Мелодия света

      Расписной воздушный змей с семью хвостами и яркими красными языками пламени на крыльях взвивался к самому солнцу и то и дело петлял, подхватываемый порывами ветра. Вэй Усянь еще издали заприметил его и широко заулыбался – у него словно бы даже на сердце потеплело от этого зрелища. Не только радость приближающейся встречи грела ему душу: бумажный змей, парящий высоко в небесах, невольно заставил его вспомнить годы беспечной, ушедшей юности, когда он еще жил в Пристани Лотоса, вместе с Цзян Чэном и другими шиди развлекаясь дни напролет. И хоть времена эти безвозвратно канули в лету, а все встречи с нынешним главой ордена Юньмэн Цзян заканчивались ссорами и конфликтами, сейчас Вэй Ин отдыхал душой, наслаждаясь жизнью и не жалея ни о чем.       – Лань Чжань, ну ты только погляди: солнце высоко над головой, небо благоволит, вокруг все цветет! Ветер – и тот нежнейший! И кто в такой день возьмется рассудить, что жизнь не прекрасна? – подставляя лицо под теплые солнечные лучи, Вэй Усянь сладко потягивается и поворачивается к своему верному спутнику. Но, несмотря на его радостный тон, заклинатель в белоснежно-голубых одеждах в ответ лишь ограничивается едва заметным кивком головы, вызывая у Вэй Ина ироничную улыбку. – Как всегда очень многословен. Однако ничего не поделаешь: это тот Ханьгуан-Цзюнь, который нравится мне.       – Хочешь сказать, будь я разговорчивее, то уже не нравился бы тебе? – вкрадчиво интересуется Ванцзи, переводя спокойный взгляд на его спину: прославленный Старейшина, праздно заложив руки за голову, прибавил шаг и ушел на пару метров вперед. Очевидно, встретиться со старыми знакомыми ему уже было совсем невтерпеж. На его слова Усянь лишь небрежно махнул рукой, даже не обернувшись.       – Разумеется же, нет! Разговорчивый Лань Ванцзи… Ха! Будь это так, я, наверное, был бы счастлив. Но мы уже почти пришли – давай-ка поторопимся. Я давно не был в этих местах и давно не ел стряпни сестрёнки Вэнь Цин! А они ведь даже не ждут нас: интересно посмотреть на их лица. Идем же!       Дом, к которому они держали путь, располагался в сочной зелени леса, недалеко от дороги, ведущей в ближайший город. Рядом был заросший пруд, возле которого весело играл Вэнь Юань, направляя змея, парящего высоко над землей. Его задорный смех стал различим еще издали – Вэй Усянь и сам беззаботно рассмеялся, увидев этого ребенка, бегающего среди диких цветов, окружавших пруд. В тени неподалеку на большом плоском валуне неуклюже сидел лютый мертвец, наблюдая за игрой мальчика. Точно почувствовав приближение посторонних, он вдруг резко поднялся на ноги и огляделся вокруг, пока взглядом не наткнулся на пришедших гостей.       – Может ли это быть?.. Мастер? Мастер Вэй, это вы! – про обычного человека в такой момент можно было бы сказать, что он взволнован, однако из-за ограниченности в эмоциях Вэнь Нину не удалось добиться должного эффекта. Он просто в неловкости распростер руки, словно бы хотел броситься вперед и обнять Старейшину, но застыл, решив, что это будет слишком фамильярно. Зато Вэнь Юань, напрочь позабыв о своем воздушном змее, тут же оказался возле прибывших заклинателей и угодил в крепкие объятия Вэй Ина.       – Сянь-гэгэ! Сянь-гэгэ! Ты снова пришел к нам погостить! – счастливо восклицал ребенок под смех старшего, взлохматившего ему заметно отросшие за то время, что они не виделись, волосы. – Мы будем играть вместе, Сянь-гэгэ!       – Еще бы! А ты подрасти успел – просто герой, как ни посмотри, – легонько потянув его за розоватую щеку, Усянь поднял взгляд на своего бывшего верного слугу, застывшего в нерешительности в стороне. – Вэнь Нин, давненько не виделись. Мы не слишком стесним вас, если остановимся с Ванцзи в вашем доме?       – Мастер Вэй, вам и второму господину Лань в этом доме всегда будут рады! Желаю вам обоим здравствовать долгие годы. Пожалуйста, проходите, я заварю вам чай и подам поесть: ведь вы с дороги. Прошу вас, – мертвец, поторапливаясь и переступая из-за этого по-медвежьи неуклюже, повел их в дом, с почтительностью и восхищением, придерживая край рукава Старейшины, не решаясь взять и повести его под руку, по-прежнему ощущая между собой и ним какую-то вертикальную связь.       – Видишь, Лань Чжань? Я же говорил, что нас примут здесь очень радушно даже без приглашения, – на это замечание Ванцзи никак не отреагировал – он уже попросту смирился с бесцеремонностью своего избранника, который даже в чужой дом заявлялся как в свой собственный. Цюнлинь повел их через внутренний двор, и Усянь с улыбкой отметил, что небольшой сад, располагающийся здесь, был прибран заботливой женской рукой. С каждым новым посещением этого дома он подмечал произошедшие здесь изменения: видеть, что жизнь у адептов бывшего ордена Вэнь кипит, было приятно.       – Вы так внезапно посетили наш дом: вероятно, вы направляетесь в какое-то определенное место? – спросил Вэнь Нин, когда они уже сидели в доме, а перед гостями были поставлены чашки с белым чаем. Лань Ванцзи привычно отмалчивался, предоставляя Вэй Ину излагать свою версию событий.       – Совсем нет. Мы просто решили неожиданно нагрянуть к вам, – расслабленно сделав глоток заботливо поданного мертвецом чая, по-прежнему обнимая прижимающегося к нему ребенка, отвечал Старейшина Илин. Определенной цели их путешествие, действительно, не имело. Вспомнив одним погожим днем о своих давних друзьях-целителях, ютившихся в небольшом доме на границе земель Гусу, Вэй Ин ни с того ни с сего изъявил желание посетить их скромную обитель. Памятуя о произошедшем на прошлом празднике летнего солнцестояния, он все ждал приглашения или же хотя бы вести о свадьбе девы Вэнь. Однако все было тихо. В конце концов, в один день они просто выдвинулись в путь и по прошествии нескольких дней были здесь. – Вэнь Цин сейчас в городе? Опять осматривает местных стариков?       – Точно так: сестра и Вэнь Чжулю отбыли еще утром. Сегодня у нее много пациентов, поэтому они вместе.       – А как же так вышло, что я даже не получил приглашение на свадьбу? Знаете, мне бы все-таки хотелось поприсутствовать на этом событии, в конце концов, вы же не чужие мне люди, – медленно и с расстановкой заговорил заклинатель, деланно поджимая губы, будто бы он обижался, ожидая, что собеседник его стушуется и ударится в извинения. Но Вэнь Нин при упоминании о свадьбе как-то замялся и опустил голову, разглядывая горкой сложенные на глиняном блюдце бобы арахиса.       – Но никакой свадьбы не было, мастер Вэй…       – Как?.. Не было? Но ведь он сделал ей предложение еще тогда, при нас – я хорошо это помню. Что произошло? Неужели он отозвал предложение назад? Что им помешало сыграть свадьбу? – Вэй Усянь хмурился все сильнее, продолжая задавать вопрос за вопросом, видя, что мертвец мнется и не знает, что сказать. Само собой, ситуация выглядела престранной: Старейшина отчетливо помнил, чем тогда, в день празднования летнего солнцестояния, закончилось дело у девы Вэнь и того, по которому она так долго вздыхала. Для бывшего воспитанника ордена Юньмэн Цзян эта головоломка имела лишь одно верное решение: Хуа Даньшоу не оправдал ожиданий и оказался не из категории достойных мужей. «Видимо, я все-таки не зря сомневался на его счет. В конце концов, что следовало от него ждать, когда он был слугой этого Вэнь Чжао и его надменного отца!» – рассуждал про себя Старейшина Илин, воспроизводя в памяти бесстрастное лицо некогда известного телохранителя из ордена Вэнь.       – Что им помешало?.. – голос Вэнь Нина всегда звучал глухо, но сейчас казалось, что он еле проговаривает слова. Однако через не закрытую до конца дверь вдруг послышались чьи-то голоса: двое разговаривали на повышенных тонах, так что каждое слово долетало до ушей невольных слушателей достаточно отчетливо. Усянь сразу же безошибочно определил звонкий голосок Вэнь Цин – девушка, судя по тону, была до крайности раздражена.       – Прекрати! Ты сам не понимаешь, какую несуразицу несешь! Господин Шэнь уважаемый человек почтенного возраста! Ты же знаешь, что я просто лечу его больную спину, так чего напридумывал себе несусветную чушь?!       – Тогда зачем он постоянно приглашает тебя отобедать вместе с его старшим сыном? – вся компания, слушавшая чужой разговор, замерла, кто как сидел. Отойдя от этого ступора и даже открыв от изумления рот, Вэй Ин тут же оглянулся на Ванцзи и еле удержался от того, чтобы не присвистнуть. Вторым человеком, ссорившимся с девой Вэнь, был не кто иной как бывший верный пес Жоханя, Вэнь Чжулю. Слышать из его уст подобные реплики было делом необычайным.       – Да сколько ж можно?! Это совпадение, что Шэнь Ливэй оказывается там, когда я прихожу! Он просто навещает своего отца: он заботливый сын, и все тут!       – Он смотрит на тебя. Все, о чем думает этот человек, написано у него на лице.       – Хватит судить людей по себе! Свыкнись с мыслью, что не все мужчины думают об одном и том же, Хуа Даньшоу! Ты что, совсем одичал на службе у развратника-Вэнь Чжао? – на этих словах сестры Вэнь Нин словно побледнел еще сильнее, чем был. Если целительница в разговоре с Вэнь Чжулю вдруг переходила на обращение «Хуа Даньшоу» или затрагивала их прежнюю жизнь, это означало, что она уже доведена до белого каления. В последнее время таких вот сцен между ними было очень и очень много, а с чем это связать лютый мертвец даже не знал. Тем временем ссора во дворе разрасталась. – Ты вытрепал мне все нервы по дороге домой – у тебя просто невероятный талант к этому! Сколько можно говорить об одном и том же? Как тебе самому еще это не надоело! У тебя полно свободного времени? Так потрать это время на обучение: ты сегодня дважды ошибся в выборе акупунктурных точек пациентов! И это никакая не мелочь – это твоя работа! Вот и потрудись выкинуть из головы весь бред и думать о нужных вещах! Все! Разговор окончен! Слушать больше ничего не желаю! Уйди с глаз долой!       Вэй Усянь не знал, как реагировать после всего услышанного: его верный спутник долгим выразительным взглядом попросил его молчать и не делать необдуманных заявлений. О присутствии в помещении ребенка трое вспомнили, только тогда, когда тот шумно втянул носом воздух и крепче вцепился в бок темного заклинателя. В этот момент Старейшину осенило, что разлад между этими двумя сказывается отрицательно не только на них самих, но и на каждом из обитателей этого дома. Ласково погладив Вэнь Юаня по голове и как можно беззаботнее улыбнувшись ему, Усянь под вопросительный взгляд Ванцзи поднялся на ноги и развернулся лицом к дверям. Торопливые шаги становились все ближе, и через некоторое время в помещении, где они прежде спокойно пили чай, появилась целительница, с виду не столько рассерженная, сколько удрученная и уставшая. Завидев до боли знакомое лицо и привычную беспечную улыбку на нем, она остановилась в дверях, изумленно уставившись на прибывших гостей.       – Вэй Усянь? Второй господин Лань?.. – проговорила Вэнь Цин, осматривая их поочередно и потом кидая удивленный взгляд на своего брата. – Как? Когда вы только успели прибыть?       – Да разве ж это важно? Неужели, ты не рада меня видеть, о дева Вэнь? – рассмеялся заклинатель, подходя к ней и бесцеремонно обнимая ее за плечи. Ванцзи на этот никак не отреагировал, понимая, что к чему: Вэй Усянь всеми своими действиями и поведением старался разрядить обстановку и отвлечь девушку от переживаний. И это действительно оказывало нужный эффект – лицо целительницы просветлело, и она, на мгновенье прижавшись к давнему знакомому, заулыбалась ему в ответ. – Ты же скучала по мне? Признайся в этом хотя бы самой себе. Таких как я не просто выкинуть из головы!       – Да уж попробуй о тебе забудь! – усмехнулась Вэнь Цин и в почтении склонила голову перед поднявшимся ей навстречу Лань Ванцзи. – И все-таки, почему вы вдруг решили к нам заглянуть? Вы держите путь в какое-то определенное место или же странствуете без конечной цели?       – Странствуем, странствуем как вольные ветры! Вот и на сей раз занесло нас в вашу тихую обитель, чему я, например, бесконечно рад: сил нет, как соскучился по твоему гостеприимству! Помнится, в прошлое наше прощание ты обещала выпить со мной как-нибудь – так вот я здесь, чтобы помочь тебе исполнить обещание, – хитро подмигнув девушке и отстранившись от нее, Старейшина Илин вмиг оказался около своего спутника, облокотившись об его надежное плечо. Такая непринужденная атмосфера способствовала тому, что Вэнь Цин на какое-то время забылась и отвлеклась от случившейся ссоры. Благодаря проявлению несвойственной для Усяня тактичности целительница свято уверовала в то, что их с Чжулю ругань осталась для всех незамеченной. – Не сыщется ли в вашем гостеприимном доме немного хорошей выпивки?       – Ты ведь отыщешь, даже если не сыщется, что уж говорить, – смеясь, махнула на него рукой девушка, после чего обратилась к своему брату. – Цюнлинь, ты уже приготовил гостям комнату?       – Я…       – Все понятно, ты не сообразил. Тогда, Вэй Усянь, сперва я подготовлю для вас комнату и подам ужин, а уже потом поищем в этом доме для тебя хорошую выпивку.       – Цин-Цин… – взрослые все как один тут же посмотрели на ребенка, который, подойдя к целительнице и робко прижимая ручки к груди, виновато глядел на нее своими большими глазами. Сердце девушки от этого зрелища сразу же растаяло: она присела на корточки, со всем участием посмотрев на Вэнь Юаня, – а мы будем заниматься сегодня?..       – Заниматься? А, да… Конечно же, будем. Заниматься нужно каждый день, если ты хочешь стать образованным человеком, – на мгновенье Вэнь Цин осеклась и замолчала, будто уйдя в себе, а потом, поджав губы и выдохнув, продолжила. – Сегодня Чжулю будет заниматься с тобой. Покажи ему, где мы закончили с тобой вчера. Он сообразит. А если не сообразит, то покажи прошлые записи. Если уж и тогда не догадается, то скажи ему, что он обормот, тот еще сутяга и вообще просто самоду!..       Она вдруг спохватилась и пристыжено замолчала, осознав, что наговорила лишнего при посторонних и ребенке. Присутствующие не обмолвились ни словом, понятливо отведя взгляды. Мимолетно чмокнув А-Юаня в лоб и подтолкнув его к выходу, Вэнь Цин выпрямилась в полный рост, смущенно кивнула гостям еще раз и, бросив что-то вроде «жду вас на ужине», вышла из помещения вслед за ребенком.       Когда спустился вечер и небольшой дом среди сочной зелени начал погружаться в темноту, они сели за трапезу. За столом их было четверо: Вэнь Нин в пище не нуждался и сидел чуть поодаль, неловко прислонившись к стене. Вэнь Чжулю от ужина отказался, что передал даже не лично, а через Цюнлиня. Оттого целительница сидела мрачнее тучи, без особого аппетита смотря на белоснежные рисовые зерна в пиале перед собой. С той ссоры днем они больше не разговаривали и никак не пересекались – будто мужчина намеренно избегал ее и не показывался на глаза. Вэнь Цин расспросила А-Юаня, согласился ли Чжулю позаниматься с ним, невзначай осведомилась у Вэй Ина, приветствовал ли их бывший телохранитель, и везде получила положительные ответы. Видимо, тот вел себя вполне нормально, и на контакт не шел только с ней, скрываясь непонятно где. Подобные мысли не могли не угнетать.       «Я сказала все, как есть – что думала. Может, вспылила, но он спровоцировал меня на это: нес просто фантастический бред!» – снова и снова крутила у себя в голове эти мысли целительница, пребывая в полной прострации и позабыв о том, что она находится не одна. Разумеется, для всех, кроме маленького Вэнь Юаня, ее состояние было очевидно. Уже во время ужина Вэй Усянь задумался, как стоит начать разговор с Вэнь Цин и осторожно выведать корень их с Хуа Даньшоу проблемы: не то чтобы он любил совать нос в чужие дела… То есть, он, безусловно, любил совать нос в чужие дела, но когда речь шла о круге близких ему людей, Вэй Ин считал своим долгом хотя бы попытаться помочь найти решение той или иной проблемы. А в нынешней ситуации ему почему-то казалось, что дело это не стоит и выеденного яйца и просто обязано разрешиться положительно.       Отужинав и поблагодарив хозяйку, которая, несмотря на всю похвалу ее стряпни, все равно оставалась расстроенной, Вэй Усянь спешно увел куда-то Второго Нефрита клана Лань, после чего возвратился к целительнице уже один. Вэнь Нин остался прибирать трапезную комнату, отпустив сестру и их гостя спокойно проводить остаток вечера за рисовым вином.       Темнело. С востока на купол небосвода постепенно наползали редкие облака, за которыми терялись крошечные пылинки звезд. Небо сияло огромным содалитом. Легкий ветерок гулял по окрестностям, и тихий, убаюкивающий шелест слышался отовсюду. Двое сидели плечом к плечу на валуне у заросшего пруда.       – Ты сама не своя весь вечер, сестренка Вэнь Цин, – делая добрый глоток прямо из бутыли, выдал Вэй Усянь, глядя на то, как целительница заворожено смотрит на свою пиалу с вином. Ответа на это заявление не последовало: девушка только удрученно вздохнула, поднесла вино к губам, но не сделала ни глотка, снова замерев на месте. – Нет, так дело не пойдет. Ты мыслями совершенно не здесь. Оглянись: вокруг ни души, тишина, красота – а ты предаешься тяжелым думам. Если тебя так волнует произошедшее, то пойди и постарайся все исправить.       – Вэй Усянь, ты совершенно ничего не знаешь! – вдруг резко одернула его девушка, строго нахмурив тонкие брови и сжимая пиалу с вином крепче. – Что я могу исправить, когда дело даже не во мне? Да, я знаю, что ревность – это обычное дело, но его ревность доходит до абсурдного: каждый молодой мужчина, смотрящий в мою сторону, якобы строит на меня какие-то планы! Раньше он молчал и просто смотрел – но ведь я замечаю перемены в его настроении и вижу, когда он недоволен. А теперь он выговаривает это мне, ничего не стесняясь! «Перестань ходить туда-то», «не встречайся с тем-то» – как тебе это нравится?       – Ну, возможно, его опасения не столь и беспочвенны, – Вэй Ин задумчиво смотрит на темную поверхность зацветшей воды, в которой черными тенями отражаются травы и закрывшиеся на ночь бутоны, – возможно, он действительно подмечает такие детали, о каких ты даже не задумываешься. Они не столь важны для тебя, но вот для него – премного. Это лишний раз говорит о серьезности его чувств и о желании быть для тебя единственным мужчиной, быть твоим защитником. Разве это плохо?       – Я уже сказала тебе: эти его проявления «серьезности чувств» сводят меня с ума и ставят в неловкое положение перед пациентами. Взять хотя бы того же господина Шэнь и его сына. Они – посторонние люди! Почему его колючие взгляды должны вводить их в недоумение?       – Будь к нему снисходительнее: в тебя влюблен человек, который даже не умеет ухаживать за женщиной. Я до сих пор помню, как великий воитель, Хуа Даньшоу, растерялся, когда я сказал ему, что тебя у него сможет увести любой мужчина, если он не будет действовать решительно, – на эту фразу Вэнь Цин резко обернулась к нему, удивленно уставившись, ожидая, что последует какое-то продолжение этой истории, однако заклинатель не удовлетворил ее любопытства. Собравшись с духом, девушка наконец-то опустошила пиалу, сразу же прикрыв рот тыльной стороной ладони. Вэй Усянь весело усмехнулся на это действие. – Я смотрю на него и думаю: он как будто с тобой впервые учится любить, не понимает, что говорить и что делать. В этом случае ему простительно совершать ошибки, разве нет?       – Вэй Усянь, он взрослый мужчина…       – Ну неужели ты не испытываешь те же собственнические чувства, когда видишь его, разговаривающего с другими женщинами? – его хитрый взгляд словно испытывает целительницу. Она отводит глаза и молчит некоторое время, думая о своем, очевидно, вспоминая подобные моменты. Вэнь Чжулю вообще мало с кем разговаривает и уж тем более с женщинами – от этого ей совершенно не о чем беспокоиться. Но факт оставался фактом: иногда все же, замечая, как другие дамы поглядывают на него, Вэнь Цин ловила себя на мысли, что начинает раздражаться без объективной причины.       Ее задумчивость говорит куда откровеннее и искреннее, отчего Старшейшина тихонько посмеивается, убеждаясь в своей правоте. Он заново наполняет вином ее пиалу, и они какое-то время молча пьют, смотря на то, как рябит поверхность пруда от скользящих по ней водомерок. Потом целительница вдруг резко роняет голову, пряча лицо, и вымученно стонет.       – Он просто хочет извести меня: опять ничего не поел, а сам даже толком не отобедал в городе! Ну за что мне все это?.. – она с какой-то безнадежностью и обреченностью запускает пальцы в волосы, вызывая у собеседника теплую улыбку. Разумеется, строгая, в отдельных вопросах даже слишком суровая Вэнь Цин совсем не бесчувственная глыба льда – за близких людей ее сердце болит больше, чем за кого-либо.       – Все быстро встанет на свои места. Не позволяй всяким пустяковым причинам внести меж вами разлад. Я же вижу, как ты волнуешься за него, даже несмотря на то, что все еще обижаешься.       – Я не обижаюсь на него! Больно надо! – громко восклицает девушка, выпрямляясь и крепко сжимая кулачки. И зрелище это до того забавное, что Вэй Ин, переместившись с валуна на траву, не сдерживаясь, хохочет во весь голос.       – Ну уж да! А смогла бы тогда сейчас заговорить с ним с ходу?       – Вэй Усянь! Не неси чепухи!       Ночью, выпивший за разговор с Вэнь Цин сразу несколько сосудов с вином, Вэй Ин нежился в крепких объятиях Лань Ванцзи, довольно урча, как сытый кот, и иногда тихонько посмеиваясь. Даже спокойный с виду Второй Нефрит в отдельных вопросах мог проявлять некоторую несдержанность. Его изящные пальцы, которыми он в часы уединения перебирал струны гуциня, сейчас ласкали грудь и плоский живот бывшего ученика ордена Юньмэн Цзян, льнувшего к нему.       – Лань Чжань, мне щекотно! Твои руки действуют весьма своевольно, чтоб ты знал, – насмешливо проговаривает Усянь и изворачивается в руках своего партнера, оказываясь с ним лицом к лицу. За привычным льдом взгляда Лань Ванцзи скрывается ворох чувств и эмоций, и темный заклинатель в нетерпении закусывает губу, понимая, насколько сильно верный спутник хочет его. – Лань Чжань, Лань Чжань! Когда ты делаешь такое лицо, я не могу противиться твоим просьбам. Так и быть: пожалуй, я займусь любовью с тобой.       Этот иронически снисходительный тон привычен для слуха Ванцзи: привычку Вэй Усяня переворачивать с ног на голову и обращать в свою пользу любую ситуацию нельзя было так легко искоренить. Их губы соединились в горячем поцелуе, и Вэй Ин уже успел изловчиться и оседлать бедра одного из лучших заклинателей ордена Гусу Лань, как вдруг тихо скрипнули раздвигаемые седзи. Мужчины замерли, отпрянув друг от друга, и вслушались в ночную тишину. У двери кто-то вдруг засопел.       – Сянь-гэгэ?.. – разрушил молчание робкий детский голос, и тогда оба заклинателя привстали с постели: Лань Чжань меж тем попутно накинул на обнаженные плечи своего возлюбленного одеяло. В темноте ночи около не до конца закрытых седзи, скосив ноги, виновато стоял Вэнь Юань. Игривое настроение Вэй Ина тут же пропало, жар возбуждения поутих, и он поднялся на ноги, сбрасывая одеяло и попутно натягивая верхние одежды Ванзци.       – А-Юань? Ты чего не спишь в такое время? Приснилось что-нибудь плохое? – подойдя к ребенку и сев на корточки напротив него, спросил заклинатель. Тот маленьким кулачком тер опухшие глаза и громко сопел, будто хотел вот-вот заплакать. – А-Юань? Что случилось?       – М-можно я буду спать сегодня с вами?.. – нерешительно произнес мальчик, запинаясь после каждого слова и боясь посмотреть взрослому в глаза, ожидая какое-то порицание своих действий. Однако Усянь ничего не говорил и продолжал внимательно глядеть на маленького ночного гостя. – Я обычно п-прихожу спать к Цин-Цин и Лю-гэгэ, но сегодня они не легли вместе… А Цин-Цин всегда говорит перед сном, что ничего не нужно бояться, что Лю-гэгэ сильный и защитит нас от всего. Но сейчас я боюсь: кто защитит меня и Цин-Цин, если не Лю-гэгэ?.. Почему Цин-Цин и Лю-гэгэ не мирятся…       – Ох… – только и произнес Вэй Ин, услышав его слова. Позади него так же в неловкости мялся по обыкновению невозмутимый Ванцзи: что сказать маленькому ребенку и как ему понятливо объяснить трудности устранения недопонимания между взрослыми людьми, представлялось для Второго Нефрита задачей практически неразрешимой. В уме он, конечно же, прикидывал возможные варианты разрешения проблемы, но они казались ему не самыми удачными. Поэтому Лань Ванцзи предпочел оставить последнее слово за своим возлюбленным – как не крути, а Вэй Ину удавалось быстро находить общий язык с разными людьми, а уж с детьми он и вовсе ладил прекрасно. И в этот раз прославленный Вэй Усянь тоже должен был блистательно разрешить задачу. Ванцзи не сомневался в нем ни секунды. – Так, сперва, А-Юань как храбрый мальчуган вытрет слезы, залезет под одеяло и перестанет дрожать. А уж потом я расскажу ему, как взрослому мальчику, что к чему.       Эти слова подействовали на ребенка очень быстро: тот, услышав, что его назвали взрослым и храбрым, сразу же воодушевился и просветлел – желание не разочаровать прославленных заклинателей воспарило внутри него, и Вэнь Юань тут же стер выступившие слезы рукавом ночных одежд. Лежать под боком у Вэй Усяня было тепло и приятно, мальчик поджимал ноги, которые успели замерзнуть, пока он добирался до восточной части дома, где расположились гости. Лань Ванцзи, очевидно, рассудив про себя, что этой ночью ему придется проявить выдержку и чудеса самообладания, сдержанно обнял своего спутника за талию, прижав его к своей груди. И Старейшина Илин, успокаивающий ребенка, совсем не был против этого жеста.       – Итак, А-Юань, а теперь давай с тобой во всем разберемся, – с расстановкой начал бывший ученик из Юньмэна, лукаво улыбаясь. – Как наша Цин-Цин относится к Вэнь Чжулю? Она добра к нему?       – Очень! – восторженно воскликнул мальчик и заметно повеселел. – Цин-Цин всегда улыбается, когда Лю-гэгэ рядом. А когда его нет, она сильно волнуется…       – Вот! А как Вэнь Чжулю относится к сестренке Вэнь Цин?       – Лю-гэгэ любит Цин-Цин! Лю-гэгэ любит Цин-Цин больше своей жизни и готов ради нее на все, – на этой фразе брови Усяня изумленно взметнулись вверх, и Вэнь Юань, боясь, что ему не поверят, поспешил подкрепить свои слова неопровержимыми, как он полагал, доказательствами. – Лю-гэгэ так сказал – я сам слышал! Они вместе готовились ко сну, и он сказал это, а Цин-Цин почему-то плакала…       – Так уж и плакала? Да уж, надо научить эту парочку плотно запирать двери в комнату на ночь, если уж им так невтерпеж заняться… – хлопая ресницами, мальчик удивленно смотрел на то, как на лице темного заклинателя растягивается плутоватая улыбка от уха до уха. А Вэй Ин словно наяву представил, как Вэнь Цин и Вэнь Чжулю, будучи занятые друг другом, в порыве страсти забыли плотно закрыть за собой седзи, укладываясь «готовиться ко сну». Тихонько захихикав на свои мысли, заклинатель вновь обратился к ребенку. – Слушай, А-Юань, а часто это Цин-Цин так плачет перед сном в объятиях своего неподражаемого Лю-гэгэ?       – Вэй Ин, – предупредительно одернул его Ванцзи, напомнив тем самым о приличиях и воспитании.       – Ладно-ладно, молчу! Но я же для пользы дела спросил, Лань Чжань, – на это Второй Нефрит лишь молча воззрился на него с явным порицанием во взгляде, однако больше ничего не сказал. И только после этого Темный Старейшина все-таки сдался, чуть приуныв. Любопытство отошло на второй план. – Так вот, о чем я говорил, А-Юань. Не случилось ничего страшного: размолвки бывают у всех. Просто между Цин-Цин и Лю-гэгэ возникло некоторое недопонимание. Они помирятся уже совсем скоро. Не переживай зазря, а лучше засыпай быстрее.       В последнее время дни стояли прекрасные: по небу медленно плыли клубья облаков, солнце благодатно пригревало землю, а не жарило все вокруг палящими лучами. В лесах, в тени деревьев, чувствовалась приятная прохлада, зеленый ковер был свеж. Работа в такую погоду спорилась, а уж как было приятно гулять без дела под раскинувшейся над головами небесной синевой...       Вэй Усянь, усевшись у главных ворот гостеприимного дома своих друзей, ловко подбрасывал, а затем ловил ртом очищенные бобы арахиса – подобным образом он развлекался весь день, с тех пор как неизменный спутник его, Лань Ванцзи, отправился с бывшим телохранителем из Цишаня в торговые ряды соседнего города. Дело обстояло невероятно просто: едва только закончив с утренней трапезой, Старейшина Илин вдруг капризно заявил, что хочет съесть чуть ли не целый цзинь сушеной хурмы. Разумеется, Второй Нефрит не преминул незамедлительно откликнуться на его просьбу отправиться в город, а убирающая со стола Вэнь Цин небрежно, даже не поднимая глаз, велела Чжулю его проводить. «Сегодня мне нужно обойти не так много домов, твоя помощь за ненадобностью», – скупо объяснила девушка в ответ на его выразительное молчание. Напряженность между ними сохранялась, даже несмотря на все старания Вэй Ина разговорить целительницу за вином.       И вот молчаливый Чжулю и еще более молчаливый Ванцзи вместе отправились в город искать сушеную хурму для небезызвестного темного Старейшины, который вслед им улыбался самой довольной улыбкой. Убаюкав ночью А-Юаня, Усянь всерьез задумался над проблемой Вэнь Цин. Точнее, по его мнению, никакой проблемы в сущности-то и не было: были лишь непонимание, глупость и нежелание спокойно выслушать друг друга. Очередной блистательный план сложился в голове заклинателя где-то ближе к середине ночи, отчего он затем и проспал дольше положенного, присоединившись к остальным за завтраком позже всех. Ему ничего не стоило самому посетить близлежащий город и накупить там столько хурмы, сколько хотел его бездонный желудок. Загвоздка была лишь в том, что ему в сопровождение Вэнь Цин вряд ли бы послала Чжулю, зная привычку Усяня лезть с назойливыми и пустыми разговорами ко всякому. Репутация Второго Нефрита из клана Лань в ее глазах была безупречной – уж благовоспитанный и сдержанный Лань Ванцзи вряд ли бы принялся засыпать Вэнь Чжулю советами относительно дел любовных. Быстрее бы солнце начало вставать на западе, а садиться на востоке.       Ванцзи не возражал, догадываясь, что такое сильное желание Вэй Ина поесть сушеных фруктов возникло не на пустом месте. А у Хуа Даньшоу просто не было возможности отказаться, когда целительница сурово бросила фразу «Вэнь Чжулю проводит вас, второй господин Лань». И, разумеется, ей было совершенно не важно, что бывший слуга ордена Цишань Вэнь хотел отправиться с ней на осмотр пациентов, а потом при случае извиниться за произошедшую ссору. Всегда и во всех случаях, независимо от обстоятельств, их ссоры заканчивались извинениями Чжулю, который, вероятно, боялся их размолвок больше самых страшных опасностей и потрясений. И девушка была в какой-то мере благодарна ему за то, что ей не приходилось мучиться, переступать через себя и подходить к нему первой. Хваленая гордость Вэнь Цин никуда не делась к этому времени. «Гордыня еще никого не доводила до добра, сестренка Вэнь Цин», – горько усмехаясь про себя, рассуждал Старейшина Илин.       Когда солнце, достигнув своей высшей отметки на небосводе, принялось медленно спускаться, Усянь издалека увидел медленно идущую по дороге фигуру и тут же признал в ней целительницу. Нужно было отдать должное Лань Чжаню – он добросовестно тянул время, не давая бывшему телохранителю Вэнь Чжао избавиться от своей компании и отправиться на поиски своей возлюбленной.       По мере того, как девушка подходила к дому ближе, все лучше различались растерянность и изумление, которые выражало все ее лицо. Походка ее была робкой, словно бы целительница находилась в прострации и с трудом осознавала, где она. Вэй Усянь, донельзя довольный, даже не потрудился убрать улыбку с лица, и когда Вэнь Цин подошла к дому, поравнявшись с ним, тут же с плохо скрываемой иронией в голосе заговорил:       – Ну надо же! Ты выглядишь сегодня совсем неважно, сестренка. Что случилось?       – А? – с опозданием отреагировала девушка, поднимая на него глаза. – Нет, я просто задумалась…       – Точно? Что-то ты совсем бледна, а щеки, наоборот, разожженные.       – Он был прав… – вдруг невпопад, с придыханием выговорила Вэнь Цин, крепко стиснув в руках полы платья. В голосе ее отчетливо слышалось сожаление, даже раскаяние, казалось, что еще немного и она с досады расплачется. Старейшина удовлетворенно кивнул, поднялся навстречу девушке и поспешил стиснуть ее ладони, однако она вдруг встрепенулась так, словно пришла в себя, и отпрянула от него. Краска набежала на ее лицо, пухлые губы искривились, брови строго сошлись на переносице. Такой резкой смены настроения заклинатель уж никак не ожидал и даже слегка вструхнул. – Прав, Вэй Усянь! Этот бесстыдник Шэнь Ливэй сегодня сделал мне предложение, а когда я ответила, что у меня уже есть жених, он попытался насильно поцеловать меня! И что сказал мне его достопочтенный отец, когда я кинулась прочь из их проклятого дома? «Не делайте поспешных выводов, молодая госпожа, пари держу, что ваш жених уж точно не столь влиятелен и состоятелен, как мой старший сын»! Кичатся своим положением! Какая напыщенность! Решили, что меня можно купить статусом и деньгами! Да я в жизни не выйду замуж за кого-то столь отвратительного! Им до Чжулю как ужам до сокола! Он деятелен, вежлив и сдержан в общении, благонравен… Да чтоб все люди благородного происхождения вели себя столь же благопристойно, как он! А этот ушлый старик со своим сынком!..       – Ну, я вижу, ты наконец-то во всем разобралась, – отойдя от некоторого шока после ее эмоциональной речи, Вэй Усянь вдруг заулыбался еще шире, глянув куда-то ей за плечо. В глазах его пронырливо забегали чертенята, однако увлеченная своим негодованием Вэнь Цин совсем позабыла о том, что они все еще стоят на улице. – Что теперь будешь делать? Помолвка все еще в силе?       – Боги, Вэй Усянь, нашел, о чем говорить… – устало отозвалась она и небрежным движением поправила выбившуюся из прически прядь волос. Пальцы нечаянно коснулись украшения, купленного ей Вэнь Чжулю в день летнего солнцестояния, после того, как он попросил ее руки. Взгляд девушки потускнел, и она виновато опустила его в землю. – Ведь все получилось, как ты и сказал: его опасения были вовсе небезосновательны. Выходит, я всякий раз бранилась на него по своей глупости… Да какая помолвка может быть в силе? Кто, по-твоему, захочет взять себе в жены такую женщину? Какой стыд! Иногда мне кажется, что Чжулю слишком вежлив, чтобы отозвать свое предложение назад. Он, наверное, уже жалеет, что позвал меня замуж…       – Когда я посмел дать тебе повод думать так? – Вэнь Цин так торопливо обернулась на этот голос, что чуть не столкнулась с мужчиной, подошедшим к ней со спины. Сильные руки бывшего телохранителя Вэнь Чжао обняли ее за плечи, заставляя обратить все внимание на собеседника. Чжулю смотрел на нее со всей нежностью, на какую только был способен – Вэй Ин, стоявший теперь за спиной девушки, изумился его взгляду. Бесстрастность или холодность – этим чувствам не было места, когда Вэнь Чжулю глядел на свою возлюбленную. – В последний год я живу только мыслью о том, что ты будешь моей женой, тяньсинь. Не важно, сколько раз мне придется признать свою неправоту: если это сохранит наши отношения, я сделаю это снова.       – Перестань, не говори так! Это я была виновата, не смей брать всю вину на себя! – она дрожащими руками трепетно обхватила его лицо. – Мой А-Лю, мой айжэнь, ты простишь меня?.. Я не поверила тебе, наговорила столько возмутительных вещей, а оказалось…       – Не кори себя, ты здесь совершенно не причем. Мне не за что тебя прощать.       Так они говорили, одаривая друг друга нежными взглядами и ласковыми словами, будто отгородившись от всего остального мира. О стоявших рядом с ними заклинателях счастливая пара, окрыленная своим примирением, напрочь позабыла. Улыбающийся во все тридцать два Вэй Усянь весело поглядывал то на счастливую Вэнь Цин, то на молчавшего рядом с ним Лань Чжаня – настроение у него ввиду того, что проблема целительницы наконец разрешилась положительно, было приподнятое.       Вечерняя трапеза в гостеприимном доме, где обосновались бывшие адепты ордена Цишань Вэнь, в этот раз прошла очень оживленно. Вэнь Юань, на удивление быстро закончивший со своей порцией, вместе с лютым мертвецом играл в какие-то новые игрушки, которые ему из города принес Ванцзи; сам Второй Нефрит неспешно ел предложенные блюда, иногда поглядывая на своего возлюбленного. Смотреть на Вэй Усяня вообще было занятием его излюбленным: следить за его взглядом, подмечать какие-нибудь детали и прочее. Сейчас его любимый спутник сиял как начищенный медный тазик, открыто любуясь тем, как суетиться Вэнь Цин вокруг Хуа Даньшоу. Особенно забавляла Вэй Ина реакция последнего на такое количество внимания и заботы со стороны целительницы. По окрыленному Чжулю было видно, как он хочет, чтобы девушка присела рядом и разделила с ним трапезу, однако та, похоже, до сих пор чувствовала вину за собой, а потому суетилась вокруг мужчины, предлагая ему все, что видела на столе. Усилием воли сдерживая смех, Усянь один за другим таскал из широкой глиняной тарелки сушеные плоды хурмы, глядя на то, как Чжулю пытается попросить девушку сесть рядом с ним.       После трапезы Усянь и Вэнь Цин разыграли две партии в го, а позже они вчетвером – Вэнь Нин с А-Юанем на коленях наблюдали за ходом игры – несколько раз кинули кости. Девушка принесла пару бутылей вина, чему невероятно обрадовался Старейшина, принявшийся громко расхваливать ее за столь гениальную идею. Вино они распили на троих – по понятным причинам, Ванцзи отказался от предложения целительницы выпить «хотя бы немного». После нескольких пиал ароматного напитка игра пошла веселее. Игравшие будто негласно поделились на два лагеря: Лань Ванцзи по обыкновению своему был сдержан и не проявлял никаких эмоций в игре, Вэнь Чжулю выпитый алкоголь нисколько не подкосил, и он оставался так же спокоен, а вот Усянь и Вэнь Цин заметно раскрепостились и вовсю спорили между собой. То есть, Вэй Ин и обычно был громким, алкоголь мало способствовал этому, но на целительницу вино действовало безукоризненно, и, когда Вэнь Нин увел ребенка укладываться в постель, эти двое как будто взяли своей целью вывести своих спутников из равновесия.       – Лань Чжа-а-ань, – нарочито растягивая слоги имени, томно позвал бывший ученик ордена Юньмэн Цзян, обеими руками улегшись на стаканчик, которым были накрыты кости. Пояс его ханьфу, по-видимому, был затянут плохо, а потому верхняя рубаха все норовила соскользнуть с его плечей. Одежду нужно было оправить, тем более в присутствии женщины, но Вэй Ину было совсем не до этого. Он улыбался от уха до уха и беззастенчиво бросал на Второго Нефрита весьма красноречивые взгляды, которые, конечно же, замечали все играющие. Лань Ванцзи сохранял невозмутимость на лице из последних сил – желание увести Усяня в отведенные им комнаты и хорошенько проучить уже укрепилось в его мыслях, – я говорю правду или же нагло лгу?       На слове «лгу» он кокетливо вытянул губки и наигранно захлопал ресницами. Вэнь Цин задорно рассмеялась при виде этого зрелища, закрывая рот рукавом платья – подвыпившая, она еще могла дать фору развязности знаменитого Старейшины Илин. Слева от нее сидел Вэнь Чжулю, отчего девушка так и льнула к левому краю стола – возможно, если б не присутствие в помещении двух других заклинателей, она бы уже совсем улеглась на бывшего телохранителя Вэнь Чжао.       – Чжулю, твоя очередь угадывать: солгала я или же сказала правду? – под конец фразы голос ее сделался тише и зазвучал так сладко, словно бы призывно, что прославленный воитель Хуа Даньшоу чуть не забыл не только об игре, но и вообще о времени и пространстве. Румяные от выпитого вина щеки, соблазнительный взгляд, проступившие на лбу капельки пота – целительнице было жарко, и мужчина еле удерживался от того, чтобы отвести ее куда-нибудь и помочь избавиться от одежд.       – Ты солгала, – хрипло произносит он, взглядом неотрывно следя, как она заправляет за ухо выбившиеся пряди, – там нет трех двоек.       – А ты точно в этом уверен, мой айжэнь? – смотря ему прямо в глаза, девушка придвигается к нему ближе. Сидящий напротив нее Вэй Усянь только изумленно приподнимает брови, искренне удивляясь этому новому образу соблазнительницы. Но, похоже, что для Вэнь Чжулю такое поведение девушки было уже привычным – в конце концов, они жили вместе и, должно быть, не в первый раз выпивали в компании друг друга. Он тоже склоняется ближе к ней, не прерывая их зрительного контакта.       – Более чем.       – Хочешь, чтобы я подняла его и показала тебе?       – Да, я хочу этого.       – Прямо сейчас?       – Кхм, сестренка Вэнь Цин, я, конечно, все понимаю, но открой уже кости. Все остальное ты покажешь ему чуть попозже, – влезает в их «переговоры» Вэй Усянь, посмеиваясь и хитро прищуриваясь. И только тогда девушка наконец открывает кости, поднимая руки вверх, наглядно показывая, что она проиграла и не собирается спорить. Однако Хуа Даньшоу все равно не сводит с нее глаз, красноречиво, с вожделением продолжая смотреть на целительницу. Из всех играющих хладнокровие сохранял пока только Второй Нефрит клана Лань, не отвечая на провокации своего возлюбленного и вежливо игнорируя вызывающее поведение подвыпившей Вэнь Цин. Наблюдая за этим, темный Старейшина, лишь хитро усмехнулся и придвинулся как можно ближе к Ванцзи, рукой прикрывая рот, стараясь говорить потише. – По-моему, гэгэ, нам следует их оставить. Я тоже хочу кое-что показать тебе. Думаю, тебе это понравится. Но сначала…       Воспользовавшись тем, что двое бывших заклинателей из ордена Цишань Вэнь так заняты глядением друг на друга, Вэй Усянь быстрым движением смел со стола одну игральную кость, ловко пряча ее в рукав, а потом поднялся на ноги, начиная театрально раскланиваться, привлекая всеобщее внимание.       – Прекрасное вино, прекрасный вечер! Надо сказать, нам уже пора готовиться ко сну: у адептов ордена Гусу Лань строгий режим, – заговорил он, обращаясь к хозяйке дома. Та тут же поспешила встать ему навстречу, и они по-дружески обнялись, тесно прижавшись друг к другу.       – Вэй Ин, пройдоха! Ты ведь никогда не соблюдал правил! Небось, еще и всеми силами мешаешь господину Лань делать это, – весело смеясь, пожурила его целительница, но внезапно ахнула и отскочила назад, нахмурившись: ее непонимающий взгляд метнулся к Вэй Ину, что тут же заметил насторожившийся Вэнь Чжулю, вскочивший на ноги и оказавшийся рядом с ними. – Зачем ты…       – Что ты сделал? – бывший воитель загородил собой девушку и уже был готов кинуться на темного Старейшину, однако тот предусмотрительно поспешил спрятаться за спиной Лань Ванцзи, по-прежнему гаденько посмеиваясь.       – Не нужно быть таким грубым, Вэнь Чжулю! Все ведь в порядке! Я просто уронил кость – ничего такого страшного, – Лань Чжань, прекрасно слышавший насмешку в голосе своего спутника и читающий все его действия, лишь глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Сладить с Вэй Усянем, когда тем овладевало игривое настроение, было невозможно: он так и стремился найти себе приключений или устроить их другим. И сейчас был именно тот случай: красная от вина и смущения Вэнь Цин, нервно теребила пояс платья, который перетягивал ей грудь, а Вэнь Чжулю, абсолютно не понимающий, что происходит, но оттого встревоженный, буравил Старейшину испытывающим взглядом. Негромко хохотнув, Вэй Ин спешно взял за руку Второго Нефрита и потянул его в сторону выхода. – Ну, я здесь помог всем, чем мог! Теперь, надеюсь, вы справитесь без нас. Разрешите откланяться. Приятной ночи!       Как только заклинатели покинули их, девушка тут же под удивленный взгляд бывшего телохранителя Вэнь Чжао, принялась что-то выцеплять пальцами за воротом своего платья в районе груди. Чжулю, наблюдавший за ее суетливыми действиями с приоткрытым от изумления ртом, не знал, что происходит. Как будто бы целительнице что-то сильно мешало под одеждой. В конце концов, любопытство одолело мужчину, и он все-таки выпалил немного несдержанно:       – Что там, тяньсинь? Что с тобой случилось?       – Этот Вэй Усянь и его проклятые проделки! Он сунул игральную кость в мое платье! Ему это показалось смешным! – эти слова на некоторое время ввели Чжулю в состояние ступора: он нахмурился и, по-видимому, пытался понять, что он упустил из виду. А уж когда до него дошло, что и как именно сделал темный Старейшина, воспользовавшись его заминкой, то воитель чуть не подавился воздухом от возмущения. Да это можно было расценивать как чистой воды домогательство! И куда он сам только смотрел в этот момент!       Мужчина тут же оказался возле Вэнь Цин, в запале начиная ослаблять пояс ее платья, совершенно не замечая ее ошарашенного взгляда. Мысль о том, что со стороны его действия выглядели неслыханной дерзостью, с опозданием пришла ему в голову. Ткань, утягивающая упругую молодую грудь девушки, перестала давить, и игральная кость со стуком упала на пол, укатившись куда-то под стол.       – Вэнь Чжулю! Чего ты набросился на меня так сразу? Мы ведь еще даже не в опочивальне! П-прекрати раздевать меня! Что если кто-нибудь заявится сюда? Имей терпение! Неужели ты так возбужден после простой игры?       – Тяньсинь, я прошу прощения: это совсем не то, что я хотел сделать. Я просто… – он замялся, но потом, будто опомнившись, быстро запахнул одежды девушки, скрывая соблазнительного молочного цвета грудь от своего взгляда. Тонкие брови целительницы только непонимающе вздернулись вверх от этого действия, после чего она стыдливо отвела глаза.       – То есть, я неправильно поняла тебя, и ты на самом деле не хочешь меня…       – Нет, я хочу тебя.       – Да определись уже, Хуа Даньшоу! Сначала раздеваешь, потом одеваешь! Тебя не поймешь! – девушка плотнее запахнула свои одежды, обидчиво отвернувшись от собеседника, однако уйти ей не позволили: Чжулю своевременно перехватил ее руку за запястье, вновь разворачивая Вэнь Цин к себе лицом. Грубые пальцы аккуратно коснулись ее подбородка, нежно удержав его, не давая целительнице опустить голову. Он так проникновенно смотрел на нее, не произнося ничего, что та даже занервничала под таким взглядом. Бывшего телохранителя Вэнь Чжао было действительно сложно вывести из равновесия, однако если это происходило, то эффект был сногсшибательным. И сейчас Вэнь Цин чувствовала себя полностью раздетой перед ним, связанной по рукам и ногам.       – Я сказал, что хочу тебя, – вновь повторил он низко, и от этих слов по ее коже побежали мурашки, заставляя неловко повести плечами. Пререкаться с ним или как-то противиться его словам в такие моменты для Вэнь Цин было совсем невозможно. – Давай уйдем туда, где нам не помешают. Только если ты согласна.       – Конечно, айжэнь. Я приму тебя сегодня ночью столько раз, сколько ты захочешь, – покорно проговорила целительница, прильнув к чужой груди и счастливо заулыбавшись, чуть ли не мурлыча при этом. – Я так люблю тебя. Ты мой будущий муж, и я хочу быть тебе хорошей женой и примерно исполнять супружеский долг. Мне не терпится заняться с тобой любовью уже после свадебной церемонии: тогда, прося тебя о большем, я полноправно смогу говорить «муж мой».       Когда она замолчала, Чжулю показалось, что тишина вдруг оглушила его. Мысли невольно обратились в сторону женитьбы и всех ее прелестей: воображение во всех красках неожиданно обрисовало ему описанную девушкой картину. Мужчина с трудом совладал с собственными эмоциями. Сейчас в его голове доведенная до изнеможения, взмокшая и до невозможности обворожительная при этом Вэнь Цин, называющая его мужем и просящая о большем, затмевала все остальные мысли. Кровь стремительно приливала к низу живота, вполне понятным образом сообщая целительнице обо всех его запретных фантазиях. Она лишь растянула губы в кокетливой улыбке и легким движением провела вниз по его груди.       – Ты уже так возбужден, Чжулю, – с деланным изумлением произносит девушка, рукой спускаясь все ниже, касаясь его паха и с интересом наблюдая за реакцией мужчины. Они, несмотря на то, что по-прежнему были не в браке, занимались любовью уже бесчисленное количество раз, и целительница успела прекрасно изучить своего партнера. Вэнь Чжулю был немногословен и никогда конкретно не говорил, что именно ему нравится и что доставляет наибольшее удовольствие. Ввиду этого Вэнь Цин в этом интимном деле шла методом проб и ошибок: целовала, гладила, ласкала, покусывала – в общем, делала все, чтобы вызвать у Хуа Даньшоу реакцию, отличную от привычной, более сильную. И вопреки всему научилась-таки различать, когда ему было хорошо. Вот и сейчас прекрасно видела в его взгляде пылкую страсть и горячее желание. – Что ж, позволь я помогу тебе с этим, мой нелюдимый волчонок...       В это утро стояла невыносимая духота – был полный штиль, а солнце палило особенно яро. Проснувшись оттого, что все ее тело уже попросту взмокло, Вэнь Цин недовольно завозилась в постели, пытаясь отодвинуться от источника этого жара. Воитель крепко обнимал ее, и места, где соприкасалась их кожа, были мокрыми от пота. Седзи были плотно задвинуты, отчего воздух с улицы не проникал в их покои. Смешно сопя спросонья аккуратным носиком, целительница сделала попытку выбраться из объятий мужчины, но успеха это не возымело.       – Чжу… Чжулю, – зовет девушка, легонько толкая его в плечо, видя, что он тоже вот-вот откроет глаза, – Бога ради, отодвинься от меня – ты такой горячий! Не могу больше: я уже вся сырая. Нужно открыть двери во двор, иначе мы совсем задохнемся.       – Прошу, давай еще немного так полежим, – сонно проговаривает Хуа Даньшоу, лишь на мгновенье приоткрыв глаза, и вопреки ее просьбам притягивает девушку к себе теснее. Тогда вспотевшая и совершенно не отдохнувшая за ночь Вэнь Цин протестующе стонет, начиная выкарабкиваться из его объятий. И мужчине приходится сдаться: обреченно вздохнув, но не говоря ни слова поперек, Вэнь Чжулю оперативно поднимается с постели, небрежно накидывая на себя верхнюю рубаху, валяющуюся на полу неподалеку. Кажется, вчера им было не до аккуратного складывания вещей.       Через распахнутые седзи в комнату веет свежий воздух, и уже только этому Вэнь Цин несказанно рада: она вытягивается на постели, пользуясь тем, что теперь лежит на ней одна, и с довольной улыбкой глядит на то, как мужчина поднимает с пола ее одежды. Их взгляды встречаются.       – Сегодня очень жарко, – констатирует известный факт Чжулю, аккуратно сворачивая ее домашнее платье. На это целительница только закатывает глаза и снова измученно стонет, – тебе следует быть осторожной: в такую погоду легко получить тепловой удар. Пожалуйста, возьми с собой зонтик или веер, если пойдешь куда-то.       – Выхаживать с зонтиком или с веером, будто я какая-нибудь дворянка – жуть. О боги, за что вы послали такое марево… В такую погоду я бы хотела ходить абсолютно нагой, и чтобы это было естественно.       – Я против этого, – бескомпромиссно бросает мужчина и подходит ближе к постели, садясь на ее край, взглядом скользя по влажной от пота коже девушки. И Вэнь Цин, тихонько хихикая, перекатывается на спину, прогибаясь и выпячивая грудь. Как будто бы специально издевается над ним и снова будит в нем желание, несмотря на то, что еще не далее, чем каких-то шесть часов назад она, доведенная до изнеможения, умоляла его наконец дать ей передохнуть. Однако Вэнь Чжулю проявляет чудеса выдержки: он спокойно накрывает все ее женские прелести сбившимся одеялом, смотря целительнице прямо в глаза, – на это дозволено смотреть только мне и никому больше.       – Ты неисправимый ревнивый собственник, – смеется та, накрывая его руку своей, заставляя его снова стянуть одеяло и оголить ее упругий бюст. – Красота должна оцениваться по достоинству! Если на это можешь смотреть только ты, то я хочу, чтобы ты смотрел. Ну же, Чжу…       – Цин-Цин! Где ты, Цин-Цин! – вдруг писком раздалось откуда-то со двора, и Чжулю, оглянувшись на раздвинутые седзи, только и успел запахнуть верхние одежды как следует, прежде чем в их покои стремительным маленьким ураганом ворвался Вэнь Юань. Несреагировавшая на его появление вовремя Вэнь Цин даже одеяло к себе притянуть не успела, когда ребенок плюхнулся ей в объятия. Точнее, в объятия ее пышной груди. Хуа Даньшоу застыл, как каменное изваяние, опешивший, сбитый этим с толку, но не имеющий понятия, какое именно замечание следует сделать ребенку в такой ситуации – любое слово вызвало бы неловкость. Тем временем мальчик поднял свои огромные наивные глаза к девушке. – Цин-Цин! Там Сянь-гэгэ вместе с богачом! Помоги ему – Сянь-гэгэ стонет! Ему плохо! Он кричит, что вот-вот умрёт! Скорее, Цин-Цин!       – Что?.. Плохо, говоришь? Да как бы ни так… Уж этому-то и плохо! Хоть бы двери за собой закрывали плотнее, – тут же принялась ворчать целительница, однако испытывая некоторую неловкость. Все-таки она находилась перед ребенком, и ей не помешало хотя бы прикрыться чем-нибудь: мальчик прилип к ее обнаженной коже как банный лист, уткнувшись лицом в ложбинку между груди.       – Вэнь Юань, ты не должен делать подобное, – неуверенно, но со всей серьезностью начал Чжулю, очевидно, справившись с внутренним волнением – играть роль родителя и поучать младшего было не его прерогативой. – А-Цин не одета. Ты как будущий мужчина не должен смотреть на нее.       – Но Лю-гэгэ же тоже мужчина! Почему тогда ты смотришь? – мальчик вынырнул из упругого бюста, удивленно хлопая длинными ресницами. И действительно, с его стороны все выглядело не совсем логично: дескать, Чжулю ведь смотрит, и что же тогда здесь не так?       – Мне дозволено это делать, потому что Вэнь Цин моя… – Хуа Даньшоу переводил взгляд с ребенка на девушку, а нужное слово все никак не шло на язык. Брови целительницы красноречиво взметнулись вверх, давая мужчине понять, чтобы он уже как-нибудь охарактеризовал их отношения. Многословием и красотой речи Вэнь Чжулю никогда не славился, нет – больше даже ходило слухов о том, будто он вообще не умеет говорить. От природы. Мол, Вэнь Жоханю не нужны были шибко болтливые слуги. Но Вэнь Юань смотрел на мужчину, не моргая, ожидая его решающее, авторитетное для ребенка слово. И целительница даже уже отчаялась ждать, удрученно вздохнув и отвернувшись, когда Чжулю вдруг приобнял ее за обнаженные плечи, заботливо набрасывая верхнее платье, и лаконично, с уверенностью произнес, заставляя ее лицо запунцоветь от смущения. – Она моя. Моя и всё.