Твоя боль — мои шрамы

      Делиться личной жизнью с клиентами — самая большая ошибка, которую только может совершить мальчик по вызову. Анкель это прекрасно знал. Знал, а вот пользоваться этим правилом будто не собирался.       Господин хотел от него рассказа о его жизни. Даже позвал к себе не ради плотского удовольствия, а ради разговоров. Анкель сомневался, что заказчику настолько было не с кем поговорить, что он решил завести беседу с проституткой. Значит, он это сделал целенаправленно. Но зачем?       — Так ты ответишь? — требовательно спросил Господин, судя по очертаниям, повернув голову в его сторону.       — А? Да… — не заметил, как, лёжа под боком у заказчика, задумался и будто ушёл от ответа.       — Почему ты так переживаешь за торговцев?       — Просто они же тоже люди, — начал увиливать Анкель, придумывая отговорки. — У них тоже могут быть семья, близкие. Мне просто по-человечески жаль их.       — У меня есть друг, который с самого детства состоит в Альянсе, — начал Господин издалека. — Защищать людей — его работа, но он за незнакомцев так не переживал.       — А с чего вы вообще взяли, что мне не всё равно на них?       — Главное доказательство — то, как ты задумался над моим вопросом, будто о чём-то размышлял. Ответил бы сразу, если бы ответ твой был прост, — скучающим голосом произнёс Господин. Анкель вновь и вновь восхищался его наблюдательности, до которой ему ещё расти и расти.       — Не думаю, что вам интересна моя жизнь, Господин, — он нервно улыбнулся. Упорно старался выровнять дыхание, но трепещущее сердце мешало ему.       Он разделялся между порывом рассказать всё о себе и желанием оградить свою личную жизнь от работы, не отрывать от сердца такую сокровенную тайну.       Это только его жизнь. Только его проблемы. Только его боль… Но, может, всё-таки стоит поделиться ею? Может, станет хоть немного легче?       Он просто боялся такого шага. Как огня боялся.       — Если спросил, значит, интересна. Я жду, — почти потребовал Господин, после чего Анкель, тяжело выдохнув, неосознанно прижался к тёплой сильной груди и начал рассказывать.       — Когда-то у меня был мужчина, служащий в Альянсе. Он очень хотел, чтобы я ушёл из борделя и жил с ним. У нас хоть и были разногласия да ссоры, но мы всё же любили друг друга. А более года назад так же на востоке разгорелся какой-то мелкий конфликт, а разрешить его отправили именно отряд Адама. Вернулись почти все: погибли лишь двое. Мужчина средних лет и… он. Я даже не знаю, привезли ли его на родину, похоронили ли, — к концу он перешёл на шёпот и спрятал лицо, склонив голову.       Это была рана, которая не заживала уже так долго, что стала частью его жизни. И он, будто не понимая, что делал только хуже, почти каждую ночь вновь и вновь вспоминал о ней, заставляя её кровоточить.       И вот опять. Только в этот раз намного хуже.       — Как его фамилия?       — Джентиле.       — А номер отряда?       — Шестой. Вы что-то знаете о нём? — с надеждой спросил Анкель и поднял голову, позволяя Господину заглянуть ему в глаза.       — Не сомневаюсь, что такой был, просто всех упомнить невозможно, — только ребёнок мог надеяться, что один из глав Альянса знаком с каким-то третьестепенным бойцом. Только ребёнок и Анкель. Хотя, может, это одно и то же.       — Вы правы.       — Спасибо, — тихо и внезапно произнёс Господин, слегка прижимая мальчика к себе.       — За что?       — За то, что рассказал. Мне это было важно, — по голосу было слышно, что он как минимум перестал быть серьёзным и, возможно, даже стал более искренним.       — Тогда я рад, — со слабой улыбкой ответил Анкель.       Ему захотелось поцеловать его. Это желание появилось в его сердце совершенно внезапно. И к клиентам он никогда такого не испытывал.       — А выглядишь, будто это не так, — задумчиво добавил Господин, беря за подбородок и поднимая его голову.       — Просто мне неприятно вспоминать об этом.       — Понимаю.       — Вам это знакомо? — с неким сожалением спросил он. Неужели в жизни богатого и, судя по всему, красивого мужчины может быть что-то столь же ужасное?       — Не совсем, — он прочистил горло и уставился в потолок. — С самого детства отец сватал мне дочку своего влиятельного приятеля. Временами она даже жила в нашем доме, я виделся с ней по несколько раз на дню, хотя понимал, что не хочу себе в жёны такую девицу. Если, когда я был младше, я ещё испытывал к ней какие-то навязанные чувства, то, повзрослев, понял, что не люблю её. Затем я начал искать других девушек и парней, которые бы могли быть со мной. Но почти каждый раз, когда я раздевался перед ними, они видели мои шрамы и, уходя, кричали, что я проклят, что мой истинный — монстр, а значит, я такой же… В общем, пугались меня, и все их чувства улетучивались, — Господин грустно усмехнулся, неосознанно останавливая руку, которая до этого перебирала волосы Анкеля.       — И в чём сходство со мной? — неожиданно голос его сел. Наверное, не стоило произносить такие слова, но разум будто отказывался думать.       — Тебе больно вспоминать, как погиб твой любимый, а мне больно вспоминать, как десятки раз погибала моя любовь.       — Мне жаль… — даже сердце сжалось за него. Конечно, то, что произошло с Анкелем, не лучше, но он даже представить не мог, что у Господина была такая жизнь.       — Мне тоже. И за себя, и за тебя, — ответил Господин и продолжил перебирать его волосы.       Анкелю необходимо его поцеловать. Он будто не сможет дышать полной грудью, пока не прижмётся к его губам. И дело тут было не в привычной похоти, а в чём-то более тонком.       В любви.       Анкель очень не хотел так думать, но понимал, что это именно она. Как бы он не отпирался, как бы не боролся с собственными желаниями, но он уже давно расценивал Господина не как обычного клиента.       Он несмело, что было нетипично для мальчика по вызову, потянулся вверх и ласково коснулся губами его губ. Анкель не пытался коснуться его языка или углубить поцелуй. Он просто целовал. Как когда-то целовал Адама.       Где-то внутри разгорелся розово-красный огонь, мутивший сознание. Анкель не понимал, что делать дальше. Не понимал, как отреагирует Господин, останется ли он его заказчиком, будет ли всё, как раньше.       Хотя, нет. Как раньше уже точно не будет. Никогда.       Господин сперва опешил, замерев, но затем положил руку ему на щёку, поглаживая кожу большим пальцем, подбадривая. Он тоже не старался перейти к более серьёзным действиям.       Через пару секунд Анкель медленно отстранился, смотря ему в лицо. Наверное, Господин заметил его блестящие и слегка напуганные глаза.       — Я… — начал он хриплым голосом, боясь того, что может случиться.       — Вот именно этого я добивался, когда запрещал тебе брать другие заказы. Чтобы таким ты был только со мной, — тихо ответил Господин, поглаживая его по щеке.       — Я и так… в смысле… — совсем страх потерял… Чуть не признался, что только перед ним показал истинного себя.       Раньше он думал, что его главный козырь — беспристрастность, холодность, отсутствие сочувствия, но из-за Господина он всё это растерял. Хотя, точнее будет сказать, что променял на жалкую влюблённость, страх невзаимности и постоянное желание быть с ним рядом.       — Ты же знаешь, что больше всего я ценю честность.       — Но как вы можете требовать честности, когда даже не показываетесь мне? — это было похоже на последнюю попытку оставить за собой собственную независимость. — Если это из-за шрамов, то меня они не пугают. Если из-за статуса, то никому рассказывать я не буду: мне некому, да и не поверят. Если из принципа, то и мои принципы тогда тоже нужно уважать.       — Всё вместе, Анкель, — ответил Господин после секундного молчания. По тону слышно, что он был недоволен таким его поведением, но прижимать к себе не перестал.       — Вы рассказали мне о своей жизни, даже о том, что приносит вам боль, о работе, платите мне огромные деньги за простую болтовню, дарите подарки, но не можете показать лица? Я думал, что у главы Альянса смелости должно быть больше, — будто испытывал Господина, от которого зависела почти вся его жизнь на данный момент. Он безумно хотел знать, кто же занимал все его мысли в последнее время. Ему не хватало одного лишь образа и запаха. Он хотел видеть его.       — На оборону страны хватает, — Господин пожал плечами и усмехнулся.       — Так докажите, что это так, — издевательски ответил Анкель и, перекинув ногу, сел к нему на торс, упираясь руками в грудь.       Внешне казалось, что им двигал азарт, что он нисколько не боялся дальнейшей реакции, но на самом деле еле сдерживался, чтобы не забиться в угол этой тёмной комнаты, дожидаясь момента, когда его заберут охранники.       Он просто не знал, что делать. Он буквально требовал Господина показаться ему и даже представлять не хотел, как тот отреагирует.       Ему вообще не стоило начинать всё это. Не стоило что-то рассказывать, спрашивать, не стоило заводить этот разговор. Почему он такой глупый? Почему такой наивный? Сейчас Анкель ненавидел себя, свою жизнь и даже Господина. От нервов начало подташнивать.       — Тогда отвернись, а я зажгу свечи, — абсолютно спокойно ответил заказчик и шлёпнул его по бедру, после чего Анкель слез с него и лёг рядом. — Только хочу сразу сказать…       — Да? — спросил он отрешённым голосом, будто не совсем веря в происходящее. Господин слегка нагнулся и сжал пальцы на его челюсти, подтягивая к себе. Анкель рвано вдохнул, чувствуя боль и даже некую опасность, исходящую от Господина.       — Если ты расскажешь хоть кому-то о том, с кем спишь, то я непременно об этом узнаю и, будь уверен, сделаю так, что каждая собака в стране будет знать, чем ты занимаешься. И тогда никакой спокойной жизни тебе не видать.       Он говорил тихо, но строго и угрожающе. Конечно, Анкель не ждал от него нежных прикосновений и милых слов, но такого не ждал тоже. Однако сейчас желание наконец-то увидеть Господина было куда сильнее благоразумия.       — Я понял.       — Пообещай, что будешь молчать.       — Обещаю, — безэмоционально ответил он, понимая, что обрекал себя на что-то совсем не приятное. В этот момент Господин усмехнулся, опустил руку и встал с кровати, направляясь к стоящему рядом столику.       Сердце Анкеля колотилось с неимоверной скоростью, будто ударяясь о рёбра. Было даже немного страшно. На его лице шрамов он не чувствовал, да и черты его представлялись Анкелю довольно приятыми. Но если это не так? Хотя, ситуация от этого не изменится, ведь он уже намертво привязан к Господину не только собственным сердцем, но и тем обещанием, которое дал ему. Теперь каждый день он будет помнить о том, что у них есть одна общая тайна, о которой никто не должен знать.       Послышался стук кресала о камень, а затем в темноте показался сноп искр. Через пару мгновений стоящая рядом свеча зажглась, слабо освещая пространство вокруг. Из-за того, что всё это время Анкель провёл в темноте, даже такой слабый свет заставил его зажмуриться.       Господин потянулся к ручке подсвечника и, держа её на уровне груди, понёс чуть дальше, а затем зажёг висящую на стене лампу, которая осветила всю комнату.       Господин задул свечу и поставил её обратно на столик, встав рядом с кроватью.       Анкель бегло и шокировано осматривал его, время от времени встречаясь с прищуренными тёмно-серебристыми глазами.       Перед ним стоял сын короля и глава рыцарского Альянса Стефан Рандольф Абрантесс.       Но… такое же бывает только в дешёвых романах или в сказках, где прекрасный принц спасает главную героиню из лап страшного дракона или из дома злой мачехи. Анкель не понимал, как ему реагировать и что делать. Он продолжал поражённо глядеть то на покрытый разнообразными шрамами торс будущего короля, то на его лицо. Красивое, стоит сказать, лицо со строгими и немного резкими чертами. Анкель будто не видел ничего, кроме него. Он дышал, как загнанный зверёк и с силой сжимал в руках шёлковую постель, стараясь удержаться в сознании.       Во что он ввязался? Что он натворил?! Зачем согласился на это ещё в самом начале?! Он будет с ним, пока Стефану не наскучит, пока он сам его не отпустит. Анкель действительно обрёк себя на подобие рабства, как говорила Матильда. Раньше он думал, что Господин хоть и влиятельный, но не всесильный, но теперь понял, что сильнее Стефана только Король и сам Господь. Паника подкатывала к горлу, мешая дышать.       Хотелось взвыть от беспомощности. Он был так глуп, соглашаясь на эту сделку, был ещё глупее, когда, как влюблённая девица, согласился отказаться от всех остальных клиентов, и стал окончательным глупцом, когда упросил Стефана показаться ему.       Тонкие губы Абрантесса растянулись в усмешке.       — Испугался? — и непонятно: издевался он над Анкелем или готов был начать жалеть себя из-за вновь сбежавшего из-за его внешности партнёра.       Буквально каждый дюйм его тела был усеян шрамами: глубокими, выпуклыми, тонкими, длинными или короткими. И хоть сам он был по натуре своей прекрасным, но все эти «следы» связи с истинным действительно наталкивали на мысли о порче, проклятии или и того хуже.       — Ничуть нет, Ваше Вел… — начал охрипшим голосом Анкель, как был прерван.       — Я уже указывал тебе, как ты должен ко мне обращаться, — строго ответил Абрантесс, сжав руки в кулак. Анкель сглотнул, но вида, что напрягся, не подал.       Всё. Он, как собака на привязи, теперь будет с ним, пока Стефан не наиграется и не выбросит его. И если до того, как Абрантесс открылся ему, ещё можно было что-то изменить, то сейчас они связаны уже не только постелью. И именно этого всю свою жизнь Анкель боялся больше всего. Никакая семья и дети в его голове не вставали в ряд с полной зависимостью и такой абсолютной связью. Хотя, как раз ни семьи, ни детей у него теперь вообще никогда не будет.       Всё залилось кроваво-красным, обжигающим, устрашающим.       Он только его. Навсегда.       — Да, Господин. Простите, — он рвано кивнул, совсем не понимая, как себя вести. — Я нисколько не испуган, просто немного шокирован, — он фальшиво улыбнулся и поменял позу на более расслабленную, стараясь поставить в нужное положение закаменевшие от страха руки и ноги.       — Я напомню: если расскажешь кому-то о том, что спишь со мной, то я окончательно испорчу твою жизнь, — Господин привык давить на человека не только собственным влиянием и речами, но и силой. Сейчас он сел рядом с ним на кровать и положил руку на заднюю часть шеи Анкеля. Господин вроде и нежно поглаживал большим пальцем его щёку, а вроде и слегка сжимал руку, заставляя напрячься. — Если из города пропадёт очередная шлюха, то никто разбираться не станет, а уж тем более не подумает на сына Короля.       — Вы правы, Господин. Я сохраню нашу тайну, — он с готовностью кивнул и не перестал улыбаться, хотя на самом деле хотелось просто сбежать и больше никогда тут не появляться. Было очень страшно.       — То-то же. И теперь, я надеюсь, у тебя больше не появится мысль солгать мне.       — Обещаю.       — Ты должен надевать повязку перед дорогой, но снимать её здесь. Рассказывать тебе, где находится этот дом, я пока не собираюсь, — Господин не стал подавлять смешок и усмехнулся.       — Хорошо, — он кивнул, продолжая слабо улыбаться. Но один вопрос волновал его до сих пор. — Почему именно я?       — В каком смысле?       — Я знаю, что у нас в городе есть публичные дома с более опытными парнями и девушками, но вы обратились к нам, — Господин убрал руку с его шеи и расслабленно лёг на подушки, а Анкель просто присел ближе. Он не прикасался к нему, чтобы Господин не сбился с темы.       — Во все эти бордели я уже обращался. Некоторые не соглашались вовсе, некоторые отправляли девушек, которые от страха в кровати пластом лежали. Ты первый кто обращался со мной, как с обычным клиентом, без испуга и осторожности, — Стефан заправил выбившуюся прядь Анкеля за ухо, а тому понадобились колоссальные усилия, чтобы не вздрогнуть и не отшатнуться.       — Но почему вы заказали парня, а не девушку, как обычно?       — Хотел попробовать. У меня была связь с мужчинами и раньше, но мне интересен был именно мальчик по вызову.       Ну да, какого бы уровня их отношения не достигли, а Анкель навсегда останется для него обычной шлюхой.       — И как?       — Ну, если мы сидим при свете, а ты — без повязки, значит, понравилось, — Стефан похабно усмехнулся и положил руку ему на бедро.       — Я рад, Господин.       — И не тяни улыбку, — спокойного тона он не сменил, но чувствовалось в его голосе теперь что-то стальное, угрожающее. — Мне это не нравится.       — Неужели вам так не нравится, когда вам улыбаются?       — Мне не нравится ложь. И сейчас ты играешь.       — Простите, — шёпотом ответил Анкель и опустил голову, перестав улыбаться.       — Я не причиню тебе вред, если ты будешь слушаться меня, хорошо? Расслабься, — спокойно и даже тепло ответил Стефан, поглаживая его по талии.       — Хорошо, — кивнул Анкель и, посмотрев в его тёмно-серебристые глаза, слабо, но искренне улыбнулся.       — Молодец, — бархатным шёпотом похвалил его Абрантесс и, приподнявшись, поцеловал.       Анкель терялся в ощущениях и мыслях, не понимал, что ему делать, и боялся того, что будет дальше. Теперь вся его жизнь разделится на «до» и «после» просто из-за его глупого любопытства и азарта.       Жизнь тех девушек, которые не поехали на заказ, так и осталась нормальной, а его — переменилась не в лучшую сторону.       Стефан провёл языком по его губам и отстранился.       — Уже светает, тебе пора, — молвил он и похлопал Анкеля по бедру.       — Может, я всё-таки доставлю вам удовольствие? — хотел он этого не из личных желаний, а скорее из порядка, заложенного в его сознании.       — Не стоит. Собирайся, — спорить с Господином — себе дороже.       Анкель кивнул, встал с кровати и дрожащими руками начал подбирать одежду, чувствуя кожей ледяной взгляд Абрантесса. Уже стоя у дверей, он сначала потянулся к накидке, но убрал руку.       — Она теперь твоя, — бархатным голосом произнёс Стефан, стоя у него за спиной.       — Мне неловко.       — Всё в порядке. Можешь попросить портного отпороть нашивку, чтобы косо не смотрели, — ответил Господин и завязал ему глаза. И, наверное, было это не предложением, а, скорее, приказом.       Анкель кивнул и сдержался, чтобы не ответить, что на проститутку в дорогих одеждах и так будут косо смотреть.       — Когда мы встретимся в следующий раз, Господин?       — Пока не могу сказать. Я передам письмо через камергера, как обычно.       Было совсем раннее утро, а потому ночной холод ещё не рассеялся.       Ещё пару часов назад он с трепетом целовал его, мечтая сблизиться, а сейчас ненавидел себя за то, что когда-то решился поехать на этот заказ. Анкель терпеть не мог, когда что-то в его жизни изменялось так быстро.       Он устал. Жутко устал от такой жизни, в которой он — лишь чужая игрушка для утех. И если раньше у него хотя бы была свобода в выборе клиентов, то сейчас он был прикован к одному единственному. И хоть тело его очистилось от грязи чужих рук, но вот душа, как в омуте, погрязла в страхе, утомлённости и измождённости.       И Анкель совсем не понимал, что ему теперь с этим делать.