Nevermore

Тем не менее, это случилось очень скоро. Вероника вернулась в Лондон и очень сложно стало избегать встречи с ней, даже с учетом работы в студии. Они все восстановились после «горячего» приема в Австралии, но все равно — пусть материал и был по большей части готов, они не оставляли надежды отшлифовать его еще больше. И чем дальше шло дело к выпуску альбома, тем сложнее это становилось. — Идите к чертям, дебилы! Я не для того сбивал руки в кровь, чтобы вы в последний момент решили вообще нахер все поменять! — Роджер окончательно разъярился и был готов швыряться всем, что попадалось под руку. — Не все же, а только конкретный кусок, — взмолился Брайан. В ответ в него полетел кусок барабанной палки — одной из многих, которые Родж сломал в процессе записи. Разъебанные тарелки исчислялись меньшим количеством, но все же их было много. — Мы все уже разобрали, блять! Вы все согласились! Что на этот раз, вашу ж мать, не так? — если бы волосы Роджа были змеями, а он — Медузой Горгоной, то он бы уже давно всех обратил в камень одним взглядом. — Я же сказал, Роджи, здесь просто нужно убрать тарелки, — крикнул Фредди из-за рояля. — Или хотя бы уменьшить их количество. — А как насчет уменьшить свое эго? — зло выкрикнул Роджер, швыряя о пол одну из убитых тарелок. Джон едва успел отскочить с траектории. — Ты все время правишь всех, но что-то я не вижу, чтобы ты сам что-то исправлял! — Я исправлял, если ты не заметил! Мы исправили текст здесь, привет! Я просто тебя прошу о небольшой услуге. Если тебе не нравится, то покажи, как будет лучше. — Пожалуйста! — барабанщик яростно плюхнулся на стул и не менее яростно задубасил по ударной установке. Еще одна тарелка жалобно тренькнула, разбиваясь надвое. — Аргх, твою ж блять распидорасить! — - Тейлор пнул бочку и закурил прямо в студии. — Я не могу поверить! Зачем говорить «прекрасно, дорогой!», а потом переделывать все нахуй? — Мы все хотим как лучше, Родж, — робко подал голос Джон, откладывая бас-гитару. — Мы хотим, чтобы этот альбом был идеален. — Я тоже, но… Это все слишком давит, — Роджер запустил пальцы в волосы, не выпуская сигарету изо рта. — Я… Парни, а что, если такие концерты, как в Австралии, будут теперь всегда? Все замерли. Джон боялся, что эта тема рано или поздно всплывет — ничего нет болезненее для музыканта, чем подобный прием — но он искренне переживал, что это напрочь подкосит всю группу. Судя по Роджеру, главному оптимисту у них, так и вышло. — Другие концерты были намного лучше, Родж, — Брайан прислонился к стене рядом с Роджером и обнял его за плечи, — Плюс пластинка не так уж плохо продается… — Но мы можем лучше, — процедил барабанщик, бросая сигарету в пепельницу. И внезапно улыбнулся — по-детски, обезоруживающе, как умел только Роджер (Дики до сих пор считает, что нет человека, кроме Роджера Тейлора, что способен погасить любой конфликт одной улыбкой). — Поэтому, пожалуй, продолжим! И простите, я долбоеб. Фредди хихикнул, потом расхохотался, согнувшись в три погибели над клавишами. Ему вторили остальные. *** На следующий день Джон с утра на своей кухне обнаружил Веронику, делающую завтрак. — Привет, Джон. Тебе яичницу или тосты с сыром? Погоди, я думаю, все-таки тосты, — солнечно улыбнулась девушка и достала хлеб из упаковки. Дики не смог сдержать ответной улыбки и сел на стул. — Давай все сразу. Я ужасно голодный. Ты как? — Все хорошо. Родители, правда, беспокоились, что мы с тобой решили сделать перерыв, но я им все объяснила. Вероника поставила на стол тарелки с горячей едой и Джон, благодарно кивнув, схватился за тост. — Как дела в группе? Как Фредди? Джон замялся, прожевывая тост. У Вероники всегда получалось чудесно готовить — даже самые простые блюда. Но сейчас после вопроса внезапно у него как будто ком в горле встал. — О, — он проглотил кусок с усилием, — Фредди хорошо. Мы, конечно, зашиваемся, но все вроде хорошо. Должны успеть к началу марта. Конечно, осталось всего ничего, но мы хорошо идем. — Передай ему мою благодарность за то, что он о тебе позаботился, — Тецлафф нежно улыбнулась и погладила его по руке. — Я рада, что все идет хорошо. Дики посмотрел на нее — нежную, как будто тающую в лучах первого за зиму утреннего солнца и, не выдержав, встал и обнял ее. — Я очень скучал, Ронни, — прошептал он, вдыхая ее запах и зарываясь носом в ее мягкие волосы. — Я тоже, Джон. *** Вечером того же дня он решил, что стоит наконец это прекратить. Мучить Веронику он больше не мог, да и с Фредди поступать было некрасиво, когда он мог найти кого угодно лучше, чем Джон. Но от одной мысли об этом сердце кровью обливалось. Впрочем, Джон надеялся, что он сможет сохранить их отношения в группе и не развалить их. — Фред, на пару слов, — позвал он Фредди, когда они выходили из студии. — Да, дорогой, что-то случилось? — Меркьюри подошел к нему и, взяв под локоть, тепло взглянул на него. Джон с болью подумал, что ему будет этого не хватать. — Понимаешь, я… Я не могу так больше. Мы с тобой… Это ни к чему не приведет. И это некрасиво по отношению к тебе. Нам нужно расстаться. Фредди остановился и посмотрел на него ошеломленно. — О чем ты, Дикки? К чему это не приведет? — Ни к чему хорошему, я… Я тебя не люблю. Больше, — судорожно выдавил из себя Джон и опустил голову, лишь бы не смотреть и не думать о том, что он ранит сейчас одного из самых дорогих ему людей. Но так же будет лучше, нет? — Я все понял. Прости меня. Дики решился посмотреть на Фредди — его лицо было непроницаемым. — Нет, ты прости меня. И… Я все еще считаю, что ты невероятен, Фред. Если ты решишь, что в группе мне не место — я пойму. — Нет уж, Джон. Где я еще найду такого, как ты? — горько усмехнулся Фредди и отвернулся, зашагав прочь. — До завтра в студии. — До завтра, — только и успел крикнуть вслед ему Джон. Ему было паршиво, но он убеждал себя, что все сделал правильно. В итоге он проворочался всю ночь без сна, урвав пару часов только под утро. В студию он пришел абсолютно разбитым и его прямо с порога огорошили, что 1 марта они начинают новый тур. Джон покивал и подумал, что это либо окончательно доконает его, либо же наоборот, все разложит по местам и все будет хорошо. — Господа, я сочинил песню, которую нам не хватало для перехода после «Fairy Feller's Master Stroke»! Извольте послушать! — Фредди тоже выглядел помятым и по нему было видно, что вот он точно не спал всю ночь. Но все же он сел за пианино, чуточку размял пальцы и начал играть. Более нежной мелодии от него Джон еще не слышал. А как только Фред запел… Все случившееся вечером ранее обрушилось на него с новой силой и он почувствовал себя будто погребенным под лавиной. — Why did you have to leave me? Why did you deceive me? You sent me to the path of nevermore when you say you didn't love me anymore… — Фредди пел, будто выплакивая свои чувства через музыку и Джон не мог противиться, не мог не реагировать, но все же постарался надеть маску отчужденности. Когда песня закончилась, воцарилось молчание. Брайан, облокотившись на рояль, откашлялся и сказал: — Это потрясающе, Фред. Тут ничего не добавишь, не убавишь. Только если еще больше вокала и, наверное, бас. — Да, дорогой, думаю, стоит попробовать, — Меркьюри грустно улыбнулся. Джон перехватил бас крепче, сел на табуретку и робко спросил: — Можешь, пожалуйста, сыграть еще раз последнюю часть? Которая начинается с долины и еще чего-то? Фредди кивнул и послушно начал играть. Дики прислушался и начал подбирать медленно нужные ноты на басу. Брайан с Роджером тихо подпевали в гармонии. Они закончили эту песню быстро, еще раз прогнали последний кусок «Fairy Feller's Master Stroke», чтобы органично подогнать конец одной и начало другой друг под друга и на этом закончили. Джон постарался как можно тише уйти, собрав все вещи, а позади него Фредди все не мог отойти от пианино, продолжая наигрывать ту же песню. Только придя домой, Дики дал себе волю. Упав на кровать лицом в подушку, он горестно взвыл. *** Тур шел хорошо. Они с Фредди общались только по общим и рабочим вопросам, правда, сразу после выступления Фред мрачнел и уходил в себя, ни с кем не разговаривая. Роджер с Брайаном хмуро переглядывались, но молчали. Лишь один раз на следующий день после выхода альбома (они тихо отпраздновали его выход после концерта, сил ни у кого почти не было) Тейлор решился подойти к Джону. — В чем дело? — без обиняков спросил он, садясь рядом. Дики вздохнул и пожал плечами. — Все нормально, Родж. — Вы с Фредди разошлись, — Роджер не спрашивал, а утверждал. — Я рад, что вы не вцепляетесь в глотки друг друга, но вы оба сейчас один унылее другого. — Разберемся. Группа важнее, — ответил Джон, гипнотизируя взглядом пинту пива. Родж хмыкнул. — Мне жаль, Дики. Но хорошо, что ты никуда не уходишь. Не все же мне быть самым младшим. — А я смотрю, ты уже привык к тому, что главное дите тут не ты, — отшутился Джон, наконец беря бокал и отпивая немного пива. Роджер усмехнулся и взял одну картофелинку из фиш’н'чипс, которую они взяли на двоих. Порции в этом баре были огромные, а они — не такие уж и голодные. Вроде как все налаживалось, даже Фредди оттаивал и начинал общаться со всеми, и после короткого тура Джон решил связаться с Вероникой, но не тут-то было — сразу по возвращении (они откатали почти месяц) им сообщили, что их ждут на BBC. Альбом вышел на пятое место в чартах и страна жаждала новых героев. Критики, конечно, не очень, но что поделать. Они дали коротенькое интервью и их попросили сыграть пару песен, которые хотят — список заранее не согласовывали, поэтому они могли выбрать, что хотят. Начали они с «Seven Seas of Rhye» — критики к этому синглу отнеслись достаточно благосклонно, не то что к альбому. Потом Фредди шепнул что-то Брайану и начал играть первые ноты песни. Джон застыл. Это была «Nevermore». Еле справившись с собой, он доиграл песню (чуть не потеряв концентрацию на последних ее словах), деревянно попрощался с ведущим и поспешил в гримерную, едва не забыв бас. Судя по звукам сзади, за ним поспешил Фредди. — Дики, тебе плохо? Может, врачей вызвать? — обеспокоенно спросил Фред и дотронулся до его плеча. Это стало последней каплей. Дики опустил бас-гитару на кресло и бросился к Фредди, схватив его в объятья. — Дики, ты чег… — Джон поцеловал его, нежно, но в то же время отчаянно, будто извиняясь и прося прощения. — Прости, прости, прости меня, — шептал он, зацеловывая лицо Фреда, пальцами зарываясь в его волосы. Фредди издал тихий звук — то ли вздох, то ли стон — и закрыл глаза. — Я не должен был говорить так, прости. — Все хорошо, дорогой, — слабо улыбнулся его вокалист и открыл глаза. — Главное, что ты здесь.