In session

Есть три типа профессионалов, которых тяжело шокировать: психиатры, священники и дезинфекторы. Каждый из этих специалистов, как правило, может сказать абсолютно откровенно, что они видели/слышали и хуже, чем то, что вы им рассказываете. Поэтому, когда доктор Артур Дойл заверял своего последнего пациента Шерлока Холмса, что нет ничего такого, что детектив мог бы рассказать ему, чего он не слышал раньше, он заявил это искренне. Но, выслушав рассказ Шерлока об истории, которая разыгралась несколько месяцев назад в тюрьме Шерринфорд и бывшем поместье Холмсов, но которая началась более тридцати лет назад еще в забытом детстве детектива, психиатр был вынужден признать — это худший случай продолжающейся психологической травмы, о которой он когда-либо слышал и, безусловно, один из самых необычных и драматичных. Честно говоря, вся эта история просто не укладывалась у него в голове. И он ни за что бы в нее не поверил, если бы этого пациента не послал к нему его старый однокашник из медицинской школы Джон Ватсон, а также если бы не экстраординарная общественная репутация самого Холмса. Выслушав до странности будничный пересказ печальной истории, доктор Дойл сначала остолбенел, не зная, как именно начать разговор о терапии с импозантным мужчиной, сидящим напротив него: — Ну, эм… — Дойл с трудом подбирал слова, — это довольно необычная история. — Да, наверное, — осторожно ответил детектив, растягивая слова. — Знаете, я чувствую себя немного нелепо, задавая этот вопрос, учитывая все, что вы мне только что рассказали, но что именно привело вас сюда сегодня? — Шерлок приподнял одну бровь, будто вопрос был и вправду необычайно глупым. Доктор рассмеялся: — Я имею в виду, вы же сказали, это случилось несколько месяцев назад. Что привело вас сюда сейчас? — Джон меня заставил.   — Прошу прощения?   — Джон. Джон Ватсон.   — Да, я знаю, кто такой Джон. Но что вы имеете в виду, говоря, что он заставляет вас?   — Он сказал, что последние несколько недель я был невыносим, и мне нужно кое с кем увидеться, иначе он больше не будет мне помогать с расследованиями.   — Так я правильно понимаю, что вы здесь против своей воли?   — Конечно. Услышав это, Дойл отложил ручку и блокнот, встал и протянул руку Шерлоку: — Ну, тогда я думаю, что не смогу вам помочь, но мне было очень приятно познакомиться с вами, мистер Холмс. Моя жена обожает блог Джона. Шерлок был удивлен и взволнован: — Я не понимаю. — Не вижу смысла в пациентах, которых заставляют лечиться. Ничего хорошего из этого не выйдет.   — Ну, меня не то, чтобы заставляют, — Дойл снова сел и изобразил недоуменный взгляд.   — Но ведь вам предъявили ультиматум, не так ли?   — Да, но вряд ли он действительно пойдет на это. Это всего лишь блеф.   — А, понятно. Так, если это блеф, зачем вообще вы пришли? Почему бы вам просто не сказать ему, что он блефует?   — Мм, ну, я уважаю Джона и…   — Давайте покончим с этой чепухой, мистер Холмс, — Шерлок раздраженно откинулся на спинку кресла и посмотрел доктору в глаза, — вы здесь из-за себя или из-за Джона?   — И то, и другое, — проворчал Шерлок.   — Уже лучше. С этим я могу работать, — Дойл улыбнулся, но детектив не ответил на его улыбку, все еще раздражаясь. — Итак, вы говорите, что Джон считает вас невыносимым в последние несколько недель. Как вы думаете, что он имеет в виду?   — Вам лучше спросить его самого.   — Я вас спрашиваю. Вы согласны, что были невыносимы?   — Я бы так не сказал.   — Ну, как вы думаете, ваше настроение не менялось в последнее время?   — Настроение постоянно меняется. На то оно и настроение, а не диспозиция или характер человека в целом, которые более постоянны со временем…   — Мистер Холмс, могу я называть вас Шерлоком? — детектив кивнул в знак согласия,. — Шерлок, вы, очевидно, гениальный человек. Я не собираюсь оспаривать это, но если вы собираетесь уклоняться и/или пытаться интеллектуализировать каждый ответ, то это будет довольно громоздкий процесс для нас обоих. Шерлок ясно слышал, что сказал доктор:   — У меня это не очень хорошо получается.   — Я так понимаю, у вас нет большого опыта в том, чтобы делиться своими чувствами.   — Нет, пожалуй, нет.   — Что ж, можно попытаться передать свои чувства в этой обстановке. Я для вас никто — я не один из членов вашей семьи, я не один из ваших друзей, я не коллега и не клиент. Вы, вероятно, никогда не увидите меня вне этого кабинета. Все, что вы скажете, никогда не покинет эту комнату. Вам не нужно производить на меня впечатление, нравиться мне или вызывать уважение. Все, что я хочу — чтобы вы почувствовали себя лучше и сделали лучший выбор для своей жизни. Так что это отличное место, чтобы получить практику, ничем не рискуя во внешнем мире.   — Да, это все, конечно, имеет смысл.   — Но?   — Просто это трудно, — признался Шерлок.   — Да, это так. Но я не прошу вас за один вечер стать образцовым пациентом. Я просто хочу, чтобы вы попробовали. Вы сможете?   — Думаю да.   — Ладно, хорошо. Это все, о чем я прошу. Итак, возвращаясь к более раннему вопросу: как вы думаете, ваше настроение было заметно хуже в последнее время?   — Возможно… Да, думаю, это возможно.   — Хорошо, как именно? Как бы вы охарактеризовали свое настроение? — Наверное, я был неспокоен. Временами я был взволнован. Может быть, чуть более подвержен гневу, чем обычно, — сказал Шерлок, нервничая.   — Как вы думаете, как это проявляется в вашем внешнем поведении?   — Не было никаких новых форм поведения, не думаю, просто более, как бы это сказать, выраженные варианты поведения, которые я обычно проявлял.   — Не могли бы вы привести мне пример?   — Мм, ну, когда я расстраиваюсь, я, как известно, вонзаю в вещи нож.   — В вещи?   — Письма, вещественные доказательства, фотографии. В такие вещи.   — И это ты делал раньше?   — Постоянно.   — И это изменилось?   — Один раз, примерно шесть недель назад, у меня был небольшой конфликт из-за неких трудностей. Я решил проткнуть полицейский отчет, лежащий на каминной полке, и не заметил, что инспектор Лестрейд положил свою руку именно туда. Я слегка задел его случайно.   — Инспектор Лестрейд?   — Он детектив из Скотланд Ярда, с которым я часто работаю.   — С ним было все в порядке?   — О да, в полном порядке. Я просто ударил по перепонке между большим и указательным пальцами. Джон зашил рану прямо в квартире.   — И он не выдвинул против вас никаких обвинений?   — Нет, конечно, нет. Он знал, что это случайно. У него нашлось для меня несколько красочных выражений, но он понял, что я не хотел сделать ничего плохого. Джон злился даже больше, чем сам инспектор.   — Вам повезло. Ситуация могла бы быть намного хуже, — немного помолчав, Дойл продолжил: — Вы помните, о чем вы говорили с Лестрейдом перед тем, как заколоть его?   — Я его не закалывал. Я ударил ножом каминную полку. А его рука оказалась между ножом и полкой.   — Тем не менее, вы помните, что вы обсуждали перед тем, как вонзить нож в каминную полку? Шерлок принял неубедительное выражение лица, пытаясь сделать вид, что не может вспомнить: — О, просто говорили о деле, которое не было полностью раскрыто.   — Помните, что бы вы ни сказали здесь, это конфиденциально. У меня уже были сотрудники правоохранительных органов, которые обсуждали дела.   — Это действительно не так важно.   — Ну, это так расстроило вас, что вы ударили человека ножом, пусть и случайно. Так почему же вам не дать мне представление о том, что же за сложное дело такое?   — Это касается Джима Мориарти.   — Ах да, Мориарти. Разве «Daily mail» не окрестила его как «Бен Ладен преступного мира»? Он ведь должен быть мертв? Вы ведь сами были свидетелем его самоубийства, разве нет?   — Да, он мертв. Но это не мешает ему разрушать жизни и терроризировать невинных людей.   — Извините?   — Возможно, он спланировал свои действия после смерти с помощью сообщников или даже протеже. Или, возможно, кто-то просто использует его имя в своих собственных целях.   — Все, что видел я сам — это прерванные телепередачи, — сказал Дойл. — Может быть он или, вернее, кто-то, выдающий себя за него, совершил и другие преступления?   — Преступления — нет, но он заявил о себе и кое-кого терроризировал, одного друга.   — Джона?   — Нет, не Джона. Кого-то другого.   — Просто Джон — единственный друг, о котором ты упоминал до сих пор. И кто этот друг? Тот, на кого нацелились? Тут Шерлок явно почувствовал себя не в своей тарелке: — Ну, это главный патологоанатом больницы Святого Варфоломея. Доктор Дойл на мгновение задумался, а потом сказал: — Молли? Вы имеете в виду доктора Молли Хупер? Шерлок удивленно посмотрел на психиатра: — Вы с Молли знакомы? — Вообще-то не очень. Я консультирую в Бартсе, и у меня были проблемные случаи, когда вставал вопрос о том, была ли смерть самоубийством или убийством. Я изучал историю психического состояния, а она делала вскрытие. Она очень хорошо справляется со своей работой. — Она лучше всех справляется со своей работой. — Согласен. Нет, мне действительно нравится доктор Хупер, но кто же ее терроризирует? — Она получила посылку от якобы Мориарти. — И что там было? — Этого я не могу рассказать. Это нарушило бы ее приватную жизнь. — Да, конечно, конечно. Ну, я очень надеюсь, что с ней будет все в порядке. В дополнение к тому, что она очень компетентна в своей работе, она действительно прекрасный человек. — Да, — печально согласился Шерлок. — Так значит, вы с ней друзья? — Когда-то были. — А теперь уже нет? — Боюсь, что не совсем так. — Но почему же? — Я не могу говорить об этом. — Не можете или не хотите? Шерлок посмотрел на часы, встал и направился к выходу, с удовольствием сказав: — Время вышло. Надо идти бороться с преступностью. — Да, прекрасно, но я хочу продолжить на следующей неделе, — но доктор Дойл не был уверен, что Шерлок услышал его, когда тот вылетел за дверь.