Драбблы по шестерке

- Миленький ты мой, возьми меня с собой! Там, в краю далеком - буду тебе женой! - Милая моя! Взял бы я тебя! Но там, в краю далеком - есть у меня жена... - Миленький ты мой, возьми меня с собой! Там, в краю далеком - буду тебе сестрой. - Милая моя! Взял бы я тебя! Но там, в краю далеком - есть у меня сестра... - Миленький ты мой, возьми меня с собой! Там, в краю далеком - буду тебе чужой... - Милая моя! Взял бы я тебя! Но там, в краю далеком - чужая мне не нужна. Чем дальше продвигаются их поиски, тем беспокойнее становится на душе. Целес улыбается, обедает вместе со всеми, учит Гау хорошим манерам, а Релм - готовить пудинг ("Готовить, девочка, а не рисовать!"). Она отшучивается от навязчивых ухаживаний Эдгара, неуклюжих знаков внимания Сабина, непристойных предложений Сетцера, сделанных самым будничным тоном. Но когда к ним присоединяется Терра, Целес не выдерживает. Еще немного - и они отправятся штурмовать башню Кефки, а ведь за их обеденным столом все еще не хватает нескольких человек. Да к черту лицемерие - не хватает одного человека, ей, Целес Шер не хватает, настолько, что, кажется, будто сердце вырезали из груди и бросили, дымящееся и сочащееся кровью, на изумрудные ледники Нарше. Когда к ним присоединяется Терра, Целес приходит вечером в ее комнату в гостинице и быстро, заполошно рассказывает все, как есть - давясь слезами и комкая пеструю бандану - и, Терра, боги, Терра, что мне делать? Она ненавидит себя за слабость - имперским генералам не к лицу слезы. И Терру, пожалуй, она в этот момент ненавидит тоже - за то, с каким бесконечным терпением та выслушивает ее бессвязные причитания, с какой материнской нежностью гладит по плечам. Раньше ей казалось, что девочка-волшебница так же одинока, как и она сама, но вот - прошел целый год, и Терра неуловимо изменилась, повзрослела - а сама Целес так и осталась прежней. - Я все такая же дурочка, - шепчет она, пряча лицо на груди у подруги. У Терры ласковые руки, от нее пахнет мылом, и травами, и теплом очага, и тем самым домом, которого никогда не было у испуганной маленькой девочки, из которой растили машину для убийств. - Шшш, не говори так, - шепчет Терра и обнимает ее, будто баюкая. - Ты умница, ты сильная, ты справишься. В ее устах эти слова почти не звучат насмешкой. У Терры мягкие губы, и удивленные глаза, и она выдыхает тихо-тихо, когда Целес неловко целует ее, чтоб почти сразу же отстраниться. Она готова к тому, что сейчас ее прогонят прочь, поэтому заранее хмурится и смотрит в пол. Глупо, так глупо! Терра осторожно, будто испуганного птенца, гладит ее по плечам, приподнимает пальцами подбородок, заглядывает в глаза. Целес никогда раньше не замечала, какого они бездонно-изумрудного цвета. Сердце девушки колотится где-то у горла, оглушительно бухает в ушах. "Быть может - это и правильно - так", - думает она, приоткрывая губы в ожидании поцелуя. Спокойно и нежно. Механически. Просто поделиться друг с другом теплом, разбить ледяной кокон неизбывного одиночества. Не задавать вопросов, не искать ответов. Просто - быть вместе. Хотя бы недолго. Хотя бы чуть-чуть. Пальцы Целес теребят верхнюю пуговку жакета, но Терра накрывает ее руку своей и говорит твердо: - Я завтра же переговорю с Сетцером. Эта карта с горой в форме звезды... Мы найдем его, милая. Обязательно найдем. Целес глотает по-детски глупую обиду вместе с так и не произнесенными словами, скованно кивает. "Верно, - думает она, жмуря болезненно сухие глаза. - Ты, конечно, права, Терра. Но от этого почему-то не становится легче". И когда подруга снова обнимает ее, прижимая к себе, Целес сидит с прямой спиной, расправив плечи, только слегка наклонившись вперед. "Мы обе сильно изменились за этот год, - думает она. - Прекрати обманывать себя". Потом, уже пожелав Терре спокойной ночи, в своей комнате, она бездумно смотрит на чадящий огарок свечи и скручивает пеструю бандану в жгут. "Ну только попадись мне, Лок Коул, - думает она. - Только попадись мне, и..." Что "и" - она пока не знает. Но обязательно узнает, когда его найдет.