Любовь подобна дереву: она растет сама собой, глубоко запуская в нас свои корни, и нередко продолжает зеленеть даже в опустошенном сердце. (Виктор Гюго)
Снова не спал всю ночь. Снова не мог найти себе места, измеряя квартиру шагами. Она казалась слишком большой для одного человека и слишком пустой. Возможно, дело было и не в квартире, а в демонах Тэхена, не желающих отпускать его. Он сидел на диване среди подушек, сжимая в одной руке стакан с виски, а в другой — тлеющую сигарету. Да, не сдержался. Но, пожалуй, истерика Чонгука сейчас пугала не так сильно, когда навязчивые мысли сводили с ума, и в собственном теле было неуютно. Будто Ви живет за кого-то или все это сплошной кошмар, из которого никак не получается вырваться. Он бьется изо всех сил, на руках кровь, а в голове — зудящая монотонная и непроходящая боль, но с каждой попыткой он только дальше от спасения. А с учетом последних событий, дальше и от Чонгука, человека, который как глоток кислорода под толщей воды, как тонкий луч света в вечном мраке. И чем он дальше от него, тем труднее дышать и бороться с этим всепоглощающим ужасом. Тэхен сидел на диване и уже минут десять смотрел в одну точку. Со стороны могло показаться, что он в каком-то трансе или выпал из реальности, но на деле все было проще и куда хуже. Он просто был опустошен от переизбытка эмоций. Не хотелось радоваться, не хотелось злиться или кричать — хотелось просто быть в этом мире, чувствовать его, но не быть его частью. Наблюдать, словно находясь за тонким стеклом. Так срабатывает защитная реакция у людей в стрессовых ситуациях? В любом случае, для Тэхена все это дико. Он всю жизнь жрал дерьмо и ни разу никому не пожаловался на то, как сложно жить, не просил, чтобы его пожалели, потому что Вселенная повернулась к нему задницей. Он молча принимал все как есть и уверенно шел дальше. Но, видимо, даже его крепкой нервной системе пришел конец. Он не заметил, как сигарета истлела в его руках до самого фильтра и осыпалась на ковер, прожигая его. Тэхен ощутил запах гари и только тогда заметил жженое пятно под ногами. Шерсть продолжала тлеть, издавая отвратительный запах. Парень молча наклонил бокал с алкоголем, и содержимое пролилось, заливая ковер. Пожар потушен, и теперь комнату заполняет запах виски. Он везде и приятно пьянит, что так сейчас необходимо. Ви потянулся к бутылке и хотел налить себе еще, но в какой-то момент осознал, что ему это не нужно. Он уже достаточно пьян, а нажираться до состояния животного необходимости никакой нет. Вместо этого он взял свой телефон и пачку сигарет, на шатающихся ногах поднялся с дивана и прошел к двери балкона. Ключ долго ему не поддавался, но спустя долгую минуту Тэхен смог открыть панорамную дверь и выйти на свежий воздух. Глубокая ночь и сейчас бы спать, но разве это интересно? Ви, не желая стоять, принялся забираться на перила, чтобы свесить ноги и смотреть на ночной город. Возможно, это не самое гениальное его решение, но если он чего-то захотел, тем более пьяный, то так тому и быть. С большим трудом он смог забраться на металлическую подставку возле стены и, держась за поручень, сел на перила, как и планировал. Парень наклонился вперед, и у него чуть не закружилась голова, но он крепко держался. Квартира находилась почти на последнем этаже высотки в тридцать этажей, и люди отсюда казались такими маленькими, а страх высоты покинул тело пьяного парня. Он нагнулся и плюнул, думая над тем, долетит ли слюна до земли и если долетит, то через сколько. Но, конечно, узнать ответ на этот вопрос ему было не суждено. Он задрал голову и посмотрел на бескрайнее небо, думая о том, что это своеобразная дорога: то же самое шоссе, только вместо фар все освещают звезды. У неба нет пределов, оно такое же свободное и всепоглощающее. Такое же манящее. Парень нащупал рукой пачку сигарет и, открыв ее, вытащил одну, сразу прикуривая. Он сейчас не чувствовал вины или стыда за то, что сорвался. Все растворил алкоголь. Но даже в таком состоянии Тэхен знал, что наступит утро, и его желание курить выветрится вместе с опьянением, а на его место придет голос совести. Перед Чонгуком будет неудобно, и Ви снова попробует бросить. Возможно, вторая попытка окажется более удачной. Ох, образ Чонгука стоял перед глазами, заставляя парня улыбаться. Даже находясь на расстоянии, подросток лечил раны Тэхена. Одних мыслей о нем было достаточно, чтобы все страшные воспоминания остались где-то в прошлом. Разве не важно настоящее? Тэхен выпустил дым изо рта и блаженно прикрыл глаза, чувствуя наконец, как ночная прохлада приносит ясность в его сознание. Он хотел… чертовски хотел поехать к своему малышу сразу после заезда, но Намджун отговорил — и не зря. Тэхен был в сильнейшем шоке, он был напуган и подавлен, а еще пьян. К тому же дома сейчас должны были быть родители и пришлось бы объясняться. Вся эта непростая ситуация усложняется тем, что недавно они с Гуком поссорились. Заявись Тэ посреди ночи к Чонгуку, тот ужасно испугался бы из-за состояния своего парня, да и знакомство с родителями вышло бы хреновое. Поэтому Тэхен сидел на балконе своей квартиры, курил и ждал рассвета, чтобы с первыми лучами поехать к человеку, к которому душа рвется каждую минуту. Он сделал еще одну затяжку, пытаясь получить максимум удовольствия, ведь это одна из его последних. Тэхен сидел и завороженно разглядывал свои длинные пальцы, меж которых была зажата сигарета. Вообще, сегодня он на многое стал обращать внимание. Но все эти мелочи имеют смысл, только пока над городом висит ночь. Наступит день, и все это будет неважно. Где-то в мире сегодня умер хороший человек и, возможно, не один. Возможно, он был молодым или еще ребенком. Возможно, он был стар, но прожил не ту жизнь, которую заслуживал, и Вселенная была жестока с ним. Где-то в мире каждый день умирают хорошие люди. Это важно? И был ли Джихан хорошим человеком? Тэхен должен радоваться и благодарить жизнь за возмездие и справедливость, но почему тогда ему так паршиво сейчас? Он не знал этого парня. Оплакивать человека, который чуть не убил Намджуна, Ви не собирался. Ликовать от счастья о его смерти — тоже. Он лишь знал, что смерть — это всегда полная хрень. Какой бы она ни была. И даже такие отморозки, как Джихан, оставляют за собой след — не дают забыть о себе. Со временем картинка смажется в памяти, и Ви вздохнет полной грудью, а сейчас он все еще держит перед глазами образ горящего байка, пылающего пламени и отвратительного запаха жженой плоти. То, что не даст ему уснуть ни сегодня, ни завтра. То, что еще долго будет напоминать о себе. Сейчас вместо всего этого ужаса держать бы перед глазами образ Чонгука и ни о чем не беспокоиться. Тэхен достал из кармана телефон, про который так вовремя вспомнил. Ему жизненно необходимо увидеть Чонгука, и не столь важно — в реальности или на фото. Ви пролистал галерею и нашел несколько фотографий, сделанных ранее. Некоторые были с поездки к озеру, некоторые — уже после того, как они начали встречаться. Тэхен листал одну за другой, но каждый чертов раз его взгляд был прикован к парню с кроличьей улыбкой и большими детскими глазами. В груди что-то больно кололо. Что это за чувство? Тоска? Грусть? Влюбленность? Такие эмоции раньше были чужды ему, но не сейчас. Тэ смотрел на фотографию, где они лежали в кровати Чонгука. Он в своей любимой пижаме прижимался к Ви и счастливо улыбался. Вечер, когда Тэхен привез ему пирожные. Зависая на фотке, парень на секунду потерял контроль над телом и ощутил, как его тянет вперед. Он успел дернуться, а затем рефлекторно схватился за поручень и смог удержаться на перилах, но телефон выпал из руки и полетел куда-то вниз. Ви грустным взглядом проследил за айфоном, а затем тот исчез из поля зрения, не было слышно даже звука удара о землю. — Блять, — ругнулся Тэхен, понимая, что лишился возможности смотреть на Чонгука. Все фотки были в облаке, и он снова их загрузит, когда купит новый телефон, а сейчас он остался лишь наедине с собой. Парня снова качнуло, и он понял, что лучше уже слезать, если он не хочет отправиться в свободный полет следом за телефоном. Неуклюже и кряхтя, он смог сползти обратно на балкон, но не единожды был на грани падения. Эмоционально вымотанный и уставший, Тэхен зашел обратно в дом и побрел к спальне. Он не утруждал себя попыткой раздеться. Просто упал на кровать и закрыл глаза. Вряд ли сможет уснуть, но пролежит так, пока не взойдет солнце, а затем сразу поедет к Чонгуку.🥀🥀🥀
Чимин проснулся первым и был полностью готов к суровой реальности. Не было в мечтах подростка и тени намека на то, что Юнги проведет с ним утро, будет называть ласковыми прозвищами, и затем они вместе позавтракают. Он ожидал, что тот будет ворчать без остановки, жаловаться на боль в спине, и отправит его на работу, дав пинка под зад. Ночь закончилась, а вместе с ней и вся романтика. Поэтому Чимин, сдерживая болезненный стон, сполз с постели и поплелся в душ. Юнги раскинулся на постели и еще крепко спал. Надо признать, что выглядел хен миниатюрным только со стороны, но по факту был очень крепким и достаточно тяжелым. Пак, который провел под ним почти всю ночь, знал это наверняка, и невольно засмотрелся на открытую спину парня. Только бедра Юнги были укрыты одеялом, а все остальное — напоказ. Он заворочался, перевернулся на другой бок и продолжил спать. Чимин прихрамывая дошел до ванной и в первую очередь посмотрел в зеркало. Юноша ужаснулся от одного своего вида: его лицо было мертвенно бледным, с синяками под глазами, по телу укусы и засосы. Покалеченная нога немного опухла, и теперь больно было на нее становиться, а про задницу не стоило даже вспоминать. Чимин открыл шкафчик и принялся искать таблетки от головы или обезболивающее, но задел несколько баночек, и те с грохотом полетели на пол. Он зажмурился и помолился всем богам, чтобы Юнги не проснулся, но в спальне послышались шаги. Спустя долгую минуту дверь открылась, и на пороге показался хен, замотанный в простыни, с помятым и еще сонным лицом. — Прости, хен, — Чимин начал извиняться, поднимая тюбики с пола. — Я искал лекарства и… — Что у тебя болит? — Юнги забрал баночки из рук парня и отложил в раковину. Выглядел совсем не злым из-за того, что его разбудили. Скорее обеспокоенным. Чимин не мог не обратить внимание на то, насколько хриплым был и без того низкий голос блондина. — Голова и нога… И еще, ну-у... попа… — Попа? — Юнги издал тихий смешок и зевнул, от прохлады заворачиваясь в простыни. Он опустил глаза на ногу Чимина, которую тот поджимал, и улыбка исчезла с его лица. — Сейчас будем лечить тебя. До кровати сам дойдешь? Чимин только кивнул головой и на одной ноге поскакал обратно в спальню. Он удобно устроился на постели и был расслаблен, пока рукой не нащупал влажное пятно на одеяле. Догадаться, во что он вляпался, было нетрудно, и тут же стало стыдно от воспоминания о событиях прошлой ночи. Все было так романтично и интимно. Раньше он мог лишь мечтать о чем-то подобном, и сейчас все случившееся казалось сном, но засосы на шее, сбитое одеяло, следы спермы на постельном и добрый хен говорили о том, что все было реальностью. Юнги вышел из ванной с аптечкой в руках и присел на корточки перед постелью, беря в руки ступню Чимина. Он принялся разглядывать травмированную ногу, виновато поджимая губы. Стоило уделить этому внимание вчера, и сегодня нога не опухла бы так сильно, но Юнги — идиот, который поставил секс превыше здоровья малого. Он тяжело вздохнул и пощупал легкими касаниями место травмы. — Ногой шевелить можешь? — Угу, — Чимин покрутил стопой, превозмогая боль. — Пальцами пошевели, — Пак делал все, что говорил хен, и внимательно наблюдал, как тот бережно надавливал в разных местах и спрашивал, где больно. Чимин пытался внимательно отвечать на вопросы, но чаще залипал на худые руки Юнги, покрытые тонкими венками, и длинные пальцы, мягко сжимающие его маленькую стопу. Это было настолько эстетично, что дух захватывало. — Так, ясно. — Что тебе ясно? — Если бы был вывих, пришлось бы ехать в больницу и вправлять, но судя по тому, что ты шевелишь ногой, у тебя просто ушиб. Справимся сами, — Юнги потянулся к аптечке и принялся там что-то искать. Он достал тюбик мази и выдавил немного себе на руку. У Чимина флешбэками всплыли картинки того, как хен размазывал по пальцам смазку и грел ее в руках, щеки тут же покраснели до цвета помидора. Юнги, кинув короткий взгляд на младшего, видимо тоже вспомнил об этом. — О чем задумался, Чими? — будто издеваясь, спросил старший. — Ни о чем, — соврал подросток, но его выдавал дрожащий голос и смущенный взгляд. Юнги принялся втирать в ногу мазь, та была холодной на ощупь, но это было так приятно. Легкими круговыми движениями блондин нанес лекарство по всему поврежденному участку, а затем потянулся к эластичному бинту и туго забинтовал ногу. Чимин за все время даже не пикнул. Во-первых, он наслаждался вниманием, которое ему оказывал Юнги. Во-вторых, он боялся, что если заговорит, то все сведется к обсуждению прошлой ночи, а это смущало. Когда с повязкой было покончено, хен в очередной раз удивил. Он взял травмированную ногу и поцеловал, заставляя Чимина задержать дыхание от удивления. — Что еще ты говорил у тебя болит? Попа? — Ч-что? Не-ет, она сама пройдет, — Пак забрался полностью на постель и поджал под себя ноги, пытаясь укрыть голые участки тела одеялом, ведь он все еще был не одет, как и Юнги. — Ничего само не проходит, — хен приподнялся и тоже забрался на кровать, позволяя простыне сползти на пол, оголяя его тело. Чимина пробрал холодок и стало так стыдно, будто это не он вчера был с Юнги. Вся его уверенность сдулась, и старшего это чертовски веселило. Мин наклонился и оставил легкий поцелуй на пухлых губах парня, обнимая его за талию и оттягивая одеяло в сторону. Он придержал Чимина и уложил выше на постели, чтобы тот головой лег на подушки. Юнги прижался губами к шее подростка, пальцами сжимая его волосы. — Тебе так нравятся мои волосы? — Чимин усмехнулся, ощущая, как хен несильно сжимает их у корней. — Ты даже не представляешь, как сильно, — он приподнялся на локтях, заглядывая в глаза младшему, будто хотел что-то сказать, но передумал. — Перевернись на живот. — Что? — Перевернись на живот, — более требовательным тоном повторил Юнги, и Чимин послушно неуклюже заворочался, утыкаясь щекой в мягкую подушку. Такое положение ему явно нравилось куда меньше, потому что они больше не могли целоваться, а еще хен теперь имел свободный доступ к его заднице, и это немного пугало. Пак еще не привык к тому, что теперь его регулярно будут натягивать, и мысль о сексе с парнем все еще была волнительной, хоть он и прошел через это один раз. Но Юнги сейчас был более чем уверен в себе, потому что уже знал, что и как надо делать. Тело подростка было чертовски отзывчивым, и хватило нескольких касаний, чтобы по нему побежали мурашки. Мин уперся бедрами в ягодицы парня, ощущая, как тот напрягается и зажимается. Надо помочь Чимину расслабиться. Юнги наклонился над парнем и принялся оставлять легкие поцелуи на лопатках и шее, водил пальцами по спине младшего и поглаживал, призывая к доверию. — Хен, — Чимин и сам не знал, что хотел сказать, но ему так нужно было услышать голос Юнги. — Расслабься, ты же вчера был таким послушным, — Мин наклонился над ухом подростка и, закусив мочку, оттянул ее, выбивая из парня глухой стон. — Я хочу помочь, расслабься, ладно? — Хорошо, — прошептал юноша, ощущая, как Юнги пробирается руками все ниже по его спине к бедрам, а затем и между половинок, к колечку мышц. Он надавил одним пальцем, и тот без проблем вошел сразу полностью: тело Чимина после горячей ночи еще помнило Юнги и принимало легко. Хен плавно двигал пальцем, чувствуя, что мелкому приятно, потому что он подался бедрами навстречу, поэтому он, не раздумывая, протолкнул следом и второй палец, заставляя Пака тихо скулить от удовольствия. Приятные ощущения затмили боль, и теперь Юнги не торопясь трахал подростка своими пальцами, попутно целуя его спину и шею. Телефон Мина так невовремя взорвался трелью, но никому не было до этого дела. Парни не отвлекались от своего увлекательного занятия. Юнги уже и сам был возбужден, но не решался заменить пальцы на член, потому что боялся сделать Чимину больно. Он продолжал доставлять мелкому удовольствие, пока тот не стал возмущаться, что этого ему мало. — Хен, хочу… — Чего ты хочешь, Чими? — Юнги склонился над его ухом, полностью доставая пальцы. Ощущение пустоты явно младшему не понравилось, и он тут же вскинул бедра вверх, желая снова ощутить своего парня. — Тебя хочу… пожалуйста, — и сейчас было не время вспоминать про стыд или смущение. Чимин мог думать лишь про тянущую боль внизу живота, вызванную сильнейшим возбуждением, и зудящее чувство в заднице. Он ерзал на постели и нетерпеливо дергался, пока Юнги не прижал его к матрасу. Плавным движением парень вошел полностью, заставляя Чимина рефлекторно сжаться. Мин издал низкий гортанный стон на всю спальню, ощущая, как крепко сдавил его младший, но черт, как же это охуенно. Он уперся руками по обе стороны от головы Пака и сразу начал двигаться, не боясь сделать больно. От нежности, зародившейся в этой постели прошлой ночью, не осталось и следа. На смену ей пришли грубость и небольшая дикость. Чимин сжимал в руках подушку и закусывал собственный палец, чувствуя, как хен резко вбивается в него. По комнате разносился пошлый звук хлюпанья естественной смазки и шлепки от ударов тел друг о друга, а кровать поскрипывала, но все это только разжигало огонь между парнями. Юнги сносило крышу. Не прекращая ритмичных движений, он наклонился и уткнулся носом в волосы младшего, вдыхая сладкий аромат и не спуская взгляда с белоснежных прядей. Одной рукой он обхватил шею Чимина, но лишь потому, что хотел, чтобы тот запрокинул голову выше и открыл доступ к шее. Пак вначале испугался, что его сейчас будут душить, но быстро сообразил, чего хочет Юнги, и немного откинулся назад, ощущая, как хен впивается зубами чуть ниже линии челюсти и оставляет несколько алеющих отметин. Они оба ощущали накатывающее удовольствие, которое только усиливалось с каждой секундой. Чимин несдержанно стонал на всю спальню имя Юнги. Ему казалось, что он взорвется от ощущений, потому что каждый толчок хена пускал по телу электрический разряд, который, добираясь до мозга, взрывался фейерверком, и казалось — еще чуть-чуть, и перед глазами потемнеет. Это как пытка. Мучительная и чертовски длинная пытка, но такая сладкая, что прекращать ее не хотелось. Чимин первый кончил, громко вскрикивая и прокусывая губу до крови. Он дернулся к хену и приподнялся на локтях, требуя максимального контакта. Юнги сделал еще несколько рывков и тоже достиг оргазма, но продолжал двигаться в парне, пытаясь максимально продлить их удовольствие. — Какого черта я не могу до тебя дозвониться? — дверь неожиданно открылась, и в комнату залетел Ви, но при виде открывшейся картины опешил и просто замер. — Ну нихуя себе… — Какого хуя, Тэхен?! — заорал Юнги, хватаясь за одеяло и пытаясь прикрыть малого, пока тот, пребывая еще в прострации после бурного оргазма, не сразу понял, что случилось. Мин схватил подушку и запустил в друга, но промахнулся, а затем по комнате раздался недовольный визг Чимина, наконец заметившего постороннего. — Плачу доллар, если увижу что-то, чего не видел раньше, — сквозь смех проговорил Тэхен, наблюдая за двумя испуганными голыми парнями. — Съеби, — в один голос закричали парни, все же вынуждая брюнета выйти из спальни. Как только за ним закрылась дверь, Чимин упал на подушки и прикрыл лицо руками, чувствуя весь позор сложившейся ситуации. — Прости, — Юнги поцеловал его в оголенное плечо, но наткнулся сразу на резкий взгляд младшего. — Он теперь будет еще больше стебать меня, да?! — Нет, он теперь будет стебать меня, — Юнги перелег на вторую половину кровати и укрыл их на случай, если Тэхен снова решит без предупреждения зайти. — Не переживай, я скажу, чтобы не лез к тебе. — Хен, можно я его ударю? — Чимин молящим взглядом посмотрел на своего парня, видя в его глазах поддержку. Видимо, Юнги тоже сейчас с удовольствием врезал бы своему другу. — Я тебе помогу, — старший потянулся к Паку, чтобы поцеловать его прежде, чем им придется вылезти из постели и окунуться в суровую реальность, но из-за двери послышался крик. — Только не смейте снова трахаться! Я тут жду вообще-то! — Я точно убью его, — Юнги кряхтя слез с постели и поплелся к двери, чтобы дать Чимину возможность спокойно принять душ и одеться, не боясь, что Тэхен залетит в комнату. А заодно сделать кофе, потому что ранний подъем не прошел бесследно, и голова начинала жутко болеть. Но когда Мин вышел из спальни, друга в коридоре не было. Ви уже вовсю хозяйничал на кухне, и сам готовил кофе с сэндвичами, подпевая какой-то мелодии по радио. — Какого хрена ты приперся? — Юнги присел за стол, сразу протягивая руку за пачкой сигарет. Тэхен проследил взглядом за этим жестом, но упорно делал вид, что курить совсем не хочется. Ночь прошла, забирая с собой все соблазны. — Ради вашего эротического шоу, конечно же, — он принялся разливать кофе в три кружки. — А еще, чтобы приготовить вам завтрак. Я теперь подрабатываю кухаркой на полставки. С тебя двести баксов за такой ранний выезд на дом. — Обойдешься, сучонок, — Юнги сделал глоток горького напитка и прикурил сигарету, блаженно прикрывая глаза. Секс, кофе, сигарета. Утро удалось, и было бы еще идеальнее, если бы здесь не было Тэхена, а на коленях сейчас сидел Чимин и тихо жевал тост со сладким джемом. — Это правда — про гонки? Намджун мне вчера сообщение написал, и я толком ничего не понял. — Правда, но все отлично, — коротко ответил Тэхен, пытаясь сохранять веселый настрой и не выдавать своей подавленности, но разве от Юнги можно что-то скрыть? — Не пизди. Джун во всех подробностях расписал, как тебя колбасило, и ты чуть коньки не отдал на трассе. Мне стоит беспокоиться? — Я в норме… — На твоих глазах человек сгорел. Какая, нахуй, норма, Тэ? Не надо мне заливать о том, как тебе сейчас охуенно, потому что выглядишь ты паршиво, — Юнги зло смотрел на друга, пока тот молчал и помешивал уже давно растаявший сахар. — Мне просто надо помириться с Чонгуком, и тогда все будет хорошо, — и это было чистой правдой. Для счастья нужно не так много на самом деле. Дверь кухни открылась, и в комнату зашел хмурый Чимин, сразу прожигая злым взглядом Тэхена. — Школьник, классная попка, — Ви вмиг забыл о своих переживаниях и переключился на малого, который весь покраснел до кончиков ушей. Юнги такой комплимент его парню не понравился, и если бы это был кто-то другой, а не Тэхен, он бы уже бил ебало. — Ты почему до сих пор в простынях? — Мин оглядел подростка, завернутого в постельное и все еще прихрамывающего на одну ногу. — Мне нечего надеть. Все мокрое, грязное, и порвано после вчерашнего. — Возьми все, что понравится, у меня в шкафу. Быстро одевайся и спускайся сюда, — Пак кивнул головой и, развернувшись, ушел обратно в спальню. — А что было вчера? — Тэхен откусил огромный кусок от своего сэндвича и пытался увести разговор как можно дальше от вчерашних гонок. Юнги тоже не особо хотел вспоминать случившееся. Вечер выдался тяжелым. — Дориан малого прессует. Вчера после работы его поджидал и нагнуть пытался. Чимин сбежал, но чуть шею не свернул, ногу покалечил, — блондин потер виски и устало вздохнул. — Я не знаю, как мне защитить его. Обещал разобраться, но парни Дориана скорее убьют меня. — Не понял, а мы для тебя — просто шутка? — Тэхен чуть не поперхнулся от возмущения. — Блять, с каких пор, когда у тебя проблемы, ты пытаешься решить их один? Сегодня возьмем Намджуна и Хосока, поедем и потрещим с Дорианом за твоего малого. Если что, в табло им надаем, и не тронет больше никто школьника, — Юнги не сдержал смешка, уже мысленно сочувствуя тем парням, которых Тэ собирался пиздить. — Думаешь, это так легко решается? Дориан упертый, — Юнги усмехнулся и сбил пепел с сигареты, выпуская изо рта дым. Тэхен поморщился от навязчивого запаха и поспешно открыл окно, чтобы проветрить комнату. Соблазн повсюду, но он не должен снова взяться за курение. — Значит, обломаем рога козлу. Не парься, решим вопрос, — Тэхен отпил свой кофе и поморщился, понимая, что насыпал слишком много сахара. — А ты чего расселся? Вали собираться, или ты тоже в простынях ехать собрался? — Ехать куда? — не понял парень, сжимая в руках сигарету, которая так упорно не давала покоя Тэхену. — К Чонгуку, разумеется. Мне нужно, чтобы Чимин рассказал ему все, что видел на гонках. В тот вечер, когда мы взяли его с собой. — Ладно, жди тут, — Юнги нехотя сполз со стула и, затушив, наконец, сигарету, тоже пошел одеваться. — И не дай бог я услышу из спальни стоны, — вслед ему крикнул Тэхен, но вопреки его опасениям на кухню зашел уже одетый Чимин. Штаны ему пришлись идеально, а вот красный джемпер был великоват в плечах, и рукава пришлось завернуть, чтобы не утонуть в огромной кофте хена. Пак смерил Ви не самым дружелюбным взглядом и потянулся к своему остывшему кофе. Язык так и чесался прокомментировать сегодняшнее утро, но Тэхен упорно молчал и не давал подростку повода, чтобы взорваться. А Чимин будто ждал какой-то издевки и все периодически поглядывал на потенциального обидчика. Между ними повисла неловкая пауза. — Ну и чего ты молчишь? Давай, начинай травить свои пидорские шуточки, — первым не выдержал младший, вынуждая Тэхена засмеяться. — Вообще-то, я хотел поздравить тебя. Добился, наконец, чего хотел, — раздражение сменилось удивлением на лице парня. Ви что, правда не сказал гадость?! Как так? — Спасибо, — неуверенно протянул Чимин, громко отхлебывая кофе. Он все еще ждал какого-то подвоха, но его не было. — Чего это ты такой добрый сегодня? — Хочешь, чтобы я стебался? — Молчу, — Чимин снова принялся пить кофе и жевать печенье, больше не возникая. Тэхен все поглядывал на время и с нетерпением ждал момента, когда Юнги соберется, чтобы, наконец, выехать. Черт, Ви всю ночь не спал и ждал, когда сможет увидеть своего мелкого, а тут его задерживают. Юнги спустился только спустя десять минут, и что он делал так долго — было непонятно, потому что на голове был все такой же бардак. Единственное, что изменилось, это черные джинсы и синий джемпер вместо белой простыни. Тэхен поторопил малого, чтобы тот заканчивал хомячить, и первым выскочил из дома, запрыгивая на Ямаху. Начищенная воском и блестящая от своей красоты и роскоши ламба осталась стоять в гараже. Чимин чуть не взвизгнул от счастья, когда понял, что сегодня хен берет байк. Ему было приказано держаться так крепко, как он может, и обхватить плотно ногами бедра Юнги, чтобы не упасть во время поездки. Дом Чонов находился не так далеко, но, судя по всему, у парней было желание погоняться и проверить, кто же приедет первым. Дукати по модели была новее, к тому же, Тэхен сам ее недавно собрал практически с нуля и внес некоторые новшества, позволяющие вырываться в заездах далеко вперед, оставляя противников где-то позади. Но даже мощный движок не давал гарантии, что Дукати сможет обойти старушку Ямаху. Для своих лет она была дикой и рвалась вперед, рассекая холодный воздух шоссе на предельной скорости. Тэхен любил свой байк сильнее, чем себя, и после последнего заезда лишь убедился в том, насколько верен ему. Ямаха не подвела даже когда ее безумному хозяину сорвало крышу, и он выжимал на максимум, рискуя разбиться насмерть. Сейчас он с сожалением гладил ее по корпусу и армированной подвеске, все еще цепляя глазом небольшую царапину. Надо бы залатать старушку, а то слишком уж этот маленький дефект глаза Тэхену режет. Юнги не желал отступать, преследуя друга и не давая ему никакой возможности выйти первым в этой бессмысленной гонке. Чимин крепко жался к хену, чувствуя сильный поток ветра на такой огромной скорости, но на самом деле он готов был кричать от радости. Это была его первая поездка, где Юнги не осторожничал и позволил себе разойтись по полной. Ну и, к тому же, с Тэхеном спокойно ездить невозможно — только если с ним будет ехать Чонгук, а такое случается нечасто. Дукати и Ямаха летели по шоссе, оставляя за собой лишь пыль и осуждающие взгляды прохожих. Они, как молнии, неслись вперед, обходя машины и слыша возмущенные возгласы водителей, но все это терялось где-то в воздухе, было слышно только рев моторов и тихий, но такой счастливый смех Чимина где-то возле уха Юнги. Блондин ощущал, как мелкий крепко прижимается к нему и сдавливает его бедра худыми коленками. Даже скорость и чувство полной свободы не дадут Юнги забыть о том, что за его спиной сидит человек, о безопасности которого нужно думать в первую очередь. Тэхен обошел еще три машины, вылетел на встречную, чтобы обойти соперника и удачно первым свернул с шоссе к жилым районам, оставляя Юнги позади. В том, что Тэхен пришел к финишу первым, не было ничего удивительного, но самоуверенности на его лице хоть отбавляй. Машин возле дома Чонов уже не было, а значит Хосок и Чонгук дома должны быть одни. Тэхен определенно собирался познакомиться с родителями Гука и сообщить им об отношениях, но такие вещи лучше делать обдуманно и в подходящий момент, иначе могут возникнуть проблемы. Ви дождался, пока покалеченный Чимин сползет с байка, и только тогда они прошли к дому. Дверь, как всегда, была незаперта, а с кухни доносилось копошение. — Хосок, ты где, собака? — Тэхен прошел вглубь дома в поисках друга. Тот выглянул из-за барной стойки и сонно зевнул, все еще находясь в процессе пробуждения. — Че надо так рано? — не очень дружелюбно ответил парень, продолжая копаться в ящиках в поисках чего-то. — Вы всей компашкой решили ко мне завалиться? — Мне надо с Чонгуком поговорить, — Тэ схватил яблоко из вазы с фруктами и, подбросив его в воздухе, тут же поймал и впихнул в руки Чимину. — Это вряд ли, — Хосок отрицательно помотал головой и наконец достал из шкафа упаковку с хлопьями. — В смысле? Он все еще никого не пускает в свою комнату? — Нет, просто его нет дома, — спокойно ответил Чон, вытаскивая из холодильника бутылку с молоком. Ви начинал медленно раздражаться, потому что информации никакой не поступало, а из сонного парня все приходилось вытаскивать клещами. Хоби снова зевнул и чуть не пролил молоко мимо тарелки. — Что значит «его нет дома»? Он же под домашним арестом. Ты что, отпустил его?! — Успокойся, он с отцом уехал, — Хосок присел на стул и вытянул ноги, медленно жуя свои хлопья и продолжая испытывать терпение Тэхена. — И когда они вернутся?! — пытаясь не психовать, воскликнул Тэ. — Куда вернутся, Тэхен-а? Чонгука забрал его родной отец, который биологический. В комнате повисла тишина, и только раздавался хруст хлопьев, которые Хосок спокойно продолжал есть, а у Ви тем временем вот-вот глаз начнет дергаться. Он готов был взорваться от злости. — И ты его просто отдал ему? Какого черта ты сидишь и жрешь?! — Тэ подлетел к парню и вырвал тарелку, расплескивая молоко во все стороны. — А что я должен был сделать? Он забрал его с согласия родителей. Имеет право, — Хоби тоже психанул, вставая со своего места. Все напускное спокойствие растворилось. — Думаешь, я сам не знаю, насколько это херово? — И куда он его увез? Чон, мать твою, Хосок, где мой Чонгук? — Он отказался говорить мне адрес. Сказал, что Гук с мамой будет видеться на нейтральной территории, а где он живет — не сообщил и, к сожалению, он имеет на это право. — Черт, черт, черт! — Тэхен ударил кулаком по столешнице, чувствуя полное отчаяние. Забрали прямо из-под носа. Надо было еще вчера ночью приехать сюда и плевать на все. — Что он сказал? — Сказал, что соскучился по сыночку. Я слышал, как, пока Гук собирался, он пел ему песни о том, что теперь все будет по-другому, и что он пить бросил, но в это слабо верится, — Хосок смотрел на Тэхена и молился, чтобы тот не разнес к черту кухню. У парня разве что пар из ушей не шел, а в глазах — ярость. — Ви… Он был напуган, когда отец приехал. Мы должны его найти и забрать. Я не знаю как, но оставлять Чонгука с этим тираном нельзя ни в коем случае. — Я найду, — надломленным голосом прошептал Тэхен. — Я обязательно найду его и заберу.🥀🥀🥀
Девушка открыла дверь квартиры своим ключом и прошла внутрь, прислушиваясь к посторонним звукам. Возвращаться сюда было очень рискованно, но она не могла позволить себе обновить весь гардероб, а большая часть вещей осталась здесь. Она прошла внутрь и настороженно оглянулась, будто из-за угла должен был кто-то выскочить. Каждое действие было аккуратным, а шаги — почти бесшумными. В этой квартире она провела слишком много времени, но плохих воспоминаний было куда больше, и от них так просто не избавиться. Виен осмотрела гостиную и кухню, но брата нигде не было. Оставалась еще спальня, но она знала, что ей не могло так повезти. Наверняка он дома, и вряд ли без скандалов даст спокойно забрать вещи. Дверь тихо скрипнула, когда девушка попыталась ее приоткрыть, и к своему разочарованию обнаружила брата лежащим на постели. Глаза были закрыты, но это еще не означало, что он спит. Вонхо засыпал с большим трудом и отдыхал всего несколько часов в сутки, что крайне мало для человека, подверженного апатии, агрессии, длительной депрессии и паранойе. Одному богу известно, что еще у него в букете, но он определённо психически нездоров. Виен давно уже это поняла. Она прошла внутрь и пыталась просто не смотреть на кровать, будто его здесь нет. Достала огромную сумку и принялась складывать в нее вещи, надеясь ничего не забыть. На постели началось движение, и она ощутила, как в эту секунду ее сердце ускорило ритм. Она чувствовала себя так, будто находилась в клетке с хищником, испытывала судьбу. Прийти сюда было крайне глупым решением, но она бы и не пришла, если бы не было необходимости. — Неожиданный сюрприз, — его голос был тихим и ровным, что немного успокоило девушку. Она продолжала складывать вещи в сумку и пыталась делать это не торопясь, чтобы не выдавать своей паники. — Не думал, что ты снова сюда заявишься. — Мне нужно забрать вещи, — она отошла от шкафа и принялась собирать свою одежду по комнате. Все, что оставляла здесь. Шарф на стуле, футболка возле плюшевой игрушки, чокер, висящий на светильнике. Он молча наблюдал, подложив руки под голову, и даже не пытался остановить. — И где ты будешь жить? — Будто тебя это ебет, — она прикусила язык сразу, как слова сорвались, и мысленно выругалась. Наверное, провоцировать брата на агрессию — не самая лучшая идея, но он даже бровью не повел. Вообще-то, он выглядел выспавшимся, что бывало крайне редко, и умиротворенным. Это успокаивало и пугало одновременно. Вонхо, одержимый желанием мести, вот уже несколько лет не мог найти себе места и жил в мире своих кошмаров, сейчас лежал и чему-то улыбался. Кто знает, что в его больной голове происходит. — Ебет, если спрашиваю. Так что, где решила остаться? — В доме, который снял Джихан, — она прошла к прикроватной тумбочке и, сохраняя дистанцию, быстро вывернула все содержимое полок, хватая свои вещи. — Меня все бросили. Родная сестра уезжает, друга тоже нет рядом… — В том, что его нет рядом, виноват только ты. Я поверить не могу, что ты решился на это. Даже для тебя, Вонхо, это отвратительно. Эта авария… у меня нет слов, — она кинула свою косметичку в огромную сумку и присела на меленький пуфик у окна. — Я сделал то, что было необходимо, — он спокойно пожал плечом, будто ничего страшного не произошло. И это леденящее сердце безразличие в его голосе пугало девушку до ужаса. — Я не понимаю, для чего это нужно было. — Тебе и не надо этого знать. Главное, что все сработало. И, кстати, дорогая сестренка, — он сел в постели и пристально посмотрел на нее. Спокойствие ушло на второй план, и теперь в его глазах загорелся опасный огонек. — Не дай бог я узнаю, что ты пыталась что-то рассказать Тэхену. Обещаю, если ты попробуешь хоть как-то ему намекнуть, я собственными руками тебя задушу. Поняла? Виен молчала и смотрела на брата. Ее руки мелко трясло, и она ни на минуту не сомневалась, что он правда смог бы это сделать с ней. Ему уже нечего терять, но как она может просто стоять в стороне и смотреть, как Тэхен сам идет на поводу Вонхо? — Поняла, — тихо прошептала девушка. Он довольно улыбнулся и, встав с постели, оттащил сумку с ее вещами в сторону. — Что ты делаешь? — Сначала сделаешь кое-что для меня, затем получишь вещи и сможешь идти на все четыре стороны. — И что ты хочешь, чтобы я сделала? — Отгони Кавасаки в гараж. Никто не должен увидеть байк. Сейчас он стоит на платной парковке у нас под домом, — он бросил ей ключи от мотоцикла и упал обратно на постель, собираясь еще немного поспать. Девушка зажала в руке брелок от ключей и тихо кивнула. Она встала и вышла из спальни, доставая из кармана маленькую записку, которую написала еще вчера вечером и собиралась сегодня подложить в почтовый ящик Тэхена. Виен развернула бумажку и еще раз перечитала содержимое. Не верь всему, что видишь… Вонхо слишком хорошо ее знает, но Виен не собирается просто стоять в стороне и молчать. Пускай брат ее задушит, но оставаться равнодушной к судьбе Тэхена она не может. Девушка спрятала записку, пока никто не заметил, и уверенно решила для себя сегодня же ее передать.🥀🥀🥀
Чонгук сидел в спальне, прикрыв голову руками, и молча смотрел в одну точку. Его чемодан лежал на полу, все еще не разобранный, а из коридора доносился голос отца, который говорил с кем-то по телефону. Вся атмосфера нагнетала и приводила юношу в кромешный ужас. Он поднял глаза и начал рассматривать комнату, которая теперь должна была стать его постоянным местом жительства. Вместо светлых занавесок — тяжелые темные шторы, практически не пропускающие солнце, серые обои, коричневый шкаф, небольшая кровать с жестким матрасом, ковролин вместо мягкого пушистого ковра и темное постельное. Голые стены, и ни одного намека на растения, которые так любит Чонгук. Он тоскливо рассматривал унылую серую комнату, вспоминая с теплотой в душе свою спальню, полную ярких красок и всегда источающую сладкий запах цветов. А здесь все было будто мертвым и безжизненным. Он поежился от холода и понял, что его новая спальня находится на теневой стороне дома. Он просто завянет тут. Гук потянулся к стакану воды, стоящему на прикроватной тумбочке, и сделал глоток, но вода оказалась холодной, и по телу побежала дрожь. Подросток сполз на пол и открыл свой чемодан в поисках теплой кофты и носков, потому что иначе он просто замерзнет. Хотелось погреться на солнышке, а лучше — под боком Тэхена. Сейчас все обиды забылись, и Гук только и мог думать о том, как скучает по хену. Он готов простить ему разбитую камеру и цветок, который пришлось срочно спасать и пересаживать. Что угодно, лишь бы Тэхен забрал его из этого дома. Чон натянул розовый теплый джемпер и махровые носки, ощущая, как по телу растекается приятное тепло. Он достал телефон и хотел позвонить Хосоку. Когда отец забирал его, брат пытался вмешаться и не позволить этому случиться, но, к сожалению, оказался бессильным. Чонгук определенно точно видел в глазах Хоби сожаление и вину за то, что он не может помочь. Но нельзя его осуждать за это. Чон не маленький, чтобы не понимать таких очевидных вещей. Когда он почти нажал на кнопку «Вызов», дверь открылась, и отец позвал его завтракать. Гук спрятал телефон в карман и послушно направился следом. Этот дом ему не нравится, потому что он слишком большой, мрачный и пустой. Лестницы неприятно скрипят и везде гуляют сквозняки. Папа бормочет что-то о ремонте и о том, что он купил этот дом на аукционе с хорошей скидкой для них двоих. Когда они зашли в кухню, Чонгук сразу присел на свободный стул. Перед ним были тарелки с тушеным мясом, рыбой, лапшой, овощами и кимчи. Он был не очень голоден, но понимал, что спрашивать его желания никто не станет, и принялся тихо накладывать еду в тарелку. Отец присел рядом и, видимо, был не очень доволен молчанием сына. — Сколько я здесь пробуду? — тихо спросил подросток, и это был тот вопрос, который волновал его больше всего, но родителю, видимо, он не понравился. Тот нахмурился и сурово взглянул на юношу тем взглядом, от которого кровь в жилах стынет, но сразу как-то взял себя в руки и снова стал спокойным. — Я надеюсь, что ты останешься здесь навсегда. «Навсегда, навсегда, навсегда…» Чон поежился и завис с палочками в руках, понимая, что кусок в горло не лезет. Он не хотел оставаться здесь на постоянное место жительства. До его совершеннолетия еще два года, но даже за такой короткий период он сойдет с ума в стенах этого дома. — Мне нужно забрать мои цветы, иначе они завянут. Их много, так что я могу попросить Хосока на машине их привезти, — предложил парень, надеясь, что это предложение отец охотно поддержит. Если бы у Чонгука были хотя бы его растения, он, возможно, легче справился бы со всем происходящим. — Тебе не кажется, что флористика для парня — не самое подходящее занятие? Тебе пора уже вырасти и увлечься чем-то более серьезным. Может быть, ты спортом займешься, а то вон какие щеки откормил. Мать что, кроме пончиков тебе ничего не дает больше? — мужчина был спокоен, но каждое его слово, как яд, прожигало юношу. Он терпеливо слушал отца и не смел спорить, понимая, что это бесполезно. — Ви-хену нравятся мои щеки, — необдуманно ляпнул Чонгук и тут же весь напрягся, чувствуя пристальный взгляд на себе. — Можно мне хотя бы мой кактус? — попытался сменить тему, но было поздно. — И кто этот Ви-хен? — Мой друг и друг Хосока, — неуверенно пробормотал Чонгук, ковыряя палочками содержимое тарелки. Он так и не начал есть, хотя обычно аппетит у него всегда хороший. — И сколько лет твоему другу? Кто он вообще? — не унимался отец, но Чонгук чувствовал какое-то раздражение, исходящее от него. Тэхен явно не станет его любимчиком среди всех знакомых Гука. — Ему двадцать два. Он учится с Хосоком в университете и изучает экономику, — Чон потянулся к стакану с газировкой и сделал пару глотков, ощущая накатывающую панику. — Я смогу с ним видеться? — с надеждой в голосе спросил юноша, но по одному взгляду было понятно, что ответ — «нет». — Друзья Хосока — это сомнительный вариант для общения, — неожиданно выдал мужчина, уплетая за обе щеки кусок мяса. — Ты их совсем не знаешь… — Чон Хосок — хамоватый мажор, как и его папаша. Твоя мать на деньги повелась? — Мой брат — хороший человек, как и его отец! — не выдержав, воскликнул парень, понимая, что его выходка может плохо закончиться. Лучше бы сидел и молчал. — Он тебе не брат, и видеться с ним ты больше не будешь, — и прозвучало это как вердикт. Отец не спрашивал желания или мнения сына — он просто все решил за него. Чонгук сел обратно на стул, чувствуя, как внутри все дрожит. Люди, которые всегда были его защитой и опорой, теперь не с ним. Это чувство, когда ты сам по себе, довольно странное и пугающее. — Ты же не можешь лишить меня всех близких? Позволь хотя бы с Чимином видеться, — взмолился парень, но в глазах отца была лишь насмешка. Определённо, этому человеку нравилось то, какую власть он имел над Чонгуком. Пить бросил, но это не значит, что изменился. Все еще жестокий и холодный. — Чимин твой — разгильдяй и балбес. Это не лучший пример для подражания. Ты будешь видеться только с матерью, про всех остальных можешь забыть. С этого момента у тебя начинается новая жизнь. Я найду тебе занятие вместо флористики. Во время летних каникул, чтобы не скучать, будешь ходить на дополнительные курсы по английскому, а все передвижения будут контролироваться мной. — А как же моя работа? — Я же сказал тебе: никаких цветов, — строго воскликнул мужчина, игнорируя убитый и пустой взгляд подростка. Чонгук готов был зарыдать от отчаяния. Ему никогда прежде не хотелось так сильно в теплые и крепкие обьятия Тэхена, из которых никто не вырвет. Перед глазами образ любимого парня, душа где-то далеко, рядом с ним, а физически он тут, заперт с родным отцом. — Отдай мне свой телефон. — Что? — неуверенно переспросил Чонгук, будто был шокирован такой просьбой. — Отдай мне свой телефон, — вкрадчиво повторил мужчина и выбора не давал… снова. Это было последней каплей. Чон вытянул айфон положил его на стол, прощаясь со своим последним шансом на спасение. — Я хочу побыть один. — Можешь идти. Так ничего и не съев, Чонгук встал из-за стола и вышел из кухни, а затем сорвался на бег и быстро забежал в свою комнату. Его трясло, и слезы стояли в глазах. Теперь он понял, что домашний арест Хосока и Тэхена был просто курортом. Ему разрешали видеться с друзьями и выходить на улицу с сопровождением, Хосок регулярно приходил и спрашивал, что он хочет покушать и как себя чувствует, его ни в чем не ограничивали и заботились о нем несмотря на ссору. А сейчас он был как в тюрьме, из которой нет выхода. Чон подошел к окну и открыл его, оглядываясь по сторонам. Второй этаж, но до земли метров десять, не меньше. Недалеко растет дерево, но оно не выглядит слишком крепким, и едва ли Гук решится на подобный фокус. Он осмотрел соседние дома, отмечая, что это один из бедных кварталов Сеула, и по сравнению с соседскими участками, их дом еще более-менее приличный, но парень не был падок на деньги. Его не смущало отсутствие привычной роскоши и дорогих машин и байков во дворе — его смущала компания, с которой придется жить. Закрыв окно, он присел на холодный пол и снова спрятал голову в коленях, ощущая неудержимое чувство тревоги. Долго ли отец будет держать себя в руках? Это лишь вопрос времени, но Чонгук не верил ему и его пустым обещаниям о счастливой семье. Этот человек упустил свой шанс, когда первый раз поднял руку на сына, а теперь у Гука есть новая семья, которая его любит и ждет. Тэхен и Хосок не оставят его здесь. Он просто в это верил, потому что это единственное, что у него осталось.