«Я должен смеяться, но я плачу,
Потому что твоя любовь прошла мимо меня»
Жизнь повсюду.
Она среди нас, в нас и о нас. Она существует в недрах Земли, в самых больших глубинах океана, в нашем же организме и, представляете себе, даже в космосе.
Ну, про космос Джокер особо не уверен, но ему кажется забавным то, что там может быть некая планета, где жизнь совершенно другая, противоречащая нашим законам, от судебных до Ньютоновских.
Возможно ли, что на ней нет разделения всего живого на добро и зло, нет нужного и бесполезного, спокойного и опасного, нет Сатаны и Бога: Джокер в них не верит, но следить за людьми, отчаянно пытающимися угодить Богу для попадания в так называемый Рай, которого и вовсе нет, довольно интересно. Это смешно, что они даже не подозревают, что после смерти ничего нет- просто огромная и всепоглощающая пустота, но все равно так глупо следуют каким-то правилам, написанным в священных книгах.
Может на той планете время идёт назад, а не вперёд; может там ему есть конец и нет начала; может всё в этом новом мире — это иллюзия, а существа, обитающие там, всего лишь галлюцинации, которые будет создавать мозг человека, умирающего от гипоксии, потому что в атмосфере этой планеты, очевидно, нет кислорода.
Может день там идёт как месяц, а ночью светлее, чем днём?
Возможно она бы звалась, допустим,
Нигма Соси (Джокер все ещё считает, что это лучшее название) или
Привет-я-Джокер-а-Бэтмен-мой-главный-враг, где эти самые Бэтмен и Джокер не враги, не друзья и, ох как неловко, не любовники.
Они никто. Пустое место. Они никогда не появлялись на свет и о них никогда не напишут в газетах, в истории их имена никому неизвестны, они потерялись где-то на задворках зарождения бесконечной Вселенной.
Когда планеты столкнулись, создалось очень и очень много звездной пыли, которая стала составляющим наших атомов. Джокер усмехается собственным мыслям, когда понимает, что атомы двух самых злейших врагов на той планете никогда не сталкивались. Они продолжили
не существовать где-то на окраине какой-нибудь галактики, которая находится в миллионах световых лет от Млечного Пути.
Отношения Бэтмена и Джокера- это квазары-активные ядра галактик на начальном этапе развития, в которых сверхмассивная чёрная дыра поглощает окружающее вещество-они превышают яркостью мощность излучения всех звёзд в сотни, тысячи, сотни тысячи раз.
Их отношения такие же разрушительные,
неразрывные
и
уничтожающие все вокруг.
Для кого-то жизнь в смехе родителей,
в каждом счастливом моменте,
в сочувствии,
в приятных мелочах, которые случаются каждый день: будь то комплимент от незнакомца или трепет в сердце от наблюдения за восходящим над морем солнцем,
в чудесных совпадениях, которым мы искренне удивляемся.
Она в слезах тоски или сожаления, она в словах, в воспоминаниях, она в боли и разочаровании.
Жизнь — это время. А время — это жизнь.
И как не беги, как не цепляйся за время, все равно ты останешься с уходящими сквозь пальцы, словно песок, прожитыми годами, которые будут медленно осыпаться в бесконечный океан, где не видно ни дна, ни берега, ни горизонта- в ничто. В место, куда люди отправляются после смерти.
Джокеру же жизнь всегда казалось чем-то забавным.
Не тем, что описано выше; не тем, о чем пишут в книгах; не тем, что является самой ценной вещью на Земле и даже не определением в словаре.
Он думает, что, возможно, жизнь все-таки, если посмотреть под определенным ракурсом и забить на существующие для него правила полезности и бесполезности какого-то предмета, основанные на том, что все в мире делится на смешное и не очень, может быть лишь существованием живых тел, построенных из биополимеров — белков и нуклеиновых кислот. Так было написано в какой-то книжке по биологии, в которую он случайно заглянул во время нападения на автобус, переполненный школьниками.
Но это так ужасно
Запредельно
Так жутко
скучно
Все, что окружает Джокера, это комедия. Вся жизнь всегда сводилось к тому, что она, по сути, и не имеет смысла. Все это- гребаная шутка, постановка старого доброго Творца, которому было нечем заняться на досуге, — не имеющее абсолютно никакой сущности и не приносящей пользы.
Джокеру всегда было плевать на эти принципы, что самое важное в мире-это человеческая жизнь. Что лишать других жизни нельзя и прочая, абсолютно ненужная и скучная дребедень, которую только и могут твердить жалкие судьи во время вынесения приговора, за этим обличием скрывающие бессмысленность своего существования, которая остановилась на осуждении провинившихся, и
бла-бла-бла.
Ну и какая разница, живет или умирает какой-то человек? Клоун не чувствует жалости или сожаления, когда убивает кого-то, он гонится лишь за чувством некого удовлетворения. Сложность в том, что это чувство заключается не в извращенном желании убивать все, что движется, а в знании Джокера того, что за каждую смерть придётся отвечать перед Бэтменом.
Каждый его удар, каждая разбитая кость и сломанные ребра — это
наказание за то, что клоун в очередной раз совершил самосуд (, а если точнее, то попытку развлечься).
И именно в этот момент, когда Темный Рыцарь рычит от злости, впечатывает безумца в ближайшую стену и что есть силы бьет по лицу, Джокеру кажется, что ноги его начинают подкашиваться от накатившего ощущения жизни.
Он как будто может почувствовать ее пальцами, может вдохнуть ее и впустить в протараненные осколками рёбер лёгкие, попробовать на вкус разбитыми в ничто губами.
Может быть так, что вся твоя жизнь зависит от одного единственного человека?
Он заменяет внимание, нужду, желание — да весь этот блядский мир. Человек, без которого ты не то чтобы не знаешь, без которого ты не можешь существовать.
Вся наша Вселенная, равная плюс бесконечности, сужается до жалких микроскопических размеров какого-то неизвестного человечка, который для всех вокруг остался бы незамеченным, но для кого-то — это смысл, причина и следствие всех прожитых, нынешних и будущих дней.
«Зависимость — навязчивая потребность, подвигающая человека к определенной деятельности.»
Джокер смеялся, когда кто-то выдвигал, как казалось психу, предположение о том, что он находится в крепкой эмоциональной зависимости от защитника Готэма. Однако лечащий врач не говорил об этом как о возможной причине такого отношения к Бэтмену, а как об утверждении, но клоун не хотел об этом даже слышать.
Тема Бэтмена запрещена.
Тема его настоящих чувств к Бэтмену запрещена.
Тема какой-то там зависимости просто
не представляется возможной.
Джокер привык обманывать себя, но не всегда удавалось сдерживать бесконечный поток мыслей, взрывающийся в голове словно фейерверк, и поэтому все сильнее погружался в бездну отчаяния, куда его затягивали собственные суждения.
Если зависимость толкает человека к определенной деятельности, то можно считать, что всё, что делает безумец, для Бэтмена, — это не более, чем обычная болезненная привязанность?
Джокер взрывает все ради него, он готов буквально разрушить Готэм до основания, чтобы заметить в пустых прорезях глаз хоть что-то, похожее на
«ты мне не безразличен», он встаёт по утрам и засыпает с мыслью о том, что их танец с Бэтменом бесконечен и ничто никогда не сможет его прервать.
Он не понимает, что Брюс Уэйн — это уже не обычное баловство с травкой, когда старшеклассники собираются за школой, а самая настоящая гребанная наркотическая зависимость, когда ты существуешь от одной ломки до другой, безутешно пытаясь найти долгожданную дозу.
Брюс был наркотиком особым, в момент вызывающим зависимость и заменяющим собой кровь. Тут нужно аккуратно и тщательно просчитывать количество принимаемой дури, но Джокер все окончательно проебал — принял все таблетки и сидел, ожидающий прихода искомого кайфа.
Адреналин бурлит в организме, когда Бэтмен гонится за ним; сердце долбит как в последний раз, когда он бьет клоуна.
Иногда Джокеру кажется, что он буквально слышит, как кости ломаются с характерным хрустом под руками Бэтса, а органы превращаются в кровавое месиво, переставая нормально функционировать, но ему, честно говоря, плевать на всё это, потому что для Брюса не жаль.
Потому что вся жизнь для него.
— Давай, Бэтси, — хрипло смеётся Джокер, когда Бэтмен берет его за грудки пиджака и встряхивает, — Сегодня ты слабоват. Сноровку потерял?
— Заткнись, — шипит Темный Рыцарь.
И это все, что он, в принципе, говорит. Клоун привык к ограниченному словарному запасу своего врага, который состоит из разъярённого «Заткнись» и строгого «Джокер».
— Ах, я понял, — Восклицает безумец, смеясь, — у тебя появился кто-то другой?
Он театрально откидывает голову назад и смахивает с щеки воображаемую слезу, обвиснув в руках защитника Готэма.
— Я не ожидал такого предательства от тебя, дорогой, — изображает обиду Джокер, пытаясь незаметно вытащить нож из-за спины, — Я живьём сдеру кожу с того, кого ты бьешь сильнее, чем меня!
Но не успевает клоун достать нож, как Бэтмен одним резким движением переворачивает его лицом к стене и обездвиживает, попутно заковывая в наручники.
— Как приятно, — Улыбается он, — Ты все-таки любишь меня.
Бэтмен
как обычно ничего не отвечает и только лишь тихо фыркает в ответ, таща Джокера за собой к Бэтмобилю.
***
Аркхэм — та ещё дыра. Самым занятным делом здесь может быть лишь рассматривание плесени на потолке и стенах, которая выделяется на белом цвете гниющим пятном.
Как можно постоянно возвращать психически больных туда, где можно сойти с ума только лишь от давящей атмосферы, скуки и ужасного сырого смрада?
Самое глупое, что есть в Аркхэме, по мнению Джокера, это психотерапевты, которые сделаны будто под копирку в своём желании «исцелить» клоуна, сделать его «нормальным».
Однажды Джокер уже исцелил так одного доктора по имени Харлин Квинзель, но об этом принято не упоминать, потому что Харли сейчас находится на шаг впереди своего прошлого и думать о ней, как о вещи, было бы просто оскорбительным.
Но Харли больше нет рядом.
Никто не прибежит вытаскивать его по первому зову.
Безумец не мог оставаться наедине со своими мыслями, которые, казалось, становились живыми и больно кусали черепную коробку изнутри, грозясь чёрными змеями выползти наружу.
В тишине разум срывается на крик, он заполняет собой всю комнату и набатом звучит в ушах.
Джокер убивает санитара в попытке избавиться хоть на минуту от зудящих в голове никогда не сказанных вслух предложений, но они не умолкают. Он истеричное смеётся, больно бьет себя по голове и медленно сползает по стене, отбрасывая в сторону подготовленную заранее заточку, очернённую сейчас свежей кровью.
Клоун усмехается, глядя на мертвое тело, и слышит топот бегущих в палату людей.
Бэтмен заполняет собой все мысли.
Джокер думает, что он пропал.
Сгинул. Был убит.
Он будто провалился в пропасть своей зависимости, рядом с которой героиновая кажется сказкой для детей, а алкогольная рутиной.
Неужели любовь выглядит именно так — потерявший все мужчина, отчаянно пытающийся залатать пустоту в душе вершением правосудия, и псих, с головой погрязший во всех возможных грехах?
Может, думается Джокеру, в какой-то Вселенной, на той самой планете, это правда можно назвать взаимной симпатией. Что Бэтмен спасает его не потому, что делает так со всеми, и говорит что-то помимо слов, которые потом долгое время отдаются болью под диафрагмой.
Может не заслужил Темный Рыцарь и каплю такой самоотверженной любви, ради которой и город весь убьёшь на глазах возлюбленного. Но стоит ему снова появиться, как Джокер готов на стенку лезть, лишь бы избавиться от отвратительного чувства щекочущих крыльями стенки желудка бабочек в животе и, как следствие, терпкого металлического привкуса ненужности на языке.
***
Аркхэм — наиглупейшая затея, но что еще более глупо, так это вкладывать сюда огромные суммы в надежде на то, что что-то изменится. Брюс Уэйн никогда не отличался особой неразумностью, но в этом случае он был как рыба, надеющаяся, что в этот раз червь на крючке точно окажется не обычной наживкой.
Однако все изменилось, когда в лечебницу пришёл новый главврач — Стэнли Уилсон. Не то чтобы Брюсу он нравился, скорее наоборот внушал недоверие, но выступление доктора показалось ему хоть отчасти похожим на правду.
— С этого дня всё изменится! — громогласно объявил Уилсон, — Мы улучшим сигнализацию, укрепим охрану и полностью пересмотрим лечение наших пациентов.
Он шумно выдохнул и выгнулся в спине сильнее, придавая своей позе ещё более горделивый вид. Окинув взглядом всех присутствующих, Стэнли особенно задержался на Уэйне.
— Мы позаботимся о том, чтобы на этот раз лечение
точно приносило результаты.
По залу пронеслись аплодисменты, и доктор, самодовольно улыбнувшись, передал микрофон и размеренным шагом направился к своему месту, все ещё ненароком поглядывая на Брюса, как будто бы ожидая его реакции.
Что-то в этом человеке смущало и не давало Бэтмену полностью поверить его словам — Уилсон как будто сыграл на публику и под своими громкими речами подразумевал совсем иной смысл. И, чувствует Уэйн, намерения его в лечении пациентов не так чисты.
— Рад встретиться с Вами лично, мистер Уэйн, — Доктор протягивает руку в знак приветствия, на что Брюс одаривает его недоверчивым взглядом.
— Взаимно, доктор Уилсон, — наконец смирившись, он натягивает на себя улыбку и пожимает протянутую ладонь, — Раз уж мы начали разговор, то могу я поподробнее узнать о новых методах лечения?
На лице психиатра на секунду промелькнула тень скрываемой злобы, но тот успешно ее подавил. Но этому не удалось остаться незамеченным под внимательным изучающим взглядом Брюса.
— Мы внедрили новые технологии лечения около трёх недель назад, — спокойно начал Стэнли, скучающе наблюдая за разговором двух ассистенток, — Я лично усовершенствовал программу и в корне изменил её. Понимаете, мистер Уэйн, раньше не было поля, где разгуляться, — Уилсон хитро улыбнулся, — А сейчас у нас есть множество пациентов с самыми разными диагнозами, на которых результат, я Вас уверяю, будет виден наглядно.
— Только не забывайте, что это пациенты, а не подопытные, — строго заметил Уэйн, и в голосе его прозвучал холод.
— Конечно, — хмыкнул доктор. Он повертел в руке стакан с водой и, отпив немного, продолжил, — Недавно к нам поступил, можно сказать, -смешок, — давний знакомый нашей лечебницы, который тоже начал проходить мой курс лечения.
— Джокер, — тут же выпалил Брюс на автомате. Его брови сошлись на переносице, образуя небольшую складку, а руки непроизвольно сильнее сжали ручки кресла.
— Именно! — тут же просиял Уилсон, — Мы наблюдали изменения в его поведении и нам кажется, что лечение оказало резко положительный эффект на его психическое…
Доктор не успел договорить, как вдруг помещение озарил вой аварийной сирены. Все тут же вскочили со своих мест и начали в панике оглядываться по сторонам.
Уилсон сначала растерялся, но потом мигом взял себя в руки. Он схватил рацию, которая все это время висела где-то под халатом, и, зажимая уши и немного жмурясь от громкого звука, прокричал:
— Эвакуируйте людей, находящихся на собрании! Срочно!
Доктор оборачивается в поисках Уэйна, но того уже след простыл. Оглянувшись ещё пару раз, он понадеялся на то, что миллиардер все-таки пошёл к остальным, чтобы их немедленно эвакуировали, и поспешил к ним, попутно говоря в рацию:
— И немедленно найдите Уэйна.
Брюс не хотел сбегать, но из-за некоторых обстоятельств в виде странного доктора он решает взять дело в свои руки. Он обязан все перелопатить в поисках того самого нового «лечения», которое, Брюс уверен, закончится какой-нибудь лоботомией и чьей-нибудь неоднократной смертью, которую просто замнут и похоронят в архивах.
Конечно, Уэйн мог сделать это все уже в костюме Бэтмена и ничем не рисковать, однако лишний раз пройтись по лечебнице, чтобы найти людей, которые не успели эвакуироваться и которым может понадобиться чья-то помощь, никогда не помешает. Он решает пойти не сразу вон из лечебницы, а пройти этаж, находящийся снизу, и сразу на выход. Хорошо, что Брюс знает, где находятся все чёрные выходы.
По мере продвижения вперёд, Брюс останавливается возле стены перед поворотом, замечая багровое пятно на полу и кроваво-красные брызги на белых стенах.
Уэйн смотрит на кровь, понимая, что это сделал один из сбежавших заключённых, который все еще может находиться здесь, поэтому нужно быть максимально тихим и, в самом лучшем раскладе, так и остаться незамеченным.
Только все планы мужчины остаться в тени рушатся, когда из-за поворота, присвистывая, выходит Джокер, вытирая окровавленный нож о форму Аркхэма. Он смотрит на мертвое тело с отчетливым презрением и, фыркнув, продолжает идти дальше.
Брюс не двигается.
Клоун задерживается на месте, явно удивлённый такому повороту событий, а потом на пятках разворачивается по направлению к Уэйну и расплывается в хищном оскале. Он перекидывает нож из одной руки в другую и, издав смешок, внимательно смотрит на стоящего перед ним человека.
Брюс не отводит взгляд.
Джокер щурится, немного наклоняется вперёд, а потом снова возвращает улыбку и внимательно рассматривает миллиардера с головы до ног.
Уэйн не помнил, сколько прошло времени, пока они смотрели друг на друга и прежде чем безумец открыл рот:
— До скорой встречи,
красавчик, — смеётся Джокер, в последний раз встречаясь взглядом с Брюсом.
Глаза клоуна светятся нефритом на мелководье с кристально чистой водой,
немного подернутой предрассветной дымкой.
Его движения плавные, как отточенный танец, и он медленно проходит мимо по коридору, все дальше и дальше удаляясь от Брюса.
Бэтмен смотрит ему вслед, пока силуэт Джокера не растворяется в режущих глаза люминесцентных лампах, и только тогда возвращается назад.
«Почему он оставил меня в живых?»
