Подарок

Сичэнь еле дышит, сильнее вжимается бёдрами в пах Цзян Чэна, желая насадиться сильнее. А тот, как на зло, и не думает двигаться. То долбит со всей силы, то вот так останавливается. Дразнит ведь, изводит, хочет заставить просить. Лань Хуань раздражённо рычит, слышит насмешливый тон чертовски приятного бархатистого голоса: — Что такое, дорогой? Ты чем-то не доволен? — Цзян Чэн ведет костяшкой указательного пальца вдоль позвоночника. — Сам ведь хотел столик опробовать. Для меня честь исполнить желание моего супруга. — Боюсь, что и этот может не выдерж-Ах! — Лань Сичэнь давится стоном. — Не бойся, я выбрал самый прочный. Ваньинь наматывает густые пряди на кулак, заставляя прижаться того спиной и выгнуться дугой. И опять не двигается. — Тц, Ваньинь! — Да, мой любимый? — это спокойствие злит и распаляет только сильнее. Цзян Чэн прихватывает зубами мочку уха, посасывая её, ведет языком вниз по шее, вдоль венки. — Прекрати! — Прекратить? — Ваньинь прекрасно понимает, о чем он, но ведь грех не победить в этой маленькой схватке. Отстраняется: — Так мне прекратить? — Нгх.Я имел ввиду, прекрати просто стоя-АХ ЧЁРТ!..— не выдержав, ругнулся Сичэнь. Цзян Чэн вжал его назад грудью в стол и возобновил сильные толчки. Руки у Хуаня затекли, все это время они были зажаты за спиной. Хотя, уже не получалось обращать на это внимание, когда Ваньинь вгоняет плоть как можно глубже, каждый раз задевая чувствительное место. — Ах..бож-же…твою ж м-мать..Ох! У Цзян Чэна не вышло сдержать смешок. Склонившись ниже, он тихонько прорычал тому на ухо: — Господин Лань, какое бесстыдство. Видимо, я все-таки доложу Вашему дяде о том, как грязно Вы материтесь, когда я беспощадно Вас имею. О, может еще рассказать, как ты меня иногда папочкой называешь? — с этими словами Ваньинь толкается сильнее. У Хуаня звезды перед глазами от долгожданной разрядки, на пол капает белесая жидкость. Цзян Чэн через пару секунд изливается внутрь, со стоном уткнувшись в изгиб шеи супруга. Лань Сичэнь с небольшим усилием переворачивается на спину, обнимая Ваньиня. Они еще долго целовались, смазанно и лениво, куда только могли достать. После уже решили привести в порядок себя и кухню. Всё-таки стол отменный.