О враг мой

      Гарри не был уверен в том, что ожидает от этого места, но он явно не представлял себе эту… лачугу. Место, носившее даже такое скромное имя, как пристанище Нидера, должно, по крайней мере, быть величественным, чтобы заслужить подобное название, правда же?       Судя по всему, нет.       Но, если подумать, Нора не представляла собой нечто грандиозное, однако носила имя. Так что на самом деле Гарри не должен быть так удивлен.       При помощи летучего пороха они покинули площадь Гриммо и попали в незамысловатую заброшенную хижину, а затем взяли портключ до пляжа – Гарри пожалел, что его об этом не предупредили, потому что теперь ботинки были полны песка. На улице было темно, и только лунный свет и зажженные палочки взрослых не давали им сбиться с пути, и поэтому передвижение по песку было ещё более трудным. Но Гарри всё равно мог разглядеть очертания дома, который не произвел на него никакого впечатления.       Миссис Уизли руководила процессией, направлявшейся к маленькому обветшалому домику, следуя из места прибытия портключа. Рон парил рядом с ней на небольшом матрасе, а Джинни следовала за ним на случай, если его понадобится уберечь от падения. Гарри и Гермиона плелись следом, подхватив под руки ослабшего Римуса. Гарри оказался прав в своём предположении, что Грюм будет сопровождать их к убежищу. Бдительный волшебник прикрывал их сзади, держа палочку наготове на случай малейшего признака опасности.       Несмотря на невозможность разглядеть каждую мелочь, луна достаточно освещала улицу, чтобы можно было рассмотреть маленький домик, примостившийся на утесе. С одного бока открывался вид на пляж, а с другого на скалистый луг. Гарри показалось, что в дневное время представший пейзаж будет красив... хотя неказистая мешанина из камня и кирпича посередине может быть неприглядна. В отличии от внушительной и ассиметричной Норы, дом был невысок и приземист, и Гарри не понимал, каким образом они все семеро поместятся там. Девятеро, если поразмыслить и принять во внимание, что таинственный мистер Нидер уже находился там, и в скором времени к ним присоединится Снейп.       – Как рука? – тихо спросил Гарри Римуса, когда они обогнули весьма большой камень. Рука выглядела хорошо, но на протяжении всего пути сюда мужчина испытывал боль, и из-за этого было труднее поддерживать его. К сожалению, он всё ещё нетвердо стоял на ногах, и поэтому помощь была необходима.       Римус слегка улыбнулся ему.              – Гораздо лучше прежнего. Не беспокойся обо мне, Гарри. Профессор Снейп говорит, что этот Нидер – хороший целитель. Возможно, он сможет взглянуть на нее.       – И на Рона тоже? – он озвучил надежду, вертевшуюся у него в голове с тех пор, как Снейп выдвинул эту идею.       – Мы позаботимся о его состоянии, – сдержанно произнес мужчина. Он хотел ободрить Гарри, но в этот момент споткнулся о камень и вывернул руку.       – Простите! – закричала Гермиона по другую сторону от него. – Я не успела его увидеть!       Римус только промычал, и они продолжили свой путь.       Когда они ступили на извилистую каменную дорожку, ведущую к небольшому домику, Гарри сумел разглядеть мужчину, который вышел из парадных дверей и теперь стоял на освещенном крыльце. Он был невысокого роста, худого телосложения, старше Снейпа, но в то же время до Дамблдора ему было далеко. Гарри полагал, что ему за пятьдесят или шестьдесят. Когда они подошли ближе, Гарри разглядел его волосы, в основном покрытые сединой, но тут и там оставлявшие вкрапления каштанового цвета, на смену которому со временем пришла проседь. Для человека, живущего в захудалой лачуге, он был на удивление изысканно одет. Даже отсюда Гарри мог видеть, как поблескивали пуговицы на его накрахмаленной рубашке и глянец начищенных ботинок.       Мужчина спокойно ожидал добиравшихся до него путешественников, внимательно изучая каждого по очереди, и, по крайней мере, часть головоломки, повествующей о соратнике Нидере, встала на место. Его ястребиный взгляд ясно давал понять, что он наблюдателен и умен. Это имело смысл, поскольку Снейп не доверял бы никому, кого бы счел глупым.       – Ефраим Нидер? – спросила миссис Уизли, выходя на крыльцо.       – Да, это я, – вежливо произнес Нидер слегка охрипшим голосом и замолчал.       – Меня зовут Молли Уизли, – сказала она, поднимаясь по ступенькам крыльца и протягивая ему руку. – Мы приехали из штаба. Возможно, наше нахождение там подвергнуто риску. Северус Снейп предположил, что некоторое время мы будем здесь в безопасности.       Глаза Нидера блеснули при упоминании Снейпа, но в остальном он, к разочарованию Гарри, не выказал никакого познания этого человека. Теперь, когда у него был крошечный кусочек пазла, он хотел собрать его воедино.              – Уизли, да? Я слышал о Вас и Ваших родственниках, – сказал он. – Добрые люди.       Миссис Уизли улыбнулась, слегка порозовев от комплимента в адрес своей семьи.              – Северус просил меня передать это Вам, – она протянула Нидеру маленький белый конверт, который он принял, и затем представила остальных взрослых. Гарри едва обратил на это внимание, сейчас он отчаянно хотел прочитать письмо Снейпа. – Это Римус Люпин и Аластор Грюм, – она указала на мужчин, стоящих в конце небольшой группки.       – Грюм, – кивнул Нидер, будто они уже встречались раньше, потом переключил свое внимание на Римуса. – Люпин. О Вас я тоже слышал. Вы весьма сообразительны.       – Полагаю, это не то, что Северус говорил, – сказал Римус со слабой усмешкой.       – Не совсем так, – ответил Нидер, и легкая улыбка тронула уголки его губ. – Но куда делись мои манеры? – спросил мужчина и махнул рукой, предлагая идти вперед. – Входите, входите. Положите беднягу в первую комнату, мы ведь должны заняться им в первую очередь, – взмахом руки он показал миссис Уизли и Джинни с Роном, куда стоит направиться, а затем взял на себя обязанность помочь Римусу войти в дом.       Как только Гарри ступил на крыльцо, он снял ботинок, чтобы достать весь песок. Каким бы запущенным ни был дом, было бы невежливо принести в него всю эту грязь. Подобного можно было ожидать от Дадли, но Гарри привык отождествлять это с разгневанной тетей Петунией. Но как только он перевернул ботинок подошвой вверх, оказалось, что никакого песка нет и в помине. Он исчез. Гарри обменялся взглядом с Гермионой, которая обрадовалась бы любому магическому заклинанию, пришедшему в действие. По блеску в её глазах он понял, что при первой же возможности она спросит у Нидера, как применить это волшебство. Услышав нетерпеливое пыхтение Грюма, Гарри также понял, что они были единственными, кто не предвкушал каких-то чар испарения песка. Он поспешно надел ботинок, и они последовали за остальными.       Только войдя в дом, Гарри обнаружил, что его лицо застлала копна каштановых волос.              – Уф!       – О. Извини, – рассеянно сказала Гермиона. Она медленно шагнула вперед, разинув рот от изумления и оглядываясь по сторонам.       Как только Гермиона отошла, Гарри смог понять, почему она остановилась, потому что сам замер от удивления. Внутренний вид дома не имел ничего общего с наружным. Первое слово, пришедшее на ум при взгляде на это убранство, было «великолепие». Всего один шаг, и они уже стояли не на крыльце, сделанном из хлипкой древесины, а на напольном покрытии из изящного белого мрамора. Позади входной двери располагалась огромная комната с бесчисленным количеством диванов и кресел, кажущихся довольно удобными, весьма внушительным камином и окнами от пола до потолка, которые, как он представлял, открывали изумительный вид на океан на протяжении всех тех часов, когда солнце властвовало над луной. Подле комнаты находилась арка, ведущая в помещение, напоминавшее кухню. Гарри даже удивился, не увидев парадную лестницу, вместо нее он заметил многочисленные двери, уводящие прочь от прохода и гостиной. Теперь он мог убедиться собственными глазами, что его страхи по поводу крошечной лачуги были безосновательны. Благодаря заклинаниям расширения пространства, используемых здесь, они все имели собственную комнату и запасные покои.       Тряхнув головой, чтобы прийти в себя от увиденного, Гарри последовал за Гермионой к первой двери от входа, ведущей в своеобразный лазарет. Вдоль стен стояли шкафы с медикаментами и множеством разноцветных зелий. У стены стояли три кровати. Миссис Уизли поместила Рона на одну из них, суетясь вокруг него, укрывая его неподвижное тело одеялом, в то время как Нидер помогал Римусу сесть на другую.       Стоявший позади Гарри Грюм проверил замок входной двери, а затем пошел на кухню, чтобы убедиться в надежности остальной части дома.       – Кто-нибудь ещё ранен? – спросил Нидер, ещё раз оглядывая их. Как только мужчина заметил шрам Гарри, он распахнул глаза и у него перехватило дыхание. Он удивленно посмотрел на Гарри, но ничего не сказал. Это выдало его с потрохами, и Гарри постарался не ерзать, находясь под пристальным вниманием. Хоть эта песня стара, как мир, ему всегда приходилось привыкать к славе после лета, проведенного в окружении либо маглов, которые не знали, что он знаменит, либо друзей, которые принимали его славу как само собой разумеющееся.       – Со мной и другими детьми всё в порядке, – сказала миссис Уизли, еще раз окинув Рона печальным взглядом. Она подняла голову. – Римуса лечили, но будет лучше, если его осмотрит настоящий целитель. Мой сын... он... – она шмыгнула носом и отвернулась. – Он нуждается не столько в лечении, сколько... в уходе. Может быть, другие дети пойдут на кухню перекусить, пока я буду объяснять?       – Угощайтесь всем, что найдете, – кивнул Нидер, не сводя глаз с Гарри, и тот быстро выскользнул из комнаты, чтобы избежать пристального взгляда мужчины.       Кухня могла посоревноваться с домом по своему великолепию. Она была безукоризненно чистой, и Гарри задумался над тем, пользовался ли ею Нидер когда-нибудь. После того, как они обшарили холодильник и буфет на предмет возможного перекуса, было облегчением наконец сесть, даже если они расположились за самым большим обеденным столом, который Гарри когда-либо видел.       – Интересно, как много у него бывает гостей? – прошептала Гермиона с другого конца стола. На самом деле не было необходимости шептать, но Гарри понял, почему она так поступила. Огромная комната, в которой они находились, величественная мебель из темного дерева и мраморные полы внушали им некоторое благоговение.       – А я хочу узнать, сколько у него домашних эльфов, – так же тихо сказала Джинни, и Гермиона повернулась к ней.       – Почему ты думаешь, что у него есть домовые эльфы?       Джинни уставилась на нее, потом замахала руками, как бы говоря, что это очевидно.       – Он волшебник, – фыркнула Гермиона. – Ему не нужны домовые эльфы, чтобы содержать дом, каким бы красивым он ни был.       Джинни что-то прогудела, и Гарри показалось это бессловесным: «как ска-а-аже-ешь». После этого она положила на маленькую тарелку фрукты с крекерами и побрела обратно в лазарет. Гермиона жевала крекер, с подозрением оглядывая кухню, будто это помогло бы понять, прячутся ли поблизости домашние эльфы.       – Гермиона, – привлек он её внимание. Гарри размышлял над кое-чем, и теперь, когда они остались одни... – Я подумал... знаешь, ты действительно хороший учитель.       – О. Спасибо, Гарри, – она просияла, хотя выглядела немного смущенной неожиданным комплиментом.       – В последнее время я много думал... о ТРИТОНах, – как только он упомянул об этом, её смущение испарилось, и она навострила уши. Он усмехнулся её явной готовности говорить об итоговых экзаменах. – Ты не знаешь, студент может сдать экзамен уровня ТРИТОН за предмет, занятия по которому он, на самом деле, не посещал?       Гермиона озадачилась.              – Хорошо. Хм. Мне и в голову не приходило это выяснять, – Гарри был абсолютно уверен, что нет. Когда это Гермиона вообще задумывалась о непосещении занятий? – Это возможно... – медленно проговорила она, задумавшись. – Я хотела сказать, что на ТРИТОНах проверяют уровень твоей готовности в выбранном предмете. Кто сказал, что его нужно изучать в классе? Я из книг узнала больше, чем от профессора Бинса за всё время, – она бросила на Гарри извиняющийся взгляд за неуважение к учителю, хотя Гарри не понимал, почему её это волновало. Бинс был ужасным учителем. – Это определенно возможно, хоть и трудно, сдать студенту экзамен при помощи первичных знаний или самостоятельного изучения. Только мне нужно будет провести кое-какие исследования, чтобы выяснить наверняка, позволяют ли это правила Хогвартса. А почему ты спрашиваешь?       – Зелья.       Гермиона сразу все поняла, и её лицо сменилось искренним восторгом.              – Снейп не допускает тебя к занятиям, но ты всё равно хочешь попробовать сдать уровень ТРИТОН, – заявила она.       Гарри кивнул.              – Я хочу стать аврором, Гермиона. Больше, чем когда-либо. Я устал сидеть в стороне, ожидая, когда другие люди будут вести войну или скрывать что-то от меня, даже если я в эпицентре действий Волдеморта. Я хочу быть в праве распоряжаться своим будущем. Единственный способ сделать это – получить ТРИТОНы, а зелья в них входят.              – И если ты можешь сдать экзамен, не посещая занятия, тебе нужен репетитор, – вставила Гермиона.       Гарри снова кивнул.              – Я получил «Выше Ожидаемого» за СОВ, так что я не полный ноль, хотя зелья – это не моя сильная сторона. Как говорит Снейп, шестой курс будет тяжелее предыдущих. Я не думаю, что смогу изучить их самостоятельно без кого-то, кто учится у Снейпа и готов делиться заданиями и давать инструкции во время выполнения самых трудных практических частей.       – Я в деле, – немедленно ответила Гермиона. Она сидела прямо в кресле, практически подпрыгивая от воодушевления при мысли о тайных занятиях. – И я взяла с собой учебник, конечно, – она похлопала по своему карману, в котором лежал её уменьшенный чемодан. – Я уже прочитала его и выполнила задания на лето. Ты можешь просмотреть, если хочешь, ознакомиться с содержанием. Пока мы не вернемся в Хогвартс, нам не удастся выяснить, можно ли сдать экзамен, но если ты не начнешь готовиться сейчас, ты отстанешь.       Гарри широко улыбнулся ей.              – Спасибо, Гермиона, – ему не нравилась мысль о продолжении учебы в течении следующих полутора недель, прежде чем они вернутся в Хогвартс, но он был полон решимости сделать это. Он нашел в себе силы всерьез заняться изучением окклюменции, и раз он смог сделать это, то справиться и со становлением аврором.       – Знаешь... – Гермиона умерила свою радость и нерешительно посмотрела на него. – Мне неприятно даже говорить об этом, я знаю, что тебе это не нравится, но если это не сработает... программа подготовки авроров сделает для тебя исключение.       – Я знаю, – Гарри скривился. – Но я не хочу, чтобы так было. Я хочу заслужить своё место.       Гермиона кивнула, улыбнувшись. Похоже, она этого и ожидала.              – И кое-что ещё. Если даже предположить, что ты сможешь сдать экзамен, в нашем плане есть ещё одна возможная загвоздка.       – И что это?       – Нам понадобится использовать лабораторию и ингредиенты для зелий вне учебного времени, – сказала Гермиона довольно извиняющимся тоном. – Есть вещи, которые мы не сможем купить сами, и припасы для важных зелий, которые тебе нужно будет изучить. Я знаю, что Снейп не допустит тебя, но нам всё равно понадобится его разрешение.       Гарри тяжело опустился на стул. Он об этом не подумал. Он представлял, что они могут заниматься в общей гостиной или выручай-комнате. Хотя время от времени это можно будет делать. Но если он должен будет как следует изучить зелья уровня ТРИТОН, и достаточно хорошо сдать экзамен в конце седьмого курса, нет никакого способа обойти это препятствие. Ему придется получить разрешение от Снейпа, чтобы при необходимости пользоваться лабораторией. Великолепно. Просто великолепно. Он выдохнул, чувствуя, как его мечта улетучивается с каждым глотком воздуха, покидавшим его тело.       Выспрашивание разрешения не было главной проблемой, так как они стали лучше ладить. Даже если Гарри придется проглотить свою гордость, он знал, что Снейп теперь не убьет его только за один вопрос. Проблема заключалась в его получении. Вероятность крайне мала, что он когда-нибудь скажет «да». Снейп очень бережно относился к своему классу и запасам ингредиентов. За исключением отработок, Гарри слышал о том, что Снейп разрешил своим лучшим ученикам со Слизерина внеклассный доступ в лабораторию, да и то только в его присутствии. (Не то чтобы большинство людей жаловалось на фаворитизм. В конце концов, вряд ли кто-то из студентов не со Слизерена захочет проводить со Снейпом больше положенного). Даже уроки Гарри по лечебным зельям были ненастоящими, и любой студент, который слышал о них, решил, что Дамблдор вынудил Снейпа проводить их. И отчасти это было правдой, так как Гарри изучал окклюменцию…       Примечательнее всего было то, что Снейп не подумал бы допустить в свою лабораторию гриффиндорца, не получившего удовлетворительную оценку за СОВ, и который даже не учился у него в классе. При этой мысли Гарри понял, что натолкнулся на стену и почувствовал, как волна разочарования захлестнула его. Это было всё равно, что снова получить результаты СОВ.       Проницательная Гермиона потянулась и похлопала его по руке.              – Всегда есть вероятность, что он согласится. Я видела, как он вел себя с тобой раньше. Когда я нашла Снейпа и сказала ему, что ты потерял сознание, и о возможной причастности Волдеморта, он бросил всё и пошёл к тебе. И я имею в виду абсолютно всё. Он даже не произнес заклинание над зельем и не обезопасил лабораторию, а ты знаешь, какой он, когда варит зелья. И тогда ты доверился ему, впустил его в свой разум без всякой задней мысли. Теперь все по-другому. Он явно изменил свое мнение о тебе, и я думаю, что с тобой произошло то же самое. Я думаю... я думаю, он даже заботится о тебе, Гарри. Во всяком случае, ему не плевать на то, что с тобой происходит, и, по сравнению с прошлым, это уже большое достижение, согласен? Может быть, он заботится и о твоем будущем. Достаточно, чтобы сказать «да».       Гарри засомневался. Он также не был уверен, что согласен со всем сказанным Гермионой. В её словах определенно была доля правды, но она рассматривала её сквозь розовые очки. Снейп, похоже, преодолел некоторые из своих проблем и больше не боялся общества Гарри. Он также серьезно относился к своей роли летнего опекуна Гарри, так как делал всё возможное, чтобы обеспечить его безопасность. Но чтобы заботиться? О самом Гарри? Это заходило слишком далеко. Она выглядела такой обнадеживающей, и он не хотел прямо сейчас рассуждать о своих отношениях со Снейпом, и поэтому сменил тему разговора.       И, как было известно любому человеку, даже отдаленно знакомому с Гермионой, лучший способ отвлечься – спросить её о домашних заданиях.       Переключившись на чары и трансфигурацию, Снейп и зелья были полностью забыты.              – Так, Гарри Поттер значит, да? Никогда не думал, что буду принимать у себя таких, как Вы, – были первые слова Нидера, когда спустя некоторое время он вошел в кухню.       Гарри не мог понять по его словам, проявлял ли тот дружелюбие и приветливость или наоборот. В исполнении Снейпа это предложение прозвучало бы, скорее всего, как «почему, во имя всего святого, я был наделен проклятием лицезреть Вашу жалкую, надоедливую, незаслуженно знаменитую личину?». Конечно, это можно было бы сразу понять, так как Снейп добавил бы к этому заявлению ещё и ухмылку. Лицо Нидера было бесстрастным, возможно даже расчётливым, он наблюдал за ним своим ястребиным взором, принимая во внимание всё. Тем не менее, зная, что Нидер и Снейп знакомы, что Снейп доверял этому человеку, Гарри задавался вопросом, разделяли ли они общее отвращению ко всему, что связанно с Гарри Поттером.       Но недостоверность, которой тот располагал, не была оправданием для грубости. Гарри неловко встал, чтобы поприветствовать хозяина дома.              – Приятно, эм, познакомиться, Мистер Нидер, сэр, – сказал он, склонив голову в знак признательности. Он ничего не мог поделать с тем, что выглядел одновременно несуразным и настороженным. Когда от Нидера не последовало ответа, Гарри решил нарушить тишину, произнеся: – Это моя подруга, Гермиона Грейнджер.       – Мисс Грейнджер, – сказал Нидер и улыбнулся ей, что Гарри воспринял как ответ на свой вопрос. Гарри не нравился Нидеру. Или он может выказать неприязнь, как только Гарри сделает или скажет что-нибудь в доказательство своей скверности. И вдруг Гарри захотелось спросить Нидера, насколько хорошо он знает Снейпа, как много они могли обсуждать, сколько всего Снейп мог рассказать ему о своем самом нелюбимом ученике, проклятии его существования в Хогвартсе.       Потому что, если ему придется начинать всё сначала с другим авторитетным лицом, ненавидящим его до глубины души без всякой на то причины, он сойдет с ума к тому времени, когда официально закончится это лето.       – Мимси! – позвал Нидер, и маленький домовой эльф с большими глазами появился на кухне и уставился на гостей. Гарри почувствовал такое облегчение, когда Нидер оторвал свой взгляд от него, что не обратил внимания на испуганный вздох Гермионы.       – Вы, должно быть, устали после дороги, – сказал Нидер. – Мимси покажет Вам Ваши комнаты. Дайте ей знать, если сегодня вечером Вам что-нибудь понадобится. Что касается завтрашнего дня, то дом и его территория защищены. Анти-апарационный барьер распространяется до буя в воде и дуба на холме. Не заходите ни за один из них, и Вы будете в целости и сохранности, – он повернулся, чтобы уйти.       – Подождите! – закричал Гарри, и мужчина оглянулся, подняв брови в немом вопросе. – Мистер Нидер, как... как там Римус? Он выглядел каким-то... э-э... усталым и разбитым... и его рука... – он запнулся. Он не понимал почему так нервничает в присутствии мужчины, но он говорил, как настоящий идиот. Это было не то первое впечатление, которое Гарри хотел произвести на человека, который мог бы рассказать ему о Снейпе.       – Ах, да. Ваш мистер Люпин, – спокойно ответил мужчина. – Я исцелил его раны. Некоторое время он будет без сознания, так как я дал ему довольно сильное снотворное. Лучше пока обойтись без него, – и с этими словами он вышел из кухни.       – Ну, – сказала Гермиона после непродолжительного молчания. – Настоящий светский человек, да?       – Может быть, он не привык к большой компании? – спросил Гарри, нерешительно пожав плечами.       – С этим огромным домом, являющимся убежищем Ордена? – скептически поинтересовалась Гермиона. – И таким количеством спальных мест?       Все свои мысли Гарри держал при себе, обычно интуиция его не подводила, и сейчас она говорила ему, что стремление этого человека избегать их сводилось к желанию не встречаться с ним. Он не знал, почему это его беспокоило. Обычно Гарри не волновали случайные незнакомцы, невзлюбившие его. В конце концов, это цена славы, и он ничего не мог с этим поделать. Но ведь это был не случайный незнакомец, не так ли? Вполне возможно, что это немногочисленный друг Снейпа или его союзник. У него было несколько ключей к разгадке тайны Северуса Снейпа, и было очень похоже на то, что этот человек не собирался делиться ими с Гарри.       Он вздохнул и перевел взгляд на маленького домового эльфа.       Она неподвижно стояла посреди кухни, глядя на них с широко раскрытыми глазами, но она не выглядела обеспокоенной или испуганной. Скорее… любопытной. И терпеливой. Судя по всему, она собиралась спокойно ждать, когда они скажут, что готовы уйти.       – Эм, Мимси, как нам быть? – рискнул спросить Гарри. – Насчет тех комнат…       – Да, сэр. Мимси с радостью покажет Вам Ваши комнаты, сэр, – вежливо прощебетала она и радостно повела их в комнаты, находившиеся по периметру гостиной, услужливо при этом возвращая их чемоданы к прежнему размеру. Комната Гермионы находилась на противоположной стороне большой комнаты, располагавшейся рядом с покоями Гарри. Он слегка помахал ей рукой, но не стал дожидаться, пока она там устроится, и даже не потрудился осмотреть свою комнату, только отметил, что она была оформлена в синих тонах и там стояла простая кровать, комод и тумбочка. Он просто пробормотал, что собирается лечь спать, закрыл дверь, сбросил ботинки, плюхнулся на спину на поразительно удобный матрас и уставился в потолок.       Спать он пока не собирался. Мысли о площади Гриммо проносились в его голове с немыслимой быстротой. В сохранности ли она? Проник ли Волдеморт туда? Может быть, он попытался и не смог сделать это? Или Снейп был прав, что тот только догадывался об их местонахождении и не думал о доме номер 12? Он хотел знать, в безопасности ли Снейп и остальные члены Ордена, также ли грустит Добби из-за отъезда Гарри, будут ли мистер Уизли и близнецы осторожны ради миссис Уизли.       Он ненавидел отсутствие ответов на свои вопросы.       Он начал раздумывать о своих видениях, жалея, что ему не удалось вырваться из разума Волдеморта. Возможно, они узнали бы больше о намерениях врага, если бы он задержался в его мыслях. Может быть, он узнал бы, точно ли Волдеморту было известно, где они находятся, и как он узнал это.       Гарри печально вздохнул. Ему до жути не нравилось, когда ему не давали действовать, заставляли прятаться и ждать ответов, в то время как Орден брал на себя обязанность выполнять опасную работу по их защите и борьбе с Волдемортом.       Желая отвлечься, он достал из кармана мешочек с зельями, изучая каждое по очереди, прежде чем поставил их на тумбочку и вместо этого занялся своим новым кольцом. Раньше он не считал Снейпа заботливым, но даже если кольцо не считалось (в конце концов, было стратегически важно иметь возможность позвать на помощь), то зелье от головной боли определенно расценивалось. Снейп разработал зелье специально для него, лекарство, в котором не было необходимости, но которое облегчало боль. Такой доброты он не ожидал. Ему пришло в голову, что перед следующим уроком окклюменции лучше выбросить из головы мысли о благодарности. Если Снейп узнает, как много этот подарок значит для Гарри, он снова попытается отстраниться.       И Гарри был готов признаться самому себе, что не хотел, чтобы это произошло. Он не хотел больше никого потерять, даже преподавателя окклюменции, с которым у него были такие хрупкие взаимоотношения.       Он протянул руку в другой карман и подушечками больших пальцев потер гладкую поверхность маминого камня. Подобная связь с его мамой помогала ему. Он почти успокоился. Найденная фотография всё ещё лежала в кармане, и он вытащил её, чтобы отвлечься от мыслей о Волдеморте и потерях. Сириус и Джеймс, одетые в свои квиддичные мантии, помахали ему. Сириус шутливо выбросил Джеймса из кадра и стал позировать. Гарри улыбнулся, представив себе, каким было их юношество. Дни мародеров. Он бы отдал всё, чтобы иметь машину времени. Или, может быть, чтобы иметь возможность просмотреть больше воспоминаний о его отце – эпизод, в котором он будет лучшим человеком, чем та версия из сцены у озера. Он больше никогда не захочет увидеть, как его отец и крестный издевались над одноклассником. Может быть, у Римуса есть более приятные воспоминания, которыми он охотно поделится. Однако Гарри понятия не имел, как легко раздобыть Омут Памяти, чтобы сделать это. Были ли они редкими? Позволит ли Дамблдор ему воспользоваться этим артефактом для чего-то столь сентиментального и незначительного?       Скорее всего, нет. Дамблдор был тем, кто предостерег его, что не стоит зацикливаться на мечтах и забывать о жизни. Если бы он спросил, то, вероятно, выслушал бы дедовскую болтовню о том, как хорошо скучать по родителям, но нездорово быть одержимым своей потерей.       Вот тебе и всё. Ему хватит и фотографий. Он снова вздохнул и увидел, как Джеймс толкнул Сириуса назад, опрокидывая его на землю. Оба мальчика засмеялись, и Лили на заднем плане закатила глаза, наблюдая за ними. Гарри улыбнулся. Фотографий будет достаточно. Лучше, конечно, чтобы родители были с ним, но и этого будет достаточно, чтобы не забыть их. Было приятно вспоминать их счастливыми.       Сириус придушил Джеймса в шуточной манере, затем они стали бороться на земле. Лили обменялась раздраженным взглядом со своим другом, который усмехнулся этой сцене и…       Гарри вскочил на кровати и поднес фотографию ближе к глазам. Он знал эту усмешку. Он знал это лицо! Он видел этого тощего мальчика на уроках легилименции – в голове Снейпа, в его воспоминаниях о давних временах.       Это был Снейп!       Снейп сидел на траве рядом с мамой Гарри. Он прошептал ей что-то на ухо. Они начали вместе смеяться.       Они вели себя так, словно были друзьями. Близкими друзьями.       Снейп!       С Лили!       Он ошеломленно и недоверчиво уставился на фотографию, прежде чем внезапная мысль побудила его залезть в чемодан. Он осторожно вытащил мамино письмо из-под страниц книги, под которые он его спрятал.       Он перечитал его, обдумывая возможные доказательства.       «…порой я была бы не против быть единственным ребенком в семье, как ты».       «Знаешь же, что любишь школу так же сильно, как и я».       «Может быть, в следующий раз твой папа разрешит тебе поехать с нами».«...можешь представить, что тоже был на пляже».       «Твоя подруга… Лили».        Информации было не так уж и много, но она могла соответствовать тому, что он знал о Снейпе. Он не видел никаких признаков того, что у Снейпа есть братья или сестры. Возможно, он единственный ребенок в семье. Он определенно не умеет делиться, подумал Гарри с ухмылкой. Он был умен и прилежен. Вероятно, был из тех детей, кто любит школу и учебу. И оглядываясь на те небольшие воспоминания, что смог увидеть, Гарри не думал, что у Снейпа было счастливое детство. Строгий отец, не отпускавший его на пляж, прекрасно вписывался в картины, мелькавшие у него в голове.       Мог ли Снейп быть адресатом письма Лили?       Учитывая контекст, логичнее предположить, что они были друзьями и переписывались на каникулах, нежели то, что Снейп случайно наткнулся на письмо от Лили и стал хранить его до того момента, когда он перестанет ненавидеть Гарри в должной мере, чтобы попытаться отдать его ему. Это также объяснило бы, почему он не дал Гарри первую страницу письма, так как на той странице могло быть написано имя Снейпа или нечто более личное, чем он не хотел делиться с Гарри.       Словно маленькому ребенку, ему хотелось прыгать в восторге от того, как хорошо всё сходится. Гарри подумал, что известие о том, что Снейп и его мама дружили, должно было бы его ужаснуть, но вместо этого он испытал некое воодушевление и нервное предвкушение, из-за чего не мог усидеть на месте. Он ходил взад и вперед по комнате.       Снейп знал Лили. Они были друзьями. Они вместе смеялись. Вполне возможно, что они обменивались письмами. Если он был тем, кому она писала, значит они жили неподалеку друг от друга, потому что могли учиться вместе во время каникул. Наконец-то Гарри нашел кого-то, кто мог бы рассказать ему больше о его маме!       Он резко остановился, внезапное разочарование вытеснило возбуждение. Он осознал, что Снейп ничего не расскажет ему о маме. Профессор до безумия защищал свою личную жизнь. Он не сказал Гарри, какие книги любит читать, и даже не обменивался приветствиями с другими учителями Хогвартса. Он и намека не давал на то, что знал Лили в школе, не говоря уже о том, что они были близкими друзьями. Маловероятно, что он волшебным образом захочет откровенничать и действительно добровольно расскажет о ней какие-либо подробности или истории.       Гарри в унынии опустился на пол. Почему его родители не могли дружить с хорошими, обычными людьми? Нет, они должны были дружить с эмоционально незрелым узником Азкабана, предательской крысой-анимагом и оборотнем-затворником, и теперь он мог добавить к этому списку ещё эмоционально подавленного шпиона и бывшего Пожирателя Смерти.       Он в отчаянии швырнул фотографию и письмо через всю комнату, но тут же поразмыслил над этим, поднял их и проверил, нет ли повреждений. Он аккуратно положил обе находки в книгу, а затем театрально плюхнулся обратно на кровать.       Он поднял камень в форме сердца, внимательно разглядывая каждую округлость, каждый потертый край. Независимо от того, был ли он подарен Снейпу, этот камень когда-то был избран мамой Гарри, и она держала его в своих руках. И Гарри теперь отчаянно хотел узнать секреты, которые хранит в себе вечно настороженный шпион. Раньше это была игра, попытка выведать у Снейпа о его друзьях, увлечениях или нечто ещё, что не соответствовало бы старым представлениям Гарри об этом человеке.       Игры закончились. Теперь Гарри действует по-настоящему. Так или иначе, – даже если ему придется выжидать и практиковаться в ментальных навыках, чтобы в конце концов получить воспоминания при помощи легилименции, – Гарри все равно разузнает о дружбе Снейпа с Лили Эванс.       Он просто надеялся, что сможет узнать желаемое, и Снейп не возненавидит его за это.