Музыка вдохновляет не только людей...

      Часто все идет не так, как ты хочешь. И даже если у тебя в жизни все прекрасно на данный момент, у тебя есть скелет в шкафу. И ты будешь вспоминать наедине с собой о нем постоянно. И постепенно, вспоминая об этом все реже, потому что друзья уже не общаются с тобой настолько часто, ведь теперь вы не подростки, у вас намного больше хлопот, чем раньше. Даже дружелюбной душе компании порой грустно. Так же вышло и с Соником.              Несмотря на то, что он просто создан для дружелюбия и миролюбивости, порой он все же оставался один на какое-то время. И когда Майлз съехал от него по причине «Не хочу сидеть у тебя на шее», стало еще хуже. Теперь уже он был один большую часть времени. Привычка вставать по ночам и слушать размеренное сопение лиса, сидя рядом и думая о чем-то хорошем, теперь только мешала. Он вставал по ночам и чувствовал себя оглохшим, потому что в доме было абсолютно тихо. И черт, как же он боялся тишины.              Оставаться одному для него всегда было огромным страхом еще с детства, когда он остался сиротой. Ему было очень страшно, что его страх и отчаянье сожрут его с потрохами. Не желал тишины, поэтому и бегал по миру, стараясь отвлекаться от одиночества и быть хотя бы с природой. Поэтому когда он стремительно начал заводить друзей, то почти забыл о своем страхе одиночества. Вернее ему так казалось. Страх начал набирать обороты, потому что он чувствовал большую ответственность за каждого из их большой компании.              Поэтому когда он увидел как его друзья страдают, то страх приобрел физическую форму, охватил его с головой, захватил его тело, отключая мозг, и преследовал только одну цель: защита. Не важно как со стороны выглядела эта защита, им двигал страх. И он почти сошел с ума, решая, что если прикончит их сам, то не будет страдать, когда его лишит их кто-то другой. Тогда ему повезло, что друзья поняли и не стали отворачиваться от него.              Но сейчас его некому успокоить. Поэтому он просто бродил по комнате, приваливаясь к каждой стене, словно мертвец. У него не было каких-то особых целей в жизни, кроме как защищать этот мир до последнего вздоха. Хотя нет, была одна, избавить мир от зла, чтобы он процветал и был наполнен только позитивом. И жаль, что эта мечта разбилась на миллионы маленьких осколков о суровую непробиваемую реальность, еще одна трещина на хрупкой еще слишком детской психике.              Но ведь мы можем убрать кое-какой мусор.              — Нет! — даже для самого ежика голос прозвучал уж слишком громко.              Брось, Соник, ты же хочешь ту жизнь, что была раньше? А как же твоя мечта? Давай! Будет весело! А ты же любишь веселиться?!              Изумрудные глаза скосились на дверь, словно оттуда и звучал голос и вскрикнул, будто увидел что-то очень страшное. Взгляд ледяных глаз, который словно обжигал холодом, темно-сапфировая жесткая шерстка и когтистые длинные руки. Устрашающая фигура начала приближаться. Ежик от страха вжался в стену, лихорадочно пытаясь найти как-то выход из этого положения. Нет, ему не спастись, страх слишком силен. Ногти впились в тонкие ноги ежика и утянули его кричащего во тьму дверного проема.       К сожалению, это вовсе не весело, как обещал Дарк. Соник тонул в каком-то глубоком море. По близости не берегов, не чего-либо еще, во все стороны на километры не было ни души. Только темные щупальца, тянущие его на дно. Возможно, это первый раз, когда он перестал как-либо пытаться вырваться, он сдался. А что в этом плохого? Пусть лучше утонет, никто не обратит на это внимания. Так, лицемерно поплачут над могилой, а уже на следующий день будут ходить с широкими лыбами до ушей. Поэтому лучше тихо и мирно уйти. Барахтанья не помогут, ведь плавать он попросту не умеет. Ровно так же как справляться со страхом в одиночку.              Липкие мерзкие щупальца обхватили его почти полностью, закручиваясь вокруг тела, хватая крепче и утягивая на дно все быстрее. Солнечный свет, проникающий через водную гладь уже был почти незаметен. Что ж, он уже чувствует, что не может управлять собственным телом, а значит Дарк скоро получит полный контроль над индиговым ежиком. У воды есть одно преимущество, под ней никто не увидит твоих слез. Синие веки закрылись.              По чувствительным ушам ударил какой-то звук. И чьи-то пальцы крепко обвились вокруг его запястья. А затем несколькими рывками этот кто-то пытался вырвать ежика из захвата щупалец. Жаль, что в воде сделать это практически нереально из-за ее плотности. Некто зарычал, отчего Соник не смог даже на последнем издыхании унять свою любопытность и медленно открыл глаза. Неужели кто-то пытается его спасти? Изумрудные глаза широко раскрылись, когда их обладатель понял кто это.              Вытянуть его вызвалась сама Совершенная Форма Жизни. Тот, кто всегда относился к нему пофигистично, пытается его спасти? Да не может этого быть. Неужели он окончательно съехал с катушек, что ему такая дребедень чудиться? Хотя вряд ли бы сознание смогло представить, как он пытается и этот взгляд. Переживание? Страх? Что это за эмоция, которую он точно никогда и видеть не мог на этом хмуром лице. Но ведь это бесполезно, пока жертва этих оков сама не захочет. Может поэтому на этой загорелой мордочке такая эмоция? Потому что Шэдоу впервые видит, как его собрат сдался?              Вот только черно-алый еж не намерен это принимать, поэтому все равно пытался. Пытался даже, если это существо овладело телом почти единственного его друга. Да, как бы это странно не звучало, он принял этого оболтуса как друга, пусть даже и относился к нему, казалось бы, никак. Именно он дал смысл жить, а не существовать, как было после смерти Марии.              Поэтому когда в следующий раз темно-сапфировый еж сделал выпад, то его шею обхватили черные руки с алыми полосами и сжимали, со стороны похоже на объятия, потому что так оно и было. Крепкие объятия, и плевать что это не в стиле нелюдимого черныша, сейчас главное вернуть этого дурака, пока не стало слишком поздно.              Дарк пытался вырваться, бил собрата кулаками, пинался, рычал, но руки на шее так и не разжимались. И постепенно действия становились медленнее и уже не такими сильными. А, в конце концов, вообще прекратились, послышались только всхлипы.              Шэдоу присел на корточки, когда почувствовал, как тело в его руках тяжелело. Шерстка вернула свой прежний цвет, а вот всхлипы до сих пор не утихали. И на СФЖ глянули изумрудные глаза, из которых текли слезы.              — Спасибо, Шэдоу.              — Успокаивайся и пошли. Одного тебя оставлять слишком опасно.