Kancolle: Инициатива "Исход"/Kancolle: Exodus Initiative

Kancolle: Инициатива "Исход" …       Человечество предано изнутри. Инициатива «Девы флота» находится в руках врага. Остальной мир попал под власть Глубинных и их союзников. Но есть те, кто помнит, каково это было жить свободно, и они пока не готовы сдаться.… Глава 1:       Вы и я хорошо помним этот день.       В нём не было ничего конкретного, что выделяло именно этот день из всех, к которым мы уже привыкли. Возможно, акций протеста и демонстраций против правительства и военных были немного больше, чем обычно.       Когда на пороге нашего дома появилось крупное наступление Глубинных, мы просто стояли бок о бок с нашими товарищами, как было до того.       Но в этот раз всё было иначе. …       Именно в Сасебо Япония впервые столкнулась с предателями в своих рядах.       Мы полностью узрели глубину их предательства, когда нас обстреляли наши собственные корабли и канмусу.       Почему это должен был быть именно этот день? …       – Почему мы бежим? – кричала Муракумо. Она злится, мы все злимся.       – Ты слышала премьер-министра, – сказала Акаши, – Мы должны бежать.       Многие канмусу или Девы флота на этом пассажирском корабле получили ранения. Они не оправятся от своих ран, если не получат больше припасов, припасов, без которых мы не можем обойтись.       Лишь нескольким Девам флота удалось сбежать из страны, когда различные офицеры заявили о своей верности и разразился ад.       Капитан этого судна не был военным, но даже этот пассажирский корабль видел бой. Итан Фориелс (Ethan Feuriels), «Фор Реал(с)» или «Фюрер», в зависимости от вашего положения относительно него.       – Команда и я слышали новости.       Итан собирает людей, стоящих на большой просторной площадке, которая, возможно, была столовой, с которой в мирное время можно наслаждаться видом, но сейчас все окна были покрыты металлическими листами. Но здесь ещё оставались хорошие деревянные обеденные столы и стулья. Итан расстелил большую ламинированную карту мира.       – Мы здесь, – он маркером рисует круг между Тайванем и Японией, – Нам нужно определиться с пунктом назначения.       – Какие страны захвачены? – спрашивает Мидуэй. Ей посчастливилось патрулировать достаточно далеко, когда начались нападения. К сожалению, она была далеко от Америки, далеко от дома.       – Япония, Корея, Вьетнам, США, Индия, – Итан вычёркивает страны на карте, – Большая часть Европы. Похоже, что Глубинные потрепали Европу сильнее всего. Многие страны всё ещё сражаются.       – Такая путаница, – говорит Мидуэй.       – Я верю, что на данный момент лучшим местом будет Австралия, – сказал Итан, – По крайней мере, их правительство по-прежнему дружелюбно. Я должен связаться с ними и узнать, может ли корабль с канмусу на борту зайти в их порт.       – Неужели мы не будем сражаться? – спрашивает Муракумо.       – Пока не узнаем, кто на нашей стороне, – сказал Итан, – Тогда мы можем сразиться с ними.       – Но Австралия в самом деле изолирована, – говорит Акаши, – Куда мы оттуда сбежим, если придут Глубинные? …       Премьер-министр Японии сделал трансляцию, в которой говорил, что мы не должны помогать правительству, поддерживаемому симпатизирующими Бездне и их прихлебателям. С тех пор мы от него не слышали ни слуху, ни духу.       Сколько людей продало нас Глубинным?       Теперь в Японии существует новое временное правительство. Наши страны начали рушиться изнутри, из-за массовых беспорядков и паники. Или из-за переворотов, которые отстраняли лидеров от власти.       Что мы должны делать, когда нас преследуют свои же? …       – Сталинград-сан, с тобой всё хорошо?       Я вскидываю голову при упоминании своего имени.       – Извините, – я не хочу нести ответственность за наше выживание, – Всё хорошо.       – Ты не слышала, что мы только что сказали, – вздыхает Мидуэй.       Тогда решает вмешаться Акаши.       – Если бы не ты, – пожалуйста, не хвали меня, – никого из нас здесь бы не было. Я доверяю любому решению, которое ты примешь.       Не думала, что Муракумо тоже кивнёт. Думала, что она не из тех, кто будет благодарен за то, что его оторвали от боя.       – Сможем ли мы пройти через Филиппины и Индонезию без проверок? – заявляю я, – Мы можем воспользоваться этой неразберихой если хотим, чтобы как можно меньше людей знали, что находится на этом корабле, особенно если эти люди могут позже нас предать.       Капитан, кажется, соглашается.       – Нужно как можно меньше данных о нашем пути, – он снова смотрит на карту, – Мы могли бы попытаться пройти, пока все выясняют, что происходит.       Он уходит, вероятно, чтобы направиться на мостик и наметить наш курс. Четыре канмусу садятся и размышляют о событиях, которые бросили тень на мир. …       Канмусу или Девы Флота – это корабли, воскресшие из мёртвых и вернувшиеся в человеческом обличье. И они всё ещё обладают многими из качеств, которые имели в бытность кораблем. У некоторых из них есть воспоминания из прошлых жизней.       Поэтому для воскрешения девушки-корабля требуется серьёзное количество ресурсов. Кто-то должен собрать эти ресурсы и завершить ритуал призыва.       Девушки-корабли могут призываться в любой из стран, но они предпочли бы, чтобы их воскрешала собственная родина.       Канмусу владеют такелажем корабля, вооружением и оборудованием, которое даёт им возможность держаться на воде, стрелять, плавать и всё, что они могли сделать в своих предыдущих формах. …       – Она снова это делает.       Муракумо не ценит моё дневной сон.       – Что мы делаем, когда наш флагман выведен из строя? – спрашивает Акаши.       Кажется, их разговор продолжился.       – Кто-то её бьёт, – говорит Мидуэй.       – Ой, – этот удар в плечо не слишком болезнен, – Что вам надо?       – Как думаешь, мы можем начать восстанавливать мир? – по какой-то причине этот вопрос звучит неприятно. Без обид, Мидуэй.       – Почему ты спрашиваешь об этом меня? – народ, просто оставьте меня в покое и продолжайте болтать.       – Потому что мы уважаем тебя, Сталинград-сан, – говорит Акаши.       – Рада за вас, – говорю я, – А теперь позвольте мне вернуться к своим мыслям.       – Она не очень общительная? – говорит Муракумо. …       Линейные крейсера не долго пользовались популярностью.       Они быстро наносят удар, быстро уходят от вражеского огня и, очевидно, гибнут тоже быстро.       Только после того, как я вернулась и стала человеком, я смогла исследовать судьбы, которые постигли корабли моего типа.       Чтение исторических книг довольно болезненно, но мне понравилось болезненное.       Я прочитала всё о гибели линейных крейсеров. Я читала всё о мировых войнах. Затем я оторвалась от чтения и удивилась, почему столько фантастических историй выставляют линейные крейсера такими прославленными. Особенно фантастика, включая космические корабли. На самом деле у линейных крейсеров не было своего "золотого века".       Русские никогда не строили много современных линкоров или линейных крейсеров. Я читала о том, как строительство всех моих систершипов класса «Сталинград» было отменено, а сами корабли разобраны на металлолом, когда Сталин внезапно умер в 1953 году.       По крайней мере, меня заложили и спустили на воду. Даже если моя церемония ввода в эксплуатацию состоялась только после того, как меня назначили кораблём-мишенью.       Теперь, когда я могла читать всё о своей прошлой жизни, я поняла, насколько мне повезло, что я прожила столь долго, сколько смогла. Двенадцать лет. Даже если половину времени я ждала окончания достройки, а другую половину меня атаковали снова и снова, по крайней мере, меня не уничтожили, пока не закончили мой корпус. …       Когда я вернулась, они снова обсуждали мою смерть.       Я не была военным кораблем. Моим экипажем никогда не были воины. Только наблюдатели от оборонки. Я никогда не ходила на войну. Единственные манёвры, которые я помню – пытаться удержаться на плаву после того, как они испытали на мне очередное оружие. Я никогда ни за чем не спешила. Единственным графиком, которому я подчинялась, была следующая заводская квота по боеприпасам. Я никогда не оказывалась в ситуации, за которую получила бы похвалу. Никогда не сражалась в положении, при котором мне нужно было убивать или быть убитой во имя выгоды моего флота.       Испытания оружия продолжались годами. В конце концов я поняла, что умру в том же месте, в котором страдала годами.       Я видела очень мало других военных кораблей. Я помню тех, кому приказали отбуксировать меня на место испытаний, и тех, кто стрелял в меня во время тренировочных стрельб.       Когда я вернулась, они уже обсуждали, где лучше утилизировать судно и какие раздельщики кораблей будут наиболее удобными.       Прошло всего несколько дней, прежде чем я получила уведомление.       Полагаю, что в военное время высшие руководители постоянно проводят заседания комитетов, и поэтому решение принималось быстро.       Были официальные причины. Как та, что я не соответствовала потребностям Российской Федерации. Я была слишком сложна в обслуживании. Я не была проверена боем. Моя история службы была непримечательной и неблагоприятной. Они не могли позволить себе произвести моё оборудование и затем ввести меня в строй. Удобно, в принципе.       Когда меня перебросили во Владивосток, военно-морской флот хотел получить наилучшую компенсацию за все затраченные ими на меня ресурсы. В Азии было много предприятий по разделке судов.       Пока я ждала, пока раздельщики судов, специализирующиеся на канмусу, не подготовятся, мне разрешили немного обойти район.       Не буду жаловаться на эти несколько славных дней, потому что это было единственное достижение в моей жизни.       Путь к моей смерти – вот что спасло меня, когда напали Глубинные и начались бои внутри границ. …       Помимо того, что у нас были раненные канмусу, у нас также было требующее ремонта оборудование.       Прямо сейчас у нас просто нет ресурсов. Если Глубинные нападут на этот корабль, то защищать нас буквально будут только Муракумо и вооружение пассажирского корабля.       У нас есть разрешение. Итак, давайте доберёмся до безопасного порта и подождём, пока уляжется шторм. …       Когда всё сумасшествие началось, я была на борту другого корабля. Паром просто необходим для путешествия близ побережья Восточной России.       Единственным оборудованием для канмусу на борту было то, которое было русским не нужно и должно было отправиться на более эффективную утилизацию.       Я смогла взять только то, что было, когда корабль затонул после того, как нас обстреляли после того, как мы прошли Китай.       Уважаемые большевики. Я чуть не выбросила радио, которое у меня было, потому что казалось, что на каждом канале кто-то нуждается в помощи.       Единственный сигнал бедствия, на который я ответила, был от тех, кому нужен был живой щит.       Единственное, что я могу вспомнить из своей прошлой жизни, так это получение травмы и хромание в район обстрела, чтобы проверить дальность и точность новых ракет, которые у нас были в то время. Быть кораблём-мишенью не слишком отлично от того, чтобы быть кораблём-приманкой.       Некоторые из японских офицеров были всё ещё лояльны, и их избивали те, кого переманили на сторону Глубинных такими стимулами, как власть или угроза смерти.       Японские Девы Флота, вероятно, были очень удивлены, внезапно узрев русский линейный крейсер.       Они также были немало удивлены, когда я просто направилась прямо к сражающимся флотам канмусу и Глубинных и велела им бежать.       Бомбёжка, обстрел и перестрелка не повредят после стольких лет практических стрельб расстрельной команды. …       Я не помню, как выжила.       Но враг только что использовал всё своё оружие на невооруженном и уязвимом линейном крейсере, а я продолжала идти.       В то время как враг вцепился в свои джойстики и кнопки, я просто крепче сжала те единственные вещи, что у меня были.       Самым ценным, что у меня было, была маленькая медаль, которую мне подарили.       Я даже не знаю, почему мне дали такое украшение. Но в те дни, когда мне приходилось смотреть по сторонам, люди понимали, что я – канмусу, и спрашивали меня, кто я.       – Сталинград, – отвечала я.       – Какое престижное имя, – пришло мне в ответ.       А потом ко мне подошел один ветеран и рассказал, как он запомнил этот город. Эту битву.       Мы обменялись военными историями. Ну, он поделился своими историями, а у меня были только те, что я прочитала. Тогда он настоял, чтобы я взяла что-то подходящее защитнику России в текущей войне.       – Пожалуйста, возьми это, – я этого не заслужила! Забери её обратно!       – Не отдавай мне это просто так!       – Ну, – он выглядел слегка обиженным, – моему отцу эта ржавая медаль была особо не нужна. Ну, по крайней мере, больше не нужна. В любом случае, она не была его любимой.       – Товарищ, ваш отец в гробу перевернётся.       – У тебя должно быть что-то, прежде чем ты отправишься сражаться с Глубинными.       Я не бессердечная, чтобы отказываться.       – Я проживу немногим дольше.       – Почему?       – Флотские говорят, что я слишком дорога для службы.       – Слишком дорога? Они это говорили уже кучу лет назад. И всё же сегодня Россия ещё здесь, потому что цена для свободных героев мира никогда не бывает слишком высока. …       – Что это за тревога?       Муракумо, эта тревога означает, что мы в опасности.       – Говорит капитан, – гремели громкоговорители на корабле, – Самолёты Бездны и Вьетнама были замечены на курсе, согласно которому они выйдут к нам. Нам бы пригодилась некоторая помощь.       – Пойду и опять отвлеку их, – я встаю из-за стола.       На этот раз никто не жалуется. Уже нет. И враг не сможет проигнорировать такую цель, как незащищённая канмусу.       Какой смысл в эмоциях, когда они всё равно умрут вместе с тобой? …       Новый премьер-министр Японии смаковал силу своего положения.       Женщина, сидящая за столом, улыбнулась.       – Мы всё ещё ждём вашего ответа, проповедник культа, – сказала она.       – Я знаю, как всё это работает, – он всё ещё оставался самым влиятельным человеком в Японии, – я делаю то, что ты говоришь, и получаю столько, сколько хочу.       Женщина отбрасывает улыбку и позволяет ему увидеть количество насилия, коим она желает одарить его, если он поступит неправильно.       – Рада, что мы пришли к согласию, – бормочет она и смотрит на проходящий за окном военный парад.       Парад не выглядит слишком особенным, пока вы не поймёте, что солдаты проходят мимо тел политиков, которые отказались сотрудничать или не были подконтрольны.       – Я не собираюсь драться с вами, – он и новый кабинет позаботятся о Японии. …       Я не хочу брать слишком много, потому что другим это понадобиться больше, чем мне.       Мне нужно только отвлечь их и принять удар. Мне нужно столько, чтобы только двигаться и умереть.       На этот раз смерть будет быстрее, легче и дешевле. Они убьют меня, или я затоплю себя, если они попытаются меня схватить.       Я больше ничего не возьму. Я также оставила маленькую медаль в своей комнате, в одной из многих кают, которые есть на пассажирском корабле. Кто-нибудь найдет её, когда будет собирать мои вещи.       – За оборону Сталинграда. …       Капитан и команда салютуют мне, прежде чем я окажусь за бортом. Тогда капитан говорит мне, каковы силы врага и на какую радиочастоту я должна настроиться.       Я покидаю палубу со своим импровизированным обвесом.       Я оборачиваюсь и салютую плохо вооруженному пассажирскому судну, которое оказалось в зоне боевых действий. По крайней мере, оно сражается лучше, чем я.       Я не вижу, чтобы кто-нибудь ещё прощался, и поэтому бросила это дело. …       – Как они посмели? – Худ трясёт кулаком маленьким британским самолётам, смешавшимся с такими же маленькими самолётами Глубинных.       – Беги, – канмусу-эсминец Гиперион уже по пояс погрузилась в воду, – Ты не сможешь забрать весь британский флот.       – Бежать куда? – требует Худ и сожалеет, что кричала умирающему другу, – Извини. Но куда?       – Хватай всех, кто на нашей стороне, и беги, – Гиперион кашляет кровью, – Линейный крейсер сможет бежать и вновь сражаться. Ты можешь преследовать врага, но не здесь.       И Гиперион исчезает под водой.       Два звена СВВП "Хэрриер". Илластриес, эта предательница.       – Я вернусь, – Худ отворачивается от Британских островов, от дома. …       Женщина покинула кабинет нового премьер-министра.       На её телефон пришло новое сообщение. Женщина достаёт телефон из пиджака и проверяет его. Они работают над тем, чтобы выяснить, кто на стороне Глубинных, а кто не был учтён.       Вблизи Японии был замечен новый капитальный корабль, убегающий с другими канмусу. Никто не смог опознать этот новый капитальный корабль.       Ну, это уже дела последующих дней. Им всё ещё нужно было завершить оккупацию стран и их правительств. Тогда им придётся просмотреть записи о том, кто куда перебрался.       Некоторые из канмусу, которые не были на стороне Глубинных, которых не убили или не захватили в плен, уже бежали. Они могли бежать, но в таких количествах они не представляли угрозы. …       – О, чёрт возьми, – сказала Нимиц.       За ней гналась большая часть эскорта, с которыми она благополучно плыла пару минут назад.       В тот момент Глубинные начали появляться на радаре.       – Ну что, ребят, – указала Нимиц на далёкие фигуры, – не пора ли вам сразиться с настоящим врагом?       Она никак не могла уйти от своих собственных эскортников, но если они вступят в схватку с врагом, то этого будет достаточно, чтобы Нимиц могла бежать.       – Извините, – сказала Сампсон, класс Арли Бёрк, – Приказы.       Они не будут атаковать Глубинных? Что?       А потом Нимиц почувствовала, как её корабли эскорта настигли и окружили её.