О враг мой

      Гарри не думал, что удручающая атмосфера, окружавшая площадь Гриммо, может превратиться во что-то более скверное, но после всего произошедшего этим летом он уже начал привыкать к ошибочности своих суждений.       Впервые он заметил, что что-то стряслось во время обеда накануне. У Гарри только что закончился урок с профессором Снейпом по окклюменции, которую они изучали вместе уже четвертый день, и он был так измучен, что решил пойти прямо в свою комнату и немного вздремнуть. Конечно, он может уговорить Добби принести позже что-нибудь из еды, но когда Гарри вошел в комнату, то увидел Фреда, источающего коварность и настороженность. Подросток, который был старше Гарри, вздохнул с облегчением, увидев, что это всего лишь он, и признался, что их с Джорджем разделяет пара дней от создания - «самого умопомрачительного изобретения, которое мы когда-либо придумывали!». Гарри, возможно, был бы более рад за них, если бы они не говорили подобное о пяти своих прошлых изобретениях. Или если бы столбы зеленого дыма не поднимались к потолку над кроватью Гарри.       Решив, что на данный момент кухня, вероятно, безопаснее спальни, он присоединился к остальным Уизли и Гермионе за обедом. Снейп почти никогда не ел на кухне теперь, когда дом был полон людей, а члены Ордена периодически заглядывали сюда. В этот раз Гарри поприветствовал Тонкс и Грюма, прежде чем сел поболтать с Гермионой и Джинни.       Девочки вели себя как прежде: то хихикали над общими шутками, то становились подавленными, когда мысли о Роне обуревали всех сидящих за столом, и всегда интересовались, как проходили уроки Гарри. Он был польщен тем, что им было так интересно расспрашивать и слушать о том, чему он учится, но он предполагал, что они обе, – в особенности Гермиона, – ощущали личную заинтересованность в его прогрессе после того, как помогли ему.       Поэтому он всё им рассказал. Ну, всё про окклюменцию. Он не поделился с ними тем, каким неприятельским был для него опыт слияния разумов, ведь даже когда Снейп сказал, что они не могут использовать зелье два дня подряд, Гарри начинал забывать, что такое личное пространство. Он также не добавил, что счел Снейпа действительно хорошим учителем, когда тот хотел им быть, что только убеждало в том, как часто ему было на это наплевать. (Теперь, когда он видел эту несколько более терпеливую, помогающую сторону личности Снейпа, Гарри испытывал искушение попытаться выяснить, как уговорить профессора проявлять эти черты во время учебного года. Если бы люди были больше заинтересованы в обучении, чем боялись быть брошенными Снейпом в их собственные кипящие зелья - это безусловно улучшило бы настроение в Гриффиндорской Башне в дни занятий.)       Он определенно не рассказывал им о неловких моментах, которые по-прежнему происходили между ним и Снейпом во время уроков, или о том, как явно профессор пытался не подпускать его к себе ближе, чем на расстояние вытянутой руки. И не упомянул, что это вовсе не работало, и какую близость он начал испытывать к Снейпу после того, как столько раз делился своими мыслями и эмоциями. Или что он задавался вопросом, испытывал ли то же самое Снейп, даже если мужчина предпочел бы умереть мучительной смертью, включающей раскаленные угли и голодных, атакующих акромантулов, прежде чем признался в этом.       А вот рассказал он им, как всё лучше овладевает эмоциями и использует их в качестве щита. Он объяснил, как Снейп учил его создавать и укреплять ментальную стену вокруг других эмоций, чтобы они не могли быть обнаружены, и как он использовал ту же тактику, чтобы скрыть воспоминания, которые не хотел показывать легилиментам. Он также сказал им, что Снейп не атаковал его разум, как в прошлом семестре. Он честно предупредил Гарри, что этого нельзя избежать, хотя манера речи Снейпа в тот момент давала ясно понять, что к тому времени уроки будет вести Дамблдор. В конце концов, для этого Гарри понадобится волшебная палочка, поэтому нужно подождать до начала учебного года, чтобы «Декрет об использовании магии несовершеннолетними» больше на него не распространялся.       Он уже наполовину рассказал им о своем последнем уроке, когда впервые заметил, что со взрослыми… что-то не так. Тонкс продолжала украдкой поглядывать на него, и если бы он хуже её знал, то подумал бы, что в её глазах отражалась жалость или печаль. Он привык видеть эти эмоции в глазах людей приходивших с тех пор, как на Рона напали, но ему показалось странным, что они были адресованы исключительно ему. Тем не менее, он пожал плечами и вернулся к своему рассказу об успехах и неудачах в постижении окклюменции.       Через несколько минут он заметил, что мистер Уизли и Грюм смотрят друг на друга так, словно безмолвно обсуждают что-то очень важное. При этой догадке Гарри запнулся, и сразу же понял, что взрослые кое-что скрывают от детей. Нечто новое.       Нечто новое о Роне?       Эта мысль решительно нарушила его концентрацию, и он замолчал на полуслове. К счастью, в этот момент девочки довольно быстро поняли, что что-то тут нечисто. Все трое сидели молча, внимательно прислушиваясь к разговорам взрослых за столом.       Но что бы они не скрывали, они точно не собирались этим делиться. Ребята услышали, как Грюм и мистер Уизли затейливо беседуют о погоде, усиленной охране в Гринготтсе и даже о последней победе «Пушки Педдл», хотя было очевидно, что Грюм не знает, в какой вид спорта они играли. Они услышали, как Тонкс неловко похвалила стряпню миссис Уизли... три раза. Они услышали рассеянное «спасибо, дорогие» миссис Уизли и увидели её обеспокоенный взгляд, когда она поняла, что они слушают слишком внимательно.       Джинни, должно быть, была по горло сыта тем, что её собственная мать что-то от неё скрывала. Она перебила разговоры за столом, громко произнеся:              – Ладно, что здесь происходит?       Воцарилась тишина. Да, не было слышно ни единого звука, за исключением звона бьющегося стекла, когда Тонкс случайно сбила свой стакан с напитком со стола.              – Извините… мне так жаль, – пробормотала она, взмахнув палочкой в сторону беспорядка, и тот исчез, когда она прошептала заклинание.       И повисла мертвая тишина.       Взрослые перестали притворяться, что всё хорошо, и Гарри расценил это, как знак того, что их секрет трудно скрыть, и поэтому рано или поздно подростки узнают о нём.              Его желудок сжался, и он пожалел, что так много съел.       Но очевидно, что несмотря на то, что они не договаривают, взрослые не расскажут детям об этом. Сначала миссис Уизли цокала языком и причитала о том, насколько они юны, чтобы знать всё о происходящем в Ордене и она не решает, кому что можно рассказывать, и вообще, если дети должны будут что-то знать, она сообщит им об этом.              Когда эти заявления были встречены негодованием трёх протестующих подростков, мистер Уизли вмешался и приказал им:              – Слушайте вашу мать… э, ну, мать Джинни, – но он не вложил в этот упрек свою душу, поэтому все трое сочли необходимым проигнорировать его.       Гарри думал, что они наконец-то получат какие-то ответы, когда Грюм высказал своё мнение о том, что «Поттер имеет право знать...», пока миссис Уизли не заставила его замолчать, направив на него особенно яростный взгляд. Гарри был вынужден признать, что это выглядело крайне впечатляюще. Его передернуло, хотя взгляд был нацелен не на него. Задумка удалась, потому что Грюм сразу же замолчал. Гарри видел, что он не отказался от своего высказывания, но пока что этот спор выиграла миссис Уизли: они не получат никакой информации от Грюма. Гарри был откровенно раздражен тем, что миссис Уизли пытается держать его в неведении. Впрочем, спорить с ней бесполезно. Раз уж она настроена решительно…       Гарри устремил свой взгляд на Тонкс. Она была моложе и, вероятно, не имела большого влияния на остальных, но он подумал, что сможет перетянуть её на свою сторону при помощи сочувствия. Может быть, позже он сможет поговорить с ней наедине, и она даст им подсказку…       Ее печальная улыбка и легкое покачивание головой сказали ему, что этого не произойдет.       – Это просто несправедливо!– распиналась Джинни. – Мы практически в Ордене! Особенно Гарри. Мы находимся в штабе, мой брат, возможно, больше никогда не очнется, а злой волшебник преследует всех нас, и мы заслуживаем знать, что происходит! – к концу своей речи она уже стояла, склонившись над столом, и бросала на свою мать довольно внушительные взгляды. Гарри отбросил все аргументы, которые собирался придумать, решив, что она прекрасно справляется сама.       Конечно, это всё равно не сработало. Миссис Уизли передала эту блестящую способность своей дочери, так что ее это нисколько не смутило. Она выпроводила всех троих из кухни, прочитав им лекцию о том, что нужно уважать старших, и еще какую-то чепуху, и после этого подростки сидели в гостиной, кипя от злости.       Каждый из них в течение всего оставшегося дня пытался выяснить, что происходит, но их игнорировали или отталкивали. Грюм и Тонкс ушли вскоре после обеда, но другие члены Ордена навещали штаб-квартиру на протяжении всего дня. Никто из них не произнес ни слова.       Он хотел, чтобы Римус был здесь и можно было бы спросить его, но бывший профессор не появлялся со вчерашнего утра. Впрочем, вряд ли он расскажет Гарри что-нибудь хоть отдаленно связанное с Орденом. В отношении этого он был похож на миссис Уизли. Но, по крайней мере, Гарри мог попытаться обвинить в этом мужчину. Это стоило того, чтобы попробовать.       Он знал,что у него было больше шансов со Снейпом. Может, он что-нибудь ему расскажет. Может быть, не все, но профессор не был членом клуба «Гарри нужно опекать», так что если Гарри и мог что-то узнать, не подвергая чью-то жизнь опасности, Снейп вряд ли будет скрывать это от него, как другие взрослые в его жизни.       Только... Гарри пытался дать Снейпу личное пространство. Дело было не только в том, что этот человек нуждался в некоторой эмоциональной дистанции от Гарри. Кроме того, Снейп казался уставшим еще до начала их уроков окклюменции, и с каждым разом он выглядел все более и более усталым. Гарри это тоже утомляло, но он понимал, что бремя постоянного погружения в чужие мысли, переживания чужих эмоций и воспоминаний снова и снова, не говоря уже о необходимости контролировать процесс, должно быть, сказывалось на профессоре.       В то самое утро он раздумывал над тем, чтобы предложить им взять выходной, но слишком боялся, что если они прекратят занятия, то они никогда больше не начнутся. После второго дня занятий он даже ни разу напрямую не просил продолжения уроков. Он просто появлялся в лаборатории каждое утро в одно и то же время. Снейп вел себя так, будто ждал его, и они продолжали изучение окклюменции. Ни один из них не упомянул о начале регулярных занятий, хотя они уже начали это делать.              Весь оставшийся день Гарри ощущал, как мрачные и негодующие мысли заволокли его разум. Весь вечер он решил провести вместе с девочками. Мысль об этом закралась ему в голову, когда Фред и Джордж посетили импровизированное собрание Ордена, а затем сказали им, напустив на себя мрачное выражение лица, что «мы бы сказали вам, если бы могли...» и «но мама снесет нам головы».       Остаток этого дня и завтрак следующего утра прошли мучительно медленно, и Гарри никогда ещё не ждал с таким нетерпением возможности поговорить со Снейпом.

***

      – Вы сегодня рано.       Снейп стоял в дверном проеме, поэтому Гарри переминался с ноги на ногу в коридоре и старался не выглядеть так, словно не спал полночи, планируя, как заставить профессора согласиться ответить на шквал вопросов.       – Да? – он пожал плечами, стараясь выглядеть непринужденно. – Я быстро позавтракал. Видимо, был голоден.       – Ах. Я полагаю, что Ваш повышенный аппетит не имеет ничего общего с желанием выведать у меня все секреты Ордена, – Снейп бросил на него свой самый понимающий взгляд.       Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его. Как Снейп это сделал? Они едва начали ладить, а он уже слишком хорошо узнал Гарри. Он поджал губы.              – Ну... а Вы раскроете их? – не было никакого смысла отрицать сказанное профессором.       Снейп раздраженно вздохнул и шире открыл дверь. Гарри понятия не имел, означало ли это «да», но он точно понимал, что это не было отказом. Он быстро вошел, уселся на табурет и выжидающе посмотрел на Снейпа.       Профессор прислонился спиной к столику напротив Гарри и скрестил руки на груди. Он устремил суровый взгляд в пространство.              – Мистер Поттер, – отрезал он, – я не тот источник информации, к которому Вы можете обратиться всякий раз, когда любопытство возьмет над Вами верх. Если другие члены Ордена отказываются сообщать Вам определенные сведения, у них, без сомнения, имеется для этого очень веская причина.       – Не всегда, – упрямо возразил Гарри. Он приступил доказывать свою правоту с полной решимостью: – И вообще, это не Орден отказывается что-либо говорить. Это миссис Уизли. Она обращается со мной, как с ребенком, потому что хочет, чтобы я им оставался. Грюм хотел мне всё рассказать. И Вы прежде тоже кое-что мне рассказывали, поэтому я понимаю, Вы считаете, что я имею право знать происходящее, если оно касается меня.       – А почему Вы себе вообразили, что недавнее дело Ордена касается именно Вас?       – А разве нет? – Гарри наклонил голову и демонстративно поднял брови. Он подумал, что это само собой разумеется, что большинство событий, происходящих с войной, Волдемортом и Орденом сейчас, - особенно в последние несколько недель, – касаются его.       Снейп сжал губы, что Гарри воспринял как согласие.       Гарри воспользовался своим преимуществом.              – Послушайте, миссис Уизли сейчас чувствует необходимость всех защищать, и я это понимаю, учитывая произошедшее с Роном. Но Дамблдор назначил Вас ответственным за меня, а не её, верно? Я знаю, что Вы не можете рассказать мне секретные планы или что-то ещё, что может скомпрометировать Орден. Я знаю, что не могу получить всю информацию. Но я уже достаточно взрослый и определенно весьма вовлечен в это дело, чтобы мог не оставаться в полном неведении.       – А если Вам не понравится то, что Вы услышите? – спросил Снейп, как будто уже знал ответ. – Если бы кто-то, кого Вы любите, находился в опасности, к примеру? Может быть, Вы воспользуетесь своей типичной гриффиндорской склонностью бросаться сломя голову в опасность? Или, возможно, сдадитесь на милость Темного Лорда?       – А кто-то, кого я люблю, в опасности? – спросил Гарри, внезапно почувствовав сухость во рту.       Снейп проигнорировал этот вопрос и надменно произнес:              – Причина, по которой Вам не рассказали всё необходимое, мистер Поттер, заключается в том, что Вы проявляете неумение контролировать эмоции, когда считаете, что люди, старше и мудрее Вас, по сравнению с Вами, ничего не смыслят.       – Это неправда! – Гарри решительно замотал головой. – Я всегда прихожу к взрослым или профессорам, когда могу, просто иногда их нет рядом!       – Вот как? – спросил Снейп с притворным удивлением. – Так именно поэтому Вы взяли на себя смелость отправиться в Отдел Тайн, предварительно предупредив члена Ордена о своих опасениях?       Гарри свирепо посмотрел на Снейпа, пытаясь решить, разумно ли было утверждать, что в то время он не был уверен в преданности профессора.       – И я полагаю, что Вы сделали всё возможное, чтобы найти взрослого, когда философский камень находился под угрозой похищения.              – Я так и поступил! – настаивал Гарри, снова задаваясь вопросом, разумно ли было заявлять, что он считал Снейпа похитителем. – Макгонагалл ничего не сделала, когда мы поговорили с ней, и, в конце концов, поблизости не было никого, кто помог бы или поверил нам. У нас не оставалось другого выбора, кроме как...       – Вам было одиннадцать! Вы бросились сломя голову навстречу опасности, столкнулись со взрослым темным магом, с самим Темным Лордом! Нет ни одного обстоятельства, которое оправдало бы подобное поведение одиннадцатилеток, находящихся в замке, полном преподавателей! Это не говоря уже о василиске.       – Тогда всё было по-другому! И вообще, в тот раз мы с Роном взяли с собой преподавателя, помните? – горячо возразил Гарри.       – О, да. Златопуст Локонс, – усмехнулся Снейп. – Я знаю, что Вы не настолько глупы, чтобы считать его полезнее палочки-надувалочки. Если подумать, то магловская деревяшка была бы эффективнее этого шута.       Гарри невольно ухмыльнулся. Независимо от того, что у них со Снейпом были разные взгляды на многие вещи, они разделяли одно и то же мнение о профессоре Локансе. Однако Гарри продолжил стоять на своем:              – Ну, на этот раз нет никакой тайной комнаты или василиска, верно? И это не значит, что я просто подорвусь и сделаю, что захочу. Так что я не понимаю, в чем тут дело.       – Дело в том, Поттер, – выплюнул Снейп, – что Вы упрямы и своевольны, и я не сомневаюсь, что Вы найдете способ совершить задуманное, если будете хорошенько спровоцированы.       Гарри ощетинился.              – И вообще, чего Вы так взбесились? Я просто хочу знать, что происходит. Почему Вы ведете себя так, будто я планирую какой-то сумасбродный побег с площади Гриммо?        – Проблема в Вас, – сказал Снейп с жаром, который, как Гарри думал, не был оправданным при подобном разговоре. – Вы никогда не просите о помощи…       – Я просил Вас помочь мне с окклюменцией! – возразил Гарри.       – Вы никогда не просите о помощи, когда находитесь в настоящей опасности, – пояснил Снейп, не теряя ни секунды. – Когда на кону стоит жизнь Ваша или Ваших близких, Вы действуете необдуманно. Сколько раз Вы чуть себя не убили? И Вам никогда не приходило в голову найти взрослого, опытного волшебника, понимающего, настоящего взрослого!       – Да, но с каких это пор взрослые хоть что-то для меня сделали? – закричал Гарри и тут же пожалел об этом. Снейп поморщился и уже открыл рот, чтобы, без сомнения, опровергнуть вышесказанное. Гарри быстро добавил, переходя на более тихий тон: – Я всего лишь имею в виду, что... ну... ну.. это правда, не так ли? Вы действительно думаете, что Вернон и Петуния попытались бы спасти мою шею, если на самом деле они были бы счастливы, если бы я её свернул? Знаете ли Вы, что однажды я попытался рассказать учительнице о том, что происходит в доме Дурслей? Это был лучший день в моей жизни, когда миссис Торнтон поверила мне. Я был уверен, что больше не буду с ними жить, или, по крайней мере, что кто-то будет следить за тем, чтобы Дурсли хорошо ко мне относились. А потом Петуния убедила её, что я лжец, и что я делаю это ради внимания. Меня наказали только за то, что я сказал правду, и после этого все учителя обращались со мной как с малолетним преступником. Так что, знаете ли, это просто смешно, что вы укоряете меня за то, что я не просил помощи у взрослых, когда сам рос с осознанием того, что они никогда мне не помогут!       Ему показалось, что Снейп смутился от такого признания, поскольку мужчина стоически смотрел на стену, а не на Гарри. Но он не жалел, что сказал это. Он все еще злился, когда вспоминал тот день во втором классе. Исходя из этого воспоминания, Гарри мог совершенно справедливо утверждать, что большинство взрослых ему не верят. Так почему он сам должен так с ними поступать?       – И если честно, – добавил он для пущей убедительности, – не было ни одного случая, который мог бы изменить моё мнение с тех пор, как я приехал в Хогвартс!       Снейп избавился от дискомфорта и устремил свой взгляд на Гарри.              – О, я полагаю, что я всё это время валял дурака, а не рисковал собственной шеей, каждый год спасая Вашу несчастную душу!       – Ну, я этого не знал, так? – Гарри всплеснул руками. – Я не знал, в чем заключалась Ваша тактика, мне просто казалось, что Вы пускали Дамблдору пыль в глаза! Я был на девяносто девять процентов уверен, что Вы работаете на Сами-Знаете-Кого! Я думаю, Вам нравилось видеть, что я считаю Вас предателем, и не отрицайте этого! Вам нравилось осознавать, что я боялся Вас.       Блеск в глазах Снейпа являлся изрядным ответом.       – И я вовсе не собирался забиться в угол, но я, тем не менее, боялся Вас! – укоризненно сказал Гарри. – И Вы на самом деле считаете, что я попросил бы Вас о помощи, если бы Вы не были единственным, кто был рядом?! Вы серьёзно используете себя в качестве примера того, что я должен был научиться доверять взрослым? Это просто смешно!              Ноздри Снейпа раздулись, и Гарри решил, что профессор, вероятно, не сможет отрицать этого, потому что переменил курс разговора.              – Директор неоднократно помогал Вам.       – Да, а ещё он избегал меня, когда я больше всего в нём нуждался, игнорировал, когда ему это было выгодно, обращался со мной, как с маленьким ребенком, вместо того чтобы просто рассказать правду о моей жизни, о вещах, которые я имел право знать! Не говоря уже о том, что именно он в первую очередь заставил меня жить с Дурслями! – Гарри почувствовал прилив стыда за то, что снова заговорил об этом. Он простил Дамблдора за это, или, по крайней мере, попытался, ведь понимал, что директор не знал, насколько всё было плохо. Но... всё же это правда. То, что это было забыто, ещё не означало, что это больше не приносит боль.       – Блэк…       – Помогал мне, – признался Гарри, перебивая Снейпа. – Но ведь он ничего не мог сделать, вынужденный остаться в этом доме, словно преступник? И Азкабан насолил ему, знаете ли. Он хотел вернуть свою жизнь, пока всё не случилось. Я думаю, он хотел вернуть моего отца, но вместо этого получил меня, и он даже был расстроен, что я не был похож на Джеймса... – он прочистил горло, сопротивляясь эмоции, которая сдавливала его горло при мысли о Сириусе. – Иронично, правда? – сказал он с грустной улыбкой, отчасти чтобы отвлечь себя. – Вы злились на меня за то, что я похож на отца, а Сириус злился на меня за то, что я не походил на него. Я должен был запереть вас обоих в комнате и дать вам разобраться в том, кто прав, – Гарри нахмурился. – Без палочки, естественно. Иначе всё пошло бы наперекосяк.       – Всё пошло бы наперекосяк, несмотря ни на что, – сухо сказал Снейп. Он отвел взгляд, и Гарри не мог понять, о чем думал этот человек. Но было похоже на то, что запала у него поубавилось. Наконец Снейп вздохнул и удивил Гарри, сказав:              – В некотором роде так и есть, знаете ли. Просто не в том ключе, о котором я всегда думал.       Гарри озадаченно нахмурился.              – Повторите?       – Похожи на отца, – уточнил Снейп, не глядя на него, и поэтому Гарри затаил дыхание. Не так уж часто ему доводилось услышать, как люди говорят о его родителях. К тому же Снейп не выглядел так, будто собирался обвинять Джеймса во всех смертных грехах, как это обычно бывало. Он выглядел так, будто... возможно, собирался рассказать Гарри что-то о его отце. Нечто реальное. Но, к его разочарованию, Снейп покачал головой, и его задумчивый взгляд снова превратился в усмешку. – И я полагаю, что Вы проявляете такую же степень неблагодарности по отношению к Люпину, после всего, что он для вас сделал.       – Римус... – Гарри запнулся, действительно желая, чтобы Снейп сказал всё, что рассчитывал рассказать об отце Гарри. Но от старых привычек трудно избавиться, предположил он. Снейп всю свою жизнь только и делал, что отрицательно отзывался о Джеймсе Поттере. Вряд ли он сменит песню только потому, что этого хочет Гарри. – Римус, гм, пытается, я думаю. Но его душа не лежит к этому. Я имею в виду, что вроде да... но это не так, – он пожал плечами, отказываясь обличать объяснение в форму, которая имела бы смысл. – Он помог мне, когда я просил его об этом. А потом он исчез из моей жизни. Теперь он вернулся, и я знаю, что ему на меня не плевать. Я люблю его, но это не значит, что я собираюсь приходить к нему по каждой мелочи. У него есть дела поважнее…       – По каждой мелочи? – прошипел Снейп. – Мы не говорим о том, к кому Вы обращаетесь, когда пораните коленку. Впрочем, Вы и этого не делаете, – мрачно добавил он. – Мы говорим о том, как Вы поступаете в ситуации жизни и смерти!       – Ну, я не иду к Римусу, ясно?       – Вы ни к кому не идете. В этом весь смысл!       – Какая вообще разница? – Гарри вскочил на ноги, чтобы взглянуть Снейпу в лицо, хотя для этого ему пришлось поднять глаза. – Что Вы не договариваете? Что такого ужасного в информации, которую Орден скрывает от меня, что Вы вдруг начинаете твердить мне о жизни и смерти, доверии к взрослым и обращении к ним за помощью? Что. Здесь. Происходит?       Снейп проигнорировал его вопрос, спрашивая:              – Чего стоит Ваше слово, мистер Поттер?       – Чт… А?       – Чего стоит Ваше слово? – повторил он.       – Я не понимаю.       – Какое значение Вы придаете своему слову? Это простой вопрос. Если я попрошу Вас дать мне обещание, какова вероятность, что Вы его сдержите?       Этот случайный вопрос застал Гарри врасплох. Он встревожился. Что такого происходит в мире, что Снейп нуждается в том, чтобы Гарри дал обещание?       – Я требую ответа, – настаивал Снейп.       – Я... – Гарри задумался. Сдержит ли он свое слово? Честность была важна для него, но что, если он пообещает что-то, о чем пожалеет или не сможет выполнить? – Зачем Вы хотите это узнать? – спросил он, и все мышцы его тела напряглись.       – Сдержите ли Вы обещание? Да или нет.       – Я не знаю, – честно ответил Гарри. Он этого не знал. Ему хотелось сказать, что он сдержит обещание, но он знал, что если что-то случится, и он посчитает, что ему нужно нарушить обещание по действительно веской причине, он, вероятно, так и поступит.       Снейп сделал глубокий, медленный вдох, и провел рукой по волосам.              – Я так и думал.       Чувствовать, что он подвел Снейпа, было очень странно. Раньше его это никогда не волновало, и он не думал, что это вызовет боль в груди. Он потер местечко над сердцем.       – Вы не собираетесь рассказать мне, что происходит, да? – прискорбно спросил он, смирившись с тем, что его держат в неведении.       Некоторое время Снейп молча смотрел на него, и Гарри затаил дыхание. Наконец тот произнес:              – Я знаю вас, Поттер. Мне нужны гарантии того, что если я расскажу вам о том, что беспокоит Орден, вы не броситесь сломя голову навстречу опасности, как это всегда бывает.       Гарри почувствовал легкую тошноту при мысли о том, что эта проблема может быть настолько серьёзной, что Снейп будет волноваться, как бы он не потерял из-за неё рассудок.              – Я могу пообещать, – предложил он. – Я могу пообещать, что не поступлю опрометчиво или, по крайней мере, заручусь помощью до того, как сделаю это. Я просто... не хочу лгать. Что, если произойдет что-нибудь неожиданное или рядом не будет никого, кто смог бы мне помочь, и у меня не останется выбора? Собираетесь ли Вы сдержать это обещание?       Снейп посмотрел ему в глаза и медленно кивнул.              – Я приму это во внимание, Поттер, до тех пор, пока Вы понимаете, что если совершите любое глупое или опрометчивое действие, и это не будет являться крайним случаем, – по моим стандартам, а не по Вашим, – и при условии, что Вы переживете его последствия, я без колебаний буду назначать Вам отработку каждый вечер до конца Вашей учебы в Хогвартсе. Особенно во время матчей по квиддичу.       Гарри раскрыл глаза от изумления. Услышь он подобное из уст любого другого профессора, он бы подумал, что они утрируют или почти шутят. Но судя по каменному лицу Снейпа, тот был смертельно серьёзен, по крайней мере, в части про квиддич. Гарри резко кивнул, осознавая, что профессор нашел действительно хорошую угрозу, чтобы держать его в узде.       – Сядьте, – приказал Снейп, и Гарри немедленно сел. Он нервно теребил подол своей рубашки, когда Снейп принес табурет и сел напротив него. – Один из членов Ордена пропал, – начал профессор, внимательно наблюдая за ним. – Это привлекло наше внимание, когда вчера он пропустил важный обмен информацией. Его дом, по-видимому, был перерыт вверх дном, но от него не осталось никаких следов.       – Кто? – прошептал Гарри, понимая, что Снейп не стал бы беспокоиться о его реакции из-за кого бы то ни было.       Он угадал ответ за долю секунды до того, как Снейп сказал:              – Люпин.       Гарри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица, а боль в груди усилилась. Он судорожно вздохнул. Римус. Конечно, это был Римус. Потому что кто в его жизни действительно остался бы один?       – Это был Вол… Сами-знаете-кто? – он ненавидел тот факт, что его голос дрожит.       – Это наиболее вероятный вывод, – тихо подтвердил Снейп. – Но мы не знаем наверняка.       Гарри покачал головой.              – Нет. Нет, нет, нет, – машинально возразил он. – Он член Ордена, он действительно хороший дуэлянт, он оборотень! Его не могли так легко схватить. Он, вероятно, сопротивлялся и просто прячется, а может быть, ранен, – он поднял на Снейпа полный безумия взгляд. – Что если его где-нибудь ранили? Мы должны…       Снейп остановил его резким взмахом руки.              – Помните о данном Вами обещании, Поттер, – резко сказал он. – Нам ничего не нужно делать.       Гарри глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Но это не помогло.              – Это из-за меня, да?       – Возможно, – Снейп не стал притворяться, что не понял смысла сказанного. – Темный Лорд, возможно, узнал о связи Люпина с вами при помощи своих многочисленный каналов связи и решил пленить его ради получения информации. Или же он мог просто охотиться за членом Ордена. А может быть, по какой-то причине, он просто хотел заполучить оборотня. Мы также ещё не уверены, что именно Темный Лорд удерживает его. Лучше не торопиться с выводами.       Как он мог не делать поспешных выводов? Они были в разгаре войны, и Волдеморт неутомимо пытался найти его, и маловероятно, что люди, с которыми он был близок, становились мишенями из-за совпадения. Изучая выражение лица Снейпа, он понимал, что, несмотря на слова предостережения, профессор считал, что это дело рук Волдеморта.       – Это нечестно! – он вскочил со своего стула. Ему хотелось ударить что-нибудь, но вокруг не было ничего. Гарри принялся мерить комнату быстрыми, яростными шагами, так как не хотел, чтобы Снейп исполнил свою угрозу и ввел пожизненный запрет на квиддич. – Сначала Миссис Фигг, затем Рон, теперь Римус! Почему бы ему просто не оставить их всех в покое?       – Он хочет заполучить Вас, и он пойдет на всё, чтобы добиться того, чего хочет, – ответил Снейп, не предоставив никакую помощь.       Гарри перестал расхаживать по комнате.              – Может быть, если мы прислушаемся к предостережениям моего видения, обдумаем план…       Яростного пламени гнева в глазах Снейпа оказалось достаточно, чтобы Гарри прервал себя на полуслове. Профессор встал и схватил его за плечи, поэтому Гарри ничего не оставалось, кроме как смотреть на него широко раскрытыми глазами.              – Вы меня вообще слушали? Никаких опрометчивых планов! Никаких действий, которые послужат только основанием для Вашей гибели.       – Он может убить Римуса прямо сейчас!       – Если это так, то Ваша смерть ему не поможет!       Гарри уже окостенел, когда почувствовал, как из уголков глаз потекли слезы. Он вырвался из хватки Снейпа и поспешно вытер их.              – Может быть... может быть, я попытаюсь проникнуть в разум Сами-Знаете-Кого? Выясню, держит ли он Римуса, где тот находится?       – А Вы когда-нибудь прежде проделывали подобное? – спросил Снейп обманчиво благоразумным тоном. Гарри знал эту интонацию. Она так и говорила: «Поттер будет потакать своим капризам пока не увидит, какой он глупец».              – Нет, – признался Гарри. – И нет, я не знаю, как это сделать. Но вы же легилимент, а у меня есть связь с его сознанием. Вместе мы могли бы придумать решение, может хотя бы попробуем? – он с надеждой посмотрел на профессора.       – Вы даже не представляете, насколько это опасно, – сказал Снейп, презрительно скривив губы. – Легилименция – нелегкий навык, который не предполагает легкомысленного отношения. Даже если бы ваша связь с Темным Лордом была естественна, – а это определенно не так, – Вы не смогли бы освоить подобный навык за столь короткое время. Не без возможности нанести потенциальный ущерб собственному сознанию. Даже если Вы каким-то чудом добьетесь успеха, Вы не сможете проникнуть в разум Темного Лорда без его осознания Вашего присутствия.       – Я уже делал это раньше, много раз, – возразил он.       – Непреднамеренно! – прошипел Снейп. – Случайно проскальзывать в подсознание, когда его защита ослаблена эмоциональным состоянием, видеть обрывки того, что находится на переднем плане сознания Темного Лорда в конкретный момент, это совершенно не то, что Вы предлагаете! Вам нужно будет не только научиться управлять этой связью – что само по себе является пугающим подвигом – но затем проникнуть в его разум, пока он неуязвим, и целенаправленно искать в его ментальных укреплениях информацию или соответствующие воспоминания. Для того, чтобы направить Ваш разум на такое расстояние и держать связь открытой, потребуется уровень мастерства, которым даже я не уверен, что обладаю, пока он, невероятно опытный окклюмент и легилимент, будет одновременно выталкивать Вас и пытаться причинить несказанный вред Вашему разуму. К тому времени, как всё закончится, Вы можете превратиться в овощ!       В течении нескольких секунд Гарри глядел на него, раскрыв рот от удивления, прежде чем неуклюже произнес:              – О, – учитывая это, план уже не казался таким замечательным.       – Да. О, – усмехнулся Снейп. – Ментальная связь, которую Вы делите с Темным Лордом, может послужить более полезным предназначением в будущем. Но до тех пор, пока Вы не научитесь контролировать и укреплять свой разум в течении многих лет обучения и практики, Вам запрещено делать что-либо настолько глупое!       – Хорошо.       – Хорошо, – повторил Снейп, прищурившись, как будто искал в этом слове скрытый смысл. – Просто... хорошо?       Гарри вздохнул и провел дрожащей рукой по волосам.              – Вы - ментальный специалист. Когда Вы говорите, что я ещё не могу этого сделать, я верю.       Снейп подозрительно посмотрел на Гарри, явно удивленный быстрым согласием, не вполне доверяя ему.       Гарри издал короткий смешок, несмотря на нервное перенапряжение.              – Я не планирую никакого тайного восстания, профессор. Я не буду пытаться сделать что-либо с моей ментальной связью с Волдемортом... – он съежился, когда Снейп едва заметно вздрогнул, и быстро сказал: – Извините. Просто вырвалось. Я не пытался... – Снейп нетерпеливо отмахнулся от его извинений, но Гарри почувствовал себя неловко. Теперь, когда он знал об этом, он мог видеть намек на боль в четких линиях на лице профессора. Он глубоко вздохнул и продолжил уже более осторожно: – Я верю Вам, это всё, что я хотел сказать. Если Вы говорите, что я не могу этого сделать, я верю, ведь Вы знаете, о чем говорите.       Когда Снейп смотрел на него, словно ожидая услышать правду, Гарри ухмыльнулся и сказал:              – Времена меняются, профессор. Мы больше не смертельные враги, и порой я действительно могу слушать Вас. Привыкайте к этому.       – В самом деле, – сказал Снейп и прочистил горло. – Тогда вот что. От каких ещё планов я должен Вас отговорить? Я бы предпочел использовать это преимущество до тех пор, пока оно действует.       Гарри плюхнулся на табурет, чувствуя себя побежденным.              – Вы хоть представляете, как это неприятно, когда тебе говорят просто ждать и ничего не делать?       – Да. Я знаю, – как ни в чем не бывало ответил Снейп, и это дало Гарри пищу для размышлений. Конечно, Снейп был шпионом, который больше не мог продолжать свою деятельность, и знал, какое разочарование вызывает необходимость против своей воли сидеть в стороне. Он, вероятно, чувствовал это даже острее, чем Гарри, который играл такую важную роль до того, как его, так сказать, выгнали. Он не понимал, почему это сочувственное представление о Снейпе успокаивало его. Может, только потому, что его не так сильно раздражало то, что им командовал взрослый, который действительно мог понять его разочарование.       Однако он задавался вопросом, может ли Снейп понять его полностью? Был ли у этого угрюмого, циничного профессора в жизни хоть кто-то, кого он любил или хотя бы заботился? Конечно, этот человек понимал желание помочь и неспособность сделать это. Но понимал ли он масштаб трагедии, когда на кону стоит жизнь друга или любимого человека? Как мурашки пробегают по коже от осознания того, что кто-то может умереть, как сильно бьется сердце и как всё тело содрогается от желания что-то сделать?       Но вряд ли он когда-нибудь спросит об этом. Это вопросы личного характера, и Гарри не считал, что их переход на уровень отношений «больше не смертельные враги» предполагал возможность того, что он может задать эти вопросы и выйти сухим из воды.       – Просто скажите мне, могу ли я что-нибудь сделать, – наконец сказал Гарри.       – Вы можете подготовиться, так как Темный Лорд продолжит свои поиски. Вы можете быть настороже, если он доберется ближе.       – Для Римуса. Вы же знаете, что я спрашивал, есть ли что-то, что я могу сделать для Римуса?       – Вы можете быть уверены, что он опытный и умный человек, который может сам о себе позаботиться. Если у него будет возможность избежать нынешней ситуации, он так и поступит.       Гарри покосился на профессора.              – Вы действительно считаете его опытным и умным? Да, я знаю, что это так, но я думал, что вы ненавидите его.              – Я выражаю к нему безмерную неприязнь, – Снейп сморщил нос, словно пытаясь избавиться от дурного запаха. – Это не означает, что я не вижу в нём качества, которые могли бы сослужить ему в подобной ситуации.       Гарри рассеянно кивнул, снова уставившись на свои руки. Он хотел, чтобы они перестали дрожать.              – Будьте честны. Какие у него шансы? – он почувствовал, что слезы снова подступают к глазам, и сдержал их лишь усилием воли.       Снейп поколебался, прежде чем сказал:              – Зависит от обстоятельств. Если за всем этим стоит Темный Лорд и если ему нужна информация, то Люпин, несомненно, всё ещё жив.       – Вы были уверены, что он убьет миссис Фигг в первый же день, – прошептал Гарри, боясь, что если он заговорит громче, то его голос сорвется.       Снейп покачал головой.              – Если Темный Лорд взялся за такие хлопоты и пленил Люпина из-за его связи с Вами, он заранее выяснил не только то, что у Вас с ним более близкие отношения по сравнению с ней, но и то, что он теснее связан с Орденом и, следовательно, располагает более ценной информацией. Он также будет считать, что Люпина труднее сломать из-за способностей, присущих ему, как оборотню. Темный Лорд будет держать его в живых достаточно долго, чтобы убедиться либо в том, что он отказался от всего, что знает, либо в том, что его разум слишком силен, чтобы сделать это.       – Он применит к нему легилименцию? – с тревогой спросил Гарри, когда мысль об этом пришла ему в голову.       – Возможно, но маловероятно. Он использует легилименцию лишь изредка и несколько непредсказуемо. Он придерживается смехотворно необоснованных стандартов, отказываясь осквернять себя применением легилименции к маглу или сквибу, и тем не менее делает это, когда это для него выгодно. Вполне вероятно, что он будет смотреть на разум оборотня с таким же презрением. Однако, поскольку человек не может поделиться расположением места, защищенным клятвой Хранителя тайны, даже с помощью ментальных искусств, Темный Лорд не сможет найти Вас при помощи этого метода.       – А что, если он узнает, что Римус не может сказать ему, где я? Он станет для него бесполезен? – Гарри с трудом подавил приступ паники.       Снейп снова покачал головой.              – Темный Лорд вовсе не глупец. Он наверняка уже знает, что действует что-то подобное заклятию Фиделиус. Есть много других вещей, которые он может почерпнуть у Люпина и которые, по его мнению, помогут ему.              – Значит, он собирается его пытать, чтобы найти меня? – ужас охватил его только сейчас. Он и раньше испытывал страх и беспокойство, но теперь... он был в ужасе. На мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит.       – Хватит, – приказал Снейп таким суровым тоном, что Гарри был вынужден подчиниться. – Вы ничего не сможете сделать для него, если будете винить себя. Теперь, когда Вы знаете, что происходит, я надеюсь, что Вы останетесь здесь, в безопасности, и поверите, что Орден делает всё возможное, чтобы найти его.       Гарри машинально кивнул. Он чувствовал, что проигрывает битву со своими слезами. В любую секунду плотина, не позволяющая слезам просочиться, могла снова прорваться.              – Почему Вы решили рассказать мне об этом? – спросил он.       – Потому что Вы неисправимы, – фыркнул Снейп и снова скрестил руки на груди. – Вы продолжаете копаться в информации до тех пор, пока не найдете ответы. Будет лучше, если Вы услышите ответы от кого-то, кто предоставит полные, точные сведения и предостережет Вас от необдуманных поступков, из-за которых в конечном счете Вы попадете в беду, – он сделал паузу. – Кроме того, хотя Вы ещё считаетесь ребенком, это не продлится долго. Вы должны как можно скорее научиться правильно реагировать на такие ситуации.       Целую минуту они сидели молча, Гарри пытался обуздать свои эмоции, а Снейп позволял ему этим заниматься.       – Спасибо, – наконец сказал Гарри. – Тяжело это знать, но я рад, что вы мне всё рассказали.       Снейп резко кивнул и отнес свой стул обратно к столику. Он, очевидно, счел благодарность Гарри завершением их разговора, потому что сказал:              – Думаю, сегодня не будет окклюменции.       – Нет, – согласился Гарри. Это было бы катастрофой, учитывая то состояние, в котором сейчас находился его разум.       – Я сообщу миссис Уизли о нашем разговоре. Вы можете быть уверены, что я стану объектом ее гнева, – сухо сказал он. Судя по его голосу, он нисколько не возражал против гнева миссис Уизли.       Гарри улыбнулся, молча позволяя небольшим капелькам слез пробежать по его лицу. Конечно, Снейп был одним из немногих мужчин в мире, кого не пугал властный взгляд миссис Уизли.       Снейп занялся рабочим местом, без сомнения собираясь приготовить какое-то зелье, и Гарри был благодарен, что ему позволяли уйти. Но на самом деле он этого не хотел, пока еще нет. Если он покинет эту комнату, то столкнется лицом к лицу со многими людьми. Большинство из них знали о Римусе и ничего ему не говорили, а двое наоборот хотят узнать это от него. Неужели он не может еще немного попрятаться?       Гарри украдкой взглянул на Снейпа. Профессор не обращал на него никакого внимания, что его вполне устраивало, поскольку ему всё время приходилось вытирать эти противные дорожки слез.       – Могу я остаться? – спросил он из прихоти. – Может быть... может быть, я могу помочь Вам нарезать некоторые ингредиенты или что-то ещё?       В течении нескольких секунд Снейп изучал его с бесстрастным выражением лица, прежде чем жестом указал на привычный для Гарри стол.              – Для начала мне нужно двенадцать нарезанных гусениц и три веточки лаванды.       Гарри еще раз провел рукой по щекам и с благодарностью схватил ингредиенты и ножи, приступая к работе. Если он собирается сдержать обещание не совершать попытки спасения, которые заранее обречены на провал, ему нужно чем-то занять свои мысли. Измельчение ингредиентов для зелий без всяких погрешностей, чтобы угодить суровым стандартам Снейпа, не худший вариант.       Они практически не нарушали мрачную тишину, установившуюся до полудня. Только изредка был слышен стук ножа о поверхность стола, какое-то позвякивание и помешивание содержимого котлов. Гарри поймал себя на том, что хотел бы не думать ни о чем, потому что, несмотря на его обещание Снейпу, он просеивал идею за идеей, как он мог бы помочь Ордену найти Римуса. Размышления на тему того, как обойти данное Снейпу обещание, отодвинули на задний план догадки о том, что во всём виноват он       Миссис Фигг. Рон. Римус. Кто следующим пожертвует собой в стремлении Волдеморта найти Гарри?       Никто, – решил он.       Он решил, что сдержит своё обещание. Но как только они вернут Римуса (а они это сделают), он заставит Снейпа выслушать о предупреждении Другого Гарри. И может быть, к тому времени Дамблдор вернётся, и они придумают план. Но если профессора не помогут ему, тогда он сам что-нибудь придумает. Он ещё не знал, что именно, но он что-нибудь придумает. Он всегда это делал.       А может быть, он будет приятно удивлен, и взрослые придут к нему на помощь. Он сомневался в этом, но случались и более странные вещи. В конце концов, после всего произошедшего этим летом он уже начал привыкать к ошибочности своих суждений.