Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. (Мастер и Маргарита)
Хосок крепко спал в кресле, пытаясь хоть немного восстановить силы. Он не помнит, когда вообще в последний раз нормально отдыхал в собственной постели. Уже три недели он буквально живет в больнице и уезжает отсюда только для того, чтобы навестить Тэхена. Душ принимает в ванной, прилегающей к палате Чонгука, питается в столовой больницы и тем, что принесут парни, спит в этом неудобном кресле, и его одежда тут. Все тело ломит, организм устал и требует нормального отдыха, но это последнее, о чем думает парень. Сегодня ночью он вообще не сомкнул глаз. Стоило ему задремать, и спустя минут двадцать у Чонгука начался приступ. Дежурный врач вколол Хосоку какое-то лекарство, но снова уснуть у него не получилось. Он сел на холодный пол возле постели и всю ночь следил за тем, дышит ли младший брат. Прогнозы врачей были неутешительными. После аварии ему выставили целый список диагнозов. Черепно-мозговая травма повлекла за собой кому, и еще было неизвестно, очнется ли Чонгук, а если это случится, могут быть любые осложнения: от небольшой амнезии вплоть до риска остаться инвалидом до конца жизни. Ему диагностировали перелом локтевого сустава левой руки, перелом в двух местах правой ноги, разрыв связок на той же ноге, трещины в ребрах и многочисленные ушибы. Огромное везение, что позвоночник остался цел, но все равно Чонгук, скорее всего, будет хромать. Но наибольшие опасения врачей вызывали травмы головы. То, что он остался жив, уже само по себе было подарком свыше. Хосок, прежде неверующий человек, не переставал молиться, потому что у него просто не оставалось другого выбора. Это единственное, что он мог сделать, живя надеждой. Отношения с родителями, конечно же, испортились. Сложно было им объяснить, как так вышло, что Чонгука сбил человек, который официально считался умершим, и уже через пару часов после аварии его убил лучший друг Хосока, который вот уже три недели находится в изоляторе под следствием и готовится к суду. Вынесение приговора уже завтра. И это то, чего все боялись, потому что до сих пор непонятно, какое решение примут присяжные. Мама сидит на сильных успокоительных и приезжает в больницу каждый день, а отец даже не разговаривает с Хосоком. Доверие потеряно, и едва ли он когда-нибудь сможет его вернуть. Все ниточки в этой мутной истории в конце концов ведут к Хоби. Что должны были думать родители? У их сына друзья-уголовники? Во что же он встрял, если Чонгука за это чуть не убили? Тысяча вопросов и ни на один из них он не мог дать им ответ. Сил плакать уже не было. Слезы кончились в течение первых двух дней, а теперь он просто набрался терпения и ждал, когда Чонгук очнется. Только спустя неделю после аварии его перевели из реанимации в обычную палату, но даже сейчас состояние парня оставляло желать лучшего. И каждый раз, когда у него начинался приступ, Хосок тут же жал на красную кнопку для вызова врача и молча смотрел, как ему в очередной раз помогают, а сердце кровью обливалось. Он уже давно сожрал себя изнутри за то, что допустил подобное. Но самобичевание никак не изменит прошлого: глупо сидеть и винить себя, когда твой брат на больничной койке. Поэтому Хосок уже даже не жалеет себя. Он принимает боль и раскаяние как должное. Как то, что он заслужил. Дверь палаты открылась, и внутрь заглянул Намджун. Заметив спящего в кресле Хоупа, он сделал Джину жест, чтобы тот не шумел, и они тихонько зашли внутрь. Приезжать сюда каждое утро с кофе и пончиками стало уже привычкой, будто они жили так всегда. И это самое ужасное. Погрузившись во все это, они стали привыкать. Будто Чонгук никогда не очнется, Хосок вечно будет тут, а Тэхен — в изоляторе. Но скоро все закончится. Завтрашний день суда нависает над ними грозовой тучей, вопрос лишь в том, разразится ли буря или её унесет ветром, и снова покажется солнце. На последнее никто не надеялся. Не хотелось верить в пустые мечты. Все готовились к худшему исходу событий. Джин поставил пакет с продуктами на пол, но тот опрокинулся: апельсины с грохотом рассыпались и покатились в разные стороны. Хоби, который просыпается от малейшего шороха, тут же открыл глаза и поморщился от яркого света. У него ноет поясница и голова ужасно болит, но жаловаться он не станет. Так происходит изо дня в день, он уже почти привык. — Доброе утро, — тихо поздоровался Намджун, присаживаясь на свободный стул. Джин начал раскладывать продукты в холодильник, который был установлен в каждой палате, и открыл окно, чтобы проветрить комнату. Хосок взглянул на Чонгука в надежде, что тот улыбнется и тоже поприветствует его, но бледный, как мел, юноша все еще был без сознания, а вместо его голоса пищала аппаратура. — Сколько времени? — не здороваясь спросил Чон, вставая с кресла и разминая затекшие мышцы. Он поспал часа три и, казалось, вот-вот упадет от усталости, но никогда не даст себя уговорить поехать домой. Будет тут сторожить Гука, пока тот не очнется. — Восемь утра, скоро будет обход пациентов, — Намджун достал из подставки большой стакан американо со взбитыми сливками и, открыв коробку с пончиками, протянул все это парню, чтобы он хоть немного поел и восстановил силы. Чон залез на подоконник и принялся уплетать пончики за обе щеки. И правда проголодался. — Сколько ты еще будешь мучить себя? Поезжай домой, прими нормально душ, выспись, отдохни как следует и затем возвращайся. — Мы уже это обсуждали, — с набитым ртом возразил Хоуп. — Я не оставлю Чонгука одного в больнице. А если у него начнется приступ, и врачей не окажется рядом? — Для этого есть мы, — встрял в разговор Джин, заканчивая с продуктами и откладывая пустой пакет в сторону. — Я останусь на ночь и глаз не сомкну до самого утра, а завтра может подежурить Намджун или Юнги. Тебе нужна пара дней отдыха. — Я не могу… — Ты просто наказываешь себя, как и Тэхен! — вскрикнул Джун, и в комнате повисла мертвая тишина. Хоби запил то, что успел прожевать, и отставил стакан в сторону. — Я говорил вчера с его адвокатом, и он сказал мне, что Ви почти ничего не ест. Вы, два мученика, решили взять на себя вину за то, что случилось, но правда в том, что Вонхо — псих, а мы все случайные жертвы его безумия. — И тем не менее, мой младший брат может остаться калекой до конца жизни, а мой лучший друг может сесть в тюрьму, потому что сделал то, на что у меня не хватило смелости. Я не уберег ни одного из них, — отчаянно прошептал Хосок, вскакивая с подоконника и подходя вплотную к другу. — Думаешь, мне не за что винить себя? — Я думаю, что ты устал и тебе нужен отдых, — уже тише добавил Джун, кладя руки на плечи Чона и ощущая, как тот немного расслабляется, и гнев медленно уходит. — Я хочу быть рядом, когда он очнется, — Хоби подошел к краю постели Чонгука и присел на нее, разглядывая бледное лицо юноши. Шрамы и синяки начинали сходить, но его бледность и безжизненность пугали. Он взял в руку ладонь подростка и прижал ее к своим губам, оставляя легкий поцелуй. — Хосок, врачи сказали, что пока прогнозы неутешительны. Он вряд ли очнется сегодня или завтра. Пожалуйста, позволь мне сегодня остаться здесь, — Джин присел на корточки перед парнем и ласково погладил его по плечу. — Хорошо, но только сегодня. И я хотел съездить к Тэхену, — последний раз он был у него неделю назад, но, учитывая, что скоро суд, им обязательно нужно поговорить. Он должен хотя бы поддержать своего друга, поставившего ради Чонгука на кон собственную жизнь. Это все, что Хосок может сделать для него. — Отлично, я отвезу тебя к нему и, если хочешь, вечером перед сном заедем проведать Чонгука, — предложил Намджун и в ответ, на удивление, сразу получил одобрительный кивок. Никаких споров и криков. — Вот и договорились, — обрадовался Джин, поднимаясь на ноги. — А чтобы Чонгук быстрее поправлялся, я привез фиалку, которую ему Тэхен подарил, — Ким достал из сумки вазончик и поставил на тумбочку возле постели. Любимым цветком подростка был Арчи, но именно эта фиалка была маленьким олицетворением любви Чонгука и Тэхена.🥀🥀🥀
Тяжелая металлическая дверь открылась, впуская в маленькую комнату прохладу. Охранник завел арестованного в допросную и приказал встать лицом к стене, пока ощупывал его и проверял на наличие посторонних предметов. Убедившись в том, что парень не опасен, он усадил его за стол напротив адвоката и приковал наручники так, чтобы Тэхен не смог поднять руки выше, чем на десять сантиметров от стола. Этого было достаточно, чтобы подписать необходимые бумаги, но мало для того, чтобы навредить кому-то. Ви в этом изоляторе самый адекватный из всех арестованных, но из-за статьи, по которой его будут судить, он относится к особо опасным, поэтому и контроль за ним повышенный. Адвокат сидел молча и терпеливо ждал, когда охранник уйдет, и только после того, как дверь закрылась с другой стороны, зашевелился и принялся доставать из сумки документы. В глаза бросилась папка, которую Тэхен видел каждый день вот уже три недели, но каждый раз она срабатывала на него, как красная тряпка на быка. Он сжал челюсть и отвернул голову в другую сторону, не желая больше слышать о смерти Шина. Каждый день ему напоминают об этом, будто хотят сделать еще больнее. Что нового он может узнать о нем? Вряд ли остались еще какие-то секреты. Тэджун, личный адвокат и юрист Шина, даже после его убийства согласился помогать Тэхену, не взимая никакой платы и объясняя это тем, что он двадцать лет работал на их семью и остается им верен. Мужчина нахмурился и отложил сумку в сторону, пытаясь разглядеть лицо своего подзащитного. Лишь маленькое окошко у потолка освещало комнату, поэтому половина лица Тэхена была в тени, но даже так было видно, как сильно он исхудал. Скулы стали острее, появилась щетина, глаза уставшие и измученные, а возле скулы небольшой синяк. Значит, уже с кем-то из здешних успел подраться. — Если ты решил довести себя до истощения, чтобы на суде вызвать у присяжных жалость, то это очень плохая идея, — спокойно произнес мужчина, складывая руки на столе в замок и внимательно разглядывая профиль парня. — Тэхен, почему ты не ешь? Тебе нужны силы, ты это понимаешь? — Если меня посадят, они мне пригодятся, чтобы отбиваться, — Ви усмехнулся и выпрямился, разминая затекшие мышцы. Тэджун тяжело вздохнул и потер переносицу. Сложно защищать человека, который сам не верит в успех. — Тебе стоит собраться. Суд уже завтра, и нам надо повторить всю линию защиты, — он достал какие-то листы и разложил их на столе, но Ви даже не взглянул на документы. И так знал, что там. — Ты должен делать все строго так, как я тебе рассказал. Все помнишь? — А что я мог забыть? — он облизал пересохшие потрескавшиеся губы и протянул руку к бутылке с водой, стоящей на столе, но длины цепочки наручников не хватило, чтобы дотянуться. Тэджун открыл бутылку и протянул ее парню. — Мы попытаемся убедить присяжных в том, что я был в состоянии аффекта после аварии на гоночной трассе и не мог контролировать свои действия. — Мы не будем врать, но важно, чтобы в эту истину поверили все, кто будет на суде, — мужчина переживал, что Тэхен скажет глупость, сорвется или нахамит кому-то. Если бы можно было провести суд без него, это было бы идеально, но, к сожалению, присутствие подсудимого на слушании обязательно. — А если они спросят детали? Я даже не помню, как возле бара оказался, — Тэхен устало вздохнул и потер глаза. Ему казалось, что он сейчас просто упадет от усталости. В изоляторе нормально не поспишь, все мысли о Чонгуке, рядом с которым он не может сейчас быть, а насчет суда Ви переживал в последнюю очередь. Тюрьма напугает кого хочешь, но разве не было бы справедливо посадить его? Он же действительно убил человека. Именно поэтому Тэхен не верил в то, что получится добиться оправдательного приговора, хотя адвокат был настроен решительно. — Это отлично. То, что ты помнишь все отрывками, еще раз подтверждает, что у тебя был сильный шок, и ты был не в состоянии себя контролировать, — Тэджун на секунду замолк, обдумывая, стоит ли посвящать Ви в некоторые детали. — Послушай, ты должен знать, что нашу защиту на суде могут рассматривать с двух сторон. В первом случае ты — жертва, а Джихан безжалостный убийца, сбивший твоего любимого человека, и при таком раскладе мы можем доказать твою невиновность или добиться условного приговора. Сядешь на пару месяцев, пройдешь реабилитацию у психолога и тебя отпустят. — А во втором случае? — тихо спросил Тэхен, желая знать худший расклад событий. — Во втором случае нам могут не поверить — и тогда ты получишь максимальный срок, — мужчина замолчал, ожидая какой-то реакции. Он работает адвокатом вот уже почти двадцать шесть лет и видел разных преступников. Ему приходилось защищать отборных уродов, доказывать невиновность убийц и насильников, но все они до ужаса боялись суда. Все они знали, что их ждет в тюрьме, и этот страх читался в их глазах. Он хорошо помнил неописуемый ужас на их лицах, когда зачитывали приговор. Но Тэхен как будто был не в этой камере. Мысленно он сейчас в палате городской больницы, сидит возле постели Чонгука и держит его за руку, а на себя просто забил. В его глазах нет никакого страха за самого себя — лишь за любимого человека. И именно поэтому Тэджун еще сильнее хотел его спасти от тюрьмы. Таким, как Ви, там не место. Он хороший человек. — Какой максимальный срок? — все таким же ровным тоном поинтересовался Ким, потому что его адвокат сам цифры озвучивать не решался. — По этой статье, без отягчающих обстоятельств, могут дать пять-шесть лет, а с отягчающими обстоятельствами от восьми до пятнадцати, — он вновь сделал паузу, пытаясь увидеть хоть каплю паники у Тэхена, но тот сидел с непроницаемым выражением лица и покорно слушал, — ты убил его ударом в висок. Никаких орудий убийств, голыми руками, хладнокровно. За это могут добавить срок, как за жестокость. — И ты мне все это говоришь для чего? — Ви склонил голову на бок и ждал какого-то ответа, но его не последовало. — Чтобы я был готов сесть? — Тэхен, я помню, как Шин забрал тебя к себе после гибели Суа и Джихена. Я оформлял документы на твою опеку… — Я не хочу ничего слышать об этом! — оборвал его парень, впервые показывая какие-то эмоции. Новость о том, что Шин — его родной отец, была ударом ниже пояса. Он не хотел это признавать, он не хотел об этом думать. Лишь еще раз убедился в том, как сильно ненавидит этого человека. Шин от него отказался, не признал родную кровь, обращался, как с мусором. Больно? Безумно. Будто в теле проросли шипы, и они разрывают, а ты не можешь кричать. Ви мог бы задать столько вопросов своему «отцу», если бы Вонхо не убил его. И от этого душу рвало в клочья. — Нет, хочешь. Но боишься. Послушай, мне больно видеть тебя в наручниках, я не хочу, чтобы тебя отправили в тюрьму, — Тэджун смотрел на него почти с мольбой в глазах, потому что хотел помочь, — я не уверен, что мы вытащим тебя… — Опять же не понимаю, чего ты от меня хочешь, — непроницаемым тоном пробормотал Тэ, наклоняя голову и не желая смотреть мужчине в глаза. — Я хочу, чтобы ты позволил себе помочь, — Тэджун подождал, когда тот начнет возмущаться и отрицать очевидное, но этого не случилось, и он продолжил. — Если перенести судебный процесс на какое-то время, я смогу лучше подготовиться. Отсрочка даст нам возможность вытащить тебя. Люди подкупаются, с ними можно договориться. Ты бы удивился, но есть те, кто готов сесть по собственной вол… — Стоп! — резко оборвал его Тэхен, не желая больше это слушать. Он поднял глаза на мужчину, надеясь, что все вышесказанное просто какая-то шутка. — Ты предлагаешь мне, как крысе, сбежать от суда? — Почему, как крыс… — Как Шин и Джихен, которые восемнадцать лет назад подставили невиновного человека? — вскрикнул Ви, ударяя кулаком по столу. — Они спасали свои задницы, я сейчас сижу здесь в наручниках, а Чонгук при смерти, потому что я расплачиваюсь за их ошибки. И ты приходишь и предлагаешь мне поступить так же? Подставить кого-то, чтобы спастись самому?! Ты серьезно?! — Я хочу спасти твою жизнь, — продолжая твердо стоять на своем, объяснил Тэджун. Он смотрел на Тэхена уверенно, и слова парня его не смутили ни капли. Работая двадцать лет на Шина, мужчина имел дело с нарушениями закона тысячи раз. Для него это было чем-то обыденным, естественным. — Все еще можно изменить… — Я убил человека! — вскрикнул парень, но его голос сорвался на последнем слове. Он сожалел о том, что сделал. — Он был уродом и навредил моим близким, но он был человеком. А кто теперь я? Убийца! Я хладнокровно убил его этими руками, — Ви протянул ладони, а его пальцы мелко дрожали, и в глазах появились слезы. Тэджун чувствовал, что Тэхен на краю пропасти и вот-вот упадет. Еще не сломлен, но держится из последних сил. Чонгук — единственная ниточка, связывающая парня с реальностью, иначе он бы уже сошел с ума. — Я убил человека, и я понесу наказание за это, — тихо прошептал парень, закрывая руками лицо и не желая показывать гримасу боли от своих же слов. Мужчина молчал, не зная, что еще он должен сказать теперь. — Ты должен еще кое-что знать. Шин не ненавидел тебя, он ненавидел себя за свою трусость, — Тэджун не хотел делать парню еще больнее. — Он боялся ответственности за свои поступки и всю жизнь искал легких путей. Но за свою слабохарактерность и нерешительность он и поплатился. Потерял любимую женщину, потерял сына и лучшего друга. Старость встретил в одиночестве, в окружении охраны и своих денег, но все, что ему оставалось, это сожалеть о прошлом и наблюдать со стороны, как ты калечишь свою жизнь. — Пожалуйста, хватит, — шепотом попросил Ви, не открывая лица. Это было слишком. — Шин давно уже все переписал на тебя. Ты должен это знать. Все, что у него было, стало твоим, — вот теперь он сказал все, что хотел. Тэхену будет, о чем подумать после их разговора, а сейчас ему определенно нужен отдых. — Выспись как следует перед судом и поешь нормально. — Я хочу уйти, — Ви нажал на кнопку, и за металлической дверью послышался характерный писк, а затем стальные замки начали открываться, и в допросную зашел охранник. Тэхен покорно дал себя отстегнуть и вывести, напоследок кидая взгляд на красную папку, хранящую в себе всю информацию о семье, которой у него больше нет.🥀🥀🥀
Чимин залез на постель Чонгука, удобно лег рядом с ним и аккуратно расчесывал волосы юноши. На вопросы друзей, для чего он это делает, говорил, что кома — не повод выглядеть плохо. Он был настроен максимально оптимистично и верил, что скоро друг очнется и пойдет на поправку. Пак приходил в больницу каждый день, сидел тут по несколько часов, рассказывал, что нового случилось, иногда читал вслух книги из списка, составленного Юнги в качестве наказания за их пьяную выходку, включал музыку или мог просто тихо сидеть в кресле и рубиться в игры на телефоне, напевая под нос незамысловатые мелодии. Отложив расческу, юноша положил голову на подушку, чувствуя усталость после долгого дня. Он готов был заснуть прямо здесь, но знал, что если зайдет медсестра, то будет ругаться. Мол, рядом с больным ложиться нельзя, вы ему мешаете. Чимин — лучший друг, он греет своим теплом и любовью. Как он может помешать? Напротив, так Чонгук только быстрее очнется. Мучительно смотреть, как страдают самые близкие, но теперь остается только ждать. После всего, что случилось, Чимин вдруг понял, насколько он слабый. Первые дни он винил себя, ни с кем не хотел разговаривать и закрывался ото всех. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы Юнги вовремя не сказал нужные слова. Он взял на себя все волнения и переживания, оберегал Чимина, выстроил вокруг него высокий забор и не позволял чему-либо расстроить подростка еще сильнее. У них были иногда споры насчет того, что Юнги часто не договаривает правду о ситуации с Тэхеном или о том, что говорят врачи о состоянии Чонгука, но все это было исключительно для того, чтобы не волновать лишний раз младшего. В такое непростое время самым главным было не позволять конфликтам встать между ними, и пока они блестяще с этим справлялись. Самая взрывная и скандальная парочка смогла на время отложить склоки и со всей любовью оберегать друг друга. — Хей, привет, — в палату заглянул Юнги и, убедившись, что Чимин не уснул, и он не помешает, прошел внутрь. Пак приподнял голову, улыбнулся парню и снова прижался к Чонгуку. Ему не хотелось уезжать. Каждый день, покидая палату, он ловил себя на мысли, что, возможно, это последний раз, когда он видит друга живым. Такие мысли надо было отгонять от себя, но получалось это с трудом. — Ты давно здесь? — Уже два часа, — юноша потер глаза и сонно зевнул. Он перевернулся на спину и смотрел, как хен достает из сумки вещи Гука, которые просил привезти Хосок. Полотенца, новая пижама и плюшевая игрушка, подаренная Тэхеном. Ее парень посадил прямо напротив постели, чтобы это было первым, что увидит Чонгук, когда очнется. — А ты приехал его навестить? — Да, а заодно забрать тебя. Чими, ты поел? — склоняясь над сумками, не оборачиваясь, спросил Юнги. Он не заметил, как младший глупо улыбнулся и попытался скрыть это, зарывшись в одеяло. Хен в последнее время всегда его так называл, был максимально ласковым и даже не кричал, когда Чимин косячил. Одним словом, он включил режим гиперопеки. Кто бы мог подумать, что он на такое способен. — Да, я утром ел, — пробурчал Пак, уже заранее чувствуя бурю. — Только не кричи сразу. Я правда не хотел есть весь день. — Ты издеваешься? Уже почти пять вечера! — спрятав сумку в полку тумбочки, Юнги осмотрелся и убедился, что сделал все, о чем его просили. — Сейчас приедем домой, и я что-нибудь нам приготовлю, — Чимин, понимая, что пора прощаться с Чонгуком, еще раз поправил растрепавшиеся пряди его волос и крепко обнял. — Ты говорил с врачом? — он сполз с постели и принялся зашнуровывать кроссовки. — Да, только что. Пока его состояние без изменений, но самое главное, что ему не становится хуже, — Юнги подошел к постели и, взяв в руки ладонь Гука, аккуратно ее погладил. Он питал к этому парню теплые чувства, как к младшему брату. Чонгук дорог его сердцу, и видеть его здесь было больно до слез. Он хотел злиться на того, кто виновен в случившемся, но сразу вспоминал о том, что Тэхен уже наказал Джихана. И тогда голову заполняли мысли о Ви и предстоящем судебном процессе. Это бесконечный круг, из которого не вырваться. — Ты это говоришь, потому что я хочу это услышать, или потому что так и есть на самом деле? — тихо спросил Чимин, но, не услышав ответа на свой вопрос, поднял глаза на хена и заметил того возле постели друга. Он о чем-то задумался, на лице — тревога и непередаваемая тоска. Пак не знал, что он должен сказать, чтобы приободрить своего парня. Он не умеет поддерживать или выказывать сочувствие, но сейчас очень хотелось помочь. — Юнги-а, он будет в порядке. Я в это верю, — пробормотал юноша, замечая, как хен улыбнулся уголком губ. Он наклонился, поцеловал Чонгука в лоб и вновь развернулся к Чимину. — Готов ехать домой? — младший кивнул и направился к двери, Юнги молча пошел следом. Они, не проронив ни слова, вышли из больницы и направились к парковке, где стояла ламба. За пролитое пиво и грязные пятна на панели Чимин так и не был наказан. Хен молча все убрал и даже не вспоминал об этом. Подросток залез на переднее сидение, дождался, когда Мин выкурит сигарету и тоже сядет в салон. Пак чувствовал, что Юнги многое держит в себе и не хочет делиться. — Скоро суд, — тихо подал голос Чимин, наблюдая за последующей реакцией. Старший спокойно вел машину и даже головы не повернул, будто не услышал ничего. — Во сколько нам надо там быть? — Ты не поедешь, — резко оборвал его Мин, впервые за долгое время повышая тон. — В смысле? Ты не можешь не пустить меня на суд, Юнги! — возмущенно вскрикнул подросток, резко разворачиваясь к парню. Они же обсуждали это миллион раз, и прежде вопросов не возникало. — Нечего тебе там делать, — отмахнулся блондин, доставая из кармана пачку сигарет и открывая окно, чтобы снова закурить. Он так хотел сменить тему… Что угодно, лишь бы не говорить об этом. — Тэхен мой друг, и его будут судить. Я должен поддержать его! Я не могу не приехать! — Чимин давил фактами и, наверное, не пустить его туда было бы и правда неправильно, но что-то внутри Юнги противилось этому. — Вот именно, его будут судить. А я, как единственный его близкий человек, присутствовавший в Диггере во время драки, буду свидетелем, и от того, что я скажу, зависит слишком многое, — он сжал в пальцах сигарету и сделал несколько затяжек, выдыхая в открытое окно и хаотично бегая глазами перед собой. Неожиданно родившаяся внутри паника резко захлестнула его с головой. Юнги не позволял эмоциям взять верх над собой, но только сейчас осознал, как боится этого судебного процесса. Боится, что не сможет помочь. Будто приговор выносят ему, а не его лучшему другу. — В таком случае, я просто обязан поддержать и тебя тоже, — Чимин смотрел на трясущегося парня и не знал, стоит ли ему сейчас настаивать на своем или будет лучше покорно уступить. Хен сбавил скорость и медленно остановился возле обочины, понимая, что не может сохранять спокойствие и сконцентрироваться на дороге. Сигарету он выбросил в окно и глубоко выдохнул, пуская по салону запах табачного дыма. — Ты не понимаешь, — процедил сквозь зубы Юнги, ударяя ладонью по рулю и крепко зажмуриваясь. Не хотел смотреть на Чимина. Не хотел, чтобы тот видел его запуганным. — Тэхен мой лучший друг, и я костями лечь готов за него, но сейчас все, что я могу сделать, это дать чертовы показания. Я должен убедить четырнадцать человек в том, что он не виновен. И как я это сделаю? — голос дрожал, и, казалось, он вот-вот заплачет, но глаза оставались сухими. Никогда еще он не был таким уязвимым. — Эй, ты ничего никому не должен. Убеждать присяжных будет адвокат, а ты всего лишь должен честно рассказать то, о чëм тебя спросят. Юнги, посмотри на меня, — юноша обхватил лицо парня ладонями и повернул его голову на себя, но Мин все еще жмурился и не хотел открывать глаза. — Ты хороший друг, — прошептал Пак, поглаживая пальцами щеки своего парня и пытаясь помочь ему расслабиться. — Я не остановил его… опоздал тогда. — Нет, ты все хорошо сделал. Я поеду, и мы вместе будем там. Мы поддержим его, и даже если у нас не получится его оправдать, мы будем рядом с нашим другом, — Чимин прижался лбом ко лбу Юнги, ощущая на пальцах влагу, но решил не обращать на это внимания. — Я не могу осуждать его, ведь я не знаю, как бы поступил сам, если бы на месте Чонгука оказался ты, — надломленным голосом прошептал парень. — Чими, мне страшно. Я живу в кошмаре от одной лишь мысли о том, что рано или поздно тебя заберут у меня. — Меня никто не заберет. Юнги, послушай, Вонхо наверняка уехал после того, как убил Шина. Его целью была месть Тэхену, и больше бояться нечего, — он так хотел, чтобы хен ему поверил, стирал дорожки слез и желал быть сильным для любимого человека. Оберегать его так же, как Юнги оберегал его с самого их знакомства. Пришла очередь Чимина заботиться. — Это ты так думаешь… — Нет, так и есть, — юноша наклонился и оставил нежный, едва ощутимый поцелуй на губах парня, чувствуя привкус мятной жвачки и сигарет. — Мы нечасто говорим это друг другу, но я люблю тебя, Юнги. Меня никто не отберет у тебя. — И я тебя, — он закивал. — Очень сильно, — зарывается пальцами в белые волосы и вдыхает запах шампуня, крепко сжимая младшего в руках до хруста ребер, но тот даже не пикнул, пряча лицо на груди хена и чувствуя, как того мелко трясет. Юнги открылся, рассказал о том, что его волновало, и теперь Чимин точно знает, что он — его слабое место. Юноша не знает наверняка, к лучшему ли изменения, произошедшие в Юнги, но ему нравится, насколько они стали близки. Каждую ночь Юн крепко прижимает его к себе и так засыпает, по утрам целует в лоб и шепчет на ухо что-то нежное, по вечерам готовит ужин и следит за тем, чтобы Пак все съел. А еще иногда после секса вместо того чтобы сразу заснуть, как это было раньше, они могут часами лежать в постели, обниматься и говорить о чем-то личном. О тех вещах, которые редко рассказываешь даже самым близким. Юнги пустил Чимина так глубоко в свою душу, что боялся, что тот заблудится в его запутанных мыслях и кошмарных воспоминаниях из прошлого, но подросток там удобно обосновался и никуда не собирается уходить. Он въелся в самое сердце, и его уже не вырвать. Чимин был терпелив, а Юнги перестал бояться говорить о своей любви. Это еще одно их маленькое достижение.🥀🥀🥀
Вот уже двадцать минут Хосок отбивает пальцами дробь по столу и терпеливо ждет, когда к нему приведут Тэхена, но, кажется, никто не торопится. Он сидит в кабинете следователя и гипнотизирует взглядом настольный календарь, пытаясь отвлечь свое внимание на что угодно, лишь бы унять волнение. Столько нужно сказать, но правильно ли будет это делать перед самым судом? Ви должен знать, как обстоит ситуация. Нельзя скрывать от него. Намджун остался ждать на улице возле машины, потому что по правилам, кроме адвоката, в день может приходить только один посетитель. Двоих сразу к Тэхену не пускают. В коридоре послышались шаги, а затем дверь кабинета открылась, и зашел охранник, ведя под руку Тэ. Парня усадили на стул напротив Хоупа, наручники снимать не стали. Мужчина остался стоять возле двери и выходить в коридор не стал, но это никак не могло помешать беседе друзей. Им дали всего десять минут, но теперь, когда Ви сидел напротив и смотрел в упор, у Хосока ком в горле встал, и Хоуп совершенно забыл, что хотел сказать до этого. Открыл рот, но слова застыли на губах и так и не были произнесены. — Как здоровье Чонгука? — первым начал разговор Ви, спрашивая о том, что не покидало его мысли. — Он очнулся? Что говорят врачи, Хосок? — Без изменений. Врачи говорят, что у него большие шансы на выздоровление, но нужно набраться терпения. Мы ждем, когда он очнется, — сухо пробормотал Хоуп, опуская глаза и не желая смотреть на измученное лицо друга. И хотя Чон в последнее время забил на здоровое питание и собственный комфорт, чтобы быть рядом с младшим братом, все же он выглядел куда лучше, чем Тэ. Его потрепанный уставший вид навевал ужас. — Ты на меня смотришь так, будто меня уже приговорили к смертной казни, — усмехнулся Тэхен, наблюдая за взволнованным другом. Хоби нахмурился и закрыл рот, мысленно отмечая, что даже сейчас Ви продолжает дерзить. Выглядит он слишком спокойным для человека, которого завтра будут судить за убийство. — Идиот, — пробормотал Чон. — Даже не шути так, — он сжал губы в тонкую линию и потянулся к графину, стоящему на столе, чтобы налить себе воды. В горле резко пересохло. — Я попросил следователя позволить нам поговорить здесь. Думал, тебе так будет комфортнее. — За три недели я уже начал привыкать к допросным камерам, — Ви пожал плечом и склонил голову набок, чтобы немного размять шею. Между ними стояла какая-то неловкость, но причиной тому был Гук. — Ты хотел со мной о чем-то конкретном поговорить или просто соскучился по моей харизме? — подталкивая парня на разговор, поинтересовался Тэ. — Я хотел поговорить насчет Чонгука, — Ви вскинул голову, услышав любимое имя, и выжидал, когда Хосок продолжит. — Родители в ужасе от того, что случилось. Они не хотят, чтобы он оставался в Сеуле. — Что это значит? — Неизвестно, когда он очнется, но как только это случится, он уедет в Токио и закончит школу там. Я поеду с ним, буду помогать с реабилитацией, возьму академ в универе, — Хоби замолчал, ожидая какой-то реакции от парня. Тэхен скажет, что это глупая затея? Будет настаивать на том, что Чонгуку лучше здесь, в Корее? — Япония, значит, — тихо повторил Ви. — Наверное, для него будет полезно сменить обстановку. А как же Чимин? — Я увожу его не на всю жизнь. Они будут общаться и созваниваться, Чонгук закончит там выпускной класс и если потом захочет вернуться в Сеул — так тому и быть, — Хосок хотел верить, что это решение действительно верное. — Я просто хотел, чтобы ты знал. — Он еще не очнулся, чтобы принимать такие решения, — возразил парень, склонив голову. Последние три недели он провел в муках, думая о том, что должен быть рядом с Чоном, молиться о его выздоровлении. А если он не очнется? А если умрет? От этих мыслей сердце начинает биться быстрее, будто вот-вот разорвется. — И все? Не будешь даже спорить? Доказывать, что это глупость? Или что я должен дождаться, когда Чонгук очнется и выслушать его мнение? — воскликнул парень, будто он был недоволен спокойствием Ви. — Звучит так, будто ты просишь меня все это сказать, — Тэхен на секунду задумался, анализируя слова друга. — На самом деле, ты ведь не хочешь туда ехать и сюда пришел, чтобы я дал тебе хотя бы одну вескую причину отказаться от переезда. — Чонгуку и правда будет полезно сменить обстановку, — Чон вспомнил про стакан воды на столе и потянулся к нему, чтобы, наконец, выпить. — В Токио работает один из лучших реабилитологов в мире. Он сможет помочь ему восстановиться после травм. — Тогда в чем проблема? — Ви напрягся, услышав про врача. Если есть хоть малейший шанс на то, что этот врач поднимет Чонгука на ноги, нужно им воспользоваться. Бросать все и везти его в Токио, а у Хосока еще какие-то сомнения? Это разозлило Тэхена, но он сдержался и ничего не сказал. — Если тебя посадят… — он громко сглотнул, чувствуя вину за собственные слова. — Я не хочу оставлять тебя, Тэ. Это будет как минимум на год. — Во-первых, меня еще не посадили, а, во-вторых, ты не должен чувствовать себя виноватым за это, — Тэхен свел брови к переносице и наклонился немного ближе, заглядывая Хоупу в глаза. — Сейчас самое важное — это Чонгук, поэтому хватит наматывать сопли на кулак. Ты должен быть сильным ради него, так что соберись, приди в чувства, хватай его шмотки и вези к этому врачу. — Ви, я… — Ты все равно будешь моим лучшим другом, — попытался успокоить его Ким. — Мы еще не знаем, посадят ли меня, так что давай не будем раньше времени паниковать. — Я никогда не искуплю вину перед тобой, — не унимался Хосок, игнорируя все вышесказанные слова парня. — Ты пожертвовал всем ради моего брата. — Я пожертвовал всем не ради твоего брата, а ради своего любимого человека, — Ви устало вздохнул, чувствуя, что этот разговор становится все труднее. То, что он сделал той ночью, лишь его ошибка. Он не хочет, чтобы друзья винили себя, но, к сожалению, никак не может это исправить. Хосок считает, что это он должен был отомстить за брата и убить Джихана сам, хотя, по факту, его никто убивать не должен был. Они же не чудовища. Юнги сожалеет, что не приехал к бару раньше и не остановил Тэхена. — Ты должен знать, что никто не винит тебя в том, что ты сделал. Я не знаю, важно ли это… — Важно, — перебил его Ви. — Меня радует, что мои друзья со мной, даже когда я по уши в дерьме, — он грустно усмехнулся и посмотрел на часы, понимая, что время разговора скоро подойдет к концу. Ему нужно поторопиться, потому что он так и не сказал, то, что хотел. — Ты готов к суду? — К такому нельзя подготовиться, — Тэ сделал секундную паузу, думая, с чего начать, а затем продолжил, — у меня к тебе будет одна просьба. Если меня посадят, я не хочу, чтобы Чонгук знал, где я. — О чем ты говоришь? — Хосок встрепенулся и озадаченно посмотрел на парня, будто не понял, чего от него хотят. — Так будет лучше для него. Ты должен сказать ему, что я уехал с Шином и в Корею не вернусь. — Ты с ума сошел? Это же просто безумие! Чонгук сойдет с ума, если ты вот так просто его бросишь! — Хоби от возмущения начал кричать, но Тэхен ожидал такой реакции и теперь терпеливо ждал, когда парень успокоится. — Боже, Хосок! Думаешь, если он узнает, что я сижу за убийство, он будет очень счастлив?! Разница лишь в том, что, если ты скажешь ему правду, он будет ждать моего возвращения. Ты хочешь этого? Ему всего восемнадцать, у него вся жизнь впереди, — попытался объяснить свою просьбу Ким. — Я… я не хочу остаться в его памяти как убийца. Не хочу, чтобы он знал, что я сделал! — И кто из нас теперь строит из себя мученика? Ты готов вот так просто отказаться от любви? Ты серьезно, блять, Ви?! — не желая слушать друга, Хосок продолжал истерично кричать. Все эти три недели Чон отгонял от себя мысли, как он расскажет младшему брату, что его парень под следствием за убийство. Даже думать об этом было страшно, а теперь его просят не просто соврать, а разбить сердце Чонгука вдребезги. — Я не отказываюсь от любви! Я хочу дать ему шанс. Да, у Чонгука будет разбито сердце, но он это переживет, оправится и будет жить дальше. — Все еще не верю, что ты серьезно… — Послушай, тюрьма — это не поездка на райские острова. Такие места меняют людей, я даже не могу быть уверен, что когда выйду, смогу снова с ним быть. Он не должен ждать меня, — Тэхен с мольбой в глазах смотрел на Хосока. — Пообещай мне, что ты скажешь ему, что я уехал с Шином. — Я ничего не буду обещать. Мне надо подумать над твоей просьбой, — Хосок опустил голову и глубоко вдохнул, чувствуя, как от волнения разболелась голова. Он не хочет вообще говорить что-то Чонгуку про Тэхена, потому что это принесет ему много боли. — Ваше время вышло, — воскликнул охранник, лишая Ви возможности поговорить с Чоном еще немного и попытаться убедить его в своей правоте. Мужчина подошел к Тэхену, приказал ему встать и вывел из кабинета, оставляя Хосока одного. Оправдательный приговор — это их последняя надежда.🥀🥀🥀
В старом обветшалом номере мотеля стояла полная тишина, и можно было подумать, что здесь никого нет, если бы из ванной не раздавались тихие всхлипы. Возле раковины стояла девушка и сквозь пелену слез и потекшей туши смотрела на свое отражение в запачканном зеркале, висящем над раковиной. Она видела лишь размытый образ и продолжала тихо глотать слезы, от которых уже щипало все лицо. Сколько она плачет? Неделю? Две? Кажется, сбилась со счета. Виен сбежала из дома Джихана сразу после ухода Вонхо. Спустя несколько часов туда заявилась полиция, но как бы она не хотела сдать брата, понимала, что рискует оказаться арестованной. Она знала о всех его сумасшедших идеях и даже помогала в некоторых, но садиться в тюрьму из-за его безумия в ее планы не входило. Первую ночь она провела на городском вокзале, а на следующий день начала искать хоть какую-то подработку. Люди неохотно соглашались давать ей работу, а той мелочи, которую она зарабатывала, едва хватало на убитый номер в дешевом мотеле и небольшой перекус. Но смерть от голода не так пугала девушку, ведь каждый вечер, стоя в ванной перед зеркалом и плача о своем горе, она держала в руке пузырек с таблетками и думала, стоит ли ей принять все сразу. Это стало ежедневным ритуалом, и с каждым днем соблазн открыть крышку и проглотить лекарства возрастал. Отказаться от этой затеи становилось все труднее. Она будто проверяла себя на прочность, думала, сколько еще выдержит. Рано или поздно сорвется. Она покрутила в руках маленький пузырек, растирая руками слезы, и прочитала въевшееся в память название. Ради чего она должна жить? Ей нужно найти причину, потому что сейчас ее существование в этом мире напоминает монотонную безостановочную боль. Она живет в агонии, от которой хочется избавиться любым способом. Тэхен, человек, которого она любила долгие годы, — теперь лишь воспоминание. Она не надеется, что когда-нибудь вновь сможет его увидеть. Джихан тоже стал лишь образом в ее памяти, но она так боится, что забудет его. У нее осталась лишь их старая совместная фотография из прошлого, когда они втроем строили свою жизнь, а Вонхо не был одержим идеей мести. Но уже тогда в нем начались изменения, а она не заметила. Виен громче зарыдала, сжимая до боли в руках стеклянное горлышко бутылки с таблетками и крепче хватаясь второй рукой за раковину, чтобы не упасть. Такая сильная, теперь она чувствовала себя совсем одиноко. И ведь не на кого надеяться. Так за что ей держаться? У нее нет причины жить дальше, но она слишком боится неизвестности, которая ждет после смерти. Ее страх — вот единственная причина, по которой она все еще жива. Просто не хватает духу сделать то, что в мыслях уже так давно. Пузырек выпал из руки и разбился о кафель, а осколки с таблетками разлетелись по всей ванной. Она медленно осела на пол, чувствуя, что порезала ногу, и комнату заполнил запах крови. Виен стянула с полки полотенце и набросила на порез, руками растирая слезы и пытаясь хоть немного унять истерику, но рваные вздохи продолжали вырываться из груди, будто она задыхалась. Девушка начинала замерзать, но не могла найти в себе силы, чтобы встать. Ее тело продрогло, и было бы неплохо принять горячую ванну, но в этом мотеле есть только холодная вода и нет отопления. Радует, что летние ночи теплые. Она, игнорируя боль в ноге и опираясь руками на ванну, встала с пола и, прихрамывая, направилась обратно в комнату, чтобы обработать порез. Часы показывали час ночи. До суда Тэхена оставалось всего семь часов. Виен хотела бы поддержать его, но вряд ли ее присутствию там кто-то обрадуется. Она упала в кресло и прикрыла глаза, чувствуя боль от пореза. Ее паническая атака, с которой и началась истерика, медленно отпускала, но руки еще мелко тряслись. Девушка взяла со столика стакан с водой и залпом его осушила, отставляя обратно. Тело пронзила сильная усталость, и резко начало клонить в сон. Видимо, сегодня она дает себе очередной шанс на жизнь, а завтра вечером будет снова давиться слезами возле раковины и думать, стоит ли ей прекратить эту боль. И так будет до того момента, пока не появится веская причина жить либо боль не станет настолько сильной, что она больше не сможет терпеть. Но чуда не случится. Никто ее не спасет.🥀🥀🥀
Заседание суда длилось уже больше часа, и казалось, что это никогда не закончится. Тэхен сидел возле своего адвоката, сложив руки в замок, и смотрел в пол, не желая поднимать глаза. У него с самого утра ужасно болела голова, но когда он пожаловался и попросил дать ему обезболивающее, встретил лишь презрительный взгляд охранника. Голоса казались слишком громкими, тиканье часов на стене раздражало, а стук молотка бил по вискам и заставлял поморщиться от усиливающейся боли. Ожидание приговора хуже самого приговора. Присяжные сидели и внимательно слушали все, что им говорили. Ви не хотел думать о том, что его судьба в руках этой кучки неудачников. Он вообще не хотел сейчас думать о чем-то, кроме таблетки аспирина. Парень протянул руку к бутылке воды, стоящей на столе, и налил себе немного в стакан, чтобы смочить горло. Ему так хотелось рассмеяться в голос, наблюдая, как прокурор допрашивает одного из свидетелей, но Тэджун сказал, что на суде нельзя даже бровью лишний раз дернуть. Нужно сохранять спокойствие при любых обстоятельствах и не давать присяжным повода тебя сожрать. Посреди зала стоял мужчина, которого Тэхен видел первый раз в своей жизни, но, судя по всему, этот алкаш был в баре в ту ночь и видел драку. Вот уже двадцать минут от него добивались внятных показаний, а он бормотал что-то и, кажется, даже не помнил детально все, что там происходило. Бóльшая часть людей в Диггере в ту ночь была пьяной в хлам. Найти хотя бы пару человек, которые все четко смогут рассказать, было трудно. Наконец, спустя долгие десять минут, отпустив мужчину, прокурор просмотрел список всех возможных свидетелей. Вызывали Хосока, парочку байкеров из бара, самого Тэхена уже опросили, поэтому остался лишь один человек в этом зале, которого еще не слышали. — К даче показаний вызывается свидетель Мин Юнги, — огласил мужчина, и в зале повисла тишина. Тэхен выпрямился и инстинктивно обернулся, ища глазами друга. Блондин медленно встал со своего места и нетвердой походкой прошел вдоль рядов, занимая указанное место. Ви мысленно отметил, что первый раз видит его в костюме, а не в байкерской куртке и рваных джинсах. Даже похож на приличного человека. — Вы обещаете говорить правду и только правду? — спросил судья, обращаясь к Юнги. — Обещаю, — негромко ответил парень, делая глубокий вдох. В глаза почти сразу бросилось то, как он сжимал кулаки, а затем спрятал руки за спину. Естественная бледность лица теперь больше походила на мертвенную. — Вы нервничаете? — прокурор расслабленно стоял возле своего стола и наблюдал за Мином, получая удовольствие от допроса. — Моего лучшего друга судят за убийство. Вы бы не нервничали? — не растерялся парень. Больше всего он боялся сделать ошибку: сказать что-то лишнее или не сказать чего-то важного. Чувствуя давление со стороны мужчины, Юнги отвернулся к залу и тут же наткнулся взглядом на Чимина. Подросток сидел возле Хосока и смотрел на него. Он слегка кивнул, будто хотел сказать, что рядом, и это придало немного сил. Привести его сюда, наверное, действительно было правильным решением. Юнги будто чувствовал незримую поддержку, без которой мог бы не справиться. Вопросы сыпались на него один за одним. Прокурор будто издевался, прося рассказать заново все, что присяжные слышали уже миллион раз. Темы аварии на трассе он почти не касался и все время ссылался на жестокость и взрывной характер Тэхена. Проблемы с алкоголем и наркотиками в прошлом, бродячий образ жизни, никому не нужный сирота, обделенный вниманием и любовью. Ви с непроницаемым выражением лица сидел на своем месте и не позволял словам мужчины себя задеть, не давал ему возможности себя спровоцировать перед присяжными. Но вот Юнги весь кипел и, скрипя зубами, отвечал на вопросы, чувствуя подвох в каждом слове. И только Чимин на задних рядах, внимательно наблюдающий за ним, давал силы держать себя в руках. Юнги рассказал, как они с Ви познакомились, как Чонгук оказался в их компании, и то, как они отпраздновали день рождения Хосока, вспоминая все до мельчайших деталей. Неожиданно прокурор заговорил про драку, в которой Вонхо ранил Тэхена ножом. Непонятно, откуда он вообще узнал об этом, но все серьезно напряглись. За спиной Ви бессчётное количество драк, в которых люди получали серьезные травмы, и если все привязать к делу, его можно будет на пожизненное посадить, но судья сжалился и отклонил заявление прокурора. — Последний вопрос, — он отложил папку, которую держал в руках и подошел ближе к парню. — Как бы вы описали отношения подсудимого и Чон Чонгука? — Вы когда-нибудь любили? — Юнги сощурился, заглядывая в глаза мужчины, но он не ждал какого-то ответа. — Вот уже больше получаса вы рассказываете о том, как жил Тэхен в далеком прошлом, обвиняете его в жестокости, но сейчас перед вами сидит другой человек. Чонгук изменил его до неузнаваемости, нашел в нем лучш… — То есть вы хотите сказать, что он настолько сильно его любит, что готов, даже глазом не моргнув, убить человека? — перебил мужчина, не давая договорить. — Вы пытаетесь придать моим словам неверный смысл, — Юнги нахмурился и закусил губу, чтобы не вырвалось чего лишнего. — Я хочу сказать, что Тэхен настолько сильно любит Чонгука, что авария на трассе стала для него потрясением, и он был не в состоянии трезво рассуждать. — Так почему же вы его не остановили?! — Мин вздрогнул и пошатнулся, делая шаг назад. Его тоже мучает этот вопрос. Почему он не успел вовремя? Почему не остановил? Парень стал озираться, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, будто его осуждали. Ему стало нехорошо, и голова закружилась, а внутри что-то умерло. Кажется, это была надежда. Тэхен обеспокоено смотрел на друга и ждал, когда его уже отпустят. Продолжать дачу показаний было бесполезно, Юнги уже рассказал все, что мог. Прокурор закончил опрос, и Мин вернулся на свое место, чувствуя, как Чимин крепко сжал его руку. Суд удалился для принятия решения, и теперь оставалось только лишь ждать. Юнги чувствовал, что не справился. Он столько всего хотел сказать, убедить сидящих здесь людей в том, что его друг не жестокий убийца, но ему не дали этого сделать. Более того, его слова повернули против Тэхена, и теперь шанс на спасение крошечный, как тлеющая искра. Тэхен повернул голову назад, и они с Юнги встретились взглядами. Ви улыбнулся, будто хотел сказать, что все хорошо. Возможно, это была ложь, но он готов к вынесению приговора, каким бы он ни был. Секунды тянулись, как вечность, и казалось, что эта мука не закончится уже никогда, но дверь открылась, и зашел судья. — Подсудимый… — Ви встал со своего места, внимательно слушая все, что говорит мужчина. Он долго зачитывал протокол и перечислял статьи, по которым судят парня, но никто не вслушивался. Все ждали результата, — … поэтому, по решению суда… — мужчина запнулся и сделал паузу, будто играя на нервах всех присутствующих, — по решению суда Ким Тэхен признается виновным и приговаривается к пяти годам лишения свободы в колонии строгого режима. Дело закрыто.