуги борделя входит. Тогда Анкель неделю не выходил из общей комнаты, каждую ночь сотрясаясь от беззвучных рыданий.       Это было давно. Целых три года назад. Но щипание под веками и лёгкий укол где-то в сердце всё равно остались. Иногда ему казалось, что эти горчично-бурые эмоции останутся с ним на всю жизнь.       На что он тратит её? На отвратительный секс за деньги и редкое рисование картин. Посмешище. Хотя, нет. Ведь эти деньги он копит на обучение в художественной академии, не так ли? Да, но у других как-то получается накопить их не в постели.       Эту внутреннюю перепалку закончили резкое торможение и ржание лошадей. На протяжении всей дороги Анкель переворачивал часы. Всего было двадцать три раза. Он посчитал все повороты и запомнил моменты времени, в которые они совершались. Это не так уже тяжело сделать в городе, построенном по системе одинаковых земельных нарезов. Каждый нерв был натянут, как струна лютни, но при этом адреналин опьянил Анкеля до такой степени, что тот даже пошатнулся, выходя из повозки и ступая на землю.       Один из стражей подхватил его под локоть, но не так, как муж ведёт жену, а как преступника ведут за решётку. Грубо. Неприятно. Но это лишь временные трудности.       Его одежда явно не располагала к ночным прогулкам, а остановились они явно за несколько метров до нужного места. Вокруг было тихо, Анкель слышал лишь шорох листьев и пение ночных птиц. Значит, они на краю города. В центре большинство домов — таверны, административные постройки или ночлежки. Значит, «господин» пригласил его в свой дом. На краю города обычно находились дома довольно состоятельных людей. В принципе, примерно этого Анкель и ожидал.       Охранники переговаривались между собой и даже не стеснялись называть его между собой проституткой. Смелые, но немного глупые. Наверное, от стражей другого и не требуется. Но имени «господина» никто так и не назвал. Более того, ни из какого рода, ни какого статуса этот мистический заказчик, Анкель так и не понял.       Стыдно признаться, но, несмотря на такой большой опыт работы, он сейчас волновался. Немного, но этого хватило, чтобы сердце начало пропускать удары.       — Осторожно, ступеньки, — немного смущённо произнёс держащий его страж.       — Благодарю, — произнёс Анкель, лучезарно улыбаясь. Не сильно фальшиво, но и не сильно искренне. В самый раз.       Он ступил на пять ступенек, а затем услышал скрип петель и понял, что оказался в дверном проёме. Анкель старался утихомирить сердцебиение, но выходило плохо, даже несмотря на приятный свежий цветочный запах цвета светлых досок и листьев лимонного дерева.       Они прошли два лестничных пролёта и оказались в коридоре, по которому гулял лёгкий сквозняк. Стражи провели его ещё несколько метров, а потом остановили и развернули в сторону двери. Один из них, тот, который держал его под руку и предупреждал о ступеньках, постучал.       — Господин, мы доставили его, — уверенно сказал он. Анкель попытался скрыть лёгкий смех и улыбку. Этот страж стеснялся говорить с ним, но был уверенным при разговоре со своим господином. Такой милый.       — Как вас зовут, простите? — учтиво спросил Анкель, поворачиваясь в сторону заинтересовавшего его стража.       — Я не могу сказать, — с напускной строгостью ответил страж. Ничего другого он и не ожидал.       — Ну да, — тяжело выдохнул Анкель, чувствуя, как стражи открыли дверь перед ним и ушли в сторону лестницы.       Он не хотел заходить в неизвестную комнату к неизвестному человеку, да ещё и с завязанными глазами. Юноша незаметно нащупал ногой порог и перешагнул его. Он закрыл за собой дверь и повернулся к середине комнаты, не понимая, есть ли тут вообще хоть кто-то. Было тепло и так же приятно пахло. Он услышал, как прогнулись пружины у стоящей поодаль от него кровати, а затем направившиеся в его сторону шаги.       — Я думал, ты не настолько стеснительный, чтобы стоять на пороге, — прозвучал у него над ухом низкий бархатный голос, от которого у Анкеля даже мурашки по телу пошли. Он давно не слышал такого среди своих клиентов. Ночь становится ещё интереснее.       — Простите, но я до этой секунды даже не знал, есть ли тут кто-то. А если бы я шагнул и упал? — наивно произнёс Анкель, делая вид, что это единственное, что его сейчас волнует. Он услышал звук затвора дверного замка. Теперь он тут ещё и заперт.       — Сомневаюсь, что на протяжении всего пути ты ни разу не снял повязку, — в голосе сквозила незлая усмешка.       — Вы же запретили, — как само собой разумеющееся произнёс он.       — Молодец. Как тебя зовут? — с лёгким смехом произнёс клиент. Такая похвала ему даже понравилась. Она не была похожа на слащавое или пошлое «молодец» от других, когда он опускался или заходил под нужным углом.       — Анкель, — ответил он и почувствовал сильную руку на своей талии, которая легко, но уверенно и настойчиво подталкивала его вперёд. Ему было даже неловко что-то спрашивать. Он не понимал, от чего внезапно в нём проснулось такое смущение. Может, так сказывается волнение.       — Садись, — скомандовал голос, при этом Анкель сначала нащупал рукой расстеленную кровать с дорогим шёлковым бельём, а затем аккуратно сел на край, при этом закидывая ногу на ногу. Всё было чёрно-синим и немного серебряным, но не внушало страха или напряжения. — И почему отправили именно тебя?       — А что, я вам не нравлюсь? — с детской обидчивостью спросил он.       — На внешность ничего, а вот такой наигранный тон меня не устраивает, — спокойно ответил заказчик, при этом, вроде бы, переставляя какую-то посуду на деревянной столешнице, стоящей чуть поодаль.       — Значит, буду говорить таким, который вам понравится. Какой же?       — Во-первых, называй меня господином, а во-вторых, разговаривай со мной таким тоном, каким общаешься в обычной жизни, в-третьих, не оставляй никаких следов.       — Хорошо, господин, — немного томно ответил Анкель. Нет, тот голос, который слышали его друзья был только для них, а не для клиентов. По сути, это создавало некое обособление личной жизни от работы, что помогало ему окончательно не сойти с ума.       Как только клиенты не просили себя называть. Тот же «господин» был раз двадцатый или тридцатый, но сейчас, как казалось Анкелю, это было оправдано.       — Будешь что-нибудь пить?       — Да.       — Тогда возьми, — произнёс «господин» и протянул ему что-то. Анкель взял в руку узкий бокал на тонкой ножке, чувствуя подушечками пальцев хрустальную художественную резьбу. Он сначала незаметно понюхал налитое — красное вино, хорошее, не кислятина, никакого запаха яда он тоже не уловил. Да и зачем ему травить проститутку?       Анкель аккуратно глотнул и облизал губы. Вино действительно было дорогим и вкусным. Он не понимал, сидит «господин» или нет, но понимал, что он находится примерно напротив него, если учитывать, что Анкель сидит не ровно, а повернувшись.       — Ты так и не ответил на мой вопрос. Почему отправили именно тебя?       — Вы меня заинтересовали, Господин, — он не знал, понравится ли ему такое объяснение, хоть оно и было правдивым, а потому выполнил его просьбу по поводу «господина».       — Тебе нравится неизвестность?       — Скажем так, она меня интересует, — даже почти искренне улыбнулся Анкель.       — Необычно, — усмехнулся господин. — Сядь ближе.       Анкель потянулся немного вперёд, сразу же чувствуя уже знакомую сильную руку, которая мягко притянула его за талию. Он чувствовал сильное тело рядом. Клиент был высоким, хорошо сложенным и с развитой мускулатурой. И с приятным голосом. Последнее Анкелю в данный момент особенно нравилось.       — Можно вас поцеловать, Господин? — если он тут изображает на всё готового покорного мальчика, то пусть так. Обычно он сам начинал, проявлял, так сказать, инициативу, но сомневался, что сейчас это будет уместно. Он почувствовал, как заказчик приобнял его за талию и подтолкнул, после чего Анкель сел к нему на колени. Он нащупал его лицо, большим пальцем проводя по гладкой ярко выраженной скуле. Он нагнулся и поцеловал его, сразу же встречаясь с ответными действиями.       Это не было типичным слюнявым поцелуем, которыми сопровождалась почти каждая его встреча с клиентами. Это было даже приятно. Ну, чуть-чуть. Анкель обнял его за шею, понимая, что на нём надето что-то по типу сюртука из тонкой ткани с высоким воротником, закрывающим почти всю шею. Он расстегнул пару верхних пуговиц, отрываясь от тёплых губ заказчика и целуя его в шею. Иногда он сжимал пальцы на его затылке, пытаясь понять, какая у заказчика причёска. Волосы были в меру длинными, явно вьющимися, но сейчас покрытыми каким-то специальным маслом для укладки. Если он настолько сильно уделяет внимание своей внешности, значит, он точно из привилегированного общества.       Сегодня он получит не только деньги, но и удовольствие. Он продолжал расстёгивать пуговицы, чувствуя сильные руки на своей талии. Анкель оттянул воротник, одну руку кладя ему на плечо, а вторую — на заднюю часть шеи. Он продолжал покрывать его кожу поцелуями, как вдруг почувствовал под пальцами тонкий бугристый шрам.       Ну и что? У многих есть шрамы. Тем более, «господин» как-то смог заработать столько денег, может, он как-то связан с охраной или чем-то подобным, а оттуда и шрамы. Потом он начал спускаться ниже, облизывая и прикусывая сосок. Сверху послышался горловой хриплый стон, что показалось Анкелю добрым знаком. Ему нравится. Отлично. Рукой он занялся вторым соском, но почувствовал вокруг него и по всей груди сеть разнообразных шрамов. Тонкие, широкие, бугристые или почти плоские, разной формы и длины. Ни от какой войны не могут появиться такие шрамы, тем более они не похожи на последствия ран от ножа или меча. Но не об этом сейчас.       «Господин» лёг на спину, увлекая Анкеля за собой. Тот в свою очередь окончательно расстегнул верх его одежды, а затем разделся сам, оставшись только в нижнем белье. Знал, что он красив, и знал, как выгнуться так, чтобы усилить этот эффект. Он потёрся задом о уже вставший член хозяина, расстёгивая пуговицу на брюках и стаскивая их вместе с нижним бельём. Анкель нагнулся и дорожкой поцелуев поднялся сначала до основания, а затем и до головки, облизывая её. Сильная рука заказчика сжала волосы на его затылке, насильно опуская всё ниже и ниже.       — Сними это, — прошептал заказчик, пальцем подцепляя ткань нижнего белья.       — Как скажете, Господин, — податливо согласился Анкель и полностью разделся, оставшись перед заказчиком лишь в чёрном кружевном поясе и плотно прилегающей ленте на шее из такого же материала. Он выгнулся в пояснице, продолжая вылизывать его и помогая руками. Господин дышал всё глубже, а его движения становились всё грубее и грубее. Вдруг он почувствовал резкий рывок за руку наверх. Он встал на колени над его пахом, ожидая следующих желаний заказчика.       — Садись, — хрипло приказал он, помогая ему.       — Конечно, Господин, — простонал Анкель, когда почувствовал влажную головку около его входа.       Всегда он имитировал стоны, изображая невероятное удовольствие, но в этот раз ему не пришлось прилагать больших усилий для этого. Несмотря на то, что заказчик был увлечён лишь своими желаниями, доставить минимальное удовольствие Анкелю он всё-таки смог, что даже радовало его. Он положил руки на мускулистую талию клиента и обомлел. Он продолжал стонать и двигаться, стараясь не показывать своего удивления.       Такого не может быть.       Не бывает.       Точно не с ним.       Он продолжал двигаться, пока заказчик гортанно не зарычал и не сжал руки на его заднице. Анкель оставил ещё несколько поцелуев на торсе «господина», лучезарно улыбнулся ему в лицо и слез с него, ложась рядом. Он чувствовал, как его рука перебирала его светлые волосы.       — Собирайся, тебя отвезут обратно в бордель.       — Спасибо, Господин, — слащаво произнёс Анкель и поцеловал его в уголок губ. Матильда всегда учила их, что после всего нужно поблагодарить заказчика, тем самым расположив его к себе перед оплатой. Тут всё уже было оплачено, но Анкель надеялся, что ещё вернётся сюда.       Он встал и, сориентировавшись, пошёл в ту сторону, куда скидывал свою одежду. Он нагнулся, пытаясь нащупать её на полу, но ничего не нашёл. Сбоку послышался мягкий незлой смех, а затем у Анкеля в руках оказались штаны, рубашка и нижнее бельё.       Он глубоко выдохнул, стараясь унять гнев и раздражение в душе. Он ненавидел казаться таким слабым и беспомощным. Вообще ненавидел принимать помощь. Да и не так уж и часто предлагали.       — Если бы я всё видел, вы бы так не смеялись, — с еле прикрытым гневом произнёс Анкель, застёгивая последние пуговицы.       — Да, но ты не видишь, — с усмешкой произнёс заказчик, кладя руку ему на талию и ведя к двери. Анкель понял, что «господин» уже оделся. Боится показаться перед своей же охраной голым или без верха?       Дальше всё было как в самом начале: стража, повозка, шум дороги и стук копыт по каменной кладке. Через двадцать три минуты он оказался на своей родной улице. Один из стражей снял с него повязку. Анкель несколько раз быстро поморгал, потёр глаза и немного сощурился. Ему было даже как-то непривычно видеть окружающий мир, но он был этому даже рад. Теперь он видит, можно расслабиться. Что тогда, что сейчас, Анкель не смог разглядеть лица стражника, но при этом слегка улыбнулся ему и открыл родные двери.       Он очень хотел спать. Юноша заметил Матильду, высунувшуюся из своей комнаты, но просто уведомил её, что с ним всё в порядке и ушёл к себе.       Уже лёжа в своей кровати, на которой никто, кроме него, никогда даже не сидел, он прокрутил в голове всю сегодняшнюю ночь. Теперь он мог сказать, что она была тёмно-синяя, но будто бархатная. Приятная.       У него был ровно такой же шрам на боку. Уродливый, широкий и продолговатый. Отличительная особенность — один его кончик был острый, второй — шарообразный, тупой. У заказчика был точно такой же. Более того, всё его тело было покрыто разнообразными шрамами. В их мире они играли особую роль. С самого рождения человек получает себе истинного, с которым ему ещё предстоит встретиться. Если какая-то рана появляется на теле одного, то такая же появляется на теле второго. То же самое происходило, если какой-то чужой человек с агрессией прикасался к твоему избранному, причиняя ему боль, но не оставляя следов. У самого Анкеля был один такой шрам на икре и почти незаметный под челюстью.       Он мог с уверенностью сказать, что жизнь у его истинного была вполне мирной и даже, наверное, хорошей, но при этом знал, что истинный полностью будет покрыт уродливыми следами подобной связи. Вот и этот «господин» покрыт ими.       Но с другой стороны, что он мог там нащупать с закрытыми глазами? Может, шрам просто похож, а Анкелю просто показалось?       Может.       А может быть, и нет.