Свежий ветер (Fly By Night)

Глава XXII. Гуэрто Мемориал Шепард Если бы на его месте оказался кто-нибудь другой – кто угодно – я успела бы. Наверняка. Я бы не колебалась в течение той доли секунды, я бы просто выстрелила. Если бы на его месте оказался кто-нибудь другой, я не усомнилась бы в своей меткости, и с присущей мне уверенностью убила бы ту суку раньше, чем она получила бы шанс нанести непоправимый урон. Я бы не смотрела, окаменев, как она раз за разом бьет его головой о борт горящего челнока, прежде чем вернуться в реальность и вспомнить, как стрелять из гребаного пистолета. Но это был Кайден, и я запаниковала. Я действовала слишком медленно, я облажалась, а он заплатил за это. После аварии, устроенной Джеймсом, я потратила несколько мгновений, чтобы удостовериться, что с ним все нормально, и он кивнул в ответ – потрясенный, но невредимый. Я отвернулась буквально на секунду, и именно в этот момент все пошло к черту. Неожиданно Кайден загородил собой Лиару, и это существо все еще двигалось, и пули не останавливали его… И вот уже оно душит Кайдена, сминая броню на шее, а я стою, не в силах пошевелиться. Я бы выстрелила, для этого мне не требовалось думать, но палец замер на спусковом крючке, потому что я вдруг засомневалась, смогу ли попасть в цель, не зацепив при этом и его. Я потратила это мгновение на крик, и этого времени нападавшему оказалось достаточно. Я снова и снова прокручивала в уме этот момент, пока не разболелась голова, а в глазах не защипало. Я видела, как он рухнул на землю, и почувствовала, как стало трудно дышать, стоило мне осознать, что он не двигается. И это вкупе с остальными событиями этого страшного дня переполнило чашу. Взвалив на спину его безжизненное тело и едва не задохнувшись от тяжести, я понесла Кайдена к кораблю, говоря себе, что это просто еще один солдат. Уже на «Нормандии» я убеждала себя, что на войне не обойтись без потерь, одновременно понимая, что смотрю на покрытое синяками и кровью лицо Кайдена уже в течение нескольких минут и не моргаю. В то время как Лиара снимала с него броню, я стояла, беспомощно опустив руки, и просто смотрела. Но затем, когда я сообщила Хаккету о случившемся, он ответил, что мы оба знали – это только начало, будто Кайден являлся всего-навсего очередным раненым на поле боя солдатом. Я лишь стиснула зубы, потому что да – я знала, что это только начало, и да – я знала, что Кайден являлся солдатом, и что такое происходит, и мне следует просто смириться, но в тот момент я могла думать только о тех жутких звуках, которые он издал, когда от удара воздух вырвался из его легких. О том, что он без сознания лежит в медотсеке, и жизнь медленно оставляет его, а я так и не рассказала ему обо всем, о чем хотела, и это моя вина… - Он поправится, - неожиданно произнес Джеймс, возвращая меня к реальности; кровь в голове пульсировала в такт сердцебиению, а я все смотрела вслед Бейли, скрывшемуся в лифте. – Он крепкий сукин сын, он справится. - Он едва не погиб у меня на глазах, находясь под моих командованием, - безэмоционально ответила я, поворачиваясь к лейтенанту и окидывая его пристальным взглядом. – Даже если он и справится, то может остаться парализованным или его биотика даст осложнения. А на данный момент неизвестно даже, выживет ли он. Уже три часа Кайден находился на операции, и я понятия не имела о ее ходе. Это не может быть хорошим знаком. Наверняка что-то пошло не так. - Тогда зачем сейчас идти на встречу с Советом? – спросил Вега, пожав мускулистыми плечами. – Черт, пусть подождут – сходи, проведай майора, убедись, что он в порядке. - Он НЕ в порядке! – рявкнула я, стараясь не впасть в истерику. – Ты видел его, он… - Его состояние стабильно, - перебил меня Джеймс, и я вдруг осознала, что не могу дышать. – Мне сообщили, пока ты беседовала с Бейли. Майор в отделении интенсивной терапии, живой и приходящий в себя после операции. Да, случай очень тяжелый, но сейчас врачи убеждены, что он поправится. Я прижала ладонь ко рту, стараясь сдержать грозящий сорваться с губ всхлип, и зажмурилась, наконец с облегчением позволив себе поверить, что он жив, что он будет в порядке. Я не убила его. Пока нет. В считанные секунды я сумела взять себя в руки. - Хорошо, - произнесла я быстро, тяжело сглатывая и глядя на свой инструметрон, будто мне нужно было срочно что-то проверить, а на деле лишь для того, чтобы скрыть от Веги дрожь. – Это… это хорошо. - Так почему не навестить его? – снова тихо спросил Джеймс. – Не убедиться лично, что он дышит. Учитывая, что все это произошло у тебя на глазах, мне кажется, будет полезно самой увидеть, что с ним все в порядке. Мне это не нравилось. Джеймс, очевидно, знал о том, что нас с Кайденом связывало нечто большее, чем совместная служба. Я старалась ничем не выдать нашу тайну, но, полагаю, сложно было проигнорировать то, как мы ругались, точно бывшие любовники, расставшиеся в ссоре. Нам просто не хватило времени остановиться, подумать и решить эту проблему. Мыслями вернувшись к утру этого дня, к Земле, к причине, приведшей меня на Цитадель, я подумала, что, может быть, хоть на этот раз я смогу свалить все на стресс. Я хотела увидеть его. Конечно, хотела, но я находилась здесь не ради своих малозначимых желаний и потребностей. Земля была поглощена пожарами, и передо мной стояла задача. - Потому что это требует времени, а у нас его нет, - резко ответила я и направилась к ожидающей у лифта Лиаре. – Я добьюсь большего, если отправлюсь на эту встречу прямо сейчас. Чем скорее, тем лучше. - Эй, - окликнул меня Вега, когда я повернулась к нему спиной. – Ты в порядке? Нет. Нет, я, черт возьми, не в порядке. Дорогого мне человека, который бросил меня, оставив в сердце зияющую рану, только что до полусмерти избили на моих глазах, и это только начало. Я знала: мне следует просто забыть про него, двинуться дальше, но почему-то не могла этого сделать, несмотря на его недоверие и боль, испытываемую всякий раз рядом с ним. Но гораздо больнее было видеть, как он умирал, и понимать, что это моя вина. Я не ответила, потому что все, что я смогла бы сказать вслух, являлось ложью. Глянув поверх его плеча, я увидела живущий своей жизнью порт и много-много ожидавших разрешения на стыковку кораблей, полных беженцев и солдат, изгнанных из их миров. - Разве ты не должен сейчас находиться на полпути к Земле? – поинтересовалась я, и мой голос даже мне самой показался изнуренным. - Да, ну… - Джеймс пожал плечами. – Видишь ли, сейчас не так уж много транспорта идет в ту сторону. Кроме того, командование официально не отменило свой приказ, и ты все еще моя подопечная. А после случившегося на Марсе я точно не оставлю тебя, пока ты не наберешь команду. Я многое еще могла бы ему сказать. Возможно, поблагодарить за то, что прикрывал мне спину, пусть даже и хотел находиться совсем в другом месте, но время было неподходящим. Вместо этого я кивнула и, пообещав сообщить, когда что-то узнаю, вместе с Лиарой зашла в кабину лифта. Я понятия не имела, сколько займет встреча с Советом, однако ладони уже сжались в кулаки от нетерпения, и что-то подсказывало, что все пойдет не так, как мне бы того хотелось. Они не верили мне прежде, никогда не принимали мою сторону, и хотя сейчас у меня имелось доказательство моей правоты, было уже слишком поздно. Сейчас мы могли только отступить и перегруппироваться. И теперь, когда Кайден едва держался за жизнь и десятки миров горели по всей галактике, то, что я оказалась права, не представлялось мне такой уж победой. ************ - Боюсь, вам нельзя сюда, - прощебетала медсестра, стоило мне приблизиться к двери. – Часы посещения уже закончились, а кроме того, в это отделение допускаются только члены семей. Обращенная ко мне сожалеющая улыбка была насквозь фальшивой, и, переведя взгляд на вторую стоящую рядом женщину, я увидела то же самое отрепетированное выражение, призванное успокаивать общественность. Вдохнув, я подняла руку и открыла на инструметроне свое удостоверение, где огромными буквами в самом верху было написано «Статус Спектра» и «Оперативник N7 Альянса». - Ну и… кто из вас попробует меня остановить? – выгнув бровь, спросила я таким же вежливым голосом, смотря то на одну медсестру, то на другую. Первая женщина удивленно приоткрыла рот и снова оглядела меня, мою форму Альянса, покрытое шрамами лицо и, вероятно, поняла, что ничем не сможет мне помешать. Натянуто улыбнувшись, они обе кивнули и испарились, а я осталась стоять у двустворчатой двери, пытаясь угадать наперед, не совершаю ли ошибки. Никто не знал, что я здесь. В данный момент мне полагалось возвращаться на «Нормандию» с тем, чтобы мы могли отправиться на Менае и спасти примарха, однако у меня было еще несколько часов, которые уйдут на дозаправку и набор команды в дополнение к тому костяку, с которым мы покинули Землю. Сначала я намеревалась проигнорировать факт нахождения Кайдена в этой больнице – идея навестить его казалась мне слишком глупой, эдаким потаканием собственным желаниям, и неважно, что говорил Джеймс. Но все изменилось после того, как я побывала на стоившей мне немалых нервов встрече с Советом, после того, как я поругалась с Удиной и, наступив на горло собственной гордости, мило побеседовала с Калисой ал-Джилани, будто людям и в самом деле нужна была причина, чтобы участвовать в войне, проигрыш в которой гарантировал их полное уничтожение. Тем утром я смотрела на полыхающую Землю, думая, что оставила там людей на верную смерть. Сейчас на моей родной планете уже далеко за полночь, но на Цитадели дневной цикл только начался, а вместе с этим пришел и невероятно яркий искусственный свет. Я не спала, не ела. Каждое мгновение последних суток было наполнено связанными с внезапно разразившейся войной тревогами и хлопотами. А потому я решила, что могу позволить себе нечто сугубо эгоистичное. Я заперла за собой дверь и с помощью инструметрона уменьшила прозрачность окна, чтобы никто снаружи не смог меня увидеть. Только потом, стараясь унять колотящееся сердце, я повернулась и посмотрела на Кайдена, подключенного к различным аппаратам. Он выглядел все так же плохо и до сих пор находился без сознания. Создавалось впечатление, что я разглядывала отчет какого-то страшного несчастного случая, полный настолько ужасных снимков, что они выглядели ненастоящими. Каждый сантиметр лица Кайдена покрывали синяки и ссадины, и он походил на… на мертвеца. Под резким светом цвет его кожи выглядел бледно-голубым, и хотя он дышал, но этот звук был поверхностным, затрудненным. Казалось, его лицо превратили едва ли не в кровавое месиво, а потом протащили по земле. Не двигаясь, я стояла посреди палаты и чувствовала, как холодело мое сердце. А затем вдруг осознала, что в помещении, кроме нас двоих, никого нет, и Кайден не проснется в ближайшем будущем, а потому неважно, что я скажу, или сделаю, или… Тяжело выдохнув, я расслабилась. Он жив. Он жив. Однако он чудом избежал смерти. Видеть его в таком состоянии было больно, но я не позволяла себе отвести глаз, продолжая смотреть на то, что натворила, на то, к чему привели мои ошибки. «Посмотри, что ты сделала, - сказала я себе, - посмотри на его лицо, его закрытые глаза. Посмотри, что ты сделала, прими последствия, прочувствуй их и никогда не позволяй подобному случиться снова. Никогда. Ты не имеешь права на такие отвлечения, не имеешь права…» Вот к чему приводит забота о ком-то. «Ты не имеешь права заботиться о других». Не задумываясь, я подтащила кресло ближе к кровати, но так и не села. Тело налилось свинцовой тяжестью, а кожу покрывал холодный пот, словно я приняла слишком много стимуляторов. Почему нельзя просто моргнуть и проснуться, обнаружив, что все это – просто дурной сон? Я хотела бросить все и сбежать. Под носом Кайдена виднелась засохшая кровь, а на шее, в том месте, где эта штука пыталась вытрясти из него жизнь – необработанные порезы и синяки. Врачам приходилось действовать быстро – новые пациенты продолжали поступать – и они лишь уделили внимание самым тяжелым повреждениям, а затем предоставили медигелю возможность заживлять оставшиеся раны. Так нельзя. Кайден походил на труп, тогда как на самом деле являлся майором Альянса, героем, хорошим человеком, едва не погибшим, защищая Лиару и следуя моим приказам. Сама не понимая, что делаю, я направилась к раковине и, наконец оторвав взгляд от лежавшего на кровати мужчины, смочила найденную салфетку в воде. Оглянувшись на дверь и убедившись, что она все еще заперта, чувствуя себя глупой, сентиментальной и слабой, я опустилась в кресло рядом с Кайденом и протерла его лицо, саму себя удивив нежностью своих прикосновений. Я до сих пор относилась к живущим во мне чувствам к нему, как к своему маленькому секрету. Каждый раз, когда я смотрела на него, мое сердце переполнялось сладким томлением, только чтобы болезненно сжаться при очередной ссоре. «Вот куда заводит забота», - говорила я себе, продолжая касаться влажной тканью кожи под его глазами, про себя надеясь, что они вдруг откроются, и он спросит, какого черта я делаю – ведь тогда по крайней мере он будет разговаривать. «Вот что происходит, когда ты впускаешь людей в свое сердце – ты уже не можешь выгнать их, что бы ни происходило. И когда ты допускаешь ошибку, они расплачиваются за нее, и это гораздо страшнее, чем что-либо». - Это нечестно, - сказала я неожиданно вслух; в этом месте, где тишину нарушал только писк аппаратов, мой хрипловатый голос прозвучал невероятно громко. – У тебя было два года форы, чтобы пережить мою потерю. И ты справился: то, что между нами произошло – всего лишь история для тебя. Ты можешь смотреть на меня и видеть только коммандера Шепард, как тебе и полагается, но… но я еще не сумела забыть. Для меня все это еще свежо, и я до сих пор… Я до сих пор забочусь о тебе гораздо сильнее, чем должна, даже несмотря на то, что ты ведешь себя, как последний кретин. Кайден ничего не ответил, даже не пошевелился. Его дыхание оставалось размеренным, но затрудненным, и я стерла последние следы крови под его носом. - Я не знаю, как мне справиться с этим, - продолжила я, понятия не имея, как остановиться. – Со мной такого никогда прежде не случалось, я никогда… не чувствовала ни к кому того, что все еще чувствую к тебе. Критически оглядев свою работу и убедившись, что его лицо теперь «украшают» только множественные синяки и ссадины, я отложила салфетку. Теперь Кайден действительно выглядел так, словно его избили, а не как без пяти минут покойник. Протянув руку, я остановилась в каком-то сантиметре от его кожи, а затем, сказав себе, что нас никто не видит, коснулась его, осторожно провела кончиками пальцев по его шрамам: старым и новым, незнакомым мне. Один из них пересекал левую сторону его рта – крошечный, едва заметный, но я прекрасно его помнила, потому что однажды утром, целую вечность тому назад, проснулась, пока Кайден еще спал, в его объятиях. Я склонилась, чтобы поцеловать его и вдруг поняла, что нож батарианского пирата оставил на моем лице шрам, идеально совпадавший с его, когда наши губы оказывались прижатыми друг к другу. В те дни я неустанно поражалась, как мы можем быть столь разными и столь похожими одновременно. Каким образом такой человек, как Кайден – простой и надежный – смог проникнуть мне в душу и завладеть моим сердцем. Тогда мне было все равно, я лишь хотела, чтобы он никогда не уходил, чтобы я никогда не утратила это чувство, поднимавшееся во мне всякий раз, когда он находился рядом. Сейчас же я сожалела, что повстречала его. Если бы наши дороги не пересеклись, мне бы не пришлось прикладывать столько усилий, чтобы вытеснить его из своего сердца. - Это все твоя вина, - грустно улыбаясь, произнесла я. – Мне не удается просто отмахнуться от всего этого, как раньше, и я не знаю, почему. Полагаю, ты сломал меня. Проведя пальцами по его лбу, я откинула прядь темных волос с лица, впервые заметив серебро седины на его висках. Вокруг его глаз появились новые линии – почти невидимые и неглубокие, но раньше их не было. Только в этот момент я окончательно осознала, что на протяжении тех двух лет, что я проспала, пока меня омолаживали и улучшали, Кайден работал, жил и сражался. Без «Нормандии» и без меня. Глаза защипало, и я тихо-тихо прошептала: - Тебе не удалось остаться невредимым, да? Придвинув кресло еще ближе – слишком близко – я положила голову на подушку рядом с ним, до сих пор перебирая его волосы. - Я знаю… Я знаю, это было тяжело. Моя смерть. И мне хотелось бы, чтобы этого никогда не происходило. Я никому не могу этого рассказать, но я потеряла не только время – я потеряла и тебя тоже. Потеряла что-то, что никогда не надеялась иметь, и по какой-то дурацкой причине это гораздо больнее, чем отношение ко мне Альянса или осознание того, что две мои конечности вовсе не мои, а когда ты умираешь, тебя не ждет ничего, кроме черноты. - Я потеряла тебя, - добавила я. – И даже не знаю, хочу ли тебя вернуть, потому что в этом случае мне придется признать, что ты был моим, а поскольку это первый раз, когда я позволила себе даже подумать об этом, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух, сомневаюсь, что подобное случится в обозримом будущем. Заключив покрытую синяками ладонь Кайдена в свою, я мечтала избавить его от этих страшных меток и исцелить. - Я не знаю, какого черта мне нужно от тебя, Кайден. Я хочу перестать чувствовать то, что чувствую каждый раз, глядя на тебя. Я хочу, чтобы ты был счастлив и находился в безопасности, но сомневаюсь, что это возможно рядом со мной. В моем окружении люди… страдают. Поднеся его вялую ладонь к лицу, я прижала ее к своей щеке; и пусть его пальцы были сухими и горячими, но ощущение его кожи, прижатой к моей, казалось таким родным. Я закрыла глаза и позволила себе насладиться этим моментом покоя, хотя и знала, что это неправильно. Знала, что это бессмысленно, что это приведет лишь к тому, что боль усилится. Я полностью отдавала себе отчет в том, что действую, как наркоман, получающий последнюю дозу и обещающий себе завязать – бездумное потакание своим желаниям, которое только раздувает пламя. Я коснулась губами центра его ладони, где находился еще один так хорошо знакомый мне шрам. Я целовала его кожу и отчаянно хотела иметь возможность делать то же самое, когда он очнется, просто сказать, как я испугалась, когда он упал. Но я знала, что вместо этого спрячусь от него, потому что слишком труслива, чтобы признаться в своих чувствах. Когда он проснется, все вернется на круги своя. Он будет вежлив, добр даже, приложит все силы к тому, чтобы наладить хоть какие-то рабочие отношения, позволяющие нам хотя бы разговаривать без криков и взаимных упреков, по-прежнему сражаться бок о бок. Но он не поймет, что все это бесполезно, потому что я, черт возьми, до сих пор чувствую то же самое, что ощущала тогда, когда он покидал мою каюту тем утром прежде, чем все изменилось. Он не поймет, что я просто не могу смотреть на него и видеть лишь товарища по оружию – не сейчас, когда мир рушился вокруг нас, и мне так хотелось оказаться в его объятиях, услышать, как он скажет, что вместе мы справимся, что он поможет и все будет хорошо. Сейчас Кайден находился прямо передо мной, но я не могла получить его, и осознание этого причиняло боль. Собравшись с силами, я положила его руку на покрывало, поднялась на ноги, глубоко вдохнула и сказала себе, что время пришло. Конец. С этой секунды я перестану мечтать о нем и отпущу его. И на этот раз окончательно. Подняв использованную салфетку, я решительно бросила ее в раковину, затем отступила, прочистила горло и, велев себе представить, что это всего-навсего еще один солдат – очередной человек, которого я не успела спасти, твердо произнесла: - Тебе следует вытащить задницу из постели, майор. – Я вообразила, что он находится в сознании, чтобы иметь возможность смотреть на него со злостью, а не щенячьей привязанностью. – Поднимайся и сражайся, потому что, клянусь богом, я не собираюсь работать в одиночку. Я… - Мое глупое сердце снова подвело меня, голос надломился, и я закончила свою речь шепотом: - Я не могу сделать этого без тебя. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке, нужно… С силой сжав губы, я замолчала. Соберись же, ты, чертов нытик. Расправив плечи, я попробовала снова. - Ты мне нужен на ногах. И это приказ. Очевидно, я добавила последнюю фразу только из надежды, что Кайден очнется и заметит, что поскольку он теперь майор, я не могу приказывать ему. «Одно дело сказать, что все кончено, - размышляла я хмуро, покидая палату, - и совсем другое на самом деле поверить в это». ************ - Вам просто необходимо найти другой способ избавляться от стресса, - хмуро выговаривала мне Чаквас, осматривая уже едва видимый синяк на скуле, куда пришелся удар кулака Джеймса, - и не только ради вас же самой – лейтенанту Веге пришлось наложить на губу два шва. - Всего два? – отстраненно переспросила я вместо ответа, вспоминая, как на мгновение на самом деле испугалась, что нанесла ему серьезную травму, когда ударила его ногой в лицо, а затем, когда он отшатнулся, повалила на пол. Сам лейтенант, вполне вероятно, не слишком переживал за свое здоровье, но до тех пор, пока он находился под моим командованием, это было моей обязанностью. Особенно учитывая, что именно по моей вине лейтенант пребывал в таком самоубийственном настроении. Если бы я принесла подобную жертву, чтобы затем узнать, что все это было напрасно, я бы тоже была зла. Черт, я все еще выходила из себя всякий раз, вспоминая, как Альянс проигнорировал мои предупреждения. Я призналась ему в этом, и Вега сообщил, что если он будет рядом со мной, это поможет ему отличиться, вернуть потерянные, по его мнению, честь и гордость. Он назвал меня Лолой, и, клянусь, если бы на его месте оказался кто-либо другой, я ударила бы его еще раз, но, очевидно, я питала слабость к Джеймсу. Он являлся опытным солдатом, но был младше меня и все еще отличался характерной этому возрасту вспыльчивостью. Я и сама была такой до тех пор, пока не узнала, что значит «компромисс» и «смирение». Я до сих пор ненавидела эти слова, но, обнаружив себя в роли дипломата, вдруг поняла, что они очень и очень важны. В том, как мы общались, присутствовала здоровая толика флирта, призванная, однако, лишь сделать этот мир капельку беззаботнее. Разумеется, мы по достоинству оценили физическую привлекательность друг друга, но не более того. Может быть, в другое время мы даже пришли бы к обоюдно выгодному соглашению, использовали бы друг друга в качестве так необходимого нам отвлечения, но осуществлению этого мешала одна проблема по имени Кайден Аленко, лежащий в бессознательном состоянии в больнице. Каждый час, проходящий без новостей о его здоровье, напоминал мне о том, как сильно я переживала за него. - Кстати, - сказала Чаквас неожиданно, поднимая взгляд от моей карты, - учитывая, что в Ванкувере о вас явно не заботились как следует… Взяв ватку, она протерла участок кожи на моей руке перед уколом. - Они даже не позволяли мне пользоваться спортзалом, пока я не встретила Вегу, - возмущенно сообщила я. Раздраженно цокнув языком, Чаквас вскрыла упаковку шприца, который достала из ближайшего ящика. Я мгновенно узнала препарат – стандартный медикамент, вводимый всем женщинам при исполнении раз в полгода – смесь гормонов, помогающая регулировать менструальный цикл, облегчить физические проявления ПМС и вообще упростить жизнь представительниц прекрасного пола на военном корабле. Препарат также предотвращал беременность, потому что, очевидно, доктора Альянса куда сильнее сомневались в нашей способности следовать Уставу, нежели сам Альянс. - Может немного печь, - предупредила доктор, щелкая по шприцу. Я с трудом сдержала смех. - Вы серьезно? После многочисленных травм, некоторые из которых ей самой приходилось лечить, простой укол казался развлечением. Пожав плечами, Чаквас глянула на меня, как мать смотрит на оцарапавшего колено ребенка. - Ваше тело ежедневно подвергается тяжелым испытаниям, коммандер. Я просто не хочу усугублять положение. Я едва ощутила, как игла проткнула кожу, и на этом осмотр был завершен. – Вот и все, - воскликнула она, снимая перчатки и глядя на меня. – Мы закончили. Как обычно, вы в великолепной форме, хотя рефлексы немного замедленны. - Что? – Я резко подняла голову. - Ну, они все еще ненормально быстры, - объяснила Чаквас невозмутимо. – Я имела в виду, замедленны для вас. Впрочем, учитывая отсутствие полноценного ночного сна, неудивительно, что вы не функционируете на сто процентов. Чаквас смотрела на меня с выражением полнейшей невинности, но я знала ее слишком хорошо. Она являлась моим врачом примерно год и за это время поняла, что заставить меня слушаться ее советов можно только показав, что игнорируя их, я подвергаю себя опасности на поле боя. Нахмурившись, я взяла с тумбочки бутылочку снотворного, уже приготовленного ею. - Ладно, я приму их. Это только потому, что я так долго пробыла на Земле – естественный свет сбивает мой режим сна. Скоро все встанет на свои места. Чаквас также с раздражающей легкостью определяла, когда я лгу, но на этот раз она ничего не сказала. А правда состояла в том, что стоило мне сомкнуть глаза, как меня окружали призраки всех тех, кого я не сумела спасти; они что-то шептали, а я вскакивала, чувствуя себя постаревшей на десять лет. Да и спать было некогда – слишком много дел. - И еще, - добавила она, когда я поднялась на ноги. – Хотя время, что вы провели на Земле, и помогло, ваше тело все еще испытывает определенные трудности с имплантатами, особенно на лице, так как они относительно сложнее. Никакая опасность вам не грозит, все они работают исправно, но как вы, вероятно, заметили, шрамы так и не зажили. - А это плохо? - Только если вас это не устраивает, - ответила Чаквас. – Знаю, вы были привязаны к старым шрамам на лице, но эти гораздо более… обширны. Да, весьма подходящее слово. Яркие трещины, что я увидела, проснувшись от двухлетнего сна, превратились в темные, красноватые линии, покрывающие левую щеку. - Если вам интересно, то существует несколько простых способов сделать их менее заметными, - продолжила доктор. – Может быть, даже убрать совсем. Если бы у ученых «Цербера» хватило времени, они позаботились бы об этом сами. Глянув в зеркало, я осмотрела шрамы, рассекающие мою кожу поверх старых, привычных. Возможно, мне следовало бы больше переживать по поводу своей внешности, однако я никогда не стремилась быть симпатичной. Когда-то я хотела внушать страх и пользоваться уважением; я брила голову и очень сильно подводила глаза черными тенями – своеобразная боевая раскраска. Теперь же я желала выглядеть похожей на саму себя. - Не припомню, чтобы меняла профессию солдата на модельную, - заметила я, натянув толстовку и пожав плечами. – Мне нравятся шрамы. Я не хочу притворяться, что со мной ничего не произошло, или что я не умирала. Пусть все, кто смотрит на меня, видят цену войны. Выживание не имеет ничего общего с красотой. Чаквас глядела на меня так, словно желала стереть их все. Я замечала подобный взгляд много раз от других людей, но в глазах всех остальных при этом читалось столь ненавидимое мною сочувствие – будто они хоть что-то знали о моей жизни. Однако доктор прекрасно понимала: эта работа тяжела и изнурительна, и даже несмотря на то, что никто не в состоянии справиться с ней, кто-то должен ее делать, и чем бы все ни закончилось, это задание поручили нам. - Из чистого любопытства: мы ожидаем возвращения на борт майора Аленко после его выздоровления? - поинтересовалась Чаквас некоторое время спустя, усаживаясь за свой стол. Как бы она ни старалась, чтобы вопрос прозвучал абсолютно невинно, в ее глазах горел интерес. - Это будет зависеть от него, - ответила я; меня и саму мучила эта неопределенность с того момента, как я увидела его на больничной койке. – Не уверена, однако, что он захочет. Кроме того, вполне может оказаться, что он не так уж хорошо вольется в эту команду; возможно, где-то для него найдется лучшее место. - О, надеюсь, вы шутите! – воскликнула Чаквас. – Коммандер, я знаю, что никогда не бывала с вами на заданиях, но я помню, что вы великолепно работали вместе. Андерсон решил перевести его на «Нормандию», и я считала, что он окажет на вас хорошее влияние, - она кивнула на снотворное. - Скажем так, успокаивающее. Я снова пожала плечами. - Просто мы слишком давно не работали вместе. Чтобы помочь мне, Чаквас перешла к «Церберу», и ей также пришлось доказывать Альянсу, что она не предатель. Она должна понимать лучше остальных. – Все меняется, - продолжила я, - он до сих пор не простил мне предательства Альянса ради спасения колоний. Опустив взгляд на мою карту, она вздохнула. - Кайден… хороший человек, но он запутался. Он честный и чересчур принципиальный, но, в отличие от вас, ему не хватает уверенности в себе, а потому он нуждается в том, чтобы кто-то подтолкнул его в нужном направлении, пусть он даже и сам считает его верным. Он никогда не был столь значимым, как вы. Не вините его за то, что он продолжает подозревать «Цербер» - я и сама их подозревала, хотя и носила их форму. Я чувствовала, что она права, но не желала ей верить. Я не хотела жалеть Кайдена, не хотела понимать конфликт между его убеждениями и службой. Я хотела продолжать злиться на него, путь даже в прошлый раз, когда я его видела, мечтала лишь, чтобы он открыл глаза, и я могла бы сказать, что больше не злюсь. - И зачем вы мне это говорите? – спросила я, стараясь ничем не выдать своих чувств. - Просто я подумала, вам будет интересно узнать, что он пришел в себя, - ответила Чаквас, внимательно наблюдая за моим лицом, однако я сумела сохранить бесстрастное выражение. С трудом сглотнув, с едва ли не скучающим видом, я переспросила: - Правда? - Да, у меня остались друзья в Гуэрта Мемориал, и они присматривали за процессом выздоровления майора. Кайден все еще много спит, однако во время бодрствования он полностью приходит в сознание, и это хороший знак, учитывая, что большая часть травм пришлась на голову. К нему пока не пускают посетителей, но, возможно, решив проблемы на Менае, вы совершите остановку на Цитадели? - Посмотрим… если у нас появится свободное время, - ответила я. – Мне в любом случае нужно будет ввести его в курс дела – он должен знать, что случилось на Марсе. Мое показное безразличие не одурачило доктора, и она внимательно посмотрела на меня. - Мне известно, что с вашего возвращения отношения между вами были напряженными, и все это меня не касается, но будьте с ним помягче. Не из-за травмы, не из-за того, что он может не справиться, но… потому что его сомнения имеют под собой основания. Он просто хочет сделать как лучше для Альянса и для вас. В конечном итоге он поймет. И что тогда? Как мне поступить? Ведь это не единственная проблема, и сейчас пропасть, разделяющая нас, казалась непреодолимой. День за днем важность нашей миссии повышалась, уже достигнув ужасающих размеров, а вместе с этим росла и моя роль во главе операции. Преувеличенно беззаботным голосом я заметила: - Поживем – увидим. С этими словами я покинула медотсек и, не глядя по сторонам, направилась к лифту. Добравшись до своей каюты, я швырнула пластиковую баночку лекарств в стену, наблюдая, как она разлетелась вдребезги, а затем, тяжело дыша, глядела на рассыпанные по покрывалу таблетки. Я не желала уповать на ложные надежды. Не хотела верить, что сумею наладить отношения с Кайденом, преуспею в осуществлении этого идиотского плана, решу проблему с саммитом, опасаясь, что, как обычно, все пойдет прахом. Слишком больно. Разочарование оказывалось слишком болезненным, и как бы я ни старалась, что-то всегда шло наперекосяк. Вызвав Кайдена на откровенный разговор, высказав все, что почувствовала, увидев его, я рисковала потерять все – всю свою уверенность, самоуважение, атмосферу неуязвимости, позволявшую мне безнаказанно войти в зал, битком набитый Советниками, и заявить, что они идиоты. Если же я продолжу игнорировать его, стараться держать на расстоянии вытянутой руки так, чтобы оставаться в безопасности, но при этом достаточно близко… будет еще хуже. Может, именно так себя чувствовал и он, зная, что я жива. Не видя человека, вы вольны думать что угодно, но стоя перед ним, глядя ему в глаза и понимая, что он является личностью со своими мотивами, желаниями и страхами… вам придется не обращать внимания на собственную боль, потому что этот человек ничего вам не должен. В мои размышления вторгся голос Джокера, сообщившего, что мы приблизились к Менае и что мне следует собираться. Стоя в своей каюте и глядя на рассыпанные таблетки, я думала только о том, как же мне хотелось послать все к черту и просто выспаться. Но времени на сон не было. Как всегда. После завершения миссии на Менае на моем корабле находился новый примарх, и собственно бой снова оказался не самым сложным заданием. Труднее всего было убедить всех, что мы на одной стороне. Виктус являлся военным, а не политиком, и это несколько облегчало задачу, однако он в считанные минуты понял то, на осознание чего у меня ушли годы: когда ты помимо своей воли становишься лидером, личные интересы перестают иметь вес, потому что внезапно от твоего решения зависят миллионы – миллиарды – жизней. По крайней мере Гаррус снова находился рядом – надежный друг, так нужный мне сейчас. Я не смогла удержаться от того, чтобы схватить его за руку и обнять, нуждаясь в физическом доказательстве того, что, несмотря на обстановку на Палавене, он был жив. Его присутствие на «Нормандии» позволило мне вздохнуть свободнее. Порой мы сидели молча, прекрасно понимая происходящие изменения. Я рассказала ему про Кайдена, про то, как замешкалась, а он заплатил за это страшную цену. Гаррус не присутствовал при описываемых событиях, а потому не сказал ничего глупого вроде «Это не твоя вина» или «Ты ничего не могла сделать», и я была благодарна ему за это. Вместо этого он заметил, что Кайден хотел бы, чтобы я продолжала делать то, что у меня получалось лучше всего. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы к моменту его возвращения на «Нормандию» я смогла бы назвать его идиотом за то, что он все это время провалялся на больничной койке и не участвовал в сотворении галактической истории. Если бы мы не провели вместе те несколько коротких месяцев, если бы никогда не пересекли черту, я бы сделала именно это. Да, давным-давно между нами существовали такие отношения, но я не знала, возможно ли вернуться назад. Я даже не знала, хочу ли, потому что упрямо и по-детски продолжала верить, что сумею решить эту проблему, и между нами снова будет нечто большее. Погруженная в эти мысли, я проходила мимо БИЦа, когда Саманта сообщила, что Кайден прислал мне сообщение. Это означало, что он достаточно пришел в сознание, чтобы думать обо мне, и достаточно пришел в себя, чтобы печатать. Радость, вызванная этими новостями, вдруг омрачилась обидой, до сих пор снедающей мою душу. Однако зрелище пылающего Палавена каким-то образом представило старые разногласия в жалком свете. Когда же я открыла сообщение, и слова, предназначенные только для меня, появились на экране, мне не удалось сдержать улыбку, озарившую мое хмурое лицо. «Привет, Шепард, Меня пока не собираются выпускать, но по крайней мере разрешили принимать посетителей. Знаю, ты очень занята, но если вдруг окажешься на Цитадели в ближайшие несколько дней, я был бы рад увидеть знакомое лицо, пусть даже всего лишь для того, чтобы поблагодарить тебя. Никто не понимает, как мне удалось пережить заварушку на Марсе, но все уверены, что только то, как быстро ты доставила меня сюда, спасло мне жизнь. Похоже, я снова у тебя в должниках. Заходи, если сможешь. Мне нужен твой совет относительно кое-чего. Будь осторожна. Кайден». Будь осторожна. Я сражалась с чудовищами в пять раз больше меня, чьи тела состояли из павших инопланетян, а он велел мне быть осторожной. Удивительно, но его пожелание заставило меня почувствовать себя лучше – еще один человек хочет видеть меня живой и невредимой и не из-за того, что я делаю. А в следующее мгновение я вдруг подумала о нем, все еще находящемся на Цитадели, и тревога закралась в душу. Он был там совсем один, до сих пор страдающий от последствий травмы. Если станция подвергнется нападению – а никто ничего не делал, чтобы подготовиться к такому варианту – я не знала, чем это закончится для Кайдена. Все считали Цитадель безопасной, однако я уже видела, что с ней сделал всего один Жнец. Да, моя работа вовсе не была свободна от опасностей, однако со всеми ее системами маскировки «Нормандия» являлась, по-видимому, самым безопасным местом во всей галактике. К сожалению, я не могла сказать того же о Цитадели. Нельзя оставлять ее надолго. Я решила навестить Кайдена. Хотя бы для того, чтобы узнать, что за совет он просит. Это хорошее оправдание визиту, предлог, который позволит мне своими глазами убедиться, что с ним все в порядке. По крайней мере я оказалась достаточно расторопна, чтобы спасти его. ************ Кайден - Отлично! – радостно воскликнула Эмили, блестящими глазами наблюдая за вращающимися в воздухе над моей рукой кубиками. – Твой уровень контроля по-прежнему великолепен, поэтому я считаю, что с имплантатом все в порядке. Ее улыбка, однако, вышла слишком счастливой и натянутой. Я не ожидал увидеть Эмили, но когда L2-биотик высокого звания едва не лишается своего имплантата, кого еще могут вызвать, как не лучшего специалиста в этой области на всей Цитадели? Она уже сообщила, что не в обиде за наше единственное свидание и что понимает – моя работа не предполагает стабильности. По крайней мере, пошутила Эмили, у меня есть она, чтобы позаботиться об имплантате. Я вздохнул, и голубое сияние исчезло, отчего кубики посыпались мне в руки. Забирая их у меня, Эмили коснулась моей ладони, и что-то мелькнуло в ее взгляде. Мне стало интересно, не видится ли ей эта война в неком романтическом свете, где я – раненый солдат, а она – добрая, терпеливая и заботливая медсестра, помогающая мне выздороветь. Эмили не принадлежала к тем врачам, которых посылали на передовую, ей не приходилось видеть ничего подобного разрушениям на Земле и других подвергшихся нападению планетах. Она до сих пор была молода сердцем и – решил я, вновь встречая ее взгляд – бесконечно наивна. - Придется провести еще несколько процедур, - продолжила Эмили, - но, надеюсь, нам удастся вскоре вернуть тебя на пик формы. - Рад слышать, - спокойно ответил я, радуясь, что мои страхи относительно потери дееспособности как солдата не оправдались. Мне говорили, что я едва не остался полностью парализованным, и я не мог придумать ничего ужаснее, чем наблюдать за ходом войны с больничной койки. Теперь я хотя бы знал, что в ближайшем времени выберусь отсюда, но сначала надо дождаться, пока срастутся трещины в плече. «И что потом? - подумал я, пока Эмили снимала показания с моего имплантата, в то время как я выполнял простые биотические задания. - Вернусь ли я на «Нормандию»? Нужен ли я там?» Мне также следовало обдумать и кое-что другое. Предложение, которое я получил и о котором еще никому не сказал, потому что желал известить Шепард первой. Мне хотелось получить ее благословение, прежде чем я присоединюсь к ней и стану вторым Спектром человечества, вписав свое имя в историю. Три года назад я не мог даже подумать, что стану майором, не говоря уже о звании Спектра. Сейчас же предложение едва взволновало меня. Я знал, что заслуживаю этого. Единственное, что удерживало меня от немедленного ответа – это опыт работы с другим знакомым мне Спектром. Мне нужно было сначала поговорить с ней. И, словно прочтя мои мысли, в этот самый момент она открыла дверь в палату. Я не мог повернуться и посмотреть на нее, однако без проблем узнал эту легкую, целеустремленную поступь. - Шепард? – позвал я, пытаясь увидеть ее отражение в оконном стекле и проклиная яркий искусственный свет снаружи. - Я… не вовремя? – Ее голос звучал странно приглушенно, будто последние дни, проведенные в ожесточенных боях, лишили ее жизненных сил. - Ох, коммандер Шепард! – удивленно воскликнула Эмили, отступая назад и убирая руки от основания моей шеи. Воспользовавшись возможностью, я обернулся, чтобы обнаружить стоящую в дверях Джену, неуверенно глядящую на меня и полностью игнорирующую другую женщину. Наши взгляды встретились, и на мгновение на ее лице появилась улыбка – что-то похожее на облегчение. Я почти забыл, как она красива. - Не могла бы ты оставить нас на пару минут? – попросил я Эмили, не сводя глаз с Шепард. Посмотрев на коммандера, а затем снова на меня, она, очевидно, собираясь что-то сказать, но затем передумала и, натянуто улыбнувшись, собрала свои вещи и поспешно покинула палату. - Привет, - выдохнул я, как только двери закрылись. Подойдя к стоявшему рядом с моей кроватью стулу, Шепард устало опустилась на него и закинула ногу на ногу. - Привет, - просто ответила она, словно наша прошлая беседа не представляла собой шумную ссору накануне моего избиения, а затем, рассеянно глядя куда-то в сторону, неожиданно спросила: – Так о чем ты хотел поговорить? По пути сюда я встретила Удину, и он так на меня глянул, отказавшись при этом объяснить, в чем дело. - Я не дождусь от тебя стандартного «Как самочувствие»? – усмехнувшись и лишь отчасти шутя, поинтересовался я. Разумеется, я не ожидал, что она рухнет на колени и разрыдается от счастья, но подобное холодное отношение стало неприятным сюрпризом. Только произнеся эти слова, я заметил, как стиснуты ее зубы, как ее глаза упорно отказываются смотреть на меня – в душе Джены происходило гораздо больше, чем она готова была показать. - Ну, ты, очевидно, в состоянии говорить, - пожав плечами и глянув на меня, ответила Шепард, нервно теребя пальцы. Я продолжал ждать, не отводя глаз, и она наконец недовольно выдохнула. – Ладно, как скажешь. Как самочувствие? - Доктор только что сообщила мне, что имплантат в порядке. Так что в скором времени я не только снова смогу ходить, но и буду в состоянии пользоваться биотикой. Полностью дееспособен. – На мгновение замолчав, я добавил: - И это только благодаря тебе, знаешь? Если бы меня доставили сюда чуть позже, поражения нервной системы стали бы необратимы. - Я… хорошо, - пробормотала она, все еще хмурясь и стараясь ничем не показать своих чувств, но ее голос выдавал ее с головой. – Это хорошо, я рада это слышать. Я вспомнил, как ужасно выгляжу. До сих пор. Шепард ненавидела, когда люди погибали под ее командованием, всегда настаивая, что будь она быстрее или сделай что-то лучше, человек остался бы жив. Мои раздробленные кости означали, что в данный момент я был практически беспомощным, но ей необязательно это знать. Одной заботой меньше. - Это означает, что со мной все в порядке, Шепард, - произнес я мягко. – Это означает, что во мне не сломалось ничего такого, что нельзя было бы починить. Черт, если бы это зависело от меня, я уже выписался бы – я чувствую себя прекрасно, но доктора считают, что мне нужно пробыть здесь еще несколько дней, чтобы они могли провести еще парочку тестов и… - Ты едва не погиб, Кайден, - неожиданно громко перебила меня Джена. – На моих глазах. Ты до сих пор не в порядке, и… - она запнулась и тихо выругалась. – Прости. Это была невероятно тяжелая неделя. - Знаю, - немного помолчав, ответил я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Джена не поднимала головы, но я с болью в сердце все равно заметил мешки под ее глазами, ее бледную кожу. Она бросила взгляд на мою медицинскую карту, где подробно описывалось, как врачи буквально вытаскивали меня с того света. Интересно, кто занес меня на «Нормандию», кто оказывал первую помощь, позволившую мне пережить перелет до Цитадели? Было ли это так же страшно для них, как для меня в тот раз, когда я нес покрытую ранами, окровавленную Шепард с базы «Цербера»? - Шепард, - с нажимом повторил я и, повинуясь импульсу, протянул руку, чтобы накрыть ее пальцы своей ладонью, чтобы коснуться ее, чтобы после всего произошедшего с нашего отбытия с Земли убедиться, что она на самом деле здесь. Она подняла на меня тусклые печальные глаза, и если бы я только мог встать, то предложил бы поменяться со мной местами, потому что ей явно необходимо было отдохнуть. – Да, мне здорово досталось, и да, мне чудом удалось остаться в живых, но… я буду в порядке, скоро даже выйду отсюда. Джена открыла рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого просто выдернула ладонь и скрестила руки на груди, откинувшись на спинку стула и замкнувшись в себе. - И что потом? – спросила она с непроницаемым выражением лица; я же попытался заглушить боль, вызванную ее жестом. Я не мог понять, просит ли она меня вернуться на «Нормандию» или же уклончиво дает понять, что не желает меня там видеть. Лишь по ярким янтарным глазам этой женщины я мог разгадать ее мысли, но сейчас ее взгляд был тяжелым и безжизненным от физического и эмоционального истощения. Я уже скучал по теплу ее пальцев. - Пока не уверен, - ответил я искренне. – Сейчас мне хочется только выбраться из этой чертовой больницы и вернуться в строй. После того, что случилось с Землей, валяясь здесь, я чувствую себя бесполезным. Каждый день приходят сводки о потерях. Я просто… я должен спасти хоть кого-то. Должен сделать хоть что-то. - А чем ты занимался до вторжения Жнецов? – поинтересовалась Джена, продолжая нервно тереть пальцы, и я подумал, что это жест совершенно не подходит ей. – Той важной секретной миссией на Цитадели, о которой не мог мне рассказать? Может быть, теперь, когда я снова коммандер, ты приподнимешь завесу тайны? - Я бы и тогда сообщил тебе, если бы знал, но Андерсон не обмолвился ни словом, пока я не оказался здесь. Он поставил меня во главе программы по созданию Первого спецподразделения биотиков – объединил лучших молодых ребят Альянса с целью выявить их возможности. Мне кажется, это что-то вроде программы N, но у них пока нет своего символа, а учитывая разразившуюся войну… Не знаю, что из этого выйдет, но надеюсь, что мои ученики все еще вместе. Я бы хотел найти их. - Твои ученики, да? – переспросила Джена, выгнув бровь – ту самую, внешний край которой пересекали два шрама. – Все верно, я и сама бы тебя выбрала. Другому единственному известному мне биотику, который вполовину так же хорош, как ты, недостает… выдержки для подобной работы. - Твое мнение много для меня значит, Шепард, - признался я, радуясь хоть чему-то позитивному, прозвучавшему из ее уст. – Это предложение застало меня врасплох, но Андерсон сказал, что это должен быть именно я, заявил, что не примет «нет» в качестве ответа, и… знаешь, это оказалось на самом деле интересно. Я улыбнулся ей и добавил: - Кроме того, я надеюсь, что за время работы с N7 набрался достаточно опыта и знаний, чтобы подготовить достойных звания специальных оперативников бойцов. Шепард провела рукой по недавно вновь выбритому затылку и неуютно поерзала на стуле. - Ты… ты насчет этого хотел услышать мой совет? - На самом деле, тот вопрос немного масштабнее, - уклончиво произнес я. Джена подняла на меня внимательный взгляд, но я знал – то, что я сейчас скажу, станет для нее полной неожиданностью. – Шепард… мне предложили стать Спектром. Она не сумела скрыть удивления; ее глаза распахнулись, а губы чуть приоткрылись. Она была шокирована, на несколько мгновений потеряла дар речи, и я вполне ее понимал. Если бы меня сделали Спектром, когда мы только встретились, долго я бы не протянул. Я постоянно сомневался в себе, в своем месте в этом мире. Но сейчас все изменилось: я обрел уверенность, начал вести себя решительно и прямолинейно – то есть так, как она. Кроме того, я стал гораздо сильнее – на данный момент, пожалуй, я являлся одним из лучших биотиков Альянса. Шепард знала об этом, потому что спустя секунду она сомкнула губы и кивнула, выглядя почти… гордой, однако стараясь скрыть это выражение. - Ты должен соглашаться, - просто сказала она. Я посмотрел на нее, подспудно пытаясь понять, насколько сильно ее потрясла новость. - Ты считаешь? - Честно говоря… я не знаю лучшей кандидатуры, - призналась Джена, и судя по тону ее голоса, она определенно на самом деле пыталась мысленно подыскать мне потенциальную замену. Я постарался убедить себя в том, что это комплимент. – Ты идеально подходишь, возможно, даже лучше, чем я в свое время. - То есть ты не против? - Что заставляет тебя думать, что я имею право голоса в этом вопросе? – поинтересовалась Шепард, пожав плечами и саркастически усмехнувшись. – Полагаешь, я опасаюсь конкуренции? Я тебя умоляю, Аленко. Ты можешь быть прекрасным бойцом, но я все равно смогу заткнуть тебя за пояс. Она свела все к юмору, махнув рукой, словно это ничего для нее не значило, но я чувствовал, что она говорит искренне. - Ты подняла планку высоко, Шепард, - заметил я, вспоминая, как одна мысль о том, что я буду работать с первым человеческим Спектром, восхищала меня. В течение нескольких месяцев она превзошла все мои самые смелые ожидания. – Но… ты права. Я приму это предложение. Почему нет, черт возьми? Это может быть моим единственным шансом. Остается только надеяться, что к тому моменту моя биотика вернется в норму. - Мне казалось, с твоими способностями все в порядке, - произнесла Шепард внезапно резким требовательным голосом и неуверенно нахмурилась. - Имплантат нуждается в дополнительных настройках, - пожал я плечами, не понимая, что ее так встревожило, учитывая, что совсем недавно я лежал в коме. – И то, что я способен заставить парить в воздухе пару пресс-папье, еще не означает, что мне удастся отшвырнуть робота. Придется наращивать силы постепенно, постоянно следя за тем, чтобы ничего не вышло из строя. Казалось, Джена не слушала меня. Пока я говорил, она с тревогой оглянулась на дверь, а затем осмотрела укрепленное стекло. - Что такое? – осторожно спросил я. - У тебя хотя бы есть пистолет? – будто мимоходом ответила она вопросом на вопрос, все еще выглядя обеспокоенной. - Я… нет, Шепард. Я в больнице, зачем мне… - Затем! Послушай, знаю, звучит глупо, но у меня нехорошее предчувствие. Касательной всей Цитадели. Одного единственного Жнеца хватило, чтобы провести полномасштабную атаку на станцию, и им известно, что, потеряв ее, мы останемся без объединенного правительства. Я не думаю, что здесь так уж безопасно, как все говорят. – Джена взглянула на меня неуверенно, словно сама считала, что раздувает из мухи слона, а затем вдруг вытащила из набедренной кобуры пистолет и протянула его мне. – Просто возьми. Пожалуйста. Я знал, что, когда Шепард не имела оружия в пределах досягаемости, она чувствовала себя уязвимой, беззащитной. Я не придерживался тех же взглядов, однако если это поможет ей спокойнее спать по ночам, я сделаю так, как она просит. Я взял у нее пистолет, при этом слегка задел ее пальцы своими, отчего она едва заметно вздрогнула. Что-то снова больно кольнуло в сердце. Я понятия не имел, что творилось у нее в голове, но она до сих пор старалась не смотреть мне в глаза. Ее действия противоречили всему, что я видел, и это сбивало меня с толку. - Держи ухо востро, - попросила Джена, закусив на мгновение губу. – Будь осторожен. - Я в больнице, - снова повторил я с недоверием, - посреди густонаселенного района отлично защищаемой станции, в то время как ты сражаешься на передовой в самой жестокой в истории войне, и ты говоришь мне быть осторожней? - Да, - ответила она, наконец посмотрев на меня, взглядом призывая не спорить, а просто делать, как велено. – Именно это я и говорю. Я был ей небезразличен. Она по крайней мере немного заботилась обо мне, может быть, даже не до конца осознавая это. Если бы она позволила, я провел бы большим пальцем по тыльной стороне ее ладони, сжал бы ее руку, чтобы показать, как рад ее присутствию, рад тому, что вижу ее живой и здоровой, и как тревожит меня неумолимо приближающаяся минута расставания. Меня сводила с ума невозможность уйти вместе с ней. Только из-за этого я хотел стать Спектром, хотя и не признался ей в этом. Я хотел сражаться рядом с ней, а не позади нее. Если она собирается броситься в ад, остановить нашествие, о котором когда-то мы узнали вместе, то я желал разделить ее судьбу. Многое изменилось, это правда. Возможно, нам никогда не удастся вернуть утерянное – что было, то прошло. Но может быть, мы сумеем построить что-то новое на пепелище. Сообщения о гибели десятков миллионов помогают по-новому взглянуть на многие вещи. - Ты можешь пообещать мне то же самое? – спросил я, уже зная ее ответ. - Разумеется, нет, - неожиданно легкомысленно отозвалась она. – Я борюсь со Жнецами, а не с простудой. Джена слегка улыбнулась, и я понял, что хоть отчасти она была рада моему вопросу. - Очко в твою пользу, - хмыкнул я и перевел взгляд на пистолет, весь вид которого буквально кричал об имени прежнего владельца. Вес оружия был мне незнаком, а то, как его форма и баланс оказались подогнаны под нужды Шепард, свидетельствовал о его уникальности. Джена любила свои пушки, и, говоря «любила», я подразумевал именно это – каждое принадлежащее ей оружие являло собой результат тщательной подгонки и калибровки, призванной сделать его столь же совершенным в атаке, как и его хозяйка. Конечно, она вполне могла смастерить для себя другой пистолет, но этот жест, пусть и сделанный под влиянием момента, говорил о доверии и заботе вместо слов, которые она не в состоянии была произнести. Я обхватил непривычно тонкую рукоятку своими большими, по сравнению с ее, пальцами. - Боюсь, все эти навороты просто приведут к перелому запястья, если я попытаюсь из него выстрелить, но буду держать его при себе. Джена усмехнулась. - Погоди, пока увидишь лезвие, которое Вега приварил на мой дробовик. Мгновенно ее глаза загорелись, и Шепард взглянула на меня так, как всякий раз прежде, когда мы обсуждали оружие или тактику. На секунду мне показалось, что мы находимся на борту первой «Нормандии», я все еще лейтенант, влюбленный в своего командира, а не майор, которому не стоило думать о том, что азартная улыбка на ее губах – самое прекрасное зрелище, виденное мною в последние недели. - Не знаю, откуда он взялся на борту, но этот парень, ответственный за снабжение, просто волшебник. Лезвие сделано из суперпрочного сплава, устойчивого к раздроблению, и, что не может не радовать, как агент N я получила новенький Клеймор. Я припомнил, с каким жадным выражением она когда-то глядела на первый врученный ей дробовик этой модели, который официально все еще находился на стадии разработки. Решив не выходить из ее «комфортной зоны», я поинтересовался содержимым ее оружейного шкафчика, лезвием, появляющимся из инструметрона, и впервые с момента гибели первой «Нормандии» нам удалось поговорить без взаимных горьких упреков. Было так здорово снова увидеть эту часть Джены, пусть даже ненадолго. Время, проведенное нами в моей палате, вновь разожгло искорку надежды на то, что женщина, которую я любил, все еще существует, что она просто погребена под тяжким бременем войны, которое уже погасило горящий взгляд этих янтарных глаз. И теперь, зная, что день за днем здоровье возвращается ко мне, я позволил себе мечтать о том, что когда-нибудь снова смогу сражаться рядом с Шепард. Глядя на широкую улыбку на ее лице, вслушиваясь в ее голос, я чувствовал нечто близкое к умиротворению. Я смотрел на нее, прекрасно отдавая себе отчет в том, что отчасти до сих пор считаю ее своим безупречным, прекрасным ангелом мщения, женщиной, полной огня и жизни и столь талантливой и умелой, что никто и близко не мог сравниться с ней. Я знал, что мне следует оставить эти мысли, но, пожертвовав уже так многим, я не желал отказываться от нее. - Все в порядке? – неожиданно спросил я, и Джена подняла на меня неуверенный взгляд. – Я имею в виду… у нас с тобой. Разговор, очевидно, принял неприятный для нее оборот, и ее улыбка померкла. Однако предыдущие несколько минут беззаботной болтовни изменили что-то в лучшую сторону, и, облизнув губы, она задумалась над ответом. Когда же Джена заговорила, ее голос звучал хрипловато, и у меня не возникло сомнений в ее искренности. - Я понимаю, что мы… мы не всегда сходимся во взглядах. Нами движут разные мотивы, и мы можем орать друг на друга днями напролет, но… мне не хватает поддержки хороших людей. И мне нравится думать, что ты на моей стороне хотя бы в самые трудные моменты. - Я всегда был на твоей стороне, Шепард, - произнес я, - пусть даже чертовки плохо показывал это. «А когда ты на меня так смотришь, я уверен, что все еще люблю тебя. Однако я не знаю твоих чувств, потому что ты больше не подпускаешь меня к себе. Причиной твоей честности сейчас является стресс, а это не то, чего я хочу». Джена натянуто улыбнулась, словно ей вдруг стало неуютно. Она открыла рот, чтобы что-то ответить, но затем, очевидно, передумала и, обернувшись к транслирующему новости экрану на стене, посмотрела на время в уголке. - Просто… - она запнулась и снова взглянула на меня. – Поправляйся, будь осторожен и сообщи мне, когда выберешься отсюда. Думаю, подобная весть поднимет всем настроение. – То, как легко Шепард заменила слово «мне» на «всем», не одурачило меня. – И… поздравляю с предложением стать Спектром. Это твое место, на самом деле. - Спасибо, - я растерянно нахмурился, когда она поднялась со стула. – Это много значит для меня. - Мне нужно идти, - пояснила она свои действия, кивнув в сторону двери. – Работа спасителя галактики не ждет, ты и сам это знаешь. - Рад был видеть тебя, Джена, - произнес я, глядя, как она направляется к выходу – я не собирался так ее называть, но в мои планы вмешалось разочарование из-за того, что она уходит. Шепард замерла, а затем обернулась на мгновение. - Взаимно, - мягко призналась она. Спустя секунду дверь за ней закрылась. Она ушла, а я остался здесь, остался следить за ходом войны по выпускам новостей, лежа в этой гребаной больничной койке. Мне продолжали твердить, что если я успокоюсь и расслаблюсь, то это ускорит процесс восстановления, но лишь просыпаясь с Дженой Шепард, я был способен на это – тогда все, чего мне хотелось – просто находиться рядом с ней до конца дня, когда мы смогли бы снова заснуть в объятиях друг друга. Глядя на то место, где она только что стояла, я не чувствовал себя кандидатом в Спектры или майором, что-то должным Альянсу. Я был простым мужчиной, и я отчаянно хотел вернуть ее. ************ Шепард Я вышла из его палаты с колотящимся в груди сердцем. Все шло так хорошо; я сумела взять себя в руки после недавней вспышки и действовать, как нормальный человек. А затем, когда я уже уходила, он произнес мое имя точно так же, как делал это почти три года назад, и все созданные мною баррикады рухнули в одно мгновение. Сделал ли он это намеренно? Его голос прозвучал очень интимно; он будто говорил мне, что понимает меня и те странные отношения, что между нами существовали. Но действительно ли он вкладывал этот глубокий смысл в одно-единственное слово, или же я подобно маленькой девочке мечтала о том, чего не могла получить, о том, что, возможно, даже не существовало? - Прошу прощения, коммандер? – внезапно прозвучавший голос вырвал меня из раздумий, и, подняв голову, я увидела доктора, находившуюся в палате Кайдена, когда я зашла к нему. Это была молодая симпатичная женщина с сияющими светлыми волосами, собранными в узел, и гладкой кожей, никогда не знавшей суровых испытаний боем. Я мгновенно возненавидела ее. То, с какой фамильярностью она прикасалась к его шее, невероятно раздражало, но я попыталась заверить себя, что подобные мысли смехотворны – в конце концов, она была врачом, и это ее работа. Но в ее голубых глазах сейчас светилось что-то отличное от банальной тревоги за пациента. - Что такое? – резко спросила я, давая понять, что меня ждут неотложные дела. - Я просто хотела сказать, что Кайден пока не готов к службе. Многочисленные трещины плечевых костей все еще срастаются, а имплантат поврежден. - Мне об этом известно, - не веря своим ушам, перебила я ее. – Я просто навещала его, а вовсе не намеревалась сейчас же тащить на корабль. Пригладив прядь волос, женщина натянуто улыбнулась. - Может быть, и так, но вы собираетесь это сделать, не правда ли? Ее слова прозвучали обвиняюще, и, приготовившись защищаться, я скрестила руки на груди и вздернула подбородок. - Если это то, чего он хочет, то так тому и быть, - произнесла я, пожав плечами и размышляя, хватит ли ему честности дойти со мной до конца, или же он сыт по горло. – Он определенно стал бы отличным дополнением команды «Нормандии», однако пока он не поправится, это лишь пустые разговоры. Ее идеально оформленные брови печально сошлись у переносицы. - Он хороший человек, коммандер. Я много работала с ним в последние годы и… - она запнулась и поджала губы, будто что-то обдумывая. – Как его врач, я хотела бы выразить озабоченность тем фактом, что всякий раз служа под вашим командованием, он оказывается на больничной койке. При этих словах глубоко в моей груди вспыхнул гнев, однако его довольно быстро сменил стыд – ведь по большому счету эта женщина была права. - Я не знаю, является ли тому причиной природа ваших миссий – конечно, работа со Спектром гораздо опаснее – или же его безумное желание произвести на вас впечатление, но… Не думаю, что ему стоит снова служить с вами, особенно принимая во внимание его последние травмы. Ее сочувствующий взгляд, светящиеся в нем печаль и жалость, безрадостная улыбка, которые мне доводилось видеть и прежде, свидетельствовали о том, что она понятия не имела о том, какую жизнь я веду. Ах, она не хочет, чтобы Кайден служил со мной? Да ни за что на свете я не поверю, что дело лишь в его здоровье – раздражение, с которым она посмотрела на меня, когда Кайден попросил ее выйти, говорило о том же. Но даже если бы в этом она не ошибалась, у нее не было никакого права говорить все это, тогда как восемнадцатилетних юнцов, только-только прошедших обучение, использовали как пушечное мясо по всей галактике. - Как его врач? – бросила я в ответ, сердито хмурясь. – Ты что, шутишь что ли? Может быть, вместо того, чтобы приударять за своими пациентами, тебе, твою мать, следовало бы больше внимания уделять тому, чтобы лечить их, позволяя таким солдатам, как Кайден, скорее вернуться туда, где они действительно нужны? Она дернулась, заслышав ругательство, и уже собиралась ответить, но я не дала ей такого шанса. - Очевидно, тебе не приходилось бывать на передовой, тогда как я сражаюсь там ежедневно. И поверь мне, в данный момент я – практически все, что стоит между Жнецами и гибелью каждого разумного представителя жизни в этой галактике, включая и тебя. Ты можешь считать, что тебе известно, что лучше для Кайдена, но он остается майором Альянса, вполне способным думать за себя. И если бы ты по-настоящему понимала его, то знала бы, что никогда он не согласится сидеть в безопасности, позволяя другим выполнять его долг за него. Нет, он хочет находиться на передовой, сражаться рядом со мной… - «Потому что он мой, ты, глупая маленькая сучка, и если я когда-нибудь поймаю тебя на заигрывании с ним, клянусь богом, ты узнаешь, как выглядит бездушный взгляд Сборщика, готовящегося убивать…» - делая то, что у него получается лучше всего. Так что слушай меня и слушай внимательно, - с этим я наклонилась к ней, отметив, как расширились ее глаза от страха, когда она разглядела шрамы на моем лице вблизи. – Вылечи его, поставь на ноги и каждый день благодари фортуну за то, что находишься на Цитадели в безопасности, потому что в мире есть другие люди – храбрые люди – сражающиеся за тебя. Поняла? Женщина нервно кивнула, и, стоило мне дернуть в сторону головой, будто отпуская ее, как она поспешно удалилась, вероятно, направляясь назад к Кайдену, чтобы пожаловаться на те ужасные вещи, что я ей наговорила. Не стоило вымещать на ней свое раздражение, но ее слова просто вывели меня из себя. Я ненавидела прилетать на Цитадель и видеть всех этих людей, ведущих себя так, словно никакой войны и не было, словно в этот самый момент каждая армия в галактике не сражалась за существование их рас. Казалось, они были уверены, что если игнорировать войну достаточно долго, то солдаты выиграют ее, как обычно. Ведь все знали, что Цитадель – самое безопасное место на свете, все знали, что она неуязвима. Как коротка людская память. Я вышла из больницы, уже зная, куда направлюсь дальше. Конечно, мне стоило бы успокоиться, чтобы вновь быть способной вести себя, как вменяемый человек, однако кровь в моих венах до сих пор кипела, и я вдруг поняла, что не желаю успокаиваться. Именно так я справлялась со стрессом долгие годы. И пусть это был не самый здоровый способ совладать с эмоциями или даже взаимодействовать с другими людьми, однако сейчас, когда Жнецы атаковали все известные мне планеты, единственное, что на самом деле оставалось для меня важным – это то, что я все еще стояла на ногах. Кроме того, угрозами мне всегда удавалось добиться своего – они неплохо мотивировали людей, умные из которых понимали, что я делаю это не со злости и не вопреки, а лишь потому, что безмерно устала от всеобщей некомпетентности. В последнее время причиной являлось то, что я пыталась спасти галактику от уничтожения в окружении полнейших идиотов, надеющихся нагреть на вторжении руки, и это неимоверно бесило меня. Пребывая именно в таком состоянии, я оказалась в офисе Удины и спросила его, почему он выбрал этот момент, чтобы сделать Кайдена Спектром. Этот вопрос занимал меня с той секунды, как я узнала новость, и неожиданно взгляд, которым одарил меня советник в дверях больничной палаты, обрел смысл. В его глазах сверкало возмущение, а на губах играла пренебрежительная ухмылка. Может ли выйти так, что он выбрал Кайдена только потому, что я оказалась недостаточно хороша в роли верной овчарки? Будучи могущественным биотиком, Кайден, без сомнений, подходил на роль Спектра, но, в отличие от меня, он был чрезмерно лояльным и принимал ответственность очень, очень серьезно. Человеком, владеющим подобными качествами, до смешного легко манипулировать. Ко всему прочему, он не боялся противостоять мне. Удина являлся политиком до мозга костей и с легкостью лгал. Кроме того, он находился в отчаянии: Совет не слушал его, а все правительство человечества оказалось уничтожено в течение двадцати четырех часов, что существенно ухудшило его положение. Он вполне мог решить, что ему не нравится направление, в котором разворачивается моя миссия, и попытаться вставить палки в колеса. И если существовал на свете человек, способный использовать верность Кайдена ради своих целей, это был он. - Неужели в вас говорит ревность, коммандер? – безо всякого интереса спросил он, даже не поднимая головы от мерцающего экрана планшета. - Нет, - ответила я. – Подозрение. На этой самой станции находятся десятки оперативников, и вы могли бы выбрать любого из них на роль вашего личного Спектра. Почему Кайден? Он в больнице и еще не скоро будет годен к службе. Меня удивляет ваше решение. - Ваши подозрения, как всегда, совершенно беспочвенны, - пробубнил Удина. - Майор Аленко наш самый сильный биотик, и он один из нескольких доступных нам сейчас солдат Альянса, способных выполнять обязанности Спектра. Обязанности, которые вы, я смею указать, позабыли. Мои ладони сжались в кулаки. «Простите за нежелание работать охранником галактического правительства, - хотелось мне сказать. – Боюсь, я слишком занята спасением этой самой галактики, которой вы правите». - Несмотря на то, что вам внушали Андерсон и остальные, Шепард, вы не такая уж уникальная и незаменимая. Нам нужно больше Спектров, и майор Аленко лучше всех подходит для этой работы. И это, в общем и целом, единственная причина. - Сейчас здесь базируется отряд бойцов N, - продолжала спорить я, встретив их совсем недавно в зоне прибытия. – Среди них есть даже парочка N7. Мне приходилось работать с некоторыми, и любой из них стал бы куда более логичным выбором, нежели Кайден, учитывая, что они все по крайней мере на ногах. Почему вы выбрали именно его? Удина недовольно вздохнул, будто я была надоедливым ребенком, отнимавшим его драгоценное время. - К уже сказанному мною могу добавить лишь, что майор Аленко, когда дело доходит до работы, не поддается влиянию даже с вашей стороны. Возможно, у вас и есть некая остаточная власть над ним, однако когда вы пытались завербовать его в интересах «Цербера», он отказался, потому что знает свое место и то, кому он верен. Я не могу этого же сказать о вас, Шепард. Совету нужны люди, на которых он может положиться, а не те, кто преследует какие-то свои цели или некие благородные идеалы. Нам нужны люди, способные выполнять приказы, а не пренебрегать ими. – Удина говорил все громче, его лицо побагровело от гнева, а морщины вокруг глаз проступили отчетливей. – Вот почему, коммандер, я порекомендовал майора для замещения этой должности. У вас все? Или есть еще какие-нибудь бессмысленные обвинения? Я внезапно поняла, что ненавижу его. Ненавижу, потому что он ставил себя надо мной, хотя в нем самом не осталось ничего настоящего или стоящего. Он поставил на грань уничтожения всю галактику, потому что не мог продолжить мое дело, когда я умерла. Он не в состоянии был поверить моим словам даже после того, как я спасла ему жизнь и рекомендовала на должность Советника. Он не слушал голоса разума, не видел очевидного, ему не нужны были способные думать и совершать правильные поступки солдаты, ему требовались лакеи, которыми бы он помыкал. И меня приводила в ярость мысль, что он считал таким Кайдена. Удина никогда не поймет ни меня, ни моих мотивов, никогда не простит за то, что я отвернулась от Альянса, дабы достичь благородной цели. Но я точно знала, что он сумеет постичь по крайней мере одну вещь. - Есть еще кое-что, - проговорила я вежливо, наклоняясь через его стол – точно так же, как сделала это, впервые стоя перед ним в роли Спектра. – Если вы были честны со мной, то вам нечего бояться. Я продолжу выполнять свою работу, а вы – свою, и вместе мы сумеем выиграть эту войну, хотя вы и не сделали ничего, чтобы предотвратить ее. - После этих слов мое лицо помрачнело, глаза опасно сузились, и я продолжила низким, не сулящим ничего хорошего голосом: - Но если окажется, что вы солгали, если предали меня… если вы хотите помешать мне выполнять мои обязанности, если только попытаетесь стать у меня на пути… Я предупреждаю вас, Удина, я своими руками с удовольствием сверну вам шею. В его глазах отразилось что-то, очень похожее на страх, однако лицо его осталось беспристрастным, словно мои слова казались ему пустыми угрозами. Сделав шаг назад, я равнодушно пожала плечами и направилась к двери. - Просто чтоб вы знали. Несколько раз по пути к «Нормандии» ко мне пытались обратиться люди, однако встречаясь со мной взглядом, они спешили уступить дорогу. После посещения Кайдена мое настроение чуть приподнялось, но это никогда не длилось долго. Я старалась порадоваться за него – очень старалась, и я знала, что из него выйдет отличный Спектр, но… отчасти мне хотелось, чтобы он навсегда остался моим лейтенантом – ведь тогда ему не пришлось бы нести тяжкое бремя ответственности на своих раздробленных плечах. Если бы ему не приходилось постоянно выискивать угрозы – в том числе угрозы вроде меня – все было бы гораздо проще. Возможно, тогда он не стал бы меня подозревать, и наши отношения никогда бы не испортились. Мысль о том, что кто-то подобный Удине будет использовать его, манипулировать им, казалась невыносимой. Он не заслужил такого отношения. Беседа с Гаррусом немного подняла мой дух; по крайней мере, он не упомянул Кайдена. Но вскоре я поняла, что предпочла бы остаться наедине со своими мрачными думами, пока корабль мчался к Тучанке. Гаррус с выражением отметил, что я, должно быть, сильно устала, и что мне следовало бы использовать несколько часов пути для полноценного сна. Как обычно, я ответила, что высплюсь в могиле, но, поднявшись в свою каюту, вероятно, благодаря тому, что точно знала – Кайден в порядке, а может, из-за обычного переутомления, заснула, едва коснувшись головой подушки. Долго я не проспала – подобный покой никогда не длился долго. Из лап яркого, жуткого кошмара меня вырвал голос Джокера, сообщавшего, что мы почти прибыли на место. На то, чтобы перестать дрожать и вернуться к спасению галактики, у меня ушло несколько минут умывания холодной водой и рассматривания собственного бледного отражения в зеркале. Позже, все еще решая проблемы на Тучанке, я увидела Кайдена в новостях, когда его официально назначали Спектром на церемонии в присутствии Удины и остальных советников. Ничего особенного, но он хотя бы самостоятельно шел в своей парадной форме, и это вселяло некоторую надежду. Ева многозначительно заметила, что в самый страшный час всегда есть на что надеяться. Может быть, она говорила именно об этом. Возможно, знания о том, что Кайден все еще в безопасности и у него все хорошо, будет достаточно, чтобы протянуть следующие несколько дней. Я положила ее кристалл к остальным мелочам, собранным мною за время моих путешествий. В краткие моменты сна, которые я позволяла себе, придя к выводу, что устала достаточно, чтобы спать без сновидений, я держалась за мысль об этом подарке и говорила себе, что впереди нас ждет что-то светлое. Глава XXIII. Перекрестие. Шаткое перемирие между Спектрами человечества оказывается под угрозой, когда судьба разводит их по разные стороны баррикады. Мир рушится у Шепард на глазах, однако она решает не обращать внимания на свои опасения и дать Кайдену еще один шанс на борту «Нормандии».