***
Дверь открылась ровно тогда, когда Эдд усердно пытался поймать в коридоре Ринго, которая стащила его стилус. — Аккуратно, Ринго, прошу, он очень хрупк-… Ой, привет, Том! - улыбнулся Гоулд и тут же ухватил под животик непослушную кошку. - Как ты? — Нормально. - коротко ответил Риджуэлл, стаскивая с себя куртку и раззуваясь. — Ты шел по улице? У тебя в волосах куча снега и у тебя лицо красное. Выглядишь дерьмово. - не услышав ответа, Эдвард сощурился. - Почему не проехался на такси? Том молча стиснул плечами и пошел по коридору в свою комнату. "Пошло нахуй, хорошее настроение" - захлопнув за собой дверь и закрыв её на замок, черноглазый кинул рюкзак на пол около стола и упал на кровать, сжимая пальцами одеяло. Сил и духа плакать уже не было. Он просто лежал на животе, бесчувственно глядя в стену. На большее сейчас он не был способен. — Том, ты вернулся? - ручка на двери беспокойно дернулась, но не поддалась под напором. - Том, в чём дело? — Уйди, Торд, у меня нет настроения. - выдавил из себя Риджуэлл как можно раздраженней, чтобы парень не подумал, что что-то не так. Не надо. Просто нужно побыть одному. — Ты чего? Что-то случилось? Кто тебя обидел? — Никто, Торд, просто… просто свали уже, мать твою! - рявкнул британец, сжимаясь в беспомощный комочек. — Узнаю старого доброго Тома… - выдохнул со смешком Ларссон. - Когда успокоишься - приходи. В ответ Риджуэлл промычал что-то нечленораздельное и закрыл глаза. Тело ломило, наверняка после посиделок на снегу, ещё и горло стало першить. "Ну и к чёрту…" - подумал Томас, неосознанно всхлипывая. - "Пошли вы все к чёрту..." Том помнил всё, как ясный день. Ещё в малом детстве его оставили в гребанном приюте. А почему? Конечно же, из-за страшных и уродских глаз. Ничего нового, да... Риджуэлл всё детство был изгоем. Всё детство был фриком, про которого плели фантастические и ужасные байки, мол, он монстр, который приходит ночью, чтоб съесть непослушных. Не сказать, что это больно заботило мальчишку. Ему просто было одиноко… Каждый день был серым и однообразным. Эта монотонность, честно говоря, была облегчением для черноглазого. Утром школа, после несколько оскорблений и избиений от старших детей, обед, который чаще всего оказывался у него на голове или одежде, дополнительные занятия, ужин, сон. Сон спасал от всего. От кошмарной реальности, от строгих правил, от ужасных, крайне не эмпатичных и бесчувственных детей. Ни один ночной кошмар не пугал мальчишку, как начало нового дня. Каждую ночь он лежал и беззвучно плакал в подушку, повторяя раз за разом одни и те же слова: "Заберите… заберите меня отсюда". Но однажды старое доброе дало утечку - в жизни одинокого и зашуганного Тома появился Эдд. Добродушный мальчик Эдвард Гоулд смог показать Риджуэллу, что мир не так уж и безнадежен. А так же… Эдвард связал жизнь мальчика с музыкой. Томас усмехнулся, вспоминая, тот день, словно это было сегодня утром. Словно и сейчас он находился на той самой детской площадке, где они познакомились.***
— К тебе снова приставали, Том? - сочувственно спросил Эдд, хотя синяк аккурат на хрупкой шее и сам давал беззвучный ответ. — Забей. - махнул рукой черноглазый, оттягивая футболку руками. - Сегодня жарко... — Может тебе записаться на какой-нибудь кружок? Тогда у хулиганов не будет времени тебя доставать. Маленький Риджуэлл грустно улыбнулся, пиная камушек под ногами. — Они всё равно перехватят меня в столовке, в туалете и где там ещё можно… Думаю, скоро меня во сне придушат подушкой. - качнул головой пепельноволосый мальчик, как-то не под настроение своей фразы улыбаясь. — Том, прекрати! - Эдд толкнул его в плечо, от чего мальчик пошатнулся и чуть не соскользнул с качели. — Ну что ты от меня-то хочешь? - надулся он. — Запишись в кружок, Том! Может, на рисование? - предложил шатен. — Пф-ф-ф, я рисую хуже, чем танцую балет, а как ты знаешь, я не известная балерина. — Танцы сразу нет? — Чтоб меня ещё и бабой называли? Ну спа-… — Может, музыка? Томас странно посмотрел на друга. — Я и… музыка? Ха, ни за что! - махнул руками он. — Но тебе же нравится её слушать! — Слушать и играть - это не одно и то же, Эдд. - буркнул черноглазый. — Но ты же даже не пробовал! Давай! - уверенно давил на своё Гоулд. - Я тебе специально… гитару подарю! — Гитару? Почему именно гитару? - надул губки Том. — Она тебе идёт, я уверен! — Ой, не надо мне… — Ну пожа-а-алуйста, Томми! — Ай, к черту, ладно! - махнул рукой Риджуэлл, с улыбкой глядя, как светится от счастья его друг. Он любил, когда Эдвард был счастлив. Когда он был рядом...***
Томас рос, учился музыке и дружил с Эддом. В принципе, этого оказалось достаточно, чтобы он чувствовал себя более-менее счастливым. Со временем он стал уметь постоять за себя, стал более уверенным, перестал быть прям тронутым социопатом. Теперь у него было целых трое друзей - Эдд, Мэтт и Торд. Но прошлое никогда не оставляет в покое... Однажды родители Эдда решили переехать - в честь этого Гоулд пригласил своих друзей на вечеринку. Там они повеселились, попускали сопли и слезы (пускай Эдд и говорил, что с совершеннолетием вернётся в Лондон), потом разошлись. Том шел почти по темноте, чуть ли не наощупь, но волноваться и не думал - эти районы он знает лучше всех царапин и синяков на своём теле. Но было что-то, точнее, кто-то, кто заставил его остановиться и замереть чуть ли не посреди перекрестка. Он не знал своих родителей, но всегда имел их фото. Каждую божую ночь разглядывал при свете луны две счастливые фигуры. Запоминал морщинки и ямочки на щеках. И вот он увидел их в живую. Они стояли там, с другой стороны улицы и говорили с девочкой, лет трех-четырех младше него на вид. Они были счастливы. Счастливы и без него. Он стоял и не мог отвести взгляда от их удаляющихся фигур, не мог отвести взгляда от... похоже, его сестры. Не мог отпустить. Хотелось закричать, закричать: "Мама! Папа! Обернитесь! Вот я! Вот я - ваш сын! Почему же вы бросили меня!? Почему подарили счастье ей, а не мне!?" Хотелось разрыдаться просто здесь потому, что тепло родной семьи досталось этой девочке, а не ему. Что жизнь несправедливо вывернула ему руку, оставив беспомощно наблюдать за уходящими близкими ему людьми. Больно. Просто блядски больно. В сознание мальчика привел резкий сигнал машины, что чуть не сбила его посреди дороги. Стушевавшись, он сбежал в подворотни и провел там ближайшие пару часов, просто ходя по мрачным тихим улочкам и беззвучно рыдая. Это несправедливо. Так не должно было быть. Он должен был быть с семьей в теплом доме, а не сидеть на холодном асфальте среди мусорных баков и плакать. Так не должно было быть. И уже взрослый Томас так считал. Считал, что оставшись без любви, без сочувствия стал каким-то не таким... Не таким, как дети, вырощенные в теплоте и уюте. Не сказать, что он был ребенком улиц, он просто... Был не таким. Более холодным, сухим и отстраненным. Его не интересовало ровным счетом ничего, кроме музыки. И то, за это он был благодарен Эдду. Гоулд вообще был самым лучшим другом в его жизни - он, чёрт возьми, поручился перед интернатом, чтобы взять Тома оттуда на пару годков раньше. Он помогал Риджуэллу финансово и морально. Особенно последнее. А Томас чаще всего платил раздражением, либо же вовсе ничем. Осознавать это сейчас было крайне жалко. И больно. Риджуэлл медленно поднялся с кровати, преодолевая тяжесть в теле, и направился ко двери. Открыв её, он вышел в коридор и направился в комнату Гоулда, откуда слышался его приглушенный голос. Открыв дверь, он увидел ласкающего Ринго шатена, который тотчас же поднял на него глаза. — Том, ты что-то хотел? - спросил он, но ответа не последовало. Томас молча подошел к нему и внезапно резко обнял, прижимаясь к немного полноватому другу всем телом. — Спасибо, Эдд. - прошептал черноглазый куда-то в плечо друга. — За что? — За то, что ты есть. Просто... Просто за то, что ты есть. - всхлипнув, выдохнул Риджуэлл. — Что случилось, Том? - немного отстранившись, обеспокоенно спросил парень. — Просто... Просто вспомнил детство... - стыдливо сжался Томас, неловко перебирая пальцами. - М-можно я побуду с тобой? Я не надолго... Эдд мягко улыбнулся и стер с его щеки слезу. — Конечно, Томми...***
— Хэй, Том. - наконец сумев поймать Риджуэлла в коридоре, улыбнулся Торд. - Я уж думал, ты от меня скрываешься. — Ага, конечно. Делать мне нечего. - фыркнул черноглазый, пытаясь обойти парня. - Отпусти, я к себе. Ларссон странно нахмурил брови, складывая руки на груди. — Я уже успел сделать что-то не так, min kjærlighet? - озабоченно склонил голову на бок "рогатый". — Нет, успокойся, параноик. - выдохнул Ридж, толкая его в плечо. - Твоё... Предложение всё еще в силе? — Какое...? А! - лицо норвежца тут же засветилось. - Конечно! Когда тебе удобно будет? Томас усмехнулся и направился ко своей двери. — Дай мне десять минут. - шепнул он, поглядывая на своего парня. — Жду тебя в моей коммунистической берлоге, søt. - так же тихо, на улыбке, произнес Ларссон и, мимолетно чмокнув гитариста в щеку, зашел к себе. — Дурак. - стушевавшись, фыркнул британец и нырнул в свою комнату. Там он заглянул в маленькое зеркальце, глядя в свои черные глаза и на мешки под ними. Взлохмаченные волосы и чуть заметная краснота на веках заставили его недовольно буркнуть себе под нос какое-то ругательство. И всё же... Он снова посмотрел на отражение своих глаз. "Торд... Как... Как ты вообще смог влюбиться в меня, скажи?" - коснувшись холодной поверхности зеркала, подумал Томас. - "Если меня не приняли мои родители... Как смог принять меня ты? Как смогли принять меня Эдд и Мэтт?... Я же... Гребанный урод. Что во мне вообще можно найти?" Риджуэлл сел на кровать, поджав под себя ноги. Тонкие пальцы сжались на коже, оставляя белесые царапины. "Почему я чувствую себя... Так? Это тупо, Иегова, очень тупо..." - выдохнул парень, закрыв глаза. Он боялся. Боялся, что им воспользуются и бросят. Боялся, что всем что-то нужно от него, что их "любовь" скоро пройдет. Как говорится, когда человек умирает, мы плачем не из-за того, что его нет. А из-за того, что он больше не сможет нам дать то, что давал до этого. И это страшно. Очень. Встав, он переоделся в домашнюю одежду и вновь заглянул в зеркальце. К чёрту. Нервно выдохнув, парень взъерошил волосы пятернёй и поднялся на ноги, направляясь к двери. Воровато оглядев пустой коридор, Томас на цыпочках подошел к комнате своего парня. Постучав костяшками пальцев по деревянной поверхности, он робко открыл дверь и нырнул за нее. — Что-то ты быстро. - ухмыльнулся Торд, обернувшись к вошедшему. Он лежал на кровати, укрывшись пледом, и держал на коленях ноутбук. Это выглядело так мило и по-домашнему, что Риджуэлл смог отречься от воспоминаний хотя бы на несколько минут. — Ты выбрал фильм? - подойдя ближе, тихо спросил Том. — Сериал. Будем марафонить, ты не против? - улыбнулся Ларссон и приподнял плед, приглашая черноглазого к себе. На его удивление, гитарист лег к нему и тут же крепко обнял, положив голову на его плечо, а левую, свободную, руку - на его грудь. — Так удобно? - немного приподняв глаза так, чтобы их взгляды соприкоснулись, пробормотал Томас. — Конечно, дурашка. - норвежец влюбленно улыбнулся, словно идиот, и поцеловал его в нос. Нажав на кнопку и начав воспроизведение первой серии, он прижал черноглазого к себе сильнее. Было так тепло и хорошо, что всё, что находилось за пределами комнаты, забывалось и уходило куда-то далеко на сотый план. — Что случилось сегодня? - ненавязчиво поинтересовался Ларссон, пока очень затянутое начало бубнело какой-то музыкой и всплывающими именами актеров. — Что? - нахмурился Том. - Ничего не случилось. — Хах, морщинку между бровями расправь. - пустил смешок Торд, немного поводив по лбу любимого носом. - Я просто спрашиваю, расслабся. Просто ты выглядел как-то грустно, вот я и хочу знать, что произошло. Вдруг тебя кто-то обидел? Я хочу знать, кому мне стоит позже надрать задницу без вазелина. Риджуэлл глупо рассмеялся, постукивая ладонью по груди парня. — Придурок! - сквозь смех фыркнул он. - В любом случае... Сейчас всё хорошо, не беспокойся. — Точно? — Ты рядом и я чувствую себя отлично. - чуть прикрыв глаза в легком блаженстве, произнес Том. - А теперь заткнись, начинается. — Хах, ладно, søt... Несколько часов прошли в полной идиллии. Парни иногда комментировали происходящее на экране, пуская глупые шутки и просто говоря друг другу, что они любят друг друга. Просто так, чтобы... чтобы никогда не забывать. — Ну что, осилим четвертую серию, Томми? - спросил Торд, обращаясь к черноглазому. Но ответа ему не последовало - парень уже вовсю сопел на его плече. Ларссон закрыл ноутбук и аккуратно отложил его на тумбочку рядом. После присмотрелся к своему мальчику. Раслабленное личико в теплом свете настольной лампы отыгрывало легким румянцем. А губы... боже, эти губы! Они подрагивали во сне, словно Риджи всё порывался что-то сказать, но не мог. Такие сладкие... такие манящие... Торд наклонился к лицу своего парня и, думая, что тот не будет особо ругаться, мягко коснулся его приоткрытых губ своими. — Спокойной ночи, малыш. - шепнул он и выключил лампу. Обняв теплое тельце рядом, он зарылся носом в мягкие волосы. Так хорошо...