With The Beatles

Вспышки яркого света со всех сторон. Они взрывались где-то в воздухе, расплываясь в нем, как в воде, перемешиваясь, и тогда появлялись новые цвета. Шторы уже не были того до тошноты обычного цвета, бежевые и в редкую точку, теперь их будто раскрасил гиперактивный ребенок, не отдающий себе отчёта, какие краски использует. I am he as you are here… Джон поднял одну руку и внимательно посмотрел на ладонь, потом снова на шторы. В какой-то момент эти две не связанные друг с другом вещи начали сливаться друг с другом, перемешиваться. Прошла секунда — и он уже не понимал, что из этого являлось его конечностью. …As you are me and we are all together. Надо было это записать. Фраза звучала, как потенциальное начало для песни. Опуская руку и используя ее, чтобы подняться с дивана, его всего затрясло от слабости в теле, неконтролируемо вырвался смех. Голова почти не кружилась; напрягая мышцы одну за другой он понимал, что находится в сознании, что еще способен контролировать себя. Однако, вопреки любым желаниям, его все ещё потряхивало от смеха, выходящего из лёгких с громким свистом, ноги и вовсе перестали слушаться, любые движения давались тяжело. — Пол… Он был где-то рядом, Джон знал это. Все же они приняли эти таблетки вместе. Он точно помнил, как они обменялись взглядами, выражающими исключительное доверие, перед тем, как положить вещество под язык. Они уже давно не были детьми или подростками; два состоявшихся музыканта выбили себе выходной в период каждодневных записей альбома, чтобы вечерком продуктивно расслабиться. Никакой музыки, никаких людей вокруг, требующих чего-то. Только они вдвоем, и эти невероятные галлюцинации. И все же, несмотря на то количество веществ, с которыми они уже познакомились и на внушительный опыт, связанный с их употреблением, они каждый раз волновались перед тем, как принять нечто новое. Джону казалось, что сегодня все пройдет по обычному сценарию и он будет без страха исследовать мир наркотиков дальше, но правда оказалась не на его стороне. При первых проявлениях эффекта галлюциногенов он перепугался, будто ему было шестнадцать лет. Переглянувшись друг с другом битлы без слов поняли, что в одинаковой степени встревожены тем, как эти таблетки работают. Однако никто ничего не сказал. Они лишь натужно посмеялись и погрузились в свои мысли, наблюдая за тем, как мир вокруг постепенно преображается. Джон вспомнил, что Пол что-то говорил ему — настолько сильно все перемешалось в голове, что он не понял ни слова. А потом Пол пропал, оставив его одного. Видения, предстающие перед его глазами нельзя было назвать пугающими — яркие краски и невнятные звуки, что он наблюдал, совсем не подходили под определение «кошмара», но ему всё равно было страшно. С трудом понимая, что происходит с его телом, с мерцающими огнями перед глазами, он пытался собраться и осмотреться по сторонам. Леннон больше всего на свете сейчас хотел увидеть знакомое лицо, почувствовать его мягкие руки, услышать его дыхание или голос, что угодно. — Пол! Где ты? Какой-то шорох привлек его внимание. Затем последовал гул — такой громкий и пугающий, будто началось землетрясение. Джона тут же бросило в холодный пот. Шум становился все громче и громче, заполняя его голову, вытесняя другие мысли. В полной растерянности музыкант схватился за голову, пройдя через некоторые сложности нащупал свои уши и постарался заткнуть их так сильно, насколько это было возможно. Сердце бешено забилось, он изо всех сил зажмурил глаза и попытался успокоиться. «Я не понимаю, что со мной. Я не понимаю, что со мной.» Он осознал всю свою беспомощность перед этим страшным, громким шумом, исключающим возможность почувствовать что-то кроме паники или страха. Проклиная себя за то, что он вообще прикоснулся к таблеткам, все, что он делал, это шептал: — Пол… Пол… Пол… Внезапно звук прекратился. Он также задержал дыхание, все ещё в ужасе от воцарившейся мертвой тишины, как вдруг ощутил лёгкое прикосновение на своих волосах. Мягкие пальцы зарылись в них, медленно перебирая отросшие пряди. Джон тут же узнал, кому принадлежали эти пальцы. Он снова привстал на локтях, и увидел рядом Пола; он сидел на ковре, одной рукой облокотившись на кофейный столик, а другой поглаживая любимую голову. — Я принес нам воды, — он слабо улыбнулся. Маккартни выглядел больше измотанным, чем довольным тем, что с ним происходило. — Что случилось? Джон и не заметил, когда именно его глаза наполнились солёными слезами. Его эмоции обострились так сильно, что он уже не мог их сдерживать. — Я ничего не понимаю… — признался он, голос задрожал. Чувства сменяли друг друга слишком быстро — то он был в ужасе, то безумно рад увидеть Пола, а сейчас уже чувствует себя самым слабым человеком на этой планете. — Все в порядке, Джон, я рядом. — парень тут же подался навстречу, превозмогая трудности при передвижении, чтобы помочь любимому подняться, а затем крепко обнимая. — Я рядом. Теплое чувство безопасности наполнило тело, страх медленно, но верно отступал. Леннон увидел его силуэт в углу комнаты, как он, сверкая голодными глазами, смотрит ему прямо в душу, но при этом медленно отползает куда-то в гостиную; вжимаясь в любимое плечо, Джон улыбался в лицо этой твари, ведь любовь снова победила, и любой страх перед ней — ничто. Яркие вспышки снова захватили его внимание, особенно смешно они плясали по тем самым скучным шторам, а потом переползали на стены и потолок, постепенно раскрашивая всю комнату в безумную карусель цветов. Они сидели в тишине, обнимая друг-друга, не отпуская ни на секунду, слушая, как биение их сердец сливается в одном ритме. I am he as you are he as you are me and we are all together — Пол, у тебя есть бумага? Маккартни громко втянул воздух через нос; Джон не видел его лица, но был уверен, что тот успел задремать на его плече, отвлечённый от наркотиков обволакивающим чувством комфорта от принятой ими позы. — Зачем тебе? — поинтересовался он, немного повернув голову. Его мягкий голос, сошедший на полушепот, вызвал у второго неконтролируемую дрожь по всему телу. — Я придумал что-то, — честно ответил Джон и постарался как можно аккуратнее выбраться из объятий второго, — и не хочу забыть. Пол встретился с ним взглядом, и вдруг спокойную атмосферу пронзил его смех. Смотря на то, как странно и неестественно блестят зубы Маккартни, Джон недоумевал. — Ты чего смеёшься? — Он поправил очки, ожидая, когда Пол сможет говорить. — Прости! — силясь успокоить себя как можно скорее младший помотал головой. — Твои глаза сейчас такие огромные, Господи! Он снова согнулся, не в силах остановить свой приступ. — А у тебя зубы блестят, будто ты их отбеливателем начищал две недели! — теперь смеялись они оба. Эффект обещал быть продолжительнее тех двадцати минут, которые они уже пережили, и Леннону представить было страшно, как сильно исказится прекрасное лицо басиста ещё через пять. — Давай, вставай и принеси что-нибудь, пока совсем мозг не отказал! — Он поторопил Маккартни, вынуждая его подняться с дивана. Тот почти сразу неловко наткнулся на столик, и они оба снова засмеялись.