Nevermore

Вернувшиеся Брайан с Роджером застали их обнимающимися и целующимися на кресле в обнимку и заулюлюкали, поставив на стол джин. Джон тогда засмеялся, уткнувшись в грудь Фреда, а тот поцеловал его в лоб и попросил им налить обоим напитков. Потом, с головой в облаках и организмом в алкоголе, Джон брел к дому, пытаясь понять, как это вообще случилось и что теперь делать. Что скажут Вероника и Мэри? И как им теперь вести себя на людях? Джон не знал. Все, что он мог — прокручивать в мыслях те сладостные полчаса с Фредди, что они урвали до прихода остальных и пытаться понять, что можно сделать. На следующий день легче не стало. Фредди завалился к нему домой пораньше утром и первое, что Дикон обнаружил с утра — Фреда, обнимающего его сзади, прижавшегося к нему. В очередной раз Джон проклял свою привычку давать ключи друзьям на тот случай, если свои он потеряет. — Мммм, Дики, доброе утро, — промурчал Фред ему в ухо. — Извини, что так внезапно. Я сварил кофе. Джон подскочил на месте. — Моя кухня не в руинах? — хрипло спросил он, протирая глаза. Фред озадаченно посмотрел на него и затем рассмеялся. Дики в ответ опасливо закутался в одеяло. — Ты чего, боже мой. Ты же сам меня учил делать кофе, дорогой, — отсмеявшись, ответил Фредди. Затем, обняв Джона, рухнул с ним в обнимку обратно на подушки. — Еще я принес чертовски хорошую рубашку тебе на грядущие концерты — она великолепно выставляет все твои прекрасные черты напоказ, но при этом, я думаю, тебе в ней будет комфортно играть. И потерся кончиком носа о нос Джона. Тем временем мозг слегка ошеломленного Дикона пытался обработать информацию… И не мог. Вчерашнее настолько его поразило, что он почти смог себя убедить, что это ему просто приснилось. Но вид Фредди, ластящегося к нему и весьма однозначно проводящего руками по его телу, говорил об обратном. — Стой… Я… — Джон отстранился и натянул одеяло чуть ли не до носа. — Я имею в виду, я хочу кофе. Сейчас… Схожу за ним… Завернувшись в одеяло как в тогу, он выскочил из кровати, чуть не поскользнулся, но дошел до кухни. Фредди следил за ним, слегка нахмурившись, затем встал и пошел за ним. — Все хорошо, дорогой? — взволнованно спросил он, заходя в кухню и проводя рукой по волосам Джона. Тот чуть не пролил кофе на себя. Но все же справился с собой, поставил кружки на стол, выставил молоко и сахар на стол и жестом пригласил Фредди сесть. — Так, Фред. Нам нужно это обсудить. Я хочу сказать… В смысле, ты замечателен и… Ты вообще думал о Мэри? Теперь наступила очередь Фредди чуть не облиться кофе. — Слушай, — отставив кружку, ответил он. — Мэри — моя единственная женщина. Я не смогу полюбить хоть одну женщину в такой степени, как ее. Но она знает о… В общем, она знает о моих… страстях. И она знает, что ты мне крайне симпатичен, Дики. О боже, «симпатичен» тупое слово. Ты мне очень нрав… Да черт возьми, не то! Я очарован тобой. Ты… Ты прекрасен во всем, что ты делаешь и… Я лишь хочу получить возможность быть тебе больше, чем просто коллега по группе. Или друг. — Черт возьми, Фред! Ты меня привлекаешь, но мы же не можем это делать за спинами других! Я понимаю, что мы сейчас с Вероникой на перерыве — да, я об этом не распространялся — но она мне дорога. Плюс… — Джон замялся и посмотрел на кружку, ручку которой он слишком сильно сжал. Отпил и продолжил: — Просто… Это некрасиво, Фред. Что бы ни было, но… — Все будет хорошо. Мы-то точно не заимеем детей, — хихикнул Фредди, проводя кончиками пальцев по руке Джона. — Ты мне приглянулся с первой встречи, милый, и ты не представляешь, насколько счастлив я иметь тебя даже в качестве друга. Пусть и… я ничего не могу сделать с тем, что я хочу тебя больше, чем друга. — Я знаю, Фред. Я тоже. *** Роджер и Брайан смотрели на них с легкой укоризной, хоть и не имели ничего против, пока это не влияет на рабочий процесс или их взаимоотношения в целом. Мэри улыбалась Джону непонятной улыбкой, в которой читалось и сожаление, и извинение, и легкая зависть. Роджер шепнул Дики по секрету, что сама мисс Остин не дура сходить налево, но это не выливается во что-то большее, чем простые интрижки. В конце концов, все они свободные люди и даже он, и даже Брайан… Впрочем, Джон не особо желал об этом слышать. Он не делился ничем, что происходило между ним и Фредди и не особо горел желанием слушать сплетни о похождениях лондонской музыкальной сцены («о боже, Элтон, кажется, спит со своим менеджером!» «слышали, Дэвид живет со своей женой и Игги, но тссс, никому не слова»). Когда они оставались с Фредди наедине, они как будто замыкались в маленький уютный шар, где все происходящее вокруг могло сколько угодно разбиваться волнами о границы их шара — как только двери были закрыты, а занавески были задернуты, они могли делать все что хотели. Фред никогда не числился среди тех, кого можно назвать плохим человеком и тем более уж плохим человеком в отношениях. Дики в этом убедило то трепетное отношение к нему, что Фредди показывал в тот момент, когда они оставались вдвоем. Впрочем, сам Джон не отставал — он не мог совладать с тем, что Фредди черт его подери Меркьюри — все равно что ожившее божество в его глазах. Даже когда это божество опять разворотило кухню в попытках приготовить тосты с сыром, чтобы порадовать Джона (о любви Джона и сыра можно было слагать легенды). Когда они занимались любовью… Это было что-то, несравнимое с тем, что было у Дики раньше. Да, он был только с Вероникой, по сути, но здесь он ступил на совершенно новую территорию. И Фред ни разу его не подводил, подсказывая, спрашивая, как ему будет приятнее, наблюдая за ним, как будто впитывая в себя всю возможную информацию, которую он мог воспринять. В абсолют это вышло, когда они выехали-таки в свой первый полноценный тур. О, Джон познал все прелести стояка на сцене посреди концерта и только мог и радоваться, что у него в качестве импровизированного щита есть бас-гитара (Фредди, в свою очередь, шутил, что, мол, адреналин зашкаливает и что тут сделаешь — с его обтягивающими костюмами все реакции его тела были видны как на ладони). Логично, что это заканчивалось быстрым сексом чуть ли не после каждого концерта в ближайшем закрытом и пустом помещении. А Джон все еще не очень хорошо осознавал происходящее. Все вокруг было как сон, который ты не хочешь обрывать, который ты хочешь прокручивать снова и снова в сознании. За исключением того, что ревущая толпа (ну как толпа… Но публики было уже больше, чем на концертах раньше), переезды и Фред, не отлипающий от него в редкие свободные моменты, были слишком, до боли, до звона в ушах реальными. Он созванивался с Вероникой теперь раз в месяц — с того момента, как она уехала на время их интенсивной работы над альбомом, так они и не виделись. Иногда Джон ловил себя на том, что скучает по мелочам, связанным с ней — сосредоточенному взгляду, когда она что-то рисовала, ласковым морщинкам вокруг глаз, когда она улыбалась, взмаху волос, когда она забывала забрать их в высокий хвост и резко оборачивалась. Он скучал по ее телу — нежному, податливому и совсем не похожему на тело Фредди. И это его разрывало. *** К работе над новым альбомом они вернулись практически сразу после возвращения с тура. В ночь перед этим Фредди закинул вещи к себе и сразу поехал с Джоном к нему. Они были измотаны после долгого перелета из Австралии, после отвратительного концерта, в ходе которого недовольные осси закидали их тухлыми овощами, потому что, видите ли, группа была не австралийская. Фредди тогда проорал в микрофон что-то вроде «Подождите, дорогуши, Queen еще вернутся, когда мы будем греметь на весь мир!». Дики не ручался за точность цитаты, но он, как и все, был весьма разозлен этим. Поэтому по приезду в дом Дики они просто скинули одежду и свалились кулем на кровать. Фредди подлез под локоть Джона и, обняв его, свернулся калачиком, уткнувшись ему в плечо. Они лежали некоторое время молча, потом, когда Джон понял, что его любимый (о боже. Любимый. Боже) человек еле дышит в его в руках, тихо позвал: — Эй, Фред. Фредди лишь вздохнул в ответ и прижался крепче к нему. — Это тяжело. Это очень тяжело, Дики, но я… я люблю это. Я живу этим. Но… Эти осси. Эти гребаные осси. Зачем переносить свое отношение к империи на людей? К чему это? Джон только поднес руку к его волосам, как Фредди резко выпутался из его объятий и сполз с кровати и сел, обняв колени. — Извини. Для меня это слишком, дорогой. Давно не спускал пар, пожалуй. Думаю вернуться к боксу, это помогало. Раньше. Джон потянулся к нему рукой, пригладить растрепанные волосы — неосознанное движение, взятое из детства, когда мама трепала его по волосам после стычек с соседскими ребятами, когда сестра его утешала во время самых худших моментов после смерти отца (она легче это переносила. Она вообще легче шла по жизни, чем он). Фред так же неосознанно поддался под ласку и еле слышно вздохнул. Ни слова больше не было сказано в тот вечер и ту ночь. Они всю ночь обнимали друг друга, только сильнее прижимаясь время от времени. Лишь когда сон сморил их, Джон подумал, что он не хочет никогда видеть Фредди настолько болезненно уязвимым, насколько он увидел его в эту ночь. Он мог лишь только надеяться, что больше такого не произойдет.