***
«Сбежавший из Аркхэма опасный преступник, более известный под псевдонимом Джокер, до сих пор не был найден» Телевизор трещит. Он действует на нервы, от гудения и писклявого голоса репортёрши хочется закрыть себе уши и надавить на голову до такой степени, пока не услышишь хруст и все посторонние звуки перестанут иметь значение. Джокер сбежал около двух недель назад, а Бэтмен до сих пор не вышел на его след, даже на какой-то намёк его нахождения где-нибудь. А обычно если псих долго не даёт о себе знать, то, вероятнее всего, он воплощает все свои безумные планы в жизнь. Защитник Готэма искал его во всех возможных местах, где клоун мог появиться или появлялся до этого, во всех его временных логовах, но того нигде не было. Это заставляло Бэтмена нервничать и думать только о том, что Джокер вот-вот совершит что-то ужасное — он не мог нормально спать, постоянно перепроверял камеры видеонаблюдения и не выключал новости. — Мастер Брюс, Вы слышите меня? -наконец донёсся до Брюса голос Альфреда. Он, выйдя из недолгого транса, встряхнул головой и посмотрел на дворецкого. — Да, Альфред, ты что-то сказал? — попытался виновато улыбнуться Уэйн, но получилось лишь что-то похожее на безумную усталость. — Я говорил о том, что Вам лучше поспать, — Альфред серьезно посмотрел на Брюса, — Вы на ногах со вчерашнего дня. — Все нормально, — отмахнулся Брюс. Но дворецкий знал, что его воспитанник страдает. И последнему необязательно надо было говорить об этом, потому что Альфред чувствует. Да и Уэйну легче броситься в горящее здание, чем рассказывать о своих настоящих чувствах и проблемах. Дворецкий понимал, что виной такого состояния Брюса является безумец, который в любой момент мог дать о себе знать и каждый приход которого заканчивается смертью невинных жителей. — Я, пожалуй, прогуляюсь недолго, — Говорит Брюс, направляясь в прихожую. Он быстро надевает куртку и выходит на улицу, чтобы не успеть увидеть на лице Альфреда промелькнувшее волнение.***
Он нёс в себе войну и раздор одним своим существованием, заставляя Готэм тонуть в реках багряной крови и даже не жалеть об этом. Вершил суд от имени самого Дьявола, сопровождая свои злодеяния маниакальным смехом. Клоун цепко засел в мозгу Бэтмена, постоянно приплясывая на границе подсознания и ощущения реальности, то и дело всплывая перед глазами очертаниями худощавого силуэта. От него никуда не деться, не спрятаться и не выкинуть из головы — Джокер как будто рядом все время. Брюс не видит его, но ощущает на коже покалыванием и появившимися мурашками, чувствует на себя взгляд малахитовых глаз и легкое дыхание, разрывающее тяжелую тишину. И всегда, когда Уэйн оборачивается проверить, стоит ли клоун позади, его никогда там не бывает. Смех безумца стал самым страшным кошмаром, часто приходящим в одинокие ночи. Он всегда стоит, с вызовом и непоколебимой яростью смотря на Брюса, а глаза его становятся двумя зелёными угольками, которые таят в себе силу огня, превратившего целый город в мертвое пепелище. Губы Джокера, обрамлённые алой и смазанной от ударов кулака помадой, изгибаются в презрительной усмешке, прежде чем он достает пистолет и, в последний раз со жгучей ненавистью заглянув Брюсу в глаза, стреляет. В такие ночи Уэйн всегда просыпается в холодном поту с пробившим все тело ознобом. Он откидывает в сторону одеяло, чтобы убедиться, что в груди нет следа загнанной в плоть свинцовой пули, прошедшей навылет. Не обнаружив ее, Брюс пытается снова лечь спать, но не понимает, почему внутри так сильно полыхает чувство какого-то горячего и кипящего в недрах сердца отчаяния. Руки Джокера по локти в крови, он смотрит на ладони и слипшуюся между пальцами алую жидкость. Она везде: прочно забилась под ногти, хлюпающим звуком отдавалась при попытке сделать шаг и брызгами очерчивала белую кожу лица клоуна. Он стоит среди кучи безжизненных тел, не ощущая зловония от начавшегося разложения. Мёртвые люди ещё не тронуты синей россыпью трупных пятен, застывшей в венах гнилостной кровью и вылезшими наружу развороченными кишками, — они нежно накрыты рукой смерти, которая выражается в бледном цвете лица и безжизненном взгляде в любимое когда-то небо с ореолом Солнца на нем. Джокер уходит, никогда не смотря назад на то, что совершил и на отнятые им жизни. Внутри все делает кувырок и замирает, потому что клоун знает, что после этого придёт Бэтмен и его горю не будет предела. Он будет стоять и смотреть на окровавленные тела, ощущая внутри разрастающееся в червивом сердце эхо глубочайшего сожаления и обгладывающей разум вины. Джокер — смерть. Несёт в руках косу, уничтожая все на своём пути и забирая миллионы жизней. За его плечами разразился огнедышащим дыханием и открыл ненасытную пасть Ад; в его лице Люцифер, предавший Отца своего и падший вместе с другими отверженными, чувствующий как горят его крылья и обугливается некогда молочная кожа; на его руках последние издыхания надежды, которые он тщательно и с почти наигранной нежностью душит в темноте собственной души. Он танцует на костях, вбирая в себя черты всех четырёх всадников Апокалипсиса, сошедших горькими слезами истерзанных душ со страниц Шестого Откровения. Перед Джокером, чувствующим почти божественную неуязвимость и превращающим Готэм в пылающий хаос, стоит единственная попытка города исцелиться — их панацея и спасение от греховного падения — Бэтмен.***
Ночь загребла Готэм длинными лапами и когтями выцарапала на небе месяц со звёздами, вальяжно раскинувшись на земле и ожидая прихода Солнца. Брюс не знал, зачем и для чего он идёт в парк глубокой ночью, но это как будто стало целью и задачей для сиюминутного ее выполнения. Под ногами хрустели пожелтевшие листья, а щеки щипал мороз, отчего они стали покрываться румянцем. О чем обычно думают люди, гуляющие в ночи? О событиях минувшего прошлого, болезненного настоящего или не подающего надежд будущего? Брюс качает головой, отгоняя эти мысли, потому что горечь сожаления преследует его с того самого рокового дня, когда прозвучали два выстрела, разбрызгалась по асфальту кровь и рассыпавшиеся крупные жемчужные бусины сверкнули в непроглядной тьме. Он не может думать об ошибках, потому что итак думает об этом все время. Может, люди думают о любимом человеке? Уэйн не знает, почему в голове вдруг стало пусто, будто включили белый шум. Он думал, что увидит в своём подсознании Селину, но, вопреки ожиданиям, оно о ней даже не вспомнило. Вместо этого на него из темноты взглянули два сверкнувших изумрудом глаза, выжженные на обратной стороне век и затмившие собой все остальные. Брюс глубоко вздыхает и в ту же секунду вздрагивает, потому что тишину, словно тяжелым предметом, разрывает щелчок предохранителя. Мужчина чувствует, что сердце начинает биться сильнее, а тело уже готово сорваться на бег, как вдруг замечает очертания сидящего на скамейке человека. Кажется, на нем фиолетовый пиджак…? Уэйн не помнит, как он срывается с места. Он не помнит, когда оказывается прямо перед безумцем, перехватывая бледную ладонь — холодную и сухую, как тело дремлющей змеи — с пистолетом в ней. Брюс понимает, что ему бежать нужно, что беснующаяся насмешка в белозубом оскале — это отнюдь не хороший признак. Вот только ноги будто налиты свинцом и он не может (не хочет) двигаться с места, продолжая согревать ледяную ладонь теплом собственной. — Богатые мальчишки должны сидеть дома в такое время, — усмехается Джокер, заглядывая мужчине в глаза, — Разве нет? — Какого хрена ты делаешь? — Брюс хочет сказать это помягче — так, будто не имело значения, вышиб бы Джокер себе сейчас мозги сейчас или нет — но получается грубо и резко, как удар прикладом. Джокер в ответ лишь смеётся, надрывисто и хрипло, как умеет, и у Брюса внутри все шипами вонзается в остатки здравого смысла. Дьявол перед ним глумится, а он продолжает держать его ладони в своих, будто боясь, что тот все-таки сделает контрольный выстрел и с шумом упадёт на промёрзлую землю. — Слыхал о сером веществе у нас в мозге? — Спрашивает клоун, пожимая плечами, — хотел на практике проверить, какого оно цвета. — Лжёшь, — обрывает его Уэйн. — Ох нет, Брюси, я никогда не лгу, — немного поворачивает голову вбок, наблюдая за блеснувшей голубой сталью в глазах напротив, — Всего лишь немного искажаю правду. — Ты хотел убить себя, — эти слова отдаются тяжёлым грузом в сердце. — Пф, — Джокер махает рукой и смотрит на Брюса таким взглядом, как матери смотрят на провинившихся детей, — Это слишком легко, красавчик. Думаешь, я бы позволил себе такую уебищную смерть? Он качает головой. — Да ты плохого мнения обо мне. — А о тебе можно думать по-другому? — Сквозь зубы произносит Брюс. Он смотрит на руку клоуна, в приглашающем жесте хлопающую по скамейке, и садится рядом, отпуская ладонь Джокера безвольно держать пистолет. Он не знает, зачем он садится рядом, а не бежит отсюда. — Огрызаешься, — хмыкает Джокер, — Мне нравится, но-о-о, — безумец опасно перекидывает пистолет из одной руки в другую, а затем холодно добавляет, — но не наглей, ясно? Они какое-то время сидят молча, наслаждаясь тишиной и собственным размеренным дыханием. Брюс ощущает себя до жути уязвимым без защиты в виде костюма из кевлара. Но вот Джокер сидит под боком- из плоти и крови, с пистолетом в руках, но так ещё и не попытавшийся убить миллиардера. Вероятно, это успех. — Я так и не выпустил пулю, — Джокер выглядет безмятежно и почти весело. Он говорит это спокойно, как будто в этом нет ничего такого, — Не хочешь помочь мне? — Не горю желанием, если честно, — Отвечает Брюс. Он молчит пару секунд, прежде чем спросить, — Так зачем ты собирался это сделать? — А зачем ты спас меня? — сверкнул глазами в темноте Джокер. — я первый спросил. — Я так не играю, Брю-ю-ю-си, — смеётся клоун. А потом по-змеиному шипит, бросается на Уэйна, который этого хоть и ожидал, но растерялся. Клоун одной рукой притянул мужчину за шею, опаляя щеку горячим дыханием, второй же рукой он прижал холодный металл пистолета к виску Брюса: — Только если по моим правилам. Уэйн пытается дернуться в сторону, но Джокер, усмехаясь, сильнее прижимает дуло пистолета к виску, чуть ли не вжимаясь своей щекой в щеку мужчины. — Хочешь знать, почему я не выстрелил себе в голову? — мурлычет Джокер, — Тогда слушай, пирожок. Я люблю чувство неизбежности. Типа как когда убегаешь от стаи бешеных собак, — он задумывается, — Или когда обижаешь Харли на глазах у Плюща. В общем, не так важны эти лирические отступления о том, что же является чувством неминуемого пиздеца. Клоун легонько хлопает Брюса по щеке, и последнему удаётся немного повернуть голову настолько, чтобы разглядеть профиль Джокера. — посмотри вперед, Брюс! — он вскидывает руку вперёд, указывая на пустые улицы, освещаемые лишь слабым светом фонарных столбов, — Ты часто видишь такой Готэм? Без всех этих светских мероприятий, вечеринок и прочей этой вашей белиберды? Ты часто видишь изнемогающих от бедности и голода людей, серость улиц и навязчивое желание уничтожить все, что здесь находится? — Ты говорил, что будет без лирических отступлений, — корчится Брюс, но Джокер произносит громкое «тшшш», прикладывая палец к его губам. — До этого я сказал, что все будет по моим правилам, тыквенная твоя башка, — хихикает клоун, закидывая ногу на ногу, — А вообще, Брюси, такое постоянное чувство неизбежности даёт мне Бэтс. Когда я бегу от него, я будто бы бегу от всего того, что было раньше, прямо навстречу многообещающему будущему. Но иногда хочется чего-то более разнообразного. Он поворачивается к Уэйну, не скрывая заинтересованности во взгляде. У Брюса тяжелый, полный презрения и ненависти взгляд, смешанный с тайным чувством горячего интереса. Его глаза похожи на предрассветную голубизну в небе, когда звёзды только начинают потухать, а месяц растворяться в облаках. Джокер проводит по щеке мужчины, но это выходит смазанно и недостаточно нежно, потому что Брюс тут же отталкивает его от себя, пытаясь ударить по лицу, но клоун перехватывает его ладонь, лёгким ударом по виску напоминая о наличии пистолета у головы отбивающегося. Безумец не может сдержать смех, когда видит проступивший от злости румянец на щеках Уэйна. — Ну-ну, Брюс, — он причмокивает губами, — Не нужно так делать, если не хочешь, чтобы я воплотил в жизнь свои догадки о том, что пуля между твоих глаз отлично подчеркнула бы их синеву. — Почему ты не убил меня тогда в Аркхэме? — потому что хочу сделать это сейчас, — небрежно бросил Джокер. Как обычно, ушёл от ответа. Клоун глубоко вздыхает, закрывает глаза, а потом на выдохе произносит: — В пистолете всего одна пуля. — Что? — Я вынул всю обойму и оставил только один патрон в стволе. Я играю с судьбой, потому что мне нравится, — Он смеётся, в глазах его пляшут демоны, — Это весело. Могла быть осечка и я бы не умер, а могло быть так, что пуля задела только лобную долю мозга и я бы выжил. У меня мурашки по коже, когда я думаю о том, сколько же вариантов исхода от одного риска на игру с судьбой! Но вот спасение миллиардера в мои планы не входило, поэтому это забавнее вдвойне. — Значит ты…, — сглатывает Брюс. — Не хотел убивать себя. Бинго! — Восклицает Джокер, — это может сделать только Бэтмен, чтоб ты понимал, — переходит на шёпот клоун, а затем снова повышает голос, — А ты смелее, чем кажешься, Уэйн. Уж не думал, что ты вообще выходишь куда-то за пределы своего эмо-дворца. — Зря я тебе помешал, — Ворчит Уэйн, наблюдая за клоуном. Тот в удивлении вскидывает брови, но потом взгляд его снова наполняется искрами веселья. — Надеюсь, ты будешь жалеть об этом до конца своих дней, красавчик, — Джокер сильнее наклоняется к Брюсу, и — пока тот сосредотачивается на том, насколько же безумец близко и что он может ощущать на своих губах его опаляющее дыхание — быстро целует в щеку на прощание. Уэйн тут же дёргается назад, с отвращением оттирая губную помаду со своей щеки, а клоун, смеясь, уже вскакивает со своего места, вскидывая вперёд пистолет. Во весь рост Джокер выглядел куда более угрожающе (, а это если не брать в счёт направленное на брюнета оружие). Он, выпрямив спину и расправив ссутуленные плечи, сразу стал выглядеть выше. Фиолетовый плащ немного прошелестел во время движения, подолы развевались лёгким ветерком. Зелёные волосы клоуна переливались под лунным светом от болотного до салатового, а острые скулы сильнее подчеркнули резкие темные тени. Джокер гортанно рычит, в улыбке обнажая клыки. «Ну все» Брюс на секунду замирает, мысленно прощаясь с жизнью и прося прощения у Готэма за то, что не сможет его спасти. Что он умрет вот так — с пулей в голове, которую в него пустил безумный клоун, и растекающейся по асфальту кровью вперемешку с фаршем из мозгов. Он надеется, что Альфред не убьёт после этого Джокера собственными руками. Однако пуля пролетает прямо над головой Уэйна куда-то вдаль. Мужчина оборачивается, пытаясь взглядом поймать направление выстрела, но не успевает. — Кто-то следил за тобой с самого начала, — пожимает плечами Джокер, поправляя плащ. Он разворачивается на носках, махнув Брюсу рукой, — Так что беги отсюда быстрее, сладкий. Брюс не знает, что он должен ощущать. Щека с размазанной помадой горит огнём.***
— Все нормально, я всего лишь попросил Альфреда проверить камеры видеонаблюдения в это время в ближайших кварталах, — Брюс пытается успокоить Тима и Дика, которые не на шутку были взволнованны заявлением брюнета о том, что за ним, по-видимому, следили. — А ты разглядел этого человека хотя бы? — спрашивает Грейсон, скрещивая руки на груди. — Если честно, то… — Уэйн открывает рот, чтобы продолжить, но не знает что сказать. Он прерывается, на секунду задумываясь об очертаниях неизвестного человека, которые он увидел лишь краем глаза. Да и вообще как сказать им о том, что все это время он был с Джокером? — Я не видел его сам. Мне…сказали? — Сказали? — в удивлении вскидывает бровь Дик, — и кто же? — Полагаю, что его подружка, — ухмыляется Тим, в то время как Брюс успевает поперхнуться воздухом. — Подружка? — возмущённо спрашивает Уэйн. — Ты нас за слепых или тупых принимаешь? — закатывает глаза Тим, — думаешь, что мы не увидели след от размазанной помады на твоей щеке, как только ты зашёл домой? — И ещё ты весь был какой-то смущенный, -Поддакивает Дик, начиная дразниться. — Не начинайте, — шипит Брюс, но в груди все равно разливается тепло, — Но да, допустим, мне это сказала моя подружка. Пусть лучше дети будут думать, что у Брюса появилась новая пассия, чем то, что их отца целовал разукрашенный клоун, устраивающий ряды террористических актов. Да и вообще Уэйн надеется, что эта тема больше не поднимется, но, зная Тима и Дика, которым дай лишь повод лишний раз подшутить над ним на тему отношений, он в этом очень и очень сомневается. Брюнет уже стал ощущать разливающееся в животе приятное чувство тепла от разговора с детьми. Он бывает так часто занят, что иногда не успевает даже толком поговорить с ними. Случается такое, что за день они перекинуться парой слов — и это будет максимумом. — Мастер Брюс, Вы должны увидеть это, -Прервал их беседу неожиданно появившийся в дверях Альфред. Он выглядел немного суровее, чем обычно, поэтому Брюс уже заранее приготовился услышать самое худшее. Пройдя за ним до компьютера, он проследил за тем, куда указывает дворецкий, и почувствовал странное и резко нахлынувшее чувство волнения. Одна из камер видеонаблюдения поймала изображение человека в фиолетовом плаще, лицо которого почему-то не распознавалось. Но Уэйну и не нужно было видеть лицо, чтобы понять, что на экране Джокер, идущий в сторону одного недостроенного дома, который, вероятно, должен был оказаться его временным убежищем. — Я завтра же все там проверю, Альфред, — кивает Брюс, нервно проводя рукой по волосам.