На перепутье.

— Эдвард Каллен, — быстро подбежав к окну, я пыталась различить чужую мужскую фигуру в темноте ночи. Знала, что он там. Чужое присутствие говорило мне о том, что слова не идут в никуда, а достигают ушей моего нежданного гостя. — Я знаю, что это ты.       Кожа покрылась мурашками: то ли от сквозняка, что прошелся от самых стоп до головы, то ли от взгляда таинственного одногруппника, что я могла только ощущать, но не видеть. Мы замерли, смотря друг на друга, но не различая силуэты наших тел в такой темноте. — Тебе никуда не деться. Тебе придется объясниться, — говорю я, разрушая давящую тишину. Силуэт шелохнулся, приближаясь к окну. Я не смела вздохнуть, наблюдая за этим действием. Как бы ни горячилась, мне было страшно от неизвестности. Раньше я спускала желание Эдварда оградить свою тайну от других на самотек, но не сейчас. Не тогда, когда это касалось меня. Я должна знать: хочет ли он мне навредить или нет. Какой смысл несут ночные вылазки Эдварда ко мне «в гости»? — Отойди от окна, — послышался тихий приятный голос Каллена, который не оставил больше никаких сомнений в идентификации личности ночного героя. Последовав совету, я отошла на пару шагов, попутно накидывая на себя халат и давая таинственному одногруппнику запрыгнуть на второй этаж. Такой факт отчего-то меня не сильно поразил. Возможно, я была готова к этому трюку? Знала, что Эдвард не совсем человек. — Теперь ты точно никуда не денешься, — резким движением закрыв окно, я облокотилась о подоконник, загораживая выход. Дверь была заперта на ключ, поэтому все пути к отступлению оказались перекрыты. Со стороны Эдварда доносится хмык. Каков наглец! — Только через мой труп. — Не стоит так говорить, — Каллен становится каким-то серьезным и напряженным, скорее всего, от волнения, — Я все объясню… Дай мне время, пожалуйста. — Нет, — не могу согласиться на такое условие, постепенно раздражаясь от того, что он тянет время, не желая объясниться. Эдвард беспокоил меня, залез на частную собственность. Из-за чертова Каллена я не сплю третью ночь. Скрестив руки на груди, с раздражением посмотрела на этого наглеца, — Ты мне объяснишь все сейчас. Я не лезла тебе в душу, зная что ты хочешь оставить все свои тайны при себе. Но не сейчас, когда это уже касается меня! Неужели, ты думаешь, что это нормально лезть ночью в комнату молодой одинокой девушки и подглядывать за ней? Тебе самому не стыдно? — Стыдно, — тише обычного говорит Эдвард, опустив взгляд нашкодившего котенка в пол. Он стоял в метре от меня, чуть ли не замерев статуей, тогда как я продолжала свою тираду. Негодование и раздражение от недосыпа бурлили в моей душе. И ни на кого другого, как на моего обидчика, я так желала это все выплеснуть. — Не стоит говорить, что ты любишь наблюдать за спящими девушками, как и за тем, как они кушают. Это уже не актуально. Сначала я думала, что ты демон и хочешь омрачить мою душу. Но чувствую, что ты иное существо. Кто ты, и что тебе нужно конкретно от меня? — задала я напрямую вопрос, желая поскорее все выяснить и обдумать. — Ты легко реагируешь на все происходящее, — замечает Эдвард, слегка улыбаясь и прислонясь к стене. Нахожу его слова немного странными: не думала, что реагирую легко. — Обычно, если дама обнаружила кого-то в своей спальне, она бы закричала, подняв всю округу на ноги. — Что мне мешает это сделать сейчас? — спрашиваю Эдварда, уже находя ситуацию забавной. Раздражение сходило на нет, оставляя лишь усталость и неподдельный интерес. Я все еще выжидающе глядела на Эдварда, рассчитывая на то, что мне скажут хоть что-то существенное. — Ты так не сделаешь, — после недолгого молчания, говорит Каллен, — Я не могу рассказать, это не только моя тайна. — Раньше нужно было думать, когда ты демонстрировал свои необычные для человека способности. Чего хотя бы стоит твой прыжок на второй этаж, — подхожу к Каллену вплотную, слегка прижимая того к стене. Я хочу смотреть в глаза Эдварду, чтобы от меня не скрылся ни единый обман. Сегодня жертвой быть ему. — Посмотрим, как это тебе поможет, когда за дело возьмется полиция. — Тебе никто не поверит, — его глаза сверкнули злостью, что меня немного испугало, но виду я постаралась не подавать, все также находясь в близости от парня. — Да ты наглец, — отхожу от него, садясь на кровать, а потом устало опуская голову на подушку. Больше я не смотрела на этого шейгеца, оставляя ход за ним. Усталость и неясность разума не давали мне дальше продолжать игру. — Мало того, что наблюдаешь за мной по ночам, так еще и смеешь угрожать, как последний варвар. — Я не угрожал тебе, Фрейя, — Каллен, наконец-то, оторвался от несчастной стены, подойдя к кровати и каким-то печальным взглядом смотря на меня. Вот откуда он такой? — Это все сложно. Я не могу сказать тебе, кто я, но готов выслушать предположения. — Поиграть со мной вздумал? — уже и злиться не хочется на Эдварда. — Почему ты подглядывал за мной? — Ты мне интересна, — такой простой ответ, а у меня замирает сердце от того смысла, что доходит до моей головы. Я нравлюсь ему? Надеюсь, это не так. — Так какие у тебя предположения? — Никаких, только факты. Ты холодный, быстрый, сильный, ничего не ешь и…у тебя энергетика с немного другим оттенком, нежели у обычных людей, — перечисляя факты, я решила внести кусочек своей тайны. Говорят, если начать доверять кому-то, то и тебе начнут. — Ты чувствуешь чужую энергетику? — удивленно смотрит на меня Эдвард. Ну да, обычные люди на это не способны. Но я никогда не относила себя к ним.       Я не знаю, кто я, куда важнее — я помню, кем была. — Ты думаешь, я захочу рассказать что-то о себе, когда ты молчишь, не желая сказать что-нибудь взамен? — сажусь на кровати, смотря снизу вверх на Эдварда, вглядываясь в дьявольские медовые глаза. Неужели это он серьезно? — Ты не поверишь, — заверяет Эдвард, но видя мою уверенность и готовность все выслушать, сдается, — Моя семья не такая, как другие. Мы…вампиры. — Пьете кровь, бессмертны и боитесь церквей и святой воды? — спрашиваю с небольшим недоверием, тогда как в душе целый переполох. Мне становится не по себе: чем черт не шутит и какая нечисть не обитает на земле. Если мои догадки подтвердятся, то путей к отступлению не так уж много. Я рискую стать жертвой покушения вампира. Но, с другой стороны, захоти убить меня, он бы сделал это раньше. — Только животную, мы отказались от человеческой крови очень давно. Моя семья в шутку называет себя вегетарианцами, — начинает приоткрывать завесу тайн Эдвард, постепенно успокаивая меня, — Вампиры бессмертны, и нам не страшна церковь и святая вода. Чеснок и кол, о чем пишут в некоторых источниках, тоже. Еще вопросы? — Есть еще какие-то особенности помимо тех, что я заметила? — Как ты и говорила, мы очень быстрые, сильные. У некоторых есть что-то вроде дополнительных способностей. Элис видит будущее, Джаспер управляет эмоциями. А я читаю мысли, — рассказывал Эдвард, с каждым словом удивляя меня все больше. Прошло несколько секунд, прежде чем до меня дошел смысл последних слов.  — Ты слышишь мои мысли? — будто ошпаренная, я подскочила с кровати, вставая напротив него, не в силах поверить. — Я слышу мысли каждого, но не твои, — незамедлительно отвечает Эдвард. Его ответ успокаивает меня, давая расслабиться. — Перед тобой стоит монстр, а ты печешься о том: останутся ли твои мысли при тебе или нет, — Эдвард непонимающе и как-то грустно поджимает губы. А я вновь непонимающе гляжу на него. — Почему ты так решил? — Я убивал, — признается Эдвард, ожидая моей реакции на свои слова, но ее не следует. Я давно знала, что в твоем прошлом не все так чисто. Как и в моем. Ведь я тоже убийца.       Перед глазами вновь встал образ маленькой светловолосой девочки, чье мертвое тело, сбитое машиной, валялось на холодном асфальте. Плачущая мать, что проклинала Бога, убиваясь по своему ребенку, покинувшему живой мир. — В тебе играет юношеский максимализм: ты все делишь на черное и белое, относя себя к первому. В жизни так не бывает, ведь есть полутона. Прошлое — это всего лишь прошлое, Эдвард, оно есть у всех. Нужно двигаться дальше, быть лучше, чтобы затмить свои проступки хорошим, — разъясняю ему, как ребенку. — Юношеский максимализм? — хмыкает Эдвард, отчего-то улыбаясь моим словам, как лепету несмышленого дитя. — Я давно перерос его, ведь старше, чем ты думаешь. — Тебе больше, чем восемнадцать? — он ведь говорил, что вампиры бессмертны. Если подумать, то иногда Эдвард ведет себя немного старомодно. Но и я далеко не подросток.  — Намного, — кажется, он не собирается признаваться в своем возрасте. Я бы могла выпытать из него правду, но не стала. Захочет, сам расскажет. — Надеюсь, тебя нельзя назвать педофилом, — от таких слов Эдвард посмеивается, заставляя и меня улыбнуться. — Так ты чувствуешь чужую энергетику, — резкая смена темы со стороны Каллена дает понять, что я в чем-то права, но заострять на этом внимание не решаюсь. — Да, у каждого человека она разная. Тяжелая или легкая — все зависит от души. У тебя она молочного цвета с небольшими черными пятнышками. Но у многих душа не кристально чистая: у каждого были ошибки в жизни, — отвечаю ему. Все-таки Эдвард открылся мне, почему не сделать этого в ответ. — У меня есть душа? — кажется, его больше поражают не мои способности, а наличие у себя души. Глупый, у каждого это есть. — Почему ты думал, что ее нет? — Быть вампиром — это проклятье. Мы обречены на вечность в шкуре монстра, — объясняет Эдвард, вновь заводя разговор о том, какой он плохой. На такие слова я вымучено вздыхаю. Ну разве он такой? — Если судить по твоей логике, то из нас двоих, Эдвард, монстром являюсь только я, — моя душа чернее твоей. Вижу возмущение в его глазах, — Вот видишь, ты хочешь переубедить меня, не видя во мне плохой стороны. Так и ты для меня чист и невинен. — Это не одно и то же, — Эдвард готов переубедить, но я прошу этого не делать, тогда он сдается. Кажется, тема закрыта.       Мой взгляд невольно цепляется за часы. Я удивляюсь, понимая, что уже почти час ночи. Уже скоро обед, а значит ко мне должны были прийти гости в лице Эдварда и Элис. Какая ирония, ведь один из них решил наведаться чуть раньше. — Знаешь, сейчас не самое лучшее время для разговоров, я очень устала, — в подтверждение своих слов зеваю, прикрывая рот ладошкой, как тому подобает этикет, — Думаю, лучше увидеться днем. — У меня есть предложение, — говорит Эдвард, прежде чем уйти, — Я приглашаю тебя к себе домой. — Ты это серьезно? — и чего это так удивляюсь? Возможно, от того, что еще не была в его доме. Там ведь родители Эдварда. Одно дело — видеть доктора Каллена в больнице, другое — знакомиться с ним, как с отцом друга. — Абсолютно, — кивает Эдвард, — Я тебя еще не приглашал к себе. К тому же, моя мама очень хотела познакомиться с тобой, — видя, как я сдаюсь под натиском медовых глаз, Эдвард начинает улыбаться, — Тогда в часа четыре дня заеду за тобой. — Ты уверен, что я буду желанным гостем для всех? — в голове промелькнул образ Розали, которая не сильно-таки проявляет положительные эмоции по отношению ко мне. — Конечно, не переживай на этот счет, — успокоил меня Эдвард, но все равно не разогнал сомнения. Однако я перестала переживать на этот счет так же быстро, как мой гость исчез в ночных сумерках, предварительно пожелав спокойных снов.       К своему удивлению, после ухода вампира заснула быстро. Так же резко настало утро. Возможно, я бы провела в постели весь день, но нельзя. Сегодня мне предстоит побыть гостем в доме Калленов. В распоряжении было еще около шести часов, поэтому можно было не спешить, но я знала, что время пролетит незаметно, поэтому начала собираться.       В гости не принято идти с пустыми руками. Лучшим вариантом было приготовить что-нибудь вкусное, но вот дилема: я иду к вампирам. Поэтому как вариант выхода из такой ситуации — цветы. Я думаю, красивый букет будет хорошо смотреться в доме Калленов.       Загоревшись этой идеей, тут же отправилась в нужный магазин. Там мне собрали красивый букет из разных цветов, в число которых входил подсолнух, что значило «чистые мысли», это говорило о том, что я пришла в гости без плохого замысла.       Эдвард подъехал к моему дому в половине четвертого, предварительно предупредив за минут десять, поэтому вышла я уже собранная, садясь в его серебристую машину. — Привет, — поздоровался Каллен, что заставило меня иронично взглянуть на него. Виделись ведь.       Весь путь занял минут тридцать, а то и сорок. Каллены жили, можно сказать, на самом отшибе города. Сначала я это находила странным, но когда увидела всю живописность мест, поняла, что выбор местожительства неплох. Каллены жили ближе к северу, сразу у самых лесов, если не в них.       Подъехали мы к двухэтажному красивому каменному дому с черной кровлей. Что отличался от всех, что я видела в Портленде, огромными окнами. У дома разместились несколько клумб с цветами. Также была одна общая, обложенная белыми камушками, на ней росли неизвестные мне фиолетовые цветы, но очень похожие на ирисы.       Все это добавляло цветов в этом живописном зеленом месте. Когда-нибудь я зарисую местность, чтобы красота радовала глаз. — Привет, — на улицу выскочила Элис, прытко подбежав к машине, обнимая меня. — И я тебе рада, — в ответ сжимаю тельце эльфа, что ростом была ниже меня на голову.       Примечательным в этом доме оказалось раскидистое крыльцо с пятью ступеньками и перилами из темного дерева. Из этого же материала была сделана дверь с позолоченной круглой ручкой, по обе стороны — по два больших окна, на подоконниках которых виднелись пару горшков с растениями с многочисленными маленькими красными цветками. Дом внутри оказался куда просторнее, чем думала. Хотя куда больше-то.       В прихожей, куда я вошла, было много света. Эдвард снял с меня пальто, вешая в большой, встроенный в стену шкаф с раздвижными дверцами. Разувшись, я прошла в гостиную, что отделялась аркой. Тут же почувствовала мягкий белый ковер. Здесь был огромный черный диван, рядом с которым стоял журнальный столик. А на противоположной стене помимо картин с пейзажами висела плазма. Впереди находилась лестница из черного дерева. Она, делая неполный виток, уходила на второй этаж дома. По правую сторону шла еще одна арка, куда меня и повел Эдвард. — Здесь очень красиво, — поражаюсь увиденному. — Это Эсми проектировала, — отвечает Эдвард, а я не могу не восхищаться ее талантом.       Мы вышли на просторную кухню, где вся семья что-то готовила. По компьютеру, явно принесенному сюда из комнаты, шло какое-то кулинарное шоу. Кажется, равняясь на повара из видео, Каллены готовили блюда по замысловатым рецептам. — Фрейя, это моя мать стремлений и целей, Эсми, — знакомит меня Эдвард с подошедшей привлекательной женщиной лет двадцати пяти, на лице которой выступили ямочки, когда та улыбнулась. Пышные очень редкого карамельного оттенка волосы. Прямой стан. Гармоничные черты лица. Изысканная красота этой женщины, нет, девушки, чаровала меня.       Но дело было вовсе не в красоте… Что-то другое тянуло меня к ней. Какое-то забытое чувство. Как будто я видела Эсми не впервые. — Здравствуй, Фрейя, — такой знакомый…родной голос касается слуха, поражая до глубины раненой души. Я не знала эту женщину, но отчего-то она мне казалась куда ближе, чем просто знакомая. Как будто, мы были в тесной связи. — Мама, — срывается с моих губ, тогда как с глаз катятся слезы. Я не могу поверить в то, что вижу, хочу коснуться рукой, проверить: не мираж ли это. Почему мне хочется думать о Эсми, как о самом родном человеке, ведь я никогда не знала родителей. У меня их не было. Никогда. Почему я чувствую непонятную связь с этой женщиной, а ее душа мне кажется роднее всех…       Золотистые глаза матери семейства смотрят на меня непонимающе, тогда как тишина слегка затягивается. Почему мне кажется, что это не ее цвет радужки? Эсми бы пошел карий…