Bad Liar

Кажется, будто проходят недели, прежде чем к Чонгуку снова кто-то проходит. И, к его удивлению, это Хосок. Парень дрожит от голода и бредит от недосыпа, но все-таки умудряется подняться на ноги и привалиться к решеткам камеры, пока генерал приближается к нему. - Принц.... - хрипит он. - Как он? - Любопытно, что первым делом ты спрашиваешь о Чихёне, - бормочет Хосок. - Это либо говорит о твоей невиновности, либо ты успел напичкать его еще каким-то ядом, который пока не проявил себя. Гук морщится и прикрывает глаза. Ему плохо. На лбу проступает ледяной пот, губы, наоборот, сохнут, а в носу стоит зловоние от остальных заключенных и собственного отхожего уголка, что находится здесь же в камере. Может, оно и к лучшему, что еды ему не дают, потому что мутит нестерпимо. - Ты знаешь, что я бы никогда не навредил ему, - говорит Чонгук тихо. - Или королю. Знаешь же, что я просто не смог бы... Хосок вздыхает. - Чонгук, я помню, что ты хороший лжец, - отвечает он, на что Чон тяжко вздыхает. Он слишком измотан, чтобы спорить. Слишком несчастен, слишком голоден. Если его выпустят, он тут же сорвется в покои треклятого лекаря и отыщет любой намек на мандарины – сок, семена да хоть сухие соцветия. Перероет весь замок, но найдет эту искру раздора и разожжет на глазах Чимина пламя, толкая в него и Гао, и Сонги. А потом рухнет в ноги короля и поклянется в вечной верности. Неужели его любимый останется равнодушен, неужели не поразится до глубины души, увидев, насколько он ему предан? - Я давно перестал лгать, - шепчет Чонгук. - Чимину. Самому себе. Да, я не говорил всей правды, да, я хранил секреты. Но открыл ему всего себя, обнажил перед ним свою душу. Мне больше нечего скрывать, - он закашливается и тяжело дышит. - Он знает, что я люблю его. Может, не верит в это, но он знает. Хосок огорченно качает головой, а Чонгук испуганно вздрагивает, когда чувствует его осторожное прикосновение сквозь прутья. - Я верю тебе, - признается генерал и ободряюще похлопывает по плечу. - Я много думал о том вечере и понял, что не дает мне покоя. Подозрительно, что лорд Гао приказал привести чуть ли не роту вооруженных гвардейцев к комнате, что давно ото всех закрыта. И как по волшебству мы находим там тебя, а принца, еще накануне бодрого и жизнерадостного, едва ли не при смерти. Гук кивает, удивленно глядя на прозревшего друга. - И еще, - продолжает Хосок, - не думаю, что у человека, который когда-то отдал всю свою провизию незнакомцам и со всей отдачей служил своему господину, хватило бы духа травить ни в чем не повинного парнишку. Чонгук, я действительно тебе верю. Чонгук с трудом сглатывает и облизывает пересохшие губы. Судьба не может быть к нему более жестокой: он только-только обрел единственного соратника, но готовится потерять сознание, а то и вовсе испустить дух. - Хосок, ты помнишь нашу игру в походе в правду и ложь? Сейчас я расскажу тебе одну историю, которая полностью правдива. Хосок заинтересованно склоняет голову набок. - Это история о юном и жизнерадостном принце и молодом и любимом народом короле. Король тот, оказавшись на троне, не спешит обзаводиться наследниками и лишь отмахивается, в шутку кивая на младшего брата. А тот заболевает, как кажется, неизлечимо. Идут годы, королевы подле короля так и не появляется, а затем он и вовсе предпочитает женскому обществу компанию своего слуги. На горизонте ни одного наследника. Так кто окажется у власти, если король скоропостижно скончается? Едва живой принц или кто-то, кто встанет за ним? А если болезненный принц все-таки умрет первым, сможет ли безутешный король взять себя в руки и дальше стоять во главе государства? Хосок прищуривается. - Есть одна придворная дама, - медленно говорит он, - которая очень бы выиграла от любой из этих ситуаций. - И есть лекарь, который ей с удовольствием помог бы, - кивает Чонгук. - Король говорит однажды своему слуге, что окажись эта дама на престоле, ей пришлось бы выйти замуж, пусть и против воли. Почему не за лекаря, если допустить между ними договоренность? Вот она бы точно поспешила упрочить свое положение наследником, что, скорее всего, не стало бы проблемой. Возраст-возрастом, но уверен, что в силах лекаря приготовить всевозможные зелья, чтобы помочь ей забеременеть. А если и нет, то по счастливой случайности король дарит своим приближенным молоденьких служанок, здоровых, плодовитых и слишком напуганных, чтобы противостоять приказам их господ... Глаза Хосока полыхают от гнева. - И что же делает слуга короля? - Помогает его брату немного поправиться, - тихо вещает Гук. - А когда тот чувствует себя лучше, ведет его принять ванну, прекрасно зная, как приятно после затяжной болезни смыть с себя ее остатки. Слуга пользуется мылом, которое находит в комнате принца, но во время помывки состояние юного господина снова ухудшается – кожа краснеет, начинается лихорадка, а дыхание становится резким и неровным. Это то самое мыло, что оказывается в числе его подарков на шестнадцатилетие, оно точно содержит в составе какой-то мандариновый экстракт. Хосок хмурится пуще прежнего. - У принца аллергия на мандарины, - бормочет он. - Знаю, - кивает Чонгук. - Тогда слуга промывает ему волосы вином и велит не принимать никаких лекарств или подозрительной пищи. Но следующей ночью, до того, как слугу арестовали в комнате принца, он успевает почувствовать запах мандаринов в его вине. Хосок, нет смысла ходить вокруг да около. Они убьют его. Это идеальный момент, чтобы покончить с Чихёном, а меня обвинить в его отравлении. Если Чимин и сможет оправиться от потери брата, они найдут способ, чтобы избавиться и от него. А я застрял здесь, да и слушать меня никто не будет. Хосок как-то сдавленно вздыхает и решительно кивает. Дожидается, глядя в сторону, когда пройдет смена караула, и снова кивает. - Я сделаю все, что смогу, - обещает он. - Хосок, - вспоминает еще один важный момент слуга. - Когда я был рядом с принцем в последний раз, то почувствовал запах лаванды. Ты отдал Гао те растения, что я показывал тебе в пещерах? - Генерал хмурится. - Это душица, ее нельзя мешать с лавандой, я говорил об этом. Случайно или намеренно, но он подсунул ядовитую смесь Чихёну. Наверное, не так уж и много, иначе смерть наступила бы мгновенно, - парень вздыхает, утирая ледяной пот со лба и поднимает на друга умоляющий взгляд. - Пожалуйста, не дай ему умереть. - Я никому не позволю погубить нашего принца, - обещает Хосок. - Но мне нужно поторопиться. Если повезет, коварный план будет разоблачен, а ты выберешься отсюда и уже к следующему рассвету окажешься снова в милости его величества. - Это меня волнует меньше всего, - отмахивается Чонгук и с удивлением обнаруживает, что говорит это с полной искренностью. Голодный, израненный и брошенный на погибель – это все не имеет значения, если Чихён умрет, потому что он не смог спасти его, если Чимин будет страдать, потому что лишился своего самого родного человека. Хосок странно смотрит на него, вероятно, впечатленный его самоотдачей, а затем быстро уходит. Гук стонет и устраивается на полу, как можно дальше от отхожего уголка. Он задыхается от царящего смрада, задыхается от беспокойства за Чихёна и Чимина, но все же доверяет Хосоку и не сомневается в его преданности королевской семье. Остается только надеяться, что он вмешается вовремя. * * * Чонгук вроде спит, а вроде бредит и бьется в лихорадке, но ускользающим сознанием улавливает, что решетка его камеры отпирается. Он слабо шевелится, но не может найти в себе силы, чтобы открыть глаза. Не может сделать ничего, кроме как слегка оттолкнуть руки, что осторожно поддерживают его и помогают подняться на ноги. Они совершенно не держат изможденное тело, и парень пошатывается, утыкается в чью-то грудь и вздыхает. Всхлипывает, потому что от незнакомца пахнет его любимым, а это невозможно. Он зол на него, он никогда не вернется сюда за ним, он оставил его голодать и сжирать себя заживо, терзаясь и страдая от упреков собственного сознания. Мягкий шепот убаюкивает его, ласковые пальцы перебирают свалявшиеся волосы, и есть в этом прикосновении что-то такое нежное, такое знакомое, что Чонгуку хочется плакать. Он дрожит и мечтает вырваться. Вырвался бы, да нет совсем сил. - Это сон? Тихий смех, его смех. Но Гук знает, что этого не может быть. Смеются, потому что он спросил глупость. Конечно, это сон. Шепот обжигает ему ухо, но он не разбирает слов. Его ведут куда-то из темницы и помогают подняться по лестнице – медленно, памятуя о его слабости. Чонгуку кажется, что он оказывается в той же комнатке, где мылся в первый свой день в замке. Повсюду пар, он забивает легкие, отрезая их от кислорода, и заволакивает и без того нечеткое зрение. Кто-то освобождает его от грязных лохмотьев и подводит к банному чану, и Гук едва не стонет от облегчения, когда его грязная липкая кожа встречается с волшебно теплой благоухающей водой. К губам подносят кубок, и парень жадно пьет, почувствовав запах вина. Сильно разбавленного, но это мелочи. Чонгук пьет, пока не начинает давиться, и тогда кубок заменяют другим – с чистой водой. Он жадно припадает и к ней, пока желудок не скручивает спазм, а горло не сводит судорогой. Чужие руки оказываются в воде, ласково оглаживают его руки, плечи, шею, спину. Гук прикрывает глаза и позволяет себя мыть и переворачивать, как тряпичную куклу. Он слишком слаб, чтобы дать отпор, слишком слаб, чтобы хотя бы попытаться разглядеть заботливого незнакомца. Откуда-то тянет едой, и парень хрипло стонет, когда к нему подносят мясо. Он в спешке хватает предложенный кусок и проглатывает. И хлеб, который тоже ему протягивают. И сладкий виноград, который кто-то заботливо штучку за штучкой вкладывает ему меж губ. Еда и вино согревают изнутри, дарят новые жизненные силы, и Чонгук осмеливается приоткрыть глаза. Лицо Чимина бледнее, чем в его воспоминаниях, а темные круги под глазами делают взгляд более острым. Чон проглатывает виноградинку и едва не давится, когда король неожиданно улыбается ему и целует в лоб. Парень резко отворачивается, а Чимин только тяжело вздыхает, нежно гладя его по волосам. - Чонгук, - тихо шепчет он. - Чонгуки, посмотри на меня. - Нет. Это сон. Или меня наконец одолела лихорадка. Ты не настоящий. - Настоящий, - спорит Чимин, и судя по тону отрицание Гука его даже немного обижает. Он продолжает смывать грязь с его волос и плечей, но стоит ему на мгновенье убрать руки, как парень начинает потерянно всхлипывать. Пусть это лишь мираж, не хочется, чтобы он оставлял его. - Тише, малыш. Его голос мягкий и вкрадчивый, такой родной и полный заботы, что Чонгуку уж и впору поверить. Чимин опускает его голову себе на колени, целует в лоб, пропуская зажмуренные в испуге глаза, целует в щеку, заставляя напряженно сглотнуть. Парень дрожит и все-таки открывает глаза и в потрясении разглядывает лицо своего господина. Тот улыбается и снова целует его, прежде чем прижать к себе. - Ох, Чонгуки, - бормочет он. - Прости меня. Прошу, прости меня за то, что я сделал с тобой. Гук молчит, потому что в горле банально встал комок от того, какая боль слышится в голосе Чимина. Он чуть отстраняется и поднимает дрожащую влажную руку, касаясь щеки короля и снова и снова рассматривая его. - Он в порядке? Чимин быстро кивает и отводит взгляд в сторону. - Хосок явился ко мне, отрицая все обвинения в твой адрес, говорил о каких-то растениях, что вы принесли из пещер, заставил вспомнить, что ты тоже упоминал их, - тихо рассказывает он. - Что ж, я пошел к Гао и велел ему приготовить лекарство для Чихёна на моих глазах. Я видел, как он смешивал ту самую душицу с лавандой, видел и чувствовал себя таким дураком... Как я мог доверять ему? - едва не рычит, сжимая в ярости кулаки. - На самых задворках его аптекарского огорода нашли мандариновое деревце, укрытое от всех посторонних глаз. Он смел убеждать меня, что использовал его только для настоек для простого люда, но Розе на допросе сломалась и созналась во всем. Чонгук огорченно склоняет голову. - Она солгала тебе? - шепчет он. - Чтобы помочь ему подставить меня? - Девица сказала, что Гао угрожал избить ее, изнасиловать и продать в бордель, если не пойдет у него на поводу. Думаю, теперь она не лукавит, но это не слишком унимает мой гнев из-за того, что она посмела меня обмануть. Чимин проводит рукой по его мокрым волосам и вздыхает. - А еще я нашел переписку между лекарем и своей тетей. Хосок рассказал мне, что ты уверен, что они действовали в сговоре, - он качает головой и сталкивает их лбы вместе. - Я был так слеп, Гукки, и так глуп. Ты сможешь простить меня? Губы парня дергаются в слабой улыбке. - Когда ты впервые разозлился на меня, ты отреагировал как мой друг. Тогда ты поклялся, что не позволишь своим эмоциям одолеть тебя снова, и сдержал обещание. Во второй раз ты отреагировал уже как король. - Чимин поднимает на него грустный взгляд, но Чонгук знает, что он не будет спорить. Не сможет. Король не придаст значения слову слуги против слов своих советников. Король не позволит собственной привязанности повлиять на справедливое наказание. - Все хорошо. Ты думал, что я хотел навредить твоему брату. Я бы поступил точно так же. - Нет. Ты бы так не поступил. Чон снова улыбается, теперь чуть шире. - Мой господин, я не собираюсь спорить, в ком из нас больше склонности к мести, - устало вздыхает он. - Но знай, что в течение долгих дней все мои мысли были лишь о том, что бы я сделал с лекарем, будь он заперт со мной в одной камере. Король смеется, но все еще грустно. Он поднимается на ноги и снова обливает слугу водой, прежде чем помочь ему подняться на ноги и завернуть в толстый халат. Чонгук приваливается к нему и наслаждается поддержкой, теплотой прикосновений и объятий. Чимин ведет его в свои покои и устраивает на королевском ложе. Гука встречает собственный запах, смешанный с запахом его господина, и он тихо посмеивается, понимая, что, несмотря на гнев, тот не запретил опрыскивать постельное белье его эфиром. Парень зарывается лицом в подушки и глубже вдыхает знакомый, успокаивающий аромат. Чимин ложится позади него, притягивая к своей груди и целуя его волосы. И только тогда Чонгук осознает, что опасность миновала – он под боком у своей любви, можно сомкнуть глаза и позволить себе провалиться в настоящий сон. * * * Просыпается Чонгук на широченной постели в гордом одиночестве, резко садится, не сразу вспоминая последние события, и затем едва не задыхается от ужаса, замечая, как высоко солнце успело подняться над горизонтом. Он слетает с мягкой перины и проклинает себя за то, что так долго и бесстыдно продрых. В заточении ему не хватало самых привычных вещей, например, просто принести завтрак своему королю. Он мечтал об этом, он ждал этого банального момента. А теперь проспал. Хорошо бы выяснить, который час, отыскать Чимина и молить о пощаде за то, что уклоняется от своих обязанностей. Двери распахиваются, и встревоженный Гук и вовсе обмирает, когда видит, что король самостоятельно несет поднос со своим завтраком. Чимин замечает его потрясенный взгляд и ухмыляется, опуская яства на стол и поворачивая к нему. Чонгук больше не ждет – бросается на колени перед своим господином и судорожно вздыхает. Воспоминания о суровых днях, проведенных в камере, по-прежнему свежи. - Господин, простите меня, - спешит оправдаться он. - Я не хотел столько спать. - Чонгук, - смеется Чимин и поднимает его. Улыбается, обхватывает лицо руками и глубоко целует. - Если бы ты встал хоть на мгновенье раньше, я бы отправил тебя обратно в постель. - Его глаза темнеют, и он вздыхает, убирая отросшую челку Гука с его лица. - Я поступил с тобой отвратительно. Я усомнился в твоей преданности мне, наговорил таких страшных вещей... Чон качает головой и кладет ладонь на его сердце. - Я просто рад, что с Чихёном все будет хорошо. Если он еще не вышел из комы от зелий лекаря, то скоро выйдет. И поправится. Верно? Чимин не спускает с него восторженного взгляда и кивает. - С ним сейчас Хосок. Сонги и Гао под стражей в своих покоях дожидаются суда. Если пожелаешь, ты можешь дать показания против них во время процесса. - Конечно, мой господин, - улыбается Чонгук. - Как пожелаешь. Король вздыхает и крепко обнимает его. А он не может сдержать счастливого вздоха, срывающегося с губ. Кажется, что прошла целая жизнь с тех пор, как Чимин в последний раз так его обнимал. Чонгук чувствует себя возрожденным, обновленным. Он вернулся домой. - Ты голоден? - спрашивает его величество. - Я принес еды для нас двоих. Парень быстро кивает, решая не уточнять, что голоден как волк. Король провожает его к столу и по их доброй традиции позволяет приступить к еде первым. Они улыбаются друг другу, то и дело соприкасаясь коленями под столом, едят и пьют, будто ничего между ними не изменилось. Но Гук постоянно чувствует, как пристальный взгляд Чимина то задерживается на его похудевших запястьях, то на несошедших синяках на руках. - Перестань, я не виню тебя за это, - тихо убеждает он, встречаясь с государем глазами. - Мой господин, это лишь знак твоей страстной натуры, той самой природы, что ежедневно восхищает меня и манит. Я смотрю на тебя и вижу человека, который готов бороться за свою семью и за все, что ему дорого. Для меня это признак благородства души. - Моя семья предала меня, - так же тихо отвечает Чимин. - А я отвернулся от самого верного и самого близкого своего друга. Не знаю, как теперь свыкнуться с мыслью, что меня так легко можно обмануть. Улыбка слуги вянет. - Мне жаль, мой господин, что я тоже воспользовался твоим доверием. И тоже обманул тебя, - он вздыхает и проводит рукой по волосам. - Я преследовал собственные эгоистичные интересы, хотя теперь они мне кажутся сущей чепухой. Манипулировал тобой ради личной выгоды, но я никогда не хотел причинить тебе боль. - Я понимаю, ты был вынужден, - кивает Чимин. - Но ты по-прежнему считаешь, что была необходимость во лжи? - Чонгук не может оторвать от него взгляда, но уверенно качает головой, пока он на мгновенье прячет ладонь в складках своей мантии и выуживает оттуда книгу. На столе оказывается чуть помятый томик с надорванным корешком. - Зачем ты купил ее? - Это был порыв, - объясняет парень и тянет руку к собственной вещице. - Просто увидел ее и решил, что мне нужна своя копия деяний моего короля. Я хотел знать, какие изменения он внес в государство, которым правил, хотел прочитать о его справедливости и его величии в битвах. Хотел узнать о нем больше... - А отметки? - Я же уже говорил, что перестал их делать, я перестал считать. - Почему? - Ты знаешь почему. - Я хочу услышать это от тебя. Чонгук тянется к нему и переплетает их пальцы, выжидает в тишине, пока его любимый снова не посмотрит на него. - Потому что я понял, что мне не нужны родные земли, не нужна кочевая жизнь, если рядом не будет тебя, - признается он. - Я думал, что смогу заслужить свободу, но какой в ней смысл, если я лишусь человека, которого так сильно люблю? Чимин рвано вздыхает и опускает глаза на их сцепленные руки. - Если бы я ушел, встретил кого-то другого, начал жизнь с чистого листа в другой стороне, то все равно помнил бы тебя, жаждал бы одного тебя, - продолжает изливания души Гук и слабо улыбается. - Как я мог оставить тебя, раз понял это? - И эти чувства все еще живы в тебе? После того, что я сделал? - Да. Король улыбается так ярко, будто тысячи капелек на солнце, обращаясь радугой. Он сжимает ладонь Чонгука, а затем поднимается на ноги, подхватывая книгу со стола и отходя к окну. Быстро пролистывает ее и открывает на последней странице. - Между нами есть существенный разрыв, - отмечает Чимин под тихий смешок Гука. - Это довольно несправедливо, тебе так не кажется? - Это легко исправить, - пожимает плечами Гук. - Исправим, - соглашается король. Он захлопывает книгу, откидывая ее в сторону, и тянет парня из-за стола. - Во мне скопилось столько негодования и ярости, от которых нужно избавиться, столько любви и нежности, которыми нужно поделиться... - объятия и тихий шепот в самые губы. - Проведи со мной весь день. Чонгук ухмыляется и позволяет уложить себя в постель. - Как пожелаешь, мой господин. * * * Снег падает картинными хлопьями и густо укрывает землю, беспощадные зубы и когти зимы грызут и дерут ворота замка, а ее ледяное дыханье пронзает ветром и стужей и не выпускает никого из замка во двор. В один из таких студеных вечеров, в разгар снежной бури Чонгук поднимается в покои Чимина с ужином и застывает в шоке, видя, что его любимый господин не один. Чихён выглядит замечательно. Здоровый румянец заливает его мордашку, а волосы блестят в неясном свете потрескивающего камина. Его одежды ярко-красные и богато расшитые, как раз в духе гербовых цветов их рода. Он над чем-то хохочет вместе с братом и лучится молодостью и здоровьем. Чонгук рад как никогда видеть их обоих такими счастливыми. Он опускает поднос, и Чихён поворачивается к нему, широко распахивая глаза. - Чонгук! - вопит он и вскакивает на ноги, подбегая к нему и крепко обнимая. Гук улыбается и обнимает его в ответ. Молодой принц еще слишком худой после затяжной болезни, но выглядит превосходно и кажется полным безграничной энергии. Он отступает на шаг, не в силах насмотреться на своего друга, а затем оборачивается к королю и серьезнеет буквально на глазах. - Ваше величество, мой дорогой брат, теперь, когда Чонгук здесь, я хочу обратиться к тебе с просьбой. - Чимин улыбается и жестом просит его продолжать. - Я требую, чтобы ты освободил этого благородного человека от службы. Он мой самый добрый и верный друг, он не должен быть рабом! Ну же, Чимин, сделай что-нибудь, дай ему земли и золота! Гук вспыхивает и сердито смотрит на принца. - Милорд, - шипит он, высвобождая свою руку из чужих, уже наполнившихся силой пальцев. Краска на щеках становится только гуще, когда наталкивается на насмешливый взгляд короля, наслаждающегося его смущением. - Клянусь, мой господин, я умолял его высочество не поднимать таких вопросов. Я помогал не ради какого-то вознаграждения. - Но помогал, - замечает Чимин. - Только благодаря тебе Чихён сейчас с нами, а настоящие предатели за решеткой. - Да, - признает Чонгук. - Но не только я здесь спаситель. Чимин смеется. - Чихён, милый, ты не мог бы оставить нас? - Принц фыркает, сдувая светлую челку с глаз, но подбегает к брату и крепко его обнимает. Так же стремительно парнишка и покидает королевские покои, напоследок озорно подмигнув Гуку. Тот смотрит ему вслед и смеется. - Какой же он энергичный, - радуется он. - Это он еще не до конца восстановился, - хмыкает государь. - Я был таким же в его возрасте. - Уверен, ты был очаровательным, - кивает Чонгук. Он подходит к поманившему его Чимину и садится напротив. Тот нервно барабанит пальцами по столу, а затем выпрямляется и поднимает глаза на парня. Протягивает руку и обхватывает обе его ладони. - Чонгук, - начинает он и затихает, покашливая и выдерживая паузу. Гук с любопытством на него поглядывает и понимает, что взгляд чужих темных глаз задерживается на его шее, скользит по ярким и уже потускневшим отметкам на ней, по волосам. И вновь опускается на их руки. Чонгук понимает, что его пульс непроизвольно учащается, когда Чимин ведет кончиками пальцев по его запястью. - Чимин, - шепчет он, затаив дыхание и осторожно улыбаясь. - Ты заставляешь меня волноваться. Уголки пухлых губ дергаются, будто их владелец хотел улыбнуться, но передумал. Король вздыхает и начинает снова. - Чонгук, я хотел... Он снова останавливается, и Гук морщится, потому что не припомнит, когда видел его таким растерянным, потому что не уверен, что выдержит такое нервное напряжение. Он подается вперед и обхватывает лицо Чимина ладонями, нежно проводя пальцем по скуле. - Чимин, что такое? Чимин все-таки выдавливает из себя тусклую улыбку и снова опускает глаза. - Незадолго до болезни Чихёна я ухаживал за одной высокородной дамой. Конечно, это была превосходная партия, но когда брат заболел, я разорвал помолвку, - наконец говорит он. - Она... она была красива и умна, добра и покорна, но я не мог заставить себя жениться и завести детей, зная, что самый близкий мне человек борется за жизнь, балансируя на самом ее краю. Со временем я вообще отбросил мысли о свадьбе. Почему-то она ассоциировалась у меня с предательством и забвением Чихёна. Гук ободряюще кивает и убирает руки от его лица, предпочитая снова сплести их пальцы. - Но теперь с братом все в порядке, - продолжает Чимин, и Чонгук медленно моргает, чувствуя, как его окатывает липким страхом. Разумеется. Все в здравии, все предатели наказаны – на пути полного счастья стоит только выполнение основного королевского долга. Брак и наследники. Парень напряженно сглатывает и готовится к удару. - Возможно, ты и перестал считать, но я нет, - Чимин одаривает его слабой улыбкой. - Мы в двух шагах от твоей сотой победы, Чонгук. Гук поджимает губы и отпускает его руки. - Вот как, - бормочет потерянно. Господи, какой же он идиот. Ну конечно, Чимин обратит против него его собственную глупость – трахнет еще два раза и отошлет с глаз долой, женится на подходящей по статусу принцессе и заведет детей, чтобы продолжить свой королевский род. Это было очевидно с самого начала, но почему-то никогда не казалось осуществимым. Наивно. Очень наивно. И глупо. - Чонгук, - хмурится король и снова тянется к нему. Вероятно, чувствует смену атмосферы и видит отражение страданий на его лице. В этот момент Чонгук клянется самому себе, что примет любое решение с достоинством. В конце концов, это его долг перед господином. - Я хотел бы разделить с тобой сегодня девяносто девятый раз. Но сотый, если ты не против, я бы приберег для нашей брачной ночи. Глаза Чона распахиваются в неверии. Он задыхается, будто весь воздух кто-то насильно выталкивает из легких, и потрясенно таращится на Чимина. Смотрит и смотрит, пока тот не начинает хохотать. - Прости меня, пожалуйста, Чонгук, - хихикает он, утирая выступившие от смеха слезы. - Но видел бы ты свое лицо сейчас. - Погоди, ты... Ты хочешь выйти за меня? - Чонгук не может дышать. Не может поверить в то, что слышит. - Да, - улыбается Чимин. - Я не могу представить большего удовольствия, большей чести, чем всегда быть с тобой. Ты поможешь мне править? - Он снова находит ладони Гука и целует его пальцы. Его запястье, что лишь совсем недавно оправилось от синяков. Касается губами бьющейся жилки и поднимает на него взгляд, полный обожания. - Я сделаю тебя своим консортом. Лишь бы ты только был счастлив со мной. Что Чонгук может сделать, кроме как поцеловать его? Он вскакивает со стула так быстро, что тот валится назад, грохоча о мраморный пол, и бросается на шею своему королю, опускаясь ему на колени. Глубоко целует и довольно вздыхает, когда Чимин обнимает его в ответ, согревая спину теплыми поглаживаниями. Страсть разъедает Гуку внутренности куда сильнее, чем любой голод или любая лихорадка, что выпадали на его долю. - Обещай меня никогда не отпускать, - стонет он, - больше мне ничего не нужно. Кажется, Чимин никогда не был так счастлив. С широкой улыбкой он подхватывает Чонгука на руки и усаживает на стол. Одежда летит в разные стороны, а баночка душистого масла, с которой он старается не расставаться с момента их воссоединения, оказывается как никогда кстати. Гук тоже улыбается и покрывает поцелуями все, до чего может дотянуться, – лоб, щеки, волосы Чимина, пока тот покусывает ему ключицы и дразнит языком сосок. Голова откидывается назад, а серебристые прядки трещат под цепкой хваткой, когда следует первый толчок. Чимин действует с нежностью, но с присущей ему всепоглощающей страстью. Его бедра мощно раскачиваются, а Гук стонет, привыкая к размеренному темпу и сводя вздернутые ноги на его пояснице. Он чуть ерзает, принимая именно то положение, что нравится ему больше всего. Положение, в котором можно почувствовать Чимина предельно глубоко. Положение, в котором член неумолимо давит на чувствительное местечко внутри и обжигает жаром. Чимин склоняется над ним и целует, а Чонгук стонет в поцелуй – да так громко, как ему всегда хотелось, потому что теперь можно не скрываться. Им никогда больше не придется прятать свои чувства. Гук притягивает Чимина еще ближе, а затем в приступе какого-то нахальства, удивляющего его самого, сильно отталкивает его, заставляя отступить на пару шагов. - Сядь, - хрипло приказывает он. Король растерянно моргает, но подчиняется. Парень широко улыбается и снова взбирается ему на колени, перехватывая его член и направляя в себя. Он опускается и стонет, прикрывая глаза и каждой клеточкой тела чувствуя, как его наполняют, обнимают, дарят тепло и нежность. Чонгук цепляется одной рукой за спинку кресла, а другой сжимает подбородок Чимина и развязно целует, покачиваясь на нем и задавая темп. Так приятно тереться напряженным членом об его еще скрытый под одеждой торс, но Чимин быстро разоблачается до конца, и чувствовать его обнаженную кожу чувствительной плотью в разы приятнее. Гук прикусывает ему губу и с удовольствием наблюдает, как сверкают его глаза, золотясь в свете закатывающегося зимнего солнца. Руки Чимина крепко сжимают его бедра и помогают двигаться плавно. Чонгук снова стонет – быть может, чересчур громко, но он даже надеется, что весь замок их услышит. Чимин расплывается в какой-то диковатой улыбке и тянется к его шее, прикусывая, спускается на грудь, оставляя за собой россыпи поцелуев, раскатывает нежную кожу между зубами, пока она не краснеет и не фиксирует на себе следы их страсти. Гук протяжно стонет всякий раз, как Чимин оставляет на нем метку, но это не единственная реакция. Мышцы живота напрягаются, бедра дрожат, а сгусток возбуждения внутри разрастается с каждым погружением в него члена. Чонгук улыбается и наклоняется, просто сталкивая их лбы вместе. Он близко. Он знает, что и Чимин тоже. - Можно мне и дальше называть тебя своим господином? Глаза короля вспыхивают ярче, но в них сгущается пугающая темнота. - Если хочешь, - шепчет он. - Но я бы предпочел услышать, как сладко ты будешь выкрикивать мое имя. Улыбка Гука ширится. Он резко подается вперед, посасывает нежную, раскрасневшуюся кожу на его шее, а затем надсадно стонет прямо на ухо. Чимину этого достаточно, чтобы оторвать его ступни от пола и приподнять бедра, часто-часто вколачиваясь в разомлевшее тело. - Чимин, - скулит Чонгук. Чимин прикрывает глаза, его ресницы дрожат, да и всего его потряхивает от напряжения. - Чимин, я люблю тебя. Король сжимает челюсти и едва не скрипит зубами. Гук хрипло смеется, наслаждаясь своей властью над ним. Он хватает одну его руку и прижимает к своему неистово колотящемуся сердцу. Второй ведет по своему животу, а затем подтягивает к члену, заставляя обернуть ее вокруг. Пальцы на ногах подгибаются, живот напрягается, и Чон прикусывает шею своему возлюбленному – невысоко, стараясь не оставлять всем заметных следов, но Чимину этого достаточно. Он запрокидывает голову и кончает с пронзительным, чарующим стоном. Чонгук прикрывает глаза, наклоняет голову и лихорадочно скачет на его члене, пока он пульсирует внутри и заливает его семенем. Рука Чимина вновь оживает на нем и сжимается, и Гук приглушенно кричит ему в шею и выплескивается на их руки. Едва первый глоток воздуха достигает легких, как он смеется. - Мой господин, и долго ты заставишь меня ждать нашего сотого раза? - Я выйду за тебя сегодня же, - тут же отвечает Чимин, и Чонгук снова смеется. Он знает, что так не получится: свадьба короля – величайший праздник для народа. Для того чтобы провести ее в разгар зимы потребуется существенная подготовка. Не говоря уже о церемонии коронации, когда он получит свою корону консорта. Но знать, с какой готовностью Чимин вызывается связать их брачными узами, – приятно, так что парень мягко целует его и задыхается, чувствуя, как опавший член выскальзывает из него. - Думаю, мы должны устроить достойный праздник. И непременно с гладиаторскими боями, - говорит он, садясь и пытаясь пригладить дрожащими руками волосы. - Моим друзьям нужен шанс тоже заслужить свободу. - Как пожелаешь, Чонгук, - без всяких сомнений соглашается Чимин. Он улыбается так ярко, что впору конкурировать с солнцем, и целует их испачканные спермой пальцы. - Я согласен на все, лишь бы сделать тебя счастливым. - Ты уже сделал. Чимин хмыкает и снова его целует. В конце концов, Гук выбирается из объятий и идет к маленькой миске воды, чтобы ополоснуть в ней руки. Чимин встает и подходит следом, повторяя его действия. Чонгук старается не обращать внимания на капельку семени, вытекающую из него, но ему до безумия нравится это чувство. И до безумия нравится, как у Чимина темнеют глаза и прерывается дыхание, стоит ему прижаться к нему сзади. Они снова целуются, пока королевский ужин остывает. * * * На улице не на шутку холодно, а сугробы снега достигают невиданных для городских стен высот, но Чонгук не сильно обращает на это внимание, пока спешит к боевым ямам. Несмотря на погоду, тренировки гладиаторов по-прежнему проходят на свежем воздухе. Зато их надзиратель больше не приветствует его недовольным взглядом и сухим кивком, а кланяется в пояс, проникаясь уважением к его красивым, отороченным мехом одеждам и золотому венцу на голове, намекающему, что пред ним важный представитель королевского двора, а в будущем и монаршей семьи. Гук кивает мужчине и с улыбкой продолжает путь. Его товарищи стоят, сбившись в тесный круг и пытаясь согреться на перерыве перед ожесточенной схваткой между собой, и встречают его приближение восторженным галдежом. Пока не понятно, что приводит их в большее воодушевление – кувшин эля в руках Чонгука или его непривычный вид. - Порадуйтесь за меня, друзья, - говорит он. - Я пришел отплатить по нашему договору. Юнги смотрит на него, как на привидение. - Ох, чтоб мне выйти на арену с сумасшедшим Тэхеном... - выдыхает он, пока Гук улыбается ему и раздает всем кубки, намереваясь их наполнить. - Чонгук, ты что, явился к нам свободным человеком? - Ты совсем болван? - тяжко вздыхает упомянутый Тэхен. - Ну, посмотри на него, видишь вообще, как он разодет? - Через две недели я явлюсь к вам в качестве принца-консорта, - признается Чонгук со смущенной улыбкой. - Кстати, на празднествах вы сможете принять участие в показательных сражениях и заслужить так свободу. Если захотите, конечно, но я уже договорился с его величеством. Парни шумят еще громче и размахивают кубками. - Погоди-ка, а не должны ли мы преклонить перед тобой колено? - задумчиво тянет Намджун. - Боги, если ты встанешь передо мной на колени, то будешь распоследним дураком, - смеется Чон. - Пей уже, - советует он и сам пригубляет душистый напиток. Эль кажется горьковатым после того, как он пристрастился к сладкому вину из королевских погребов, но остается достаточно крепким, чтобы наверняка понравиться его друзьям. - Кто бы мог подумать, что наш товарищ по несчастью теперь станет властителем этих земель, - восторгается Тэхен, улыбаясь и сжимая плечо Гука. - Видать, жизнь в замке тебе прекрасно подходит, друг мой. - Еще как, - признает Чонгук. - Я хочу, чтобы вы все были моими почетными гостями. Покажем там всем, как дикари умеют праздновать? - А чего ж не показать? - поддерживает предложение Намджун и снова пьет. - Да мы такой беспорядок устроим, как бы не разнести весь замок к чертям, - хохочет он и мечтательно тянет. - Может, какая-нибудь придворная дамочка меня осчастливит. Или я ее, а? Вы же знаете, я весьма очарователен. И умею быть галантным с леди. Тэ фыркает и закатывает глаза, стряхивая с макушки Джуна ворох осевших снежинок. - Настоящая леди сочтет тебя блудливой псиной. И не ошибется. - Ты не прав, Тэ. Если вам будет предоставлена свобода, вы сможете говорить с кем угодно при дворе, - пожимает плечами Чонгук. - Возможно, вы слышали, что тетка моего будущего супруга уже пару месяцев как сослана в ссылку, но в замке осталось немало ее фрейлин. Ох, я настаиваю, чтобы вы пообщались поближе с этими змеями. Только накопленный вами пыл сможет противостоять их яду. - Хах, похоже, король научил нашего друга шутить, - хмыкает Юнги, и Гук салютует ему кубком. - Допивайте, братья. И увидимся в замке через две недели, - говорит он на прощанье. Друзья снова поздравляют его, хлопая по плечам, и Чонгук оставляет их с ополовиненным кувшином, не сомневаясь, что теперь тренировка пойдет куда веселее. Теперь его путь лежит прямиком в лавку по производству мыла. Старика-мыловара Чон находит снаружи, несмотря на холодную погоду, впрочем, укутанного во множество плащей. - Дорогой мой друг! - расплывается в беззубой улыбке Чхве, а затем его глаза ширятся при виде нового облика парня. - Мой господин... - Прошу, не надо, для вас я всегда буду другом. Вы немало сделали для меня, и мне хотелось бы обсудить с вами один безотлагательный вопрос. - Старик серьезно кивает и приглашает его присесть, что Гук и делает. - Должно быть, вы слышали, что придворный лекарь был освобожден от своей должности и казнен. Ваша помощь была для меня бесценной, так что эту должность я бы хотел предложить именно вам. Чхве удивленно моргает. - Вы можете перенести ко двору все вещи и взять с собой помощницу и ее сына. Уверен, с вами все жители замка будут в целости и сохранности. - Это очень щедрое предложение, дружок, - бормочет мыловар. - И я был бы старым дураком, если б его не принял. Чонгук улыбается. - Дайте мне знать, если вам понадобится какая-либо помощь с переездом. Когда будете в замке, спросите королевского помощника, его зовут Джин, он все расскажет и покажет новое жилье и лазарет, - он поднимается и доброжелательно кивает старику. - С нетерпением жду встречи с вами при дворе. И еще раз благодарю за всю вашу помощь. Чхве жмет ему руки, и парень уходит, торопясь обратно в замок. Он стряхивает последние уцелевшие снежинки с плеч, пока приближается к библиотеке, откуда уже слышны самые дорогие ему голоса. Чимин тут же поворачивается к нему с ласковой улыбкой, обнимает и целует в уголок губ. Его тепло – бальзам для замерзших рук и щек Чонгука. - Любовь моя, - шепчет король. Он уже привык так называть своего бывшего слугу, а тому такое обращение нравится все больше и больше. - Где ты был? - Нашел нам нового придворного лекаря. Это тот человек, что помог тебя лечить, - он поглядывает на Чихёна из объятий. - А еще навестил своих товарищей и погасил свой долг. - Что еще за долг? - недоумевает Чимин. - Каждый из нас заключил пари, что тот, кто первым добьется сотни побед и станет свободным, угостит остальных выпивкой. Я выиграл. Братья синхронно запрокидывают головы назад и хохочут. - Ох, Чонгук-а, но ты же еще не победил. Где твоя сотая победа? Гук посматривает на него из-под ресниц и прижимается ближе. - Что же это такое? Мой король, ты хочешь выставить меня лжецом? - мурлычет он. - Впрочем, ты прав, я должен немедленно все исправить и сохранить свой статус честного человека. - Честный лжец, - хмыкает Чимин, но Чонгук с удовольствием замечает, как дыхание его сбивается. Чихён только закатывает глаза. - Порой так нелегко быть твоим другом, Чонгук, - напоминает он о себе в шутливо-серьезной форме. - Когда ты рядом, мой брат совершенно теряет интерес ко всему остальному миру. Он видит только тебя. - Тогда я немедленно уберусь из его поля зрения, - торжественно говорит Гук и отвешивает легкий поклон, ухмыляясь. - Милорд, вынужден вас оставить. Чихён смеется, пока Чонгук отстраняется от Чимина и разворачивается, шагая вверх по лестнице в свои комнаты. Мгновенье спустя он слышит громкий вздох принца и раздраженное «Ну же, дурачок, догони его». И улыбается, заслышав звуки погони. Бросается бежать, но оказывается пойман на пороге покоев. Они с Чимином сталкиваются и едва не валятся на пол, благо что Чонгука поддерживают дверной косяк и чужие крепкие руки. Король нетерпеливо целует его и ласкает через одежду. - Чимин, - укоризненно тянет Гук, но не делает ничего, чтобы выбраться из блуждающих по его телу рук. - Разве сотый раз ты не собирался оставить на брачную ночь? - Черт бы побрал эту мою идею, - рычит Чимин, и Чонгук дрожит, закрывая глаза, когда с его плеч стягивают плащ, и подставляя шею своему королю. - Этот раз не считается. Гук смеется и поворачивается, чтобы втянуть его в еще один поцелуй. - Как скажешь, любовь моя.