forgiveness

«Я любил тебя столько лет. Может быть, тебе меня мало?» Прогуливаться по Готэму просто так, без последующего за этим террористического акта, Джокеру не очень-то и нравилось, хотя сам город он считал удивительно красивым скоплением гнилостных пороков человечества — ломающим предрассудки ударом тяжелой депрессии и серостью здешних улиц. Сигарета тлеет в руках, как тлеет в руках жизнь очередной жертвы с пулей в голове — медленно, пеплом осыпаясь на мокрый асфальт и осколком стекла вонзаясь в усталую душу, скрытую за кевларовыми пластинами. Просто, быстро, не оригинально, но не менее больно. Уэйн Энтерпрайзис возвышался над Готэмом чёрной скалой, скрывая в тени продрогшие до основания бедные районы, словно неподвижная каменная статуя, олицетворяющая собой некогда жившего героя-освободителя. Жаль только, что с этим городом ему не сравнится, потому что Готэм ненасытен — выбьет землю из-под ног, лишив ориентации в пространстве — и не скуп на букеты из ножевых ранений в теле новоприбывшего. Клоуна забавляло то, что он так много раз бежал от злейшего врага, минуя Уэйн Энтерпрайзис и даже не обращая внимания на здание, а сейчас стоит напротив него и собирается увидеться с самим Брюсом Уэйном. Да уж, чудесно. Пробраться внутрь оказалась не так сложно, как поначалу думал Джокер (или он просто сделал это слишком хорошо ?). Проблему составил лишь охранник на входе, но с ним не пришлось долго возиться: сейчас он, связанный веревками до кровавых следов на запястьях, сидит в отсеке для персонала, а Джокер всего-то надевает его форму, чтобы не пестрить и не выделяться среди унылой офисной униформы. Он не убивает охранника, считая это подарком новому знакомому — красавчику-плейбою Брюси. Клоун подготовился заранее: надел парик, чтобы скрыть яркие зелёные пряди, и решил обойтись без губной помады сегодня. Конечно же, его образ был легко узнаваем, если внимательно приглядеться, но он и не прятался. Ему нужна была лишь временная незаметность, чтобы потом во всей красе предстать перед Уэйном, а если при самом удачном раскладе — сплясать на его могиле. Как и ожидалось, кабинет Брюса находился на самом последнем этаже. Джокер нетерпеливо пританцовывает на месте, переминаясь с носка на пятку и поджидая, когда двери лифта, наконец, откроются и дадут ему претворить в жизнь задуманное. Тук. Тук. Тук. Стук каблуков по полу отдаётся от стен громким звуком, эхом долетая до сознания и заставляя морщиться от надоедливого ритма. Клоун останавливается напротив двери в кабинет и, пригладив волосы, пускает в ход своё самое главное оружие — улыбку. Быстро, легко, с присущей ему аккуратностью, Джокер проскальзывает внутрь, с удовольствием наблюдая за спиной мужчины, который развалился на стуле и отвернулся в сторону панорамного окна. — Вы что-то хотели? — в голосе Брюса слышится ворчание, когда он понимает, что кто-то вошёл. Скорее всего, он был в раздумьях и отдыхал, в то время как неожиданный гость появился в дверях. — О да, Брюси, — лукаво произносит Джокер, закрывая за собой дверь и медленно приближаясь, — Хочу обсудить с тобой кое-что о-о-очень важное. Он замечает, что спина Уэйна тут же напрягается, как и он весь сам. Мужчина подскакивает с места, оборачиваясь и пинком отодвигая от себя стул, на котором только что сидел. — Что… — Брюс дышит неровно — грудная клетка вздымается и опадает слишком резко, шумно выдыхает через нос. Его губы превратились в тонкую ниточку, — Кто ты? — Да ладно тебе, — шипит клоун, запуская руку в волосы и одним движением отбрасывая от себя парик, чувствуя, что зелёные пряди привычно опадают на лицо, — Как будто не узнал. Он подходит ближе. Брюс дёргается. — Я же всё вижу по гла-а-а-зам, Брюс, — Псих смеётся, — Ты же сразу узнал меня, да?Хех!Так что не пытайся меня обмануть, — Джокер рычит, опираясь на стол руками, — Я читаю тебя, как открытую книгу. Он невольно подмечает, что взгляд у Уэйна уставший, испещрённый каким-то жутким бременем, с мелькающим в нем отголоском глубокой печали. Все лазурные крапинки в глазах кажутся сплошным пятном пульсирующей боли. — Что тебе нужно? — спрашивает миллиардер, пытаясь незаметно отойти на как можно более безопасное расстояние. Но Джокер это замечает и перепрыгивает через стол, ногой сталкивая с него бумаги, которые белыми листьями осыпаются на пол, оказывается прямо напротив Брюса. Безумец также вырывает у него из рук телефон и бросает в стену, чтобы Уэйн не смог позвать на помощь, и у них было больше времени поговорить тет-а-тет. — Вот так сразу? Без прелюдий? — Псих кружится вокруг мужчины, — Это невесело, Брюси. Брюс чувствует, что чужие руки опускаются ему на плечи и с силой давят вниз, заставляя опуститься на ранее отодвинутый стул. Уэйн поддаётся, садится и сглатывает вязкую слюну, которая комом застряла в горле. Ему ничего не стоит ударить кулаком Джокера по лицу, задевая нижнечелюстной нерв, а затем заставить сложиться пополам точным ударом в живот. Он знает, что может сделать это прямо сейчас, но сейчас Брюс — это Брюс — денежный мешок с тяжёлым прошлым и безнадежным будущим, а не надежда всего Готэма на спасение. Нужно просто перетерпеть, говорит он себе. Джокер ведь не собирается убивать его, правда? — Странно, что у тебя здесь все не из чистого золота, — хихикает клоун, напоследок ещё раз сильно сжав плечи Уэйна и обходя его, чтобы встать напротив, — Ты же Брюс Уэйн. -Что ты от меня хо… -Тш! — Джокер резко припадает на стол, чуть ли не врезаясь Уэйну в лицо своим, и недовольно шипит, — Я не договорил. Злость на его лице резко сменяется на воодушевление, как будто кто-то нажимает переключатель. Безумец, расплывшись в улыбке, достаёт что-то из кармана. Дежавю. снова пистолет? «Он сейчас вышибет мне мозги», — тоже снова. Брюс мысленно рассчитывает, сколько у него есть секунд, чтобы нырнуть под стол и добежать до двери. Кажется, нужно сделать это примерно за три, так что шансы ничтожно малы. Мужчина напрягается, готовясь отбивать атаку, как вдруг Джокер достаёт совсем не пистолет. — Конфетку? — он протягивает Уэйну вишневый леденец, обёрнутый в красивую темно-красную упаковку с характерным глянцевым отливом. Брюс его ненавидит. — Нет, — хрипло отвечает он, — Ешь сам. — Ну, как хочешь, — пожимает плечами псих, раскрывая обертку, — ты много чего теряешь. Вишнёвые леденцы определенно лучшие в своём роде, думаю, я бы даже расцеловал их создателя. Уэйн видит в Джокере врожденную надломленность, которая была впитана с молоком матери, прочно засев в разуме клоуна провизорными швами. Он улыбается, но за этой улыбкой не веселье, а глубокая жажда крови, утоляемая только убийством невинных людей, и хроническое безумие, которое не вытеснишь даже самыми сильными седативными. Брюс верит в лучшее, верит, что даже такой человек (а человек ли?), как Джокер, заслуживают лечения и второго шанса. Только вот шансы эти исчисляются уже тысячами, лечение не приносит никаких результатов, Брюс чертовски устал, но убеждение в том, что всё ещё можно изменить, даёт ему стимул продолжать попытки. Жаль, что тщетно. — Ты пришёл из-за того, что было в парке? — устало спрашивает Уэйн. — А что было в парке? — удивлённо косится на него Джокер, закидывая ноги на стол, — Не хочешь напомнить? А то память у меня, знаешь, мышиная. Брюс прекрасно понимает (надеется?), что Джокер помнит о случившемся. Конечно же сам Брюс помнит, что руки у клоуна холодные, как если бы их опустили в ледяную воду, с мелкими шрамами, небольшими бугорками выступающими на бледных ладонях. Конечно же он помнит, что в тот день взгляд у Джокера был мутноват, как будто покрыт какой-то тонкой пленкой, и привычные изумрудные огни в нем стали тускнее. Он помнит даже то, что смотрел на себя в зеркало и стирал отпечаток красной губной помады, которая походила больше на оставленный синяк, чем на проявление нежности. Брюс помнил, А Джокер, по-видимому, даже не придал этому значения. — Когда я тебя поцеловал? — мурлычет клоун, — Или когда ты не дал мне застрелиться, чуть ли не выбивая у меня из руки пистолет? Уэйн(почти)не чувствует разочарование, распускающее в груди шипастой розой. — Ой, или это было в один день, Брюси? — смеётся Джокер, хлопая мужчину по щеке, — Понимаешь, я просто особо не думал об этом, поэтому могу путать дни, когда все происходило. Но мне льстит, что ты помнишь о моем поцелуе! — Я не помню, — врет Брюс. — Ты такой милый, когда врешь, — фыркает безумец, отстраняясь от брюнета, — Бедный Уэйн влюбился в меня? Только скажи честно как часто думаешь о том случае в парке, — он хихикает. Джокер смотрит на него с мерзкой усмешкой, а Брюс у себя в мыслях давно стёр эту ухмылку ударом об стол. Он ловит изучающий взгляд клоуна, с вызовом смотрит в ответ, измученный бесконечным потоком мыслей в голове. — Ты хотя бы сейчас скажешь за чем пришёл? — Какой ты скучный, — закатывает глаза псих, взяв со стола ручку и раздражающе начав ей что-то очень громко писать на листе бумаги, — Мне просто будет нужна небольшая услуга от Брюса Уэйна, м-м. Ты же сможешь с ним договориться? Он поднимает глаза и по-змеиному улыбается. — Ты считаешь, что можешь просто приходить и просить делать всё, что ты хочешь? — вскипает Уэйн. Понимает, что разговаривать с Джокером на повышенных тонах заканчивается смертью во всех случаях, кроме тех, где ты оказываешься Бэтменом, но не сдерживает рвущийся наружу шипастый клочок сарказма. — А я не могу? — лицо шута заметно мрачнеет, а пальцы сильнее сжимают ручку, чуть ли не вдавливая лист бумаги в стол, — Ты, кажется, слишком плохо меня знаешь, красавчик. «ну и хорошо», — думает Брюс, но мысли свои решает не озвучивать. — Раз уж ты так нетерпелив, то перейдём к делу, — Джокер откидывает в сторону карандаш и залезает на стол, возвышаясь над Уэйном. — Я бы и за столом тебя услышал. — С твоим эго? Сомневаюсь, — хмыкает клоун, покачиваясь на пятках. — Так о чем это я говорил? — О том, зачем ты сюда пришёл, — Брюс старался сделать свой голос как можно менее раздражённым. — Ты такой внимательный, — проворковал Джокер. Уэйн видел, что на уме у человека напротив ничего хорошего. Он сомневается, было бы что-то хорошее там когда-то вообще. Но ведь должно же было случиться с Джокером что-то такое, что убило в нем здравый смысл, заставило сойти с ума и стать чистейшим воплощением хаоса. Он весь был соткан из собственной мании величия, призрачной пелены могущества и стойкой, словно металл спаянной, одержимостью своим величайшим врагом. Это, как минимум, равно безумию. — Мне всего лишь нужно, чтобы ты надел вот это, — Псих достаёт из кармана маленькое устройство, — и пошёл к этому вашему новому врачу в дыре под названием Аркхэм, которую ты так любезно спонсируешь. — Ты хочешь прослушать наш разговор? — Мне всего лишь нужно, чтобы ты задал пару вопросов, как доверенное лицо, тебе очень доверенно ответили, а потом ты доверенно донесёшь это мне, — развёл руки в стороны шут, — Включи все своё обаяние и сыграй мерзкого подлеца, который пришёл поглумиться над жалкими пациентами Аркхэма, а Стэ-э-энли, думаю, итак расколется. — И… к чему это приведёт? — Слишком много, блять, вопросов, Брюс! — Джокер с силой ударяет по столу так, что лампа, стоящая на нем, падает и разбивается, — Тебе сложно просто пойти и поиграть мажора в дорогих шмотках? Брюс старается подавить в себе вспышки жуткой ненависти, которая когтями разрывает все внутри грудной клетки, чтобы маска беспечности, скрывающая его настоящего, не слетела. Он зубы сжимает до боли, лишь бы в голове перестали звучать голоса, говорящие маньяком, сидящим напротив. Но они звучат. — Мы с Бэтменом договорились, Брюс, я хочу доказать ему, что он не прав. А ради этого я только рад замарать руки. Голоса начинают петь. — И вообще где твоя совесть, м? Не помнишь как недавно я от тебя преследователя отогнал в парке? Жаль пуля до него так и не добралась, хе-хе. Они визжат. — Хорошо! — Уэйн хватается за голову и встаёт со своего стула. Видимо, это происходит слишком неожиданно и резко, потому что на лице Джокера появляется удивление. — Эм, все? — псих вопросительно выгибает бровь, — Заключаем договор на крови? — Чт..? — На крови моих жертв, конечно, — хлопает в ладоши клоун, вставая со своего места и отряхивая пиджак, — У тебя тут пыльновато, кстати. — Как мне тебя найти? — игнорирует все сказанное Брюс. — Тебе не нужно будет искать меня, чтобы мы выполнили нашу операцию, — Джокер открывает дверь, — Я найду тебя сам. Мы же заключили сделку. Уэйн остаётся в кабинете один, слушая звук отдаляющихся за дверью шагов. Чувство тоски начинает давать о себе знать ровно через секунду после того, как Джокер отвернулся от Брюса и ушёл, но он изничтожает его также искусно, как изничтожает свои шансы на нормальную жизнь. Брюсу хочется удариться головой о стену, потому что мысли о клоуне удаётся заглушать только в том случае, если обнажать свой самый глубокий и болезненный секрет. «Он убил моего сына» Но дело не в этом. Не должно быть только в этом. Джокер плохой по определению, а не только потому, что он убил Джейсона, однако сознание Брюса определенно думало совсем не так. Брюнет замечает под столом тот самый листок, на котором что-то очень усердно писал клоун, и тянется, чтобы достать его. Когда Уэйн понимает, что с белым фоном листа контрастирует отчётливо выведенный силуэт летучей мыши, он уже не ощущает реальность.

***

Подниматься на крышу здания, куда тебя позвал Джокер — это совсем не хорошая затея, но у Бэтмена было не так-то много вариантов. Это уж теперь, когда обе части его жизни связаны с клоуном. Готэм не встречал его радостно, только разевал свою пасть, из которой доносился совсем затхлый запах обреченности и сгнивших надежд. Бэтмен хотел бы, чтобы однажды, закрыв глаза, он очнулся в Готэме солнечном, без нависшей свинцовой тучи разложения над головой, и вся ответственность за каждого жителя рассыпалась бы по ветру. А ещё он подумал о том, куда бы исчез Джокер. Ведь он является червоточиной, скребущим чувством в груди города, в которую проваливаются все мечты. Если Готэм однажды сможет вдохнуть полной грудью, то это будет означать, что Джокер денется куда-то навсегда. Джокер не смог бы существовать без Бэтмена — он бы тогда попросту не появился. Никогда бы не упал в чан с химикатами, никогда бы не занёс лом над бедным мальчишкой и никогда бы не рассмеялся дьявольски. Псих остался бы какой-то городской легендой, которую рассказывают детям для того, чтобы те не ходили поздно по улицам. «Мы — две стороны одной медали» Вопрос в том смог ли существовать Бэтмен без Джокера? Продолжал бы он бороться за справедливость, потеряв своего величайшего ( важнейшего ) врага? «Конечно стал бы, «Что за вопросы?» — думает Брюс, хотя острый укол жгучего чувства страха и досады уже достигает кожи. И, конечно, дело не в том, что Джокер и Брюс прочно связаны друг с другом, словно стальной цепью, и между ними есть глубокая, нерушимая и взаимная нить понимания, которую клоун постоянно перетягивает на себя, а Бэтмен и вовсе отпускает. Уэйн однозначно уверен в том, что чувство тревоги, заставляющее подрагивать кончики пальцев, вовсе не связано с представлением собственной жизни без клоуна. Он встряхивает головой, чтобы прогнать назойливые и совсем не нужные в данный момент мысли, и останавливается на краю крыши. Под ногами шумит гравий, а Луна скрылась за тучами, не освещая Готэм серебристыми блестками. Только вот Джокера почему-то нигде нет. Это настораживает. «Но он должен вот-вот появиться», — уверяет себя Брюс, продолжая наблюдать за ночным городом, который он поручился защищать до последнего вздоха. Он посмотрел вниз. На тротуары, по которым люди идут домой, на дороги, по которым несутся машины и на здание, где окна напоминали рождественскую гирлянду — кое-где ещё виднелся свет, а где-то нет. Уэйн знал, что люди возвращаются домой, вот только он не чувствует, что ему есть куда возвращаться. Когда он слышит сзади звук отлетевшего камешка, то резко оборачивается и уже готовится увидеть перед собой бледное улыбающееся лицо, но вместо этого видит лишь пустое место. Бэтмен удивлённо вскидывает бровь и подходит ближе, чтобы посмотреть, откуда исходит звук, как вдруг со стороны на него что-то прыгает и валит на гравий. Брюс шипит, отталкиваясь, и поднимется на ноги так быстро, насколько это вообще возможно, но все равно успевает получить один удар под дых. Герой отскакивает назад и, занеся кулак для удара, бьет противника. Джокер хихикает, сглатывая кровь. — Скучал по мне? — спрашивает он таким приторным тоном, что Бэтмену хочется пнуть его. — Зачем ты нападаешь на меня, если сам недавно разглагольствовал о том, что мы с тобой на одной стороне? — Уэйн злится. — Извини, привычка, — Псих недоуменно пожимает плечами, как если бы его отчитали за то, к чему он не имел отношения. Бэтмен смотрит на него со злобой, а Джокер — с азартом. Брюс понимает, что все его мысли о Джокере, которые преследовали его последние пару дней (лет), обращаются в прах, стоит герою увидеть его вживую. Сожаление и желание помочь почему-то переходят во что-то более темное, что заставляет его каждый раз останавливать себя от неизбежного. Всякий раз, когда Джокер, тяжело дыша, говорит ему, что есть только один выход прекратить их извечную борьбу, Бэтмен почтисоглашается с ним. И поэтому бьет сильнее, чтобы это ужасное чувство «почти» прошло. Мир вокруг них как будто перестаёт существовать, стоит им посмотреть друг на друга — лишь тьма обволакивает, успокаивающим тоном шепчет, ластится. Бэтмен ее прогоняет, до крови стирая костяшки и светящимся ореолом свою голову прикрывая, пытаясь найти в этой тьме лучик света и бежать-бежать-бежать до него, протягивая руки. Джокер же тьму впускает в своё сердце, победоносно смеясь. От лучика света он намеренно отворачивается и всегда идёт в противоположную от него сторону. Одинаковы они только в том, что всегда оборачиваются в надежде увидеть, что враг обернулся тоже — Я же говорил, что найду Пугало, — горделиво вскидывает голову Джокер, подходя к краю крыши. — Я и сам бы нашёл его, — скептично тянет Брюс. — Ну, а чего не нашёл тогда? — Потому что ты. — Ха! — перебивает его Джокер, — Значит все-таки надеялся, что это сделаю я. — Нет. — Да. — Нет. — Ты беспомощен без меня. — Заткнись. Брюс злобно смотрит на клоуна и только сейчас замечает, что тот стоит в форме полицейского фиолетового цвета. — Серьезно? Зачем ты в это вырядился? — Не ври, что тебе не нравится. Раз мы идём охотиться на злодея, то я должен выглядеть, как полицейский, правда, да? — огрызается шут, кружась на месте и демонстрируя костюм, — Он так красиво сидит на мне, прям подчёркивает все мои достоинства и. — Просто покажи мне Пугало, хорошо? — вздыхает Бэтмен. — Даже не спросишь, где я достал его? — Не в полицейском участке, так что этого хватает. — ты уверен? — сощуривает глаза клоун. -Никто не носит форму, — Уэйн оглядывает его с головы до ног, — такого цвета. — Пиздец, — Джокер качает головой, — А ты вообще знал, что есть другие цвета, кроме чёрного? — Просто замолчи, — отрезает Брюс. — Знаешь, а я говорил когда-то, что мои любимые оттенки чёрного — это перепачканные в грязи кости ребёнка, которого я заживо закопал год назад, и цвет твоей миленькой маски с ушками? Но словив на себе только рассерженный взгляд, клоун закатил глаза и махнул рукой Бэтмену, призывая идти за собой. Они прошли на этаж ниже, останавливаясь возле одного из выбитых окон, из которого был отличный вид на происходящее во внутреннем дворе здания. Защитник Готэма сразу различил в людях, стоящих внизу, Пугало и того самого человека, который в прошлый раз сильно напоминал главаря недавно появившейся в городе мафии. — Ну что, идём? — Джокер собирается сделать шаг по ступенькам вниз, но Брюс его останавливает, схватив за запястье. — Не время. Мы пришли сюда раздобыть как можно больше информации о новой мафии, а не убивать их. — А не легче взять заложника? — Мы их спугнем. Клоун как-то недобро усмехнулся и посмотрел на ладонь Бэтмена, обхватывающего его запястье, но не отстранился. — С каких пор ты против того, чтобы избить пару-тройку преступников? Уэйн зарычал и отпихнул психа от себя, пока тот возмущённо шипел. — Просто дай мне послушать, хорошо? — ледяным тоном говорит герой, тихо спускаясь вниз, чтобы можно было лучше слышать о чем говорит Пугало с мафией. Джокер лишь хмурится и фыркает, отводя взгляд, однако остаётся стоять на месте, чтобы подождать Бэтмена здесь. Но искорка трепетного ощущения в груди, появившегося тогда, когда Брюс схватил его за запястье, перегорает и остаётся погребенной под собственным пеплом лёгкой тоски.

***

Брюса долгое время мучала бессонница. Он уже час лежал на кровати, смотря в потолок. Что-то гадкое поселилось в его душе и кусочек за кусочком надкусывало её, позволяя проникать туда холоду. Уэйн впервые рад, что внутри у него все больше смахивает на решето, нежели на сгусток чистой энергии, который перейдёт в нечто мистическое после смерти. Он сел на край кровати, потерев глаза и наблюдая за тем, как его уставшее сознание рисует в темноте комнаты очертания чего-то страшного и потустороннего. Мужчина рад был бы, если там и впрямь оказался тот самый монстр под кроватью, потому что реальность, в которой он живет, пугает куда сильнее. Тоска бешено ликует в изломанном сознании, танцует над останками давно ушедшей радости и смотрит своими глазами-пустышками на Брюса. Она подходит ближе, легко поглаживает щеку мужчины и обнимает, возводя вокруг них купол и полностью растворяясь в нем. Тоска беспощадна и ненасытна, поэтому забирает все и сразу. Паучьими пальцами плетёт сеть сомнений, крючковатыми когтями искусно выцарапывает на глотке тревожность. Доходит до сердца, тщательно его мельтешит, напоследок разрывает на кусочки так, чтобы ничего не осталось, и хихикает. Брюс уверен, что смех, отдающийся эхом в каждом миллиметре его тела, точно принадлежит Джокеру. Когда чувство неопределённости вот-вот готовится бросить Уэйна в свои объятия, тот вдруг отвлекается на звук пришедшего СМС. Брюнет вздыхает и подходит к прикроватной тумбочке, всматриваясь в телефон, который несколько раз провибрировал от уведомлений. На часах было 3:45. Брюс почему-то чувствует себя странно, открывая вкладку с сообщениями, о чем свидетельствуют его вспотевшие от волнения ладони. «А тебе вообще нравятся клоуны?» Мужчина несколько раз щипает себя, чтобы проверить, не спит ли он. «Хотелось бы, чтобы ты удивился, увидев, что я все-таки нашёл тебя, но это было слишком просто, так что позорно будет даже получать похвалу за такое. Это было скучно» Уэйн кусает внутреннюю сторону щеки, начиная печатать что-то в ответ Джокеру. “Мне не нравятся клоуны” Он хочет отложить телефон и продолжить отчаянные попытки заснуть, но ему отвечают слишком быстро. «А мне не нравятся сиротки-богачи, которые мучаются от бессонницы» «У меня нет бессонницы» Брюс ложится обратно в кровать, держа телефон в руках, с щемящим чувством где-то в груди. «А как же. Если не бессонница, то что заставляет тебя отвечать клоуну-психопату почти в четыре утра?» Губы трогает легкая полуулыбка.

***

— Доброе утро, мастер Брюс, — говорит Альфред, распахивая шторы. Уэйн приподнимается на локтях и натыкается рукой на что-то холодное рядом с собой. «Телефон!» — Сколько сейчас время, Ал? — для убедительности спрашивает мужчина. — Вторая половина дня, — Альфред улыбается, — Рад, что вы смогли хоть на день побороть бессонницу. И, кстати, давно спите с телефоном в кровати? Брюс еле сдержал рвущийся наружу истеричный смешок от комичности всей этой ситуации, но осознание того, что произошло, заставило его вновь чувствовать некоторую растерянность. Ведь сегодня он заснул.