barriers are not a problem for love

По брусчатке послышался топот маленьких ног. Услышав это, конюх уже знал, кто приближается, поэтому решил сполоснуть руки в рядом стоящем ведре. — Юнги! — послышался, в какой-то степени, писклявый голосок, отчего Юнги улыбнулся и вышел из хлева. Не успев выйти за порог, в него с разбегу врезалось тельце, что тут же обхватило его колени. Юнги неловко попытался отцепить от себя ребёнка, но выходило плохо, потому что тот вцепился в него со всей силы. — Ну же, молодой господин, мне трудно стоять, — проговорил Юнги и ребёнок тот час отступил на пару шагов назад. — Я же говорил тебе перестать называть меня молодым господином, Юнги, мы же друзья! — восьмилетний мальчик притопнул ножкой и уставил руки в боки, стараясь выглядеть злобно, но как бы ему не хотелось, преодолеть свою милость он не мог. — Не могу, вы же знаете, молодой господин, — выдохнул Юнги и развернулся, направляясь обратно в хлев. Он знал, что ребенок последует за ним, поэтому не оборачивался. И вправду, всё те же маленькие ножки следовали за ним, вглубь помещения. Чимин, что был тем самым маленьким господином, был сыном местного вожака стаи. Хоть Чимину всего 8 лет от роду, но он уже был до жути любопытным до всего нового и неизведанного. Поэтому, когда год назад Юнги вернулся из долгого путешествия, молодой принц деревни был тем, кто наведывался к конюху каждый день, когда солнце было в зените, а жрицы, что ухаживали за малышом, упускали его из виду. Приходил он с целью узнать что-то о мире за деревней, о природе вокруг, даже о лошадях, на худой конец. Юнги, хоть и был конюхом, что не особо высокопоставленное ремесло, но был человеком, с которым можно просто поговорить. На самом деле, Юнги помнил Чимина ещё новорожденным, ведь тогда вся деревня на ушах стояла, мол, родился первенец великого вожака Кима. Да вот только Юнги тогда было не до этого, а вскоре и уехал. Когда вернулся, тому новорожденному уже семь, да ещё и вырос довольно настырной особой. Знахарка всё ещё ставит прогнозы, кем же окажется наследник. Все, конечно, надеются на альфу. Да и с настойчивым характером Чимина можно было стать великим рассудительным альфой, главой клана. Вот только сейчас, смотря на ребёнка, что подкармливает его лошадей и чьи каштановые волосы обрамляют аккуратное личико, чьи пухленькие губки расплылись в умиротворённой улыбке, Юнги уверен, что Чимин будет омегой. Очень красивой омегой. С их отношениями срочно надо что-то делать сейчас, ибо в будущем это может привести к страшным последствиям. *** Чимину уже десять, а за плечами два года общения с Юнги. Конюх пытался пресечь их встречи, но ребёнок не хотел отставать от него, говоря, что в Юнги он находит лучшего собеседника среди скудного своего окружения. Отец: либо занят делами деревни, либо патрулирует местность. А Папа-омега всегда поучает сына, что, конечно, противоречит его бунтарскому характеру. Поэтому, как бы то ни было, они часто ссорятся. Большую часть своего досуга Чимину приходится проводить со жрицами-няньками. Они учат его манерам, вышиванию, вязанию и всяким подобным, по мнению Чимина, никому не нужным бредом. Да, знахарка в начале весны объявила, что наследник примет омежий облик, но это не значит, что самому Чимину это нравится. Правда, он ещё не до конца понимает что такое «омега» и что ему надо будет делать с этим всем, но ему определённо уже не нравятся все обязанности, что на него понемногу начинают возлагать. Сейчас же, сидя на крыльце ветхой избы, ожидая альфу, он чувствовал себя донельзя правильно. Вот альфа выходит из дома, поправляя сорочку, берет подпрыгнувшего ребёнка за руку и вместе они держат путь в открытое поле, чтобы вывести коней пастись только-только на рассвете, пока деревенская суета не помешает им. Казалось бы, всё так правильно. Маленькая ладошка в его, мозолистой от поводьев, руке. Правильно… *** — Вонхо опять достаёт меня! — возмущался Чимин, сидя на камне рядом с альфой, что плёл из веток корзину. — И что на этот раз? — хмыкнул Юнги. Он не в первый раз выслушивает жалобы Чимина на подающего надежды молодого альфу, сына главного охотника деревни. Тот имел все задатки, чтобы с возрастом стать достойным лидером. Это знали все и бурно обсуждали в деревне. Так же бурно обсуждали и то, что он будет отличной партией для маленького омеги. — Он снова дразнил меня! Говорил, что я никогда не смогу стать таким же сильным, как он, ведь я омега. И мне нельзя играть с ребятами, бегать в лес. Ладно бы только этот придурок так говорил, но тётушки тоже приговаривают, что не омежье это дело, по лесам бегать. А какое тогда омежье?! — на эмоциях выдал тираду Чимин, на что Юнги лишь хохотнул. — Ты чего смеёшься? Тоже думаешь, что я ни на что не годен? — Нет, Чиминни, дело не в этом. Омег, конечно, нужно защищать, ведь вы — смысл нашего существования. Но я не считаю, что ты бесполезен. Этот Вонхо просто боится, что ты сможешь когда-то ему навалять, поэтому и дразнит, убеждая в том, что ты слаб. Но ты не слаб, Чимин. Ты самый сильный омега из всех, кого я знаю. Чимин на это улыбнулся ярко-ярко и выдал: — Вот именно поэтому я всем говорю, что ты мой альфа! Недоплетённая корзинка так и выпала из рук под возглас: «Что?!» *** — Папа, нет. Чимин сейчас стоял перед главной омегой деревни, со скрещёнными на груди руками, выражая серьезность своего отказа. — Чимин, я понимаю, что вы с Вонхо не особо ладите, но попытайся быть к нему снисходительнее. Он старается заполучить твоё внимание, — пытался он уговорить своего сына. — Я должен быть снисходительнее? Папа, мне он не нравится от слова совсем, он постоянно за мной ходит, раздражает меня! — от недопонимания между ним и родителем Чимин уже переходил на крик. — Чимин, это нормально в вашем возрасте. Твой отец тоже долго за мной бегал, как сейчас помню. И он не раз получал от меня за настырность, но сейчас посмотри — он мой дорогой муж и у нас есть ты — плод нашей любви, — закрыв глаза в приятных воспоминаниях из молодости, проговорил он. На что сын лишь закрыл руками уши и скривил лицо: — Даже слышать об этом не хочу! Папа, это моя жизнь. Я и так живу по вашим вечным указам уже четырнадцать лет! У меня иногда ощущение, что Вонхо ваш сын, а не я. А растите вы меня так, чтобы я идеально ему подходил. Но я не его аксессуар, я сам буду решать с кем и как мне провести оставшуюся жизнь! — крикнул Чимин и вышел из помещения, хорошо хлопнув дверью. Старший омега выдохнул, потирая переносицу. Такие ссоры с сыном стали обыденностью. Это не было хорошим фактом, но ничего с этим поделать он не мог. Он очень любил своего сына и желал ему только самого лучшего, но в этом мире удачная женитьба была залогом для хорошей жизни. А Вонхо был идеальным кандидатом, как на роль будущего зятя, так и вожака стаи. Он показывал лучшие результаты в физ.подготовке, а так как был сыном охотника, имел аналитический склад ума. Да что сказать, был даже красив как черт! Но Чимина он, почему-то, не впечатлял. Послышался звук открывающейся двери и омега уже подумал, что Чимин перебесился и вернулся, но вошёл его муж. — Джинни, всё в порядке? — подходя к омеге, спросил он, — я видел как Чимин вылетел из дома, вы опять поругались? — Не опять, а снова… Я не знаю что с ним делать. Ты же понимаешь, что он просто так не полюбит его, Намджун. Какой черт тебя тянул 14 лет назад зарекаться на судьбу нашего сына?! — эта ссора тоже была не первой между ними. Поэтому лидер лишь выжидает, пока муж выговорится, — Я люблю сына, но что я за папа тогда, раз отдаёт сына насильно за нелюбимого? — пытаясь заглянуть Намджуну прямо в глаза, выкрикнул омега. — Я должен отплатить долг за свою жизнь. — Но не жизнью нашего сына! — не унимался омега. — Тише, Джинни, — альфа лишь обнял его, поглаживая по спине. — мы же не за варвара его выдаём. Вонхо отличный парень, ты же знаешь. Кстати, недавно выходил с ним на охоту, для его шестнадцати он слишком хорошо справляется, я даже завидую, — омега в его руках потихоньку успокаивался, — не поверишь, но он первый заговорил о своих намерениях на Чимина. Мне даже неловко стало, но я старался держать гордое лицо, — улыбнулся Намджун, а после и послышалось хихиканье в грудь альфы. — О да, мой грозный альфа, кто ты такой, чтобы дела любовные обсуждать, — подняв голову, передразнивал его омега. Так и стояли обнявшись двое влюблённых душ в этой деревянной избушке. На их плечи была возложена тяжелая ноша, которую им ещё предстоит долго нести. — Да, Джуни, надеюсь у нас и у Чимина всё будет хорошо… Но как бы не так. *** — Юнги! — и снова знакомый топот, приближающихся к хлеву, ног. Альфа вздыхает и собирается выйти из помещения, как мальчишка входит, почти задевая его плечом, как к себе домой, — Это немыслимо! Как же меня всё достало! — омега продолжал возмущаться, но взял ведро с морковью и подкармливал лошадей. Юнги ухмыльнулся этой картине и подошёл к мальчику, что помогал ему с работой. — Что случилось? — Как всегда, — в ответ. — Понятно. Иди сюда, — Юнги забрал ведро из маленьких рук и поставил на бочку, а после притянул Чимина в свои объятья. Через пару минут послышались тихие всхлипы. Всё, что мог дать альфа — это аккуратные поглаживания по спине, пытаясь успокоить. Стоя в объятьях, в этом старом хлеву и слушая ржание лошадей, Чимин чувствовал себя в большей безопасности, нежели в родном доме, вместе с родителями. — Они ведь не понимают… — всхлип, — а я ведь… только тебя… — Тихо, малыш, всё наладится. Помиришься с родителями обязательно. Завтра будешь, как всегда, играть с Вонхо. Вскоре, вы полюбите друг друга. — Нет… — задушено. — Выйдете замуж. Потом у вас родятся замечательные ребятишки, будущие наследники. — … — Чимин сильнее стиснул Юнги в объятиях. — Так должно быть, Чиминни… И не ясно было, кого он пытается убедить: Чимина, либо же себя… *** Ещё с утра Чимин чувствовал себя странно. Ему уже пару дней, как шестнадцать лет и уже пару дней, как он в первый раз попробовал вино. В честь праздника ему чуть-чуть налили, но голова потом кружилась от этого «чуть-чуть» знатно. Потому-то Чимин и списал своё состояние это на алкоголь. Но через пару часов ему совсем поплохело. Дыхание участилось, пот лился ручьём, но в то же время ему было холодно. Начались непонятные спазмы в животе, что заставляли его скручиваться в рогалик. Именно в таком положении и нашёл его Джин. Но Чимин вот ни черта не понял, даже когда знахарка пришла и поздравляла его папу. Джин сначала очень перепугался, когда нашёл своего сына в собственной кровати, свернувшегося в позе эмбриона и скулящего. Старшего омегу чуть удар не хватил, поэтому он быстро послал за знахаркой. А когда та пришла и открыла ему глаза на происходящие, у него как от сердца отлегло. Его сын проходит последнюю стадию взросления: первую течку. Она намного отличается от обычных, поэтому за омегами в это время должен быть надлежащий уход. Поэтому Джин отложил все свои дела на ближайшие дни, чтобы посвятить их заботе о любимом сыне. Чимин долго спал, потому что боли вымотали его и только к следующему утру он очнулся, потому что начиналась вторая стадия. Очнулся он от ощущения влажности везде. — Пап… — хныкал от неприятных ощущений Чимин. — Да, солнце, что такое? — Джин сразу же отложил книгу. — Всё так странно… — Чимин, всё в порядке вещей. После того, как всё закончится мы обязательно поговорим на эту тему. Сейчас я попрошу тебя только не переживать и не стесняться, потому что это абсолютно нормальная физиология, — Пытался успокоить сына родитель, — что ты чувствуешь? — Я… мне неприятно в животе, но… одновременно и приятно. Ещё и влажно… фу, — фыркнул в своей обычной манере Чимин, на что Джин лишь хохотнул. — Тогда всё хорошо, Чимин, где-то к завтрашнему полудню всё должно пройти. А теперь, можешь ещё подремать, я оберегаю твой сон… — проворковал Джин, заправляя чуть отросшие волосы сына за ушко. Чимин блаженно закрыл глаза в дрёме. Джин снова сел в кресло, открывая книгу. Тишину комнаты нарушало лишь потрескивание камина, но через минут пять послышался неожиданный шёпот. — А ещё хочется… — Чимин пошевелил бёдрами под одеялом и Джин сдерживал себя, чтобы не покраснеть, но прислушался, — хочется… Юнги. *** Юнги знал, что когда-то наступит день, когда его вызовут на ковёр. Вроде бы каждый день, что он проживал, он ждал этого дня и теперь он стоит в кабинете перед сильнейшим Альфой деревни, чей подавляющий запах простегался даже за пределами дома, а подле него сидел его верный муж, чья изысканность не имела границ. Но даже сейчас, стоя перед этими двумя, Юнги не думает о причинах своего прибытия, он думает об одном несносном мальчишке, которого не видел три дня. Обычно Чимин всегда предупреждал, если его не будет, поэтому такое долгое отсутствие не было нормальным. — Здравствуй, альфа Мин, — мужской голос прервал его мысли, — я знаю, ты хорош в заботе о наших лошадях. За что неоднократно я высказывал тебе свою благодарность. Слышал, что после своего возвращения в деревню несколько лет назад ты погрузился в работу, — было видно, что альфа заходит издалека. — Да, мой лидер. Вы же знаете причину моего отъезда, но когда я вернулся мне ничего более не оставалось, как присматривать за лошадьми, — Юнги стоял стойко, как подобает альфе, — это не в тягость для меня, а даже наоборот. Я рад, что могу приносить пользу деревне и, конечно, вам, так как обязан вам всем, — Он смотрел прямо в глаза альфе, не сгибаясь от встречного сурового взгляда. — Так скажи тогда, альфа Мин, что мой маленький сын, омега, нашёл в тебе? — вопрос прозвучал как выстрел. Юнги понял, что это наводящий вопрос, поэтому поспешил объясниться. — Молодой господин нашёл во мне хорошего собеседника, так как я, несмотря на юный возраст, был за пределами деревни и повидал мир. Чимин-щи охотно расспрашивал меня о красотах внешнего мира, а я не в праве был ему отказать. Да и что плохо в том, что ребёнок хотел расширить свой кругозор? — уверено проговорил альфа. — Допустим. Но почему тогда ваше общение на этом не прекратилось? Сколько вы уже общаетесь? — Семь лет, сэр. — ответил он. Со стороны Джина, прикрывшего глаза, послышалось тихое «Боже…» — Семь лет. Семь лет ты обхаживал маленького ребёнка?! — Намджун грозно встал со своего стула. — Сэр. Ни о каких обхаживаниях речи идти не может. Не сочтите за грубость, но Вы не интересовались жизнью молодого господина за пределами вашей усадьбы. Я был его единственным другом, кем и являюсь по сей день. Он для меня тоже стал человеком, кто мог бы меня выслушать. Клянусь всем, что с моей стороны не было не единого лишнего движения в сторону господина, — Юнги присел на одно колено, продолжая смотреть Намджуну в глаза, — я ему не ровня. И вы и я это знаете. Я просто не имею права даже общаться с ним, но вы же понимаете, какой он настырный, — усмехнулся он. Намджун видел в глазах альфа искренность, что была очень редким явлением в этом мире. — Хорошо, свободен, — Альфа потёр переносицу, а Юнги в это время поднялся с колена. — Спас… — Намджун, подожди! — подорвался Джин, — как это, «свободен»? Что нам делать с Чимином? — Он пытался найти ответ во взгляде мужа, но не найдя там ничего, он перевёл взгляд на Юнги, — альфа Мин, при всём моём уважении, раз вы не трогали моего сына, тогда почему он в разгаре своей первой течки выпрашивал ваш узел?! — кричал Джин. Он увидел, как стремительно расширились глаза напротив, как густые чёрные брови взмыли вверх. Альфа был в полнейшем шоке. — Мне… мне очень жаль… — сказал Юнги и вылетел из хижины. По лицу Джина потекли обжигающие слёзы. *** Это решение далось ему не легко. По правде говоря, Юнги даже и представить не мог, чем именно их общение могло обернуться. Когда семилетний малыш приходил к нему, он тогда уже предполагал, что это приведёт к проблемам. Потому что нельзя ему общаться с будущим наследником. Это уже тогда выходило за рамки нормального, но, а сейчас, после того, что он услышал из уст главного омеги… Это было немыслимо. Юнги правда никогда не смотрел на Чимина, как на омегу. Но получается, что все эти годы Чимин… — Юнги! — Чимин беспардонно, как всегда, вошёл в дом альфы, улыбаясь, — я тут слышал ты был у меня… дома, — но улыбка быстро сошла с лица омеги, как только он посмотрел на альфу, — что ты… делаешь? Это решение далось Юнги не легко. Правда, не легко. — Я ухожу, Чимин, — резко. — К-как? Куда? — глаза Чимина бегали от вещей до сумки, возле которой разбросаны вещи, а потом обратно к Юнги. — Это всё из-за родителей? Ты же был сегодня там, это они тебя заставили?! Я сейчас с ними погово… — Нет. Чимин, это моё личное решение. Твои родители тут не при чём, — Юнги смотрел на омегу, что был в недоумении и, кажется, на грани слёз. — А п-почему? Это я что-то сделал… не так? — хрусталики потихоньку появлялись на глазах омеги, но он не спешил их вытирать. А Юнги уже хотел подойти ближе, даже уже собрался сделать шаг, но осёкся. Нельзя. — Чимин, в этом нет твоей вины. Просто… просто так нужно. Мне нужно, — похлопав себе по груди, пытался донести до омеги Юнги. — Да как же я б-без тебя? — всхлипывая продолжал омега. — Без меня у тебя ничего не изменится, а со мной лучше не станет. Чимин, у тебя должно быть прекрасное будущее, просто ты не хочешь открыть глаза, — те самые глаза, про которые сейчас говорил Юнги, были полны боли и слёз, что катились по некогда румяным щекам, — твоё будущее подле сильного альфы, но ты ничуть не слабее, я тебе не раз это говорил. — Да как же ты не понимаешь! Я же столько лет… только тебя! — обхватив плечи руками, прокричал Чимин. — Ты же знаешь! — Я знаю. И именно это добило омегу и он скатился по противоположной стене, все ещё обхватив себя руками и подрагивая от слёз. Юнги было просто невозможно смотреть на это. Его сердце обливалось кровью так же, как сейчас обливались слезами щёки омеги напротив. Они просидели некоторое время в тишине, прерываемой лишь всхлипываниями Чимина. Юнги продолжил собирать свои немногочисленные вещи, а омега лишь наблюдал за его движениями. Примерно через час все вещи были собраны и Юнги был готов отправляться в путь. Он поправил свою сумку и, развернувшись, подал Чимину руку. Тот принял её и поднялся, выходя из дома, ожидая на крыльце, пока альфа закроет свою хижину. Когда Юнги закончил со всем, он подошёл к Чимину. — Ну что ж… мне пора, — с улыбкой грусти сказал Юнги. Чимин поднял на него свои красные, опухшие глаза. — Пора. — Пока, Чиминни, — Юнги приобнял омегу и на секунду, ему показалось, что это самое удобное, самое правильное положение во всей его жизни, но он быстро отмахнулся от этой мыли. — Пока, Юнги, — Чимин попытался скрыть свои глаза за тёмной чёлкой. Юнги на это тихо выдохнул и направился прямиком по тропе к выходу из деревни. Но вскоре послышался топот бегущих ног, а в спину врезалось хрупкой тельце, обнимая обеими руками и упираясь носом меж лопаток. — Обещай. Обещай, что придёшь на мою свадьбу, — хоть слова были сказаны серьезно, но рубаха альфы продолжала становится влажной именно там, где уткнулось лицо омеги. Юнги накрыл грубой ладонью сцепленные поперёк его живота две маленькие ладошки, что даже в паре не были больше его одной. — Приду. Обещаю.