***
Намджун возвращается домой в семь часов вечера, очень уставший и в плохом настроении. Это вынуждает его на пороге квартиры нацепить на себя весёлую маску, дабы не переносить свой плохой настрой на мальчика, целыми днями ждущего его дома. Из спальни доносится звук включённого телевизора, но Чонгука, всегда встречающего папочку, не видно. — Малыш, — зовет мальчика Намджун, раздеваясь и выкладывая содержимое карманов брюк у порога. — Да, — подаёт голос Чонгук, и Ким проходит в свою спальню, обращая внимание на мальчика, лёжа смотрящего телевизор. Он прижимает колени к груди и прячет своё лицо в руках так, что видны лишь его глазки, увлечённо наблюдающие за действиями, происходящими на экране. — Что же такое интересное идёт по телевизору, что ты даже на меня не смотришь? Ты на что-то обижен? — хмурится Намджун, не понимая странного поведения младшего. Чонгук переводит взгляд на мужчину, встречаясь с недоумением на его лице. — Нет-нет, папочка, — старается как можно более радостно произнести мальчик, не меняя позы. — Просто тут самое интересное началось, — объясняет он, вновь отвлекаясь на телевизор. — Я привёз ужин, пошли на кухню, — разворачивается Намджун, слыша за спиной чужое «спасибо, я не голоден». Мужчина останавливается и, обернувшись, добавляет: — Я купил сладкие круассаны в твоей любимой кофейне, идём. — Нет, спасибо, — отнекивается мальчик, удивляя Намджуна. Чонгук всегда выпрашивает у мужчины круассаны, особенно сладкие, а сейчас он просто говорит «нет, спасибо»? Намджун хмурится и, подойдя к кровати, хватает парня за запястье в попытке убрать руки, которыми он так тщательно пытается прикрыть своё лицо. Мужчина применяет силу и игнорирует громкие протесты Чонгука, открывая вид на его поражённые аллергией щёки. — Где ты нашёл шоколад? — разъярённый Намджун кричит на плачущего мальчика и быстрым шагом направляется в коридор за аптечкой, параллельно набирая скорую. — Папочка... — Чонгук мнёт краешек своих шорт, заливаясь горькими слезами. Он думал, что всё пройдет до прихода Намджуна, но аллергия оказалась настолько сильной, что с каждой минутой его щёки всё больше и больше покрывались красными пятнами. Чонгук начинает царапать зудящую область, как вдруг дёргается от чужого громкого «не чеши!». Слёзы, текущие по воспалённой коже, причиняют ещё больше боли, вызывая тем самым новую порцию слёз. Намджун возвращается со стаканом воды и протягивает мальчику антигистаминную таблетку, прописанную их доктором на случай аллергии. Чонгук послушно глотает её, запивая большим количеством жидкости. — Папочка, болит... — продолжает плакать мальчик, и Намджун берёт его на руки, поглаживая по спине и успокаивая, тем самым пытаясь отвлечь от боли до приезда врачей. Через пятнадцать минут приезжает скорая, и, оказав первую помощь, врач прописывает комплексную терапию с соблюдением диеты. Теперь Чонгуку запрещено не только сладкое, но и кофе, чай, морепродукты, цитрусовые и другие фрукты — всё, что может спровоцировать реакцию. Намджун благодарит пожилую женщину и, потратив ещё пять минут на прослушивание остальных поручений, провожает её к лифту и возвращается в спальню. — Малыш, тебе уже легче? Проходит немного? — беспокоится мужчина, приседая на корточки возле лежащего на кровати мальчика. — Уже лучше, — еле слышно говорит он, теперь уже плача, прокручивая в голове нервного, злого и одновременно расстроенного Намджуна. Папочка, наверное, сильно устал на работе, а дома его ждал такой «сюрприз». — Тогда почему ты плачешь? — вытирает его слёзы вспотевший Намджун, а затем притягивает аптечку, ища таблетку от своей раскалывающейся головы. — Пожалуйста, прости меня, мне очень стыдно, — Чонгуку уже плакать больно из-за своих красных глаз. Он протягивает из-под одеяла руку и касается ладонью широкой спины Намджуна, сгорбившегося над аптечкой, пальчиком выводя по рубашке какой-то узор. — Где ты достал шоколад? — В магазин ходил. — Где ты достал деньги? — У тебя в пальто взял. Намджун выпивает таблетку и устало трёт глаза. — Сколько сладкого ты съел? Чонгуку страшно признаваться. В супермаркете, в отделе с шоколадными изделиями, его глаза разбежались. Хотя он и говорил себе, что купит что-то одно, он решил взять и «на потом», а в итоге дома съел практически всё. — Много... Большой сникерс, милку, твикс, маленькую пачечку орео, вот такую, — Чонгук пальчиками показывает её размер, — мармеладных мишек, ну и ещё одну милку... Но там осталось! Я не то чтобы всё съел. От услышанного у Намджуна волосы дыбом встают, и он выключает в комнате свет, направляясь на выход. — Ну, я надеюсь, что ты хотя бы наелся, потому что больше ты этого всего не увидишь. — Никогда-никогда? Намджун не отвечает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Чонгук уже всё выплакал, да и сил больше нет. Мальчик слышит, что мужчина пошёл в душ, поэтому продолжает лежать на кровати, уставившись в потолок в ожидании, когда тот вернётся к нему спать. Намджун так и не приходит, и, хоть мальчик старается не засыпать без него, усталость берёт своё. Мужчина отвлекается от произошедшего за прочтением новостных статей в интернете, а после, только в первом часу ночи, ложится к уже давно спящему мальчику и притягивает его к себе, обнимает, вдыхая любимый запах. Чонгук очень испугал его. Ещё после их первого похода к врачу Намджун, узнав, что у мальчика аллергия на шоколад, прочёл все статьи в интернете и проконсультировался со специалистами в этой сфере. Именно поэтому он в курсе, что последствия могут быть гораздо страшнее простой сыпи. Хорошо, что всё обошлось, но халатность Чонгука очень огорчает мужчину. Если он не умеет себя беречь, то этим должен заняться Намджун, пускай даже мальчику не понравятся его методы воспитания. Здоровье Чонгука — первый пункт в списке важных для Кима вещей, и сегодняшний день дал ему понять, что выбор быть «добреньким» папочкой — это большая ошибка, которую нужно исправить.***
Спросонья Чонгуку даже кажется, что аллергия — это сон. Но, хотя и пятна на его лице прошли, беспорядок в квартире после вчерашнего остался: в спешке вывернутая наизнанку аптечка и разбросанные лекарства, разлитая на полу вода, разобранная постель, не помытая со вчерашнего дня посуда, так ещё и врач не разулся и занёс грязи! Мальчик тратит на уборку целое утро и, достав из тумбочки спрятанные остатки сладостей, со злостью выбрасывает их в урну. Намджун возвращается раньше обычного и расспрашивает мальчика о его самочувствии. Он проверяет, выпил ли Чонгук лекарства, и, достав из холодильника свежие овощи и отварив куриную грудку, быстро делает себе и мальчику салат. — Проблем на работе нет? — пытается сменить тему парень, собирая со стола грязную посуду и унося её к посудомоечной машине. — У меня проблемы только дома, — невесело отвечает мужчина. — Папочка, уже ведь всё нормально. Я больше никогда не буду есть сладкое, я всё понял, правда. Это был урок для меня. — Твой «урок» ещё впереди, — сообщает новость Намджун, заваривая себе американо, наполняя кухню приятным ароматом обжаренных зёрен кофе. — В смысле? — Видимо, я очень давно тебя не порол, раз уж ты думаешь, что можешь нарушать установленные мной правила и оставаться безнаказанным, — безэмоционально говорит мужчина и, делая первый глоток своего любимого напитка, смотрит на мальчика, изучая эмоции на его лице. Тело Чонгука начинает дрожать, а в животе от переживаний возникает мышечный спазм. Он думал, что всё уже обошлось, что этот кошмар можно забыть навсегда, но Намджун видимо так не считает. Взгляд мальчика начинает бегать из стороны в сторону, и он надеется, что папочка сейчас же засмеётся и скажет, что он пошутил. Быть может, мужчина поцелует его и они пойдут гулять. Чонгук хотел предложить Намджуну пойти на прогулку. У него были другие планы! — Папочка! Нет, папочка! — мальчик топает ножкой, не соглашаясь с таким раскладом. — Я же всё понял! Ну уж нет! Это нечестно! Намджун молча смотрит на парня, не произнося ни слова, а потом просто уходит в коридор за мальборо, игнорируя очередное, уже всхлипывающее «ну папочка» в спину. Он возвращается на кухню с сигаретой в зубах и подходит к открытому окну, задумчиво выдыхая дым, наблюдая за дорогой центральной улицы Сеула. Чонгук ещё что-то говорит, приводит аргументы, но мужчина, даже не оборачиваясь, приказывает ему идти в гостиную и ждать его там. Чонгук выбегает из кухни, громко хлопая дверьми, заставляя сердце мужчины почувствовать неприятный удар. Как же сложно противостоять этим большим глазам, так больно наполненным слезами отчаяния. Как же сложно так жестоко поступать со своим мальчиком, возвращаясь к таким крайним методам, как телесные наказания. Другого выбора Чонгук Намджуну не оставляет, и если один раз не показать, что происходит, когда нарушаешь правила, то в этих правилах вообще нет смысла. Маленьких непослушных мальчиков нужно воспитывать, потому что у Намджуна всегда порядок и дисциплина на работе, однако дома он что-то упустил. Мужчина докуривает сигарету и, бросив окурок в пепельницу, идёт к Чонгуку. Мальчик сидит на кожаном диване, пиная ногами игрушку на полу. На Намджуна взгляд он не поднимает, но весь сжимается и покрывается мурашками. От мужчины пахнет сигаретами, а его хмурый взгляд отдает холодом. — Смотри на меня, — приказывает Намджун, и мальчик послушно поднимает голову. — За что я тебя наказываю? — За плохое поведение. — Точнее. — За то, что я без спроса купил много шоколада, а потом съел его, хотя мне нельзя. — Хорошо, — Намджун кивает и подходит к мальчику, а после берёт его за руку и подводит к мягкому подлокотнику дивана. Он перекидывает Чонгука через подлокотник так, чтобы его ноги оставались в воздухе, а попа была удобно выставлена для ударов. Мужчина оглаживает ягодицы, обтянутые тканью спортивных шортиков, по длине напоминающих, скорее, трусы. Широкая ладонь по-собственнически сжимает булочки, делая некий массаж. Намджун поддевает резинку шорт и стягивает их вместе с хлопковыми трусиками, оголяя бледную — это он скоро исправит — задницу. Мужчина наслаждается видом, а затем клацает пряжкой ремня, вытаскивая его из брюк. Чонгук ёжится от этого звука и глубоко вдыхает, начиная кусать пальцы на руках и дрожать всем телом. — Напомни мне стоп-слово, котик, — говорит Намджун и, немного разведя его ножки, проводит по промежности пальцами свободной руки, поглаживая чужую спинку. — Красный, — отвечает мальчик, будучи уверенным, что не будет использовать его. Папочка всё контролирует, а Чонгуку нужно просто принять своё наказание, каким бы оно ни было. — Руки держишь впереди. Как только ты меняешь их положение, я начинаю порку заново, — Чонгук послушно кивает, располагая ладони перед собой. — Как думаешь, тридцать ударов сойдет? Чонгук прикрывает глаза, услышав приведённое его в шок «тридцать ударов». Он не знает, что ответить. — Папочка, я всё понял, правда, я так больше не- — Я не спрашиваю, понял ли ты меня, я спрашиваю, достаточно ли тридцати ударов за такое омерзительное поведение? — Да, папочка, — отчаянно отвечает мальчик, ёрзая на подлокотнике. — Считай вслух, — приказывает Намджун и, замахнувшись, наносит первый хлёсткий удар грубым кожаным ремнём. В комнате разносится характерный звук, сопровождающийся громким писком и последующим мычанием мальчика, бубнящего тихое «один». Мужчина незамедлительно ударяет второй раз по тому же месту, и Чонгук выкрикивает: «Два», взвывая. Старший гладит слегка розовеющую нежную кожу и, помяв пострадавшее место, замахивается в третий раз и наносит ещё более сильный удар. Чонгук кричит: «Три», маша ногами в воздухе и отчаянно хныча. Он надеется на то, что папочка даст ему несколько секунд, чтобы зуд смягчился, но Намджун снова безжалостно повторяет предыдущее действие, но уже подряд нанося два сильных удара. Чонгук, не успевающий даже вдыхать, не говоря уже о том, чтобы вести счёт, начинает громко рыдать от своей беспомощности. Мальчик никак не может уйти от ударов и прикрыться руками. Всё, что ему остаётся делать сейчас, — это просто плакать. Чонгук вытирает сопли, выдавливая из себя поочерёдные «четыре», «пять», и взвывает от шестого удара, пытаясь повернуться на бок. Намджун возвращает его на место и гладит ножки, ожидая продолжения счёта. — Шесть, — наконец произносит Чонгук и дёргается, ошибочно подумав, что Намджун сейчас снова ударит. Мужчина улыбается и решает дать мальчику перерыв длинною в десять секунд. — Ты отлично справляешься, малыш. Тише, тише, ты такой молодец. Папочка гордится тобой, — успокаивает Чонгука мужчина, слыша лишь хныканье в ответ. — Я не смогу выдержать тридцать, папочка, я- — Конечно сможешь, малыш. Какой цвет? — Зелёный, — произносит мальчик и получает четыре последующих и чуть менее сильных удара, приходящихся на обе булочки сразу. Однако эта боль настолько ужасна, что ощущения, будто Намджун применил меньшую силу, чем раньше, у Чонгука не возникает абсолютно. Мальчик едва ли забывает считать, скуля в поверхность дивана и дёргая ножками. Мужчина садится на диван и, взяв Чонгука под руки, перетаскивает плачущего парня к себе на колени, располагая его попу у себя на ногах. Мужчина звонко шлёпает мальчика широкой ладонью, нанося одиннадцатый удар, наблюдая, как ещё больше краснеет его округлая попа. Намджун продолжает шлёпать Чонгука, руками удерживая трясущегося и брыкающегося в попытках уйти от ударов по раздражённой коже парня. — Папочка, пожалуйста, хватит, — слёзно молит мальчик, выкрикнув «двадцать два». — Цвет? — спрашивает Намджун и продолжает шлёпать мальчика после того, как он вцепляется в свои волосы, мыча «зелёный». — Папочка, прошу, всё, хватит! Пожалуйста, двадцать семь! Ай! — Чонгук дёргается и соскальзывает с колен мужчины на пол, но Намджун возвращает его на место, нанося за это самый сильный удар, а за ним ещё один, и ещё, наконец останавливаясь после чонгукового «тридцать». Мальчик поворачивается на бок, хотя и знает, что порка закончилась. Однако по возможности он инстинктивно пытается обезопасить своё пострадавшее место. Он прячет заплаканное лицо в ладонях, не зная, куда себя деть. Чонгук наконец смотрит на папочку и, встретившись с его взглядом, бросается к нему в объятия. Он крепко-крепко прижимается и дрожит всем телом, обнимая мужчину за шею. — Всё. Тише-тише. Всё закончилось, — Намджун обнимает его в ответ, поглаживая по спине и голове. — Ты очень хороший мальчик. Ты получил свой урок и теперь больше никогда не расстроишь папочку, так ведь? — Чонгук кивает, обещая больше никогда так не делать. — Папочка очень любит тебя и очень тобой гордится. Теперь всё хорошо. Всё, хватит плакать, малыш, — Намджун отстраняет мальчика и целует его в мокрую щёчку. Но Чонгук тянется к его губам, и они сливаются в поцелуе, успокаивая ураган внутри, восстанавливая дыхание после стресса. — Я больше никогда не буду себя плохо вести. Я очень люблю тебя, папочка. Я больше никогда не расстрою тебя, обещаю, — руки Чонгука обхватывают лицо мужчины, и Намджун кладёт свою руку поверх чонгуковой, отвечая ему взглядом, полным любви.