Сном младенца захлебнусь
в пучине чистых идеалов.
©Хаски, «Пироман 17»
Гарри было необходимо как-то вернуть свои вещи. Или хотя бы одну из них – карту Мародеров, которая сейчас так заманчиво лежала в паре шагов от него, охраняемая кучей чар. Без карты соваться в Хогвартс – затея такая себе. Да и тем более Гарри не мог быть уверенным в том, что ее никто не возьмет в самый неподходящий момент – когда на ней будет отображаться Поттер. Карта Мародеров – невероятно полезная вещь и может пригодиться абсолютно любому магу, который как-то связан с Хогвартсом. Почему Дамблдор не нашел ей никакого применения, было для Поттера загадкой. Он почему-то до этого был уверен, что карта перешла к его друзьям. Но вот она лежала в музее рядом с его Молнией, мантией-невидимкой и другими его вещами, которые раньше он использовал постоянно, а сейчас глядел на них, не имея возможности даже прикоснуться. Обойдя этот музей (благо народу в нем вообще не было в такое время), Гарри ярко осознал, что окончательно превратился в какого-то идола, национального героя, которого будут ставить в пример родители детям, а дети будут стараться на него походить. В этом музее было все о его знаменитых похождениях, но описывался он не как личность со своими недостатками, особенностями, а как настоящий герой, который много сделал для людей вокруг, для магического мира. После своей смерти Гарри Поттер принадлежал Министерству, они лепили из его имени все, что было им нужно. Культ личности – это часто полезно для государства, но не всегда для общества. С помощью имени великого героя Гарри Поттера можно было управлять массой, внушая ей, что хорошо, а что плохо, что нужно делать, а что нельзя. Этот музей – просто политический инструмент. Гарри Поттер – идеал для подрастающих волшебников. Гарри хмыкнул. Он подумал о том, что маги, приходящие сюда, даже не подозревают о том, что сейчас этот герой – Пожиратель Смерти. Поттера эта мысль почему-то не расстроила, а повеселила, потому что такая утрированная слава ему не нравилась. Музей был довольно большой, состоял из нескольких комнат, все в красных оттенках. Тут большое внимание уделялось тому, что Поттер был настоящим гриффиндорцем, смелым, благородным, сострадал людям, никогда не думал только о себе. На входе в музей висел портрет Поттера, который сам он видел впервые. Видимо магам не нужен натурщик для того, чтобы получился реалистичный портрет. Картина была живой, с нее радостным взглядом смотрел Поттер-четверокурсник, одетый в гриффиндорскую мантию и рубашку, держащий в руках метлу и Кубок огня. Кубок он в руке держал, потому что судейство по итогам Турнира Трех Волшебников присудило победу Гарри Поттеру и Седрику Диггори, об этом Гарри прочитал в газетах. Присудили посмертно обоим. И сейчас Гарри казалось неправильным, что на портрете он держал этот Кубок. Как будто о Седрике все забыли, хотя он тоже умер в тот вечер. Где сейчас хранился этот Кубок, Поттер не мог предположить – в музее его не было. Видеть его он не особо хотел, потому что именно с него началась новая жизнь Гарри Поттера. Как же он раньше убивался из-за того, что в тот день схватил Кубок, оказавшийся порталом, размышлял о том, что бы случилось, если бы он этого не сделал, мечтал, представляя счастливую жизнь. Однако сейчас он уже смирился со своей участью и шел вперед по новому пути. Гарри еще раз взглянул на свой портрет. Такой счастливый. Искренней улыбки на лице Поттера не было уже давно, и ему было немного не по себе смотреть на себя веселого и беззаботного, будто бы это было не его лицо. В других комнатах рассказывалась его биография от рождения в Годриковой Лощине до четвертого курса Хогвартса. Тут же лежали на полках или висели в воздухе какие-то атрибуты из его жизни: либо реальные вещи, либо макеты. К примеру, рядом со стендом на котором было написано про его жизнь у Дурслей, лежали пластмассовые солдатики, с которыми Гарри в детстве играл. Поттер обратил внимание на то, что его детство на Тисовой улице было описано слишком подробно. Конечно, он это все рассказывал Рону с Гермионой, но разве они могли все так детально запомнить? Тут был даже распорядок дня Гарри, хотя сам Поттер его уже не помнил. Может кто-то все-таки следил за ним? Вообще, Поттеру и раньше приходило это в голову, но точного ответа на этот вопрос он не находил. Музей очень точно воспроизводил его подвиги, но не уделял внимание его жизни без них. Даже то, что происходило в семье Дурслей, здесь описывалось как предыстория его подвигов, как то, что подтолкнуло его стать таким храбрым и честолюбивым. В этом музее была только парочка вещей, которые действительно требовали внимания Поттера. Это портреты его родителей, у которых он провел достаточно времени, и дневник Тома Реддла. Гарри несколько раз подходил к дневнику, чтобы удостовериться, что крестраж в нем мертв. Шрам при приближении не болел, и это Гарри разочаровывало. Он все-таки на что-то надеялся до этого момента. Поттер мрачно усмехнулся. Когда он уничтожил этот дневник, это было для него победой, однако сейчас он понимал, что лучше бы он позволил Василиску сожрать себя, пока дневник был у Поттера в руках. Самая большая часть души Волдеморта уничтожена им самим. Этим, безусловно, нужно было бы гордиться, будь у Поттера те цели, что он преследовал полгода назад. Обойдя музей несколько раз, он сосредоточился на том, зачем он сюда в принципе пришел: на самых ценных из своих вещей, которые необходимо было вернуть. Гарри понимал, что к Волдеморту за помощью он обратиться не мог. Карта Мародеров, несомненно, заинтересует его, и скорее всего он ее просто себе заберет для своих целей. А это Поттеру нужно было в последнюю очередь – что-то красть у Волдеморта сложнее в несколько тысяч раз. И опаснее. Единственный вариант, который Поттеру приходил на ум – это глубже самому разобраться в этих чарах, периодически приходя в музей и исследуя их. Но сколько это может занять времени? Самостоятельное изучение чар, которые устанавливали опытные авроры, для пятнадцатилетнего подростка это возможно, конечно, но трудновыполнимо. Это сколько же книг ему придется перерыть, чтобы что-то найти? Да и причем перед тем, как что-то делать, нужно подтянуть окклюменцию, чтобы Лорд не прознал ни о чем. В общем, Гарри нашел то, что ему нужно, но для того, чтобы это использовать, нужно было немало сил и времени. Поттер не мог так долго терпеть безумие Лорда. Тут послышался дверной колокольчик, и в музей вошла какая-то женщина с двумя мальчиками, очевидно, дошкольниками. Мальчишки сразу кинулись рассматривать портрет Поттера, а сам Поттер понял, что ему пора уходить.***
– Так, Поттер. Это Барти Крауч-младший, вместе с ним вы добудете мне пророчество. Поттер уже слышал это имя, только с припиской «старший». Получается, человек, которого сейчас представлял ему Лорд был сыном того чиновника, который проводил Турнир Трех Волшебников. Сыном Крауча-старшего, которого недавно похоронили. Об этих двоих была очень известная история, которую Поттер узнал от Гермионы. Крауч-младший был одним из тех Пожирателей, которые пытали родителей Невилла Лонгботтома и свели их с ума, а Крауч-старший не знал ничего про похождения своего сына, а когда узнал об этом, то засадил того в Азкабан. И сейчас этот безумец стоял рядом с Гарри и с ухмылкой смотрел на него. Слишком много безумцев на квадратный метр. Поттер читал, что Крауч-младший погиб в Азкабане после года заключения. Однако, получается, что не все так просто. Гарри пристально посмотрел на Крауча. Поттера удивил тот факт, что Волдеморт решил рассказать кому-то правду о нем. Лорд определенно не хотел, чтобы об этом узнали массы, поэтому не стал бы рисковать, показывая Поттера человеку, которому он не доверяет. Гарри видел Крауча на первом собрании Пожирателей и уже тогда понял, что тот намного ближе к Волдеморту, чем остальные его приспешники. Крауч явился к Лорду раньше других, через него Волдеморт впервые собрал Пожирателей после возрождения, а значит, Крауч явно был особым помощником Лорда. Поттер хотел побольше о нем узнать. Что насчет внешности Крауча, то он был довольно высоким и худым, он не особо походил на аристократа, как, например, Малфой или старший Гойл. Одежда на нем была довольно опрятная, но каштановые волосы были взъерошены, движения резки, выражения лица часто менялись. На Лорда он смотрел с плохо скрываемым обожанием, что Гарри показалось слишком уж нездоровым. Когда Крауч посмотрел на Поттера, тому стало не по себе. Но этот взгляд, несомненно, был не таким невыносимым, как взгляд Лорда. Крауч был каким-то безумцем, именно такими Гарри в детстве представлял маньяков, про которых крутили байки в школе. А еще Крауч был довольно молодым, в отличие от остальных Пожирателей, которых Поттер видел на собрании. Поттер мысленно вернулся к тому, что сказал Лорд: – А когда мы должны будем принести пророчество? – спросил он у Волдеморта, стараясь не смотреть на Крауча. Хотя тут, конечно, выбор на кого смотреть был не лучший. – Послезавтра, – ровно произнес Лорд, – мне очень важно, чтобы пророчество было у меня целым и невредимым. Гарри кивнул. Он боялся думать о том, что случится, если он завалит это задание. Но, в любом случае, он должен был сделать это не один, и этот факт его подбадривал. Все-таки, если что, ответственность будет не только на нем. Ну и с кем-то исполнять что-то опасное всегда спокойнее. Волдеморт исчез, и Поттер остался один на один с Краучем, который, видимо, и должен был что-то рассказать Гарри о том, как вообще можно было достать пророчество. Поттер ожидал, что тот начнет ехидно расспрашивать его о том, как он оказался Пожирателем, говорить про метку или еще что, но Крауч ничего не сказал. Он просто отошел к столу и резко взмахнул палочкой. На столе образовались какие-то бумаги, и Поттер осмелился подойти немного ближе, чтобы посмотреть, что там. Чувствовал он себя крайне неуютно. – Итак, Темный Лорд сказал, что ты кое-что умеешь в магии, – ясным голосом произнес Крауч, – Я надеюсь, нянчиться с тобой не придется. Гарри оскорбленно вскинул голову: – Конечно не придется. Я не ребенок. Крауч усмехнулся. – Здесь карта Министерства. Малфой достал для Лорда. Подойди ближе. Гарри, немного помедлив, подошел еще ближе к столу и взглянул на карту. Она была очень похожа на карту Мародеров, только на ней не отображались люди, что делало ее не такой ценной. Крауч показал Поттеру, куда и как им нужно будет пройти. – У нас не получится пробраться ночью, потому что на ночь Отдел Тайн запирается на Доверенные чары. Это Поттер с Лордом проходил. Доверенные чары нельзя обойти, они предполагают, что существует только один человек, который может их снять. Именно этими чарами защищен штаб Ордена Феникса. – А кто Доверенный? – спросил Поттер. Пробираться куда-то днем в несколько раз сложнее, чем ночью. – Этого мы не знаем, – спокойно произнес Крауч, – именно поэтому мы пойдем вечером, в десять вечера Отдел Тайн закроют. Гарри призадумался. Разговаривать с Краучем было намного приятней, чем с Лордом. Поттер понял, что его никто не будет пытать за любое неправильное слово, и активно втянулся в обсуждение плана: – А разве вечером не час-пик в Министерстве? Крауч с ухмылкой посмотрел на Поттера: – Именно. Нам будет легче пробраться, когда будет много народу. Никто ни на что не будет обращать внимания. Идеальное время для того, чтобы в очередной раз доказать слабость Министерства, – Гарри заметил, как Крауч облизнулся, его глаза блеснули азартом. Гарри немного удивленно посмотрел на него, но по этому поводу ничего не сказал. Он вспомнил, что общается с человеком, который убил людей побольше, чем сам Поттер. – Я так понимаю, проникаем под чарами невидимости? – спросил он вместо этого. – Да, так будет безопаснее. Если под обороткой, то есть шанс, что она спадет. А ни ты, ни я не хотим, чтобы нас кто-то увидел. Да и меня уже тошнит от нее. Почему Крауча тошнит от оборотки, Поттер спрашивать не стал. Интересно, конечно, но раз никто прямо не говорит, значит не его дело. Его все больше и больше удивляло, что Крауч с ним разговаривает как бы на равных. Может у Пожирателей кодекс такой, или что. Все таки от людей постарше Гарри всегда ожидал другого отношения. Но это и к лучшему, хоть с кем-то нормально поговорить можно. – А получается, – Поттер наклонился над картой и указал пальцем на нарисованную стрелочку вниз, – нам нужно будет спускаться на лифте. А если это час-пик, там же будет давка. Нас тогда заметят по-любому. Крауч кивнул. – Я об этом уже думал. Ты левитировать умеешь? – Ну… В принципе, да, – Поттер замялся. Он как бы учился, но не всегда получалось. В общем, в своей левитации он не был особо уверен, – Я могу потренировать, если нужно. – Отлично, Поттер, – Крауч с усмешкой посмотрел на Поттера, – главное, чтоб в итоге справился. – Я справлюсь, – с уверенностью произнес Гарри. – Справишься, конечно. Применять Акцио же смог научиться за два дня перед первым испытанием. Гарри в удивлении вскинул голову. А он откуда это знает? О том, что он применил Акцио на первом испытании Турнира, писали, конечно, в газетах. Но кто кроме его друзей, мог знать, что он этому в пару дней научился? Это настолько что ли у Лорда развита шпионская сеть? Спрашивать он опять-таки не стал. Ему почему-то начало казаться, что Крауч ему кого-то напоминает и явно не только Крауча-старшего. Но никаких его родственников он не знал больше, да и раньше с ним совершенно точно не встречался. Они обговорили план, Гарри удостоверился, что задание в принципе легкое, да и оно без всяких неприятностей по типу убийств и пыток. Крауч даже сказал: «Как бы это досадно не было, Темный Лорд приказал без необходимости никого не убивать, а приказ Лорда нарушать нельзя». Поттер лишь понадеялся, что такой необходимости не будет. Когда уже у Поттера не осталось никаких вопросов, и он собрался уже отправиться в свою комнату, Крауч вдруг произнес: – Как тебе здесь живется, Поттер? А Гарри надеялся, что таких вопросов не будет. Он встрепенулся и враждебно произнес: – Хочешь понасмехаться над тем, что я предал своих друзей? Крауч широко усмехнулся, и подошел ближе к Поттеру. – Конечно нет. Как я могу обвинять тебя в предательстве, если я сам такой же? Гарри приподнял бровь. Точно. Он как-то не подумал об этом. Крауч-младший предал свою семью, отвернулся от своего отца и всех принципов, которые тот ему внушал с детства, ради служения Темному Лорду. Только у них было одно отличие: Поттер это сделал принудительно. – Я, наоборот, – продолжил Крауч, – восхищаюсь тем, что ты на это решился. Отказаться от старых идеалов очень трудно, но ты выбрал правильный путь. Темный Лорд – великий маг, он оказал тебе огромную услугу, поставив эту метку. – Наверное, – сказал Гарри, нахмурившись. Ему не нравилось говорить о себе, а тем более слушать восхваление Волдеморта. В какой бы безысходности он ни находился, Лорд оставался убийцей его родителей, и Гарри не мог о нем хорошо отзываться. Лицо Крауча переменилось. Он, сузив глаза, пристально посмотрел на Поттера: – Наверное? Ты сомневаешься в величии Темного Лорда? Мимолетное удивление промелькнуло на лице Поттера, но он тут же поспешил оправдаться: – Нет, конечно нет, – Гарри для убедительности замахал руками, – Я полностью уверен, что Милорд – великий маг. Я так по привычке ответил. Обычно ни с чем не соглашаюсь на сто процентов. А то вдруг припишут мне какое-то мнение. Крауч усмехнулся, но ничего не сказал. А Гарри тем временем думал о том, как же Крауч был помешан на Темном Лорде. Он даже не мог представить, что могло быть этому причиной. Как можно быть помешанным на убийце? Он осторожно спросил: – Почему ты перешел на сторону Темного Лорда? Мне просто интересно, – Поттер подумал, что в принципе может с Краучем на «ты» общаться. Тот вроде бы против не был. – Ты думаешь, что я тебе все о себе безвозмездно расскажу? – Крауч ухмыльнулся, – Я расскажу только при условии, что ты мне все про себя расскажешь. Ох ты ж. – Идет, – произнес Поттер. Выговориться кому-то, кто не будет его осуждать, он хотел. И узнать больше об этом странном маге он тоже был не против.